На пролёте

2 августа 2016 - Влад Устимов
article349938.jpg

 
(Хроника некоторых исторических казусов  без претензии
на абсолютную достоверность, или байка лохматой собаки)
 
 
Личность может играть  роль в истории
лишь в том случае, когда это ей позволяет окружение
 
 
Дело было в период расцвета Советского Союза, в дельте Волги, поздней осенью, во время массового пролёта водоплавающей дичи  с северных гнездовий евразийской тундры, на южные зимовья в тёплые края.
Генеральный секретарь центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев отдыхал вместе с председателем совета министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным. Их сопровождали некоторые члены ЦК и правительства. Расположились на специальной базе, оборудованной всем необходимым. Отдых был активный и заключался он в основном в стрельбе диких гусей.
         Брежнев всегда слыл заядлым охотником. А вот глава правительства, в отличие от генсека, особого рвения к этому увлечению не проявлял. Алексей Николаевич считал такие мероприятия ненужным излишеством. Но поехать было просто необходимо. Решался очень важный вопрос. Косыгину надо было в обязательном порядке донести до генерального свою точку зрения. И постараться убедить его в своей правоте.  Они сидели рядышком на широких ступенях крыльца деревянного охотничьего дома. Не спеша чистили двустволки, готовясь к предстоящей потехе, и вели серьёзную беседу.
- Не надо этого делать, Леонид, ох не надо! Ты меня давно знаешь: попусту слОва не скажу. И всегда открыто в лицо тебе говорю, всё, что думаю. Я ведь уже пятнадцать лет во главе правительства лямку тяну. Как-никак, а в этом деле кой-чего понимаю. Прислушайся, очень прошу! Не следует нам влезать в Кабул. Это будет ошибкой. Возможно, что самой большой ошибкой. Себе же дороже окажется. И так мы плохие в глазах всего мира.  Как пугало огородное. Кругом, во всех грехах виноваты, а тут и подавно,  на нас всех собак понавешают. Мол, кровавые агрессоры, и всё такое. Сам знаешь. Все последствия до сих пор ведь не просчитаны. Одни наркотики чего стоят! Как  бы в создавшейся ситуации не проиграли мы. И экономически, и морально. А главное – политически.
Косыгин сам не ожидал, что против своего обыкновения разразится такой длинной тирадой. Старательно прочистив ствол и заглядывая в дуло, Брежнев ответил с плохо скрываемым раздражением в голосе:
- Лёша, не надо на меня буром переть. Остынь. Как Политбюро решит, так и будет. Афганистан – важный геополитический регион. Чей он - того и Азия. Ты, что, хочешь, чтобы у нас на границе американские ядерные ракеты стояли? И вообще: будешь настырничать – поссоримся. И Светлану, и Пекин, и все дела твои припомним.  Имей это в виду! Мой характер знаешь. Поблажек никому не дам.
Сложив зауэровские стволы с прикладом из красного дерева, и со звонким щелчком приладив цевьё, Леонид Ильич встал, показав, что разговор закончен. Кликнул помощника, бережно передал ему оружие и сделал необходимые распоряжения. Явно раздосадованный, он порывисто вошёл внутрь пахнущего свежей сосной нового пятистенного сруба, оставив дверь открытой.
Его поникший собеседник, ещё больше ссутулившись, задумчиво чертил шомполом на земле таинственные фигуры.
Генсек и сам был поначалу против этой рискованной военной компании.  Но не он один принимал подобные решения. Слишком уж серьёзная задача стояла перед ними, вершителями судеб миллионов людей. Задача трудная, со многими неизвестными и очень не простыми условиями.   Долго колебался, мучительно взвешивая все за и против. И, в конце концов, поддался влиянию большинства руководящего корпуса страны. Конечно, это его сильно раздражало.  А тут ещё и Алёша Косыгин со своим особым мнением не вовремя встревает, душу мутит, масло в огонь подливает.
Он увлечённо смотрелся в зеркало и по привычке укладывал тонкой, богато инкрустированной  расчёской свои густые чёрные брови, когда в бревенчатую светелку вошёл Полянский. Щёлкнув по-военному каблуками, он спросил:
- Вызывали, Леонид Ильич?
Тот сурово ответил вопросом:
 - А по какой причине Анастаса не было на последнем Политбюро?
– Да приболел что-то наш Анастас Ивавнович. Годы-то своё берут, сами понимаете, Леонид Ильич.
– Да, ленинская гвардия. Возраст солидный. Дай бог. Ну, ничего, Микоян ещё крепкий мужик. Кавказцы всегда славились долголетием.
- Да, Леонид Ильич, завидное долголетие у него. Кстати, не слыхали, какая поговорка про это в народе гуляет?
– Нет. А ну, расскажи!
– Говорят так: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».
Хмурое лицо Брежнева вдруг разгладилось, посветлело. Он от души расхохотался:
– Ну вот, сглазили Анастаса. Ох уж, эти злые языки!  – затем, переведя дух и смахнув с ресниц навернувшуюся от смеха слезу, добавил серьёзно: - К вашему сведению, он не Иванович, а Аванесович.
         Немного помолчав, вдруг сменил тему:
- Знаете, почему я Федю Кулакова больше на охоту не беру?
 – Почему, Леонид Ильич?
 – А ну его!    Он лучше меня стреляет. И пьёт слишком. Молодой, да ранний.  Какого-то пятнистого выскочку из своих проталкивает.  Да я  на него на заседаниях Политбюро вдоволь насмотрелся.  Хватит! Потом он с Алексеем на ножах. Из-за Зыкиной.
Став невольным свидетелем чужого разговора, Косыгин уныло побрёл к реке, бурлившей от всплесков играющего жереха.  Дикие слухи, подхваченные Брежневым, больно резанули по сердцу.  Невесёлые мысли навязчиво лезли в голову: «Никак не успокоится, что я сталинскую дочь за границу отпустил. Нашёл к чему придираться. Ну что в этом опасного? Она же не Королёв. И то, что в Пекине приземлился, переговоры провёл, с Чжо Эньлаем примирился, так это  только нам на пользу. Что за странная ревность?  А тут ещё эта чушь. Я недавно жену похоронил, а они говорят такое. Как только язык поворачивается. Уже ведь тридцать с лишним лет тому назад врага одолели, а до сих пор всё как на войне. Только всё больше под коврами.  И, что самое страшное, меняется у людей система ценностей. Жадность, выгода, эгоизм берут верх над культурой, нравственностью, патриотизмом. Что-то не то у нас творится в последнее время».
Вскоре Брежнев вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью свежий осенний воздух, зевнул, широко, с наслаждением потянулся и бодро сбежал по ступеням. Он направился к причалу, отдавая на ходу распоряжения по поводу предстоящей охоты.
К нему подбежал вестовой, как его по - старинке называл генсек и, вытянувшись во фрунт, обратился:
- Разрешите доложить, Леонид Ильич?
- Валяй, без церемоний.
- Вот список делегации к нам, - он протянул депешу.
Брежнев пробежал глазами полстранички и сорвался на крик:
- Они чего там, совсем, что ли с ума посходили?- он, сурово сдвинув  свои легендарные брови,  скомкал и гневно отшвырнул лист тисненной мелованной бумаги. – Мозгами–то хоть чуть-чуть пошевелили бы! Можете себе представить передовицу в «Правде»: «Торжественная встреча в Кремле  Леонида Ильича Брежнева с лидером французских еврокоммунистов,  господином Гандоном»? Что наш народ на это скажет? Об этом подумали? Это они, видать, нарочно всё там подстроили. Скажите, что его кандидатура не подходит. Придумайте сами чего-нибудь. Что хотите! Найдите у него, например, дворянские корни, родовой зАмок, там какой, или, хотя бы развалины. А замена есть? Марше? Ну вот, другое дело! Почти как наш Маршак! Его зовите.
- Да, Леонид Ильич! Так и сделаем, Леонид Ильич. С фамилией ляпсус вышел. Исправим. Это вроде как с нашими  «Жигулями»  за границей получилось. Не продавались автомобили на Западе. Ассоциировались со словом «Жигало», то есть альфонс, дамский угодник, и поэтому особого спроса на них в Европе не было.  Пришлось назвать «Ладой».
- Вот и ладушки. Действуйте. Мне что, всему вас учить?
         И Брежнев снова отправился стрелять гусей. Охотничий азарт в нём был неистребим. Косыгина с собой не взял.
Проводив глазами удаляющийся катер с высочайшим клиентом, весь персонал облегченно вздохнул. Силовики собрались на причале, неподалёку от кухни, остро чувствуя запах коптящегося сазана и глотая слюнки.
Высоко в поднебесье ломаными линиями тянулись бесконечные цепочки бакланьих стай. Угловатые, чёрные и зловещие фигурки птиц напоминали оживших птеродактилей.
- Индийский гусь пошёл! – глядя на них в морской бинокль, с авторитетным видом произнёс Бородин, первый секретарь обкома. Леонид Александрович, как принимающая сторона, третьи сутки был на ногах. Его большой сизый нос в последние дни приобрёл фиолетовый оттенок.
– Ох, хоть бы всё это поскорее кончилось, и, главное, без приключений! – продолжил он, невольно озвучивая свои сокровенные мысли.
Наслаждаясь баварским пивом и смакуя вареные раковые шейки, Анатолий, начальник  личной охраны генсека, поддержал разговор: «На охоте ну никак без приключений, а тем паче, без баек дело не обходится.  Пришёл мне на память такой случай. Это ещё при Хрущёве было. Как-то приехал к нам из Берлина  главный немец, Хоннекер. Устроили, естественно, для него охоту царскую. На зайчишек. Нашли, право дело, чем германца удивить. Ну, да ладно. Специально завезли кучу зверушек ушастых  и загодя их в вольер пустили.
А утром, когда забава началась, оказалось, что зайцы нашли лазейку и все до одного на волю сбежали. Недолго думая, схватили попавшего под руку кота Ваську, нарядили его в заячью шкурку, ту, что лесник себе на шапку припас, и выпустили на линию огня.
Хоннекер стрельнул, легавые в голос, а Васька прыг к сосне и в один момент на самую вершину залез. Увидавшему такое чудо, важному охотнику тут нехорошо сделалось. Шутка дело – заяц по дереву, словно белка шастает! Кота тогда долго снять не могли. А немцу медицинская помощь понадобилось. Инфаркт оказался. Такой вот киндешмондер получился».
Расслабившаяся челядь, немного повеселившись и перебрав  разные весёлые истории, постепенно утихла и разбрелась кто куда, пользуясь недолгой затишкой. Скоро снова предстояло встречать беспокойного гостя.
Брежнев вернулся с кучей добытых гусей, голодный,  довольный и возбуждённый. Перед стрельбой никаких выпивок и чревоугодничества он себе не позволял.
Вскоре вся компания собралась пообедать на открытом воздухе и отметить удачную охоту. На огромном  столе ароматно дымились внушительного размера миски с тройной ухой, рядом теснились всевозможные яства. Там было все, что положено в таких случаях: копчености и сосиски в ассортименте, заливной судак, капуста квашенная, с клюквой, огурчики неженские малосольные, помидоры харабалинские маринованные, яблоки началовские  моченые. В центре красовался под румяной корочкой кабанчик, жареный на вертеле. Рядом - балык белужий, осетрина отварная. И икра, естественно. Черная, зернистая. Только что приготовленная. Алкоголь был в основном представлен «Зубровкой» и неизменной «Перцовкой».
Хозяин гостеприимно пригласил всех к столу, включая поваров и охрану. Косыгин ел мало и вёл себя, как всегда, очень скромно. Первый тост пришлось поднять ему, избранному тамадой.
- За здоровье Леонида Ильича! – произнёс Алексей Николаевич.
Пил он тоже понемногу  и предпочитал коньяк.  Дагестанский. Его речь всегда была содержательной и отличалась краткостью. Ну не любил он много говорить.  Да и заметно было, что не по душе ему все эти шумные возлияния и слишком уж частые охотничьи вылазки.
- За здоровье Леонида Ильича! – эхом вторила восторженная компания, поедавшая влюблёнными глазами бесконечно важного и самого главного человека их жизни.
Таких пожеланий за время обеда прозвучало немало. Вместо ответного тоста заметно повеселевший вождь прочитал стихи:
- Ты жива ещё моя старушка,
Жив и я привет тебе, привет!
 
Алексей Николаевич тихо и незаметно оставил весёлое застолье. Деликатно попросил обслугу подготовить ему скорейший отъезд в Москву.
Косыгин ясно почувствовал, что звезда его закатилась. Карьера заканчивается. Ну и пусть! Для него государственные интересы всегда преобладали над личными.  Но, всё чаще он с грустью замечал, что с некоторых пор такая позиция стала считаться устаревшей, не модной и даже почти не приличной.
- Что - ж, пусть так. Время нас рассудит, – думал премьер, машинально собираясь в дорогу, - Но я своими принципами не поступлюсь.
На десерт был подан лиманский арбуз сахарный, тонкокорый.
По окончании обильной и шумной трапезы, Брежнев похлопал своего егеря по могучему плечу, велел налить ему стакан и спросил:
- А ты бы рассказал нам что-нибудь интересное, а Паша? Из своей жизни. У вас здесь такая природа чудесная, рыбой и птицей богатая. Наверное, у тебя на памяти чего только не было.
- Да где уж мне, Леонид Ильич, Вас удивить! Я человек маленький, Вам какой во мне интерес? Всю жизнь тут в камышах. Рыбалка да охота. Всё  в трудах праведных.
- Э-э, не скажи, Паша! Ты тут пашА, а я – халиф. На час. Шучу, шучу. Халиф, эмир и султан. В одном лице. И много ещё кто. Не только ведь за своими республиками присматривать приходится, ещё и кучу мировых проблем решать надо. А здесь, на воле, нынче отдыхать будем. Валяй, рассказывай! Не стесняйся. Тут все свои. Наверняка тебе есть чем поделиться!
- Вот, могу один случай вспомнить, Леонид Ильич.  Возил я как-то финского главу на раскаты, поохотиться.   Кекконен его фамилия, а величают – Урхо, как сейчас помню. Вот так же, как сегодня с Вами: на шлюпке «Обь» под движком «Нептун».
А, надо сказать, перед этим его дОбро попотчевали тут, на базе, местным угощением. Осетровая уха жирная, аж ложка стоит. А я об этом и не знал. Потом уж только выяснил. Ну вот, мы с ним в лодке вдвоём на вечерянку и отправились. А охрана его вся на базе осталась, пивцом баловаться.
Короче, приехали на место. Затолкал я шестом «Обюшку» в кундрак. Посидели чуток тихохонько. Ветерок-то с моря шевельнулся. Моряна, значит. Тут птичка-то и попёрла. Волна с чистины гонит её во «дворы» камышовые. Гольный матёрый крякаш, а то, нет-нет, да и гусик. Словом, дичь – что надо. Отборная. То и дело прямо над нашими головами мельтешит. У финна глаза аж заблестели от такого природного изобилия. Надо сказать, стрелок он оказался отменный. Правда, до Вас, Леонид Ильич, ему далеко, конечно, но стрелял влёт тоже неплохо. Вошёл, значит, наш гость в азарт, аж ружьё дымится.
Пока я мотор налаживал, не углядел, был грех: пассажир-то мой стал то и дело воду пить. Черпанёт жменью забортной  водицы нашей култучной, выпьет, крякнет, лицо своё раскрасневшееся слегка сполоснёт и снова стрелять принимается. Немного погодя смотрю - Кекконен с лица вдруг изменился. Посерел аж, бедняга. За живот хватается. Лопочет чегой-то там по своему. Глаза закатывает.
Понял я, что ему враз заплохело. И давай побыстрее назад из баткака выбираться. На базу,  значит. А он судорожно трясущимися руками штаны спускает, зад с борта свешивает и …  Короче, включил реактивную тягу, которая не хуже твоего подвесного мотора будет. Вопчем, напужал он меня аж чуть не до смерти. Думал я, что кончилась на этом моя вольная жизнь!
Вдоволь посмеявшись, Брежнев спросил: - Так это ты с ним был? Как же, слыхал я о том случае! И смех и грех! Зато мы с Кекконеном безъядерный Европейский Север обеспечили. Я ему по этому поводу орден вручал! А стреляет Урхо хорошо неспроста: в войну он там у них в Финляндии министром внутренних дел был.
Вождь собственноручно налил счастливому егерю ещё стакан перцовки, приобнял его по-отечески и, разомлевший,  сказал доверительно:
 - Пошли, Паша, мультфильм смотреть. «Ну, погоди!». Новую серию.

Фото автора
 

© Copyright: Влад Устимов, 2016

Регистрационный номер №0349938

от 2 августа 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0349938 выдан для произведения:
 
(Хроника некоторых исторических казусов  без претензии
на абсолютную достоверность, или байка лохматой собаки)
 
 
Личность может играть  роль в истории
лишь в том случае, когда это ей позволяет окружение
 
 
Дело было в период расцвета Советского Союза, в дельте Волги, поздней осенью, во время массового пролёта водоплавающей дичи  с северных гнездовий евразийской тундры, на южные зимовья в тёплые края.
Генеральный секретарь центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев отдыхал вместе с председателем совета министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным. Их сопровождали некоторые члены ЦК и правительства. Расположились на специальной базе, оборудованной всем необходимым. Отдых был активный и заключался он в основном в стрельбе диких гусей.
         Брежнев всегда слыл заядлым охотником. А вот глава правительства, в отличие от генсека, особого рвения к этому увлечению не проявлял. Алексей Николаевич считал такие мероприятия ненужным излишеством. Но поехать было просто необходимо. Решался очень важный вопрос. Косыгину надо было в обязательном порядке донести до генерального свою точку зрения. И постараться убедить его в своей правоте.  Они сидели рядышком на широких ступенях крыльца деревянного охотничьего дома. Не спеша чистили двустволки, готовясь к предстоящей потехе, и вели серьёзную беседу.
- Не надо этого делать, Леонид, ох не надо! Ты меня давно знаешь: попусту слОва не скажу. И всегда открыто в лицо тебе говорю, всё, что думаю. Я ведь уже пятнадцать лет во главе правительства лямку тяну. Как-никак, а в этом деле кой-чего понимаю. Прислушайся, очень прошу! Не следует нам влезать в Кабул. Это будет ошибкой. Возможно, что самой большой ошибкой. Себе же дороже окажется. И так мы плохие в глазах всего мира.  Как пугало огородное. Кругом, во всех грехах виноваты, а тут и подавно,  на нас всех собак понавешают. Мол, кровавые агрессоры, и всё такое. Сам знаешь. Все последствия до сих пор ведь не просчитаны. Одни наркотики чего стоят! Как  бы в создавшейся ситуации не проиграли мы. И экономически, и морально. А главное – политически.
Косыгин сам не ожидал, что против своего обыкновения разразится такой длинной тирадой. Старательно прочистив ствол и заглядывая в дуло, Брежнев ответил с плохо скрываемым раздражением в голосе:
- Лёша, не надо на меня буром переть. Остынь. Как Политбюро решит, так и будет. Афганистан – важный геополитический регион. Чей он - того и Азия. Ты, что, хочешь, чтобы у нас на границе американские ядерные ракеты стояли? И вообще: будешь настырничать – поссоримся. И Светлану, и Пекин, и все дела твои припомним.  Имей это в виду! Мой характер знаешь. Поблажек никому не дам.
Сложив зауэровские стволы с прикладом из красного дерева, и со звонким щелчком приладив цевьё, Леонид Ильич встал, показав, что разговор закончен. Кликнул помощника, бережно передал ему оружие и сделал необходимые распоряжения. Явно раздосадованный, он порывисто вошёл внутрь пахнущего свежей сосной нового пятистенного сруба, оставив дверь открытой.
Его поникший собеседник, ещё больше ссутулившись, задумчиво чертил шомполом на земле таинственные фигуры.
Генсек и сам был поначалу против этой рискованной военной компании.  Но не он один принимал подобные решения. Слишком уж серьёзная задача стояла перед ними, вершителями судеб миллионов людей. Задача трудная, со многими неизвестными и очень не простыми условиями.   Долго колебался, мучительно взвешивая все за и против. И, в конце концов, поддался влиянию большинства руководящего корпуса страны. Конечно, это его сильно раздражало.  А тут ещё и Алёша Косыгин со своим особым мнением не вовремя встревает, душу мутит, масло в огонь подливает.
Он увлечённо смотрелся в зеркало и по привычке укладывал тонкой, богато инкрустированной  расчёской свои густые чёрные брови, когда в бревенчатую светелку вошёл Полянский. Щёлкнув по-военному каблуками, он спросил:
- Вызывали, Леонид Ильич?
Тот сурово ответил вопросом:
 - А по какой причине Анастаса не было на последнем Политбюро?
– Да приболел что-то наш Анастас Ивавнович. Годы-то своё берут, сами понимаете, Леонид Ильич.
– Да, ленинская гвардия. Возраст солидный. Дай бог. Ну, ничего, Микоян ещё крепкий мужик. Кавказцы всегда славились долголетием.
- Да, Леонид Ильич, завидное долголетие у него. Кстати, не слыхали, какая поговорка про это в народе гуляет?
– Нет. А ну, расскажи!
– Говорят так: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».
Хмурое лицо Брежнева вдруг разгладилось, посветлело. Он от души расхохотался:
– Ну вот, сглазили Анастаса. Ох уж, эти злые языки!  – затем, переведя дух и смахнув с ресниц навернувшуюся от смеха слезу, добавил серьёзно: - К вашему сведению, он не Иванович, а Аванесович.
         Немного помолчав, вдруг сменил тему:
- Знаете, почему я Федю Кулакова больше на охоту не беру?
 – Почему, Леонид Ильич?
 – А ну его!    Он лучше меня стреляет. И пьёт слишком. Молодой, да ранний.  Какого-то пятнистого выскочку из своих проталкивает.  Да я  на него на заседаниях Политбюро вдоволь насмотрелся.  Хватит! Потом он с Алексеем на ножах. Из-за Зыкиной.
Став невольным свидетелем чужого разговора, Косыгин уныло побрёл к реке, бурлившей от всплесков играющего жереха.  Дикие слухи, подхваченные Брежневым, больно резанули по сердцу.  Невесёлые мысли навязчиво лезли в голову: «Никак не успокоится, что я сталинскую дочь за границу отпустил. Нашёл к чему придираться. Ну что в этом опасного? Она же не Королёв. И то, что в Пекине приземлился, переговоры провёл, с Чжо Эньлаем примирился, так это  только нам на пользу. Что за странная ревность?  А тут ещё эта чушь. Я недавно жену похоронил, а они говорят такое. Как только язык поворачивается. Уже ведь тридцать с лишним лет тому назад врага одолели, а до сих пор всё как на войне. Только всё больше под коврами.  И, что самое страшное, меняется у людей система ценностей. Жадность, выгода, эгоизм берут верх над культурой, нравственностью, патриотизмом. Что-то не то у нас творится в последнее время».
Вскоре Брежнев вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью свежий осенний воздух, зевнул, широко, с наслаждением потянулся и бодро сбежал по ступеням. Он направился к причалу, отдавая на ходу распоряжения по поводу предстоящей охоты.
К нему подбежал вестовой, как его по - старинке называл генсек и, вытянувшись во фрунт, обратился:
- Разрешите доложить, Леонид Ильич?
- Валяй, без церемоний.
- Вот список делегации к нам, - он протянул депешу.
Брежнев пробежал глазами полстранички и сорвался на крик:
- Они чего там, совсем, что ли с ума посходили?- он, сурово сдвинув  свои легендарные брови,  скомкал и гневно отшвырнул лист тисненной мелованной бумаги. – Мозгами–то хоть чуть-чуть пошевелили бы! Можете себе представить передовицу в «Правде»: «Торжественная встреча в Кремле  Леонида Ильича Брежнева с лидером французских еврокоммунистов,  господином Гандоном»? Что наш народ на это скажет? Об этом подумали? Это они, видать, нарочно всё там подстроили. Скажите, что его кандидатура не подходит. Придумайте сами чего-нибудь. Что хотите! Найдите у него, например, дворянские корни, родовой зАмок, там какой, или, хотя бы развалины. А замена есть? Марше? Ну вот, другое дело! Почти как наш Маршак! Его зовите.
- Да, Леонид Ильич! Так и сделаем, Леонид Ильич. С фамилией ляпсус вышел. Исправим. Это вроде как с нашими  «Жигулями»  за границей получилось. Не продавались автомобили на Западе. Ассоциировались со словом «Жигало», то есть альфонс, дамский угодник, и поэтому особого спроса на них в Европе не было.  Пришлось назвать «Ладой».
- Вот и ладушки. Действуйте. Мне что, всему вас учить?
         И Брежнев снова отправился стрелять гусей. Охотничий азарт в нём был неистребим. Косыгина с собой не взял.
Проводив глазами удаляющийся катер с высочайшим клиентом, весь персонал облегченно вздохнул. Силовики собрались на причале, неподалёку от кухни, остро чувствуя запах коптящегося сазана и глотая слюнки.
Высоко в поднебесье ломаными линиями тянулись бесконечные цепочки бакланьих стай. Угловатые, чёрные и зловещие фигурки птиц напоминали оживших птеродактилей.
- Индийский гусь пошёл! – глядя на них в морской бинокль, с авторитетным видом произнёс Бородин, первый секретарь обкома. Леонид Александрович, как принимающая сторона, третьи сутки был на ногах. Его большой сизый нос в последние дни приобрёл фиолетовый оттенок.
– Ох, хоть бы всё это поскорее кончилось, и, главное, без приключений! – продолжил он, невольно озвучивая свои сокровенные мысли.
Наслаждаясь баварским пивом и смакуя вареные раковые шейки, Анатолий, начальник  личной охраны генсека, поддержал разговор: «На охоте ну никак без приключений, а тем паче, без баек дело не обходится.  Пришёл мне на память такой случай. Это ещё при Хрущёве было. Как-то приехал к нам из Берлина  главный немец, Хоннекер. Устроили, естественно, для него охоту царскую. На зайчишек. Нашли, право дело, чем германца удивить. Ну, да ладно. Специально завезли кучу зверушек ушастых  и загодя их в вольер пустили.
А утром, когда забава началась, оказалось, что зайцы нашли лазейку и все до одного на волю сбежали. Недолго думая, схватили попавшего под руку кота Ваську, нарядили его в заячью шкурку, ту, что лесник себе на шапку припас, и выпустили на линию огня.
Хоннекер стрельнул, легавые в голос, а Васька прыг к сосне и в один момент на самую вершину залез. Увидавшему такое чудо важному охотнику тут нехорошо сделалось. Шутка дело – заяц по дереву, словно белка шастает! Кота тогда долго снять не могли. А немцу медицинская помощь понадобилось. Инфаркт оказался. Такой вот киндешмондер получился».
Расслабившаяся челядь, немного повеселившись и перебрав  разные весёлые истории, постепенно утихла и разбрелась кто куда, пользуясь недолгой затишкой. Скоро снова предстояло встречать беспокойного гостя.
Брежнев вернулся с кучей добытых гусей, голодный,  довольный и возбуждённый. Перед стрельбой никаких выпивок и чревоугодничества он себе не позволял.
Вскоре вся компания собралась пообедать на открытом воздухе и отметить удачную охоту. На огромном  столе ароматно дымились внушительного размера миски с тройной ухой, рядом теснились всевозможные яства. Там было все, что положено в таких случаях: копчености и сосиски в ассортименте, заливной судак, капуста квашенная, с клюквой, огурчики неженские малосольные, помидоры харабалинские маринованные, яблоки началовские  моченые. В центре красовался под румяной корочкой кабанчик, жареный на вертеле. Рядом - балык белужий, осетрина отварная. И икра, естественно. Черная, зернистая. Только что приготовленная. Алкоголь был в основном представлен «Зубровкой» и неизменной «Перцовкой».
Хозяин гостеприимно пригласил всех к столу, включая поваров и охрану. Косыгин ел мало и вёл себя, как всегда, очень скромно. Первый тост пришлось поднять ему, избранному тамадой.
- За здоровье Леонида Ильича! – произнёс Алексей Николаевич.
Пил он тоже понемногу  и предпочитал коньяк.  Дагестанский. Его речь всегда была содержательной и отличалась краткостью. Ну не любил он много говорить.  Да и заметно было, что не по душе ему все эти шумные возлияния и слишком уж частые охотничьи вылазки.
- За здоровье Леонида Ильича! – эхом вторила восторженная компания, поедавшая влюблёнными глазами бесконечно важного и самого главного человека их жизни.
Таких пожеланий за время обеда прозвучало немало. Вместо ответного тоста заметно повеселевший вождь прочитал стихи:
- Ты жива ещё моя старушка,
Жив и я привет тебе, привет!
 
Алексей Николаевич тихо и незаметно оставил весёлое застолье. Деликатно попросил обслугу подготовить ему скорейший отъезд в Москву.
Косыгин ясно почувствовал, что звезда его закатилась. Карьера заканчивается. Ну и пусть! Для него государственные интересы всегда преобладали над личными.  Но, всё чаще он с грустью замечал, что с некоторых пор такая позиция стала считаться устаревшей, не модной и даже почти не приличной.
- Что - ж, пусть так. Время нас рассудит, – думал премьер, машинально собираясь в дорогу, - Но я своим принципами не поступлюсь.
На десерт был подан лиманский арбуз сахарный, тонкокорый.
По окончании обильной и шумной трапезы, Брежнев похлопал своего егеря по могучему плечу, велел налить ему стакан и спросил:
- А ты бы рассказал нам что-нибудь интересное, а Паша? Из своей жизни. У вас здесь такая природа чудесная, рыбой и птицей богатая. Наверное, у тебя на памяти чего только не было.
- Да где уж мне, Леонид Ильич, Вас удивить! Я человек маленький, Вам какой во мне интерес? Всю жизнь тут в камышах. Рыбалка да охота. Всё  в трудах праведных.
- Э-э, не скажи, Паша! Ты тут пашА, а я – халиф. На час. Шучу, шучу. Халиф, эмир и султан. В одном лице. И много ещё кто. Не только ведь за своими республиками присматривать приходится, ещё и кучу мировых проблем решать надо. А здесь, на воле, нынче отдыхать будем. Валяй, рассказывай! Не стесняйся. Тут все свои. Наверняка тебе есть чем поделиться!
- Вот, могу один случай вспомнить, Леонид Ильич.  Возил я как-то финского главу на раскаты, поохотиться.   Кекконен его фамилия, а величают – Урхо, как сейчас помню. Вот так же, как сегодня с Вами: на шлюпке «Обь» под движком «Нептун».
А, надо сказать, перед этим его дОбро попотчевали тут, на базе, местным угощением. Осетровая уха жирная, аж ложка стоит. А я об этом и не знал. Потом уж только выяснил. Ну вот, мы с ним в лодке вдвоём на вечерянку и отправились. А охрана его вся на базе осталась, пивцом баловаться.
Короче, приехали на место. Затолкал я шестом «Обюшку» в кундрак. Посидели чуток тихохонько. Ветерок-то с моря шевельнулся. Моряна, значит. Тут птичка-то и попёрла. Волна с чистины гонит её во «дворы» камышовые. Гольный матёрый крякаш, а то, нет-нет, да и гусик. Словом, дичь – что надо. Отборная. То и дело прямо над нашими головами мельтешит. У финна глаза аж заблестели от такого природного изобилия. Надо сказать, стрелок он оказался отменный. Правда, до Вас, Леонид Ильич, ему далеко, конечно, но стрелял влёт тоже неплохо. Вошёл, значит, наш гость в азарт, аж ружьё дымится.
Пока я мотор налаживал, не углядел, был грех: пассажир-то мой стал то и дело воду пить. Черпанёт жменью забортной  водицы нашей култучной, выпьет, крякнет, лицо своё раскрасневшееся слегка сполоснёт и снова стрелять принимается. Немного погодя смотрю - Кекконен с лица вдруг изменился. Посерел аж, бедняга. За живот хватается. Лопочет чегой-то там по своему. Глаза закатывает.
Понял я, что ему враз заплохело. И давай побыстрее назад из баткака выбираться. На базу,  значит. А он судорожно трясущимися руками штаны спускает, зад с борта свешивает и …  Короче, включил реактивную тягу, которая не хуже твоего подвесного мотора будет. Вопчем, напужал он меня аж чуть не до смерти. Думал я, что кончилась на этом моя вольная жизнь!
Вдоволь посмеявшись, Брежнев спросил: - Так это ты с ним был? Как же, слыхал я о том случае! И смех и грех! Зато мы с Кекконеном безъядерный Европейский Север обеспечили. Я ему по этому поводу орден вручал! А стреляет Урхо хорошо неспроста: в войну он там у них в Финляндии министром внутренних дел был.
Вождь собственноручно налил счастливому егерю ещё стакан перцовки, приобнял его по-отечески и, разомлевший,  сказал доверительно:
 - Пошли, Паша, мультфильм смотреть. «Ну, погоди!». Новую серию.
 
Отсечь ненужное
Вредные привычки
Рейтинг: +9 505 просмотров
Комментарии (9)
Галина Карташова # 8 августа 2016 в 19:57 +2
Давно это было, но персонажи ещё не забылись, знакомые персонажи. Про Жигули переименованные в Ладу нам в институте преподаватель рассказывал. Перебивали название на машинах, уже загруженных для отправки.

Забавная история. Непринципиально, конечно, но напрасно шрифт такой жирный. Плакатный скорее, чем текстовый.

Удачи автору!
Елена Сидоренко # 12 августа 2016 в 23:00 +2
Показался весьма интересным исторический антураж рассказа. Царей и глав обычно изображают в официальной обстановке, а тут полная неформальность... Текст чистый, не смотря на основное условие тура - историчность - соблюдена полная художественность повествования, это здорово. Учебник по истории и политические сводки скучны до боли. Единственное, что немного смутило, это изобилие персонажей, да еще с полными именами. Для такой малой формы многовато получилось.
Но в целом рассказ оставил хорошее впечатление, писал явно не новичок в прозе.
Владимир Перваков # 15 августа 2016 в 21:32 +1
Хорошие байки, как-будто автор сам всё подслушал! super
Написано хорошо! Удачи! c0137
Сергей Шевцов # 22 августа 2016 в 18:59 +3
Маленький эпизод из жизни генсека и его окружения. Можно дискутировать по поводу достоверности этой истории, но характеры переданы ярко и убедительно.
Влад Устимов # 28 августа 2016 в 17:19 0
Благодарю читателей, приславших такие хорошие комментарии.
Марина Попова # 3 сентября 2016 в 20:11 +1
Забавно! Интересная работа получилась.
Характеры так точно прописаны, все узнаваемы.
Удачи, Влад!!!
Влад Устимов # 3 сентября 2016 в 23:25 +1
Спасибо, Марина!
Татьяна Петухова # 3 сентября 2016 в 23:37 +1
с большим интересом читается и вспоминается брежневский период правления,спасибо.Влад,что Вам удалось предать характерные узнаваемые до"боли" уже исторические персонажи. Успеха!!!
Влад Устимов # 4 сентября 2016 в 00:04 0
Благодарю, Татьяна.
И Вам успехов!