Немолодой, полноватый мужчина сидел в кабинете за тесным, заваленным бумагами столом и теребил авторучку. Кабинет был скромным, метров десять квадратных, не больше, несмотря на это в нём помещался стол, два стула, шкаф, и даже — маленькая софа.
В затёртую дверь несмело постучали.
— Войдите! — крикнул мужчина.
За дверью раздалось тихое пыхтение.
Ручку с двери оторвали уж как месяц, а скорее она сама отвалилась, от напора посетителей.
— Толкайте от себя! — добавил мужчина, поправив съехавшие на нос очки.
В кабинет ввалилась грузная дама, лет пятидесяти, и тяжелыми шагами прошагала к столу. В руках посетительницы была стопка бумаг, которые она прижимала к своей пышущей от волнения груди.
— Здравствуйте, присаживайтесь!
Женщина хмуро окинула мужчину изучающим взглядом и присела на скрипнувший под её весом стул:
— Здравствуйте!
— Я — Пётр Каземирович! — представился мужчина — а вас как звать величать?
— Ну, Галина Романовна, что у вас? — спросил Пётр Каземирович, оглядывая пачку зажатых в руках листов — полагаю, у вас роман — добавил он, натянуто улыбнувшись.
К Петру Каземировичу приходили самые разные люди, кого он только не видел за последние пять лет. С тех пор как псевдолитературное творчество официальная медицина отнесла к разряду психологических заболеваний, посетителей стало очень много. Приносили в основном стихи, чуть реже прозу — шлак преимущественно. Попадались, конечно, и редкие экземпляры, которые действительно проявляли проблески таланта. Пара посетителей даже выбилась в писатели, и сейчас присылали Петру Каземировичу электронные открытки и письма, почти на каждый праздник.
Вот и в этом году, не более недели как, звонил Андрей Груцкий из Парижа, хороший парнишка, звонил и поздравлял с днём писателя.
— Да я же не... — пытался всё время возражать Пётр Казимирович, но его всё равно поздравляли, и говорили ему слова благодарности и признания — типа «если бы не вы», или «только благодаря вам» ...
Так уж сейчас было заведено, что после некоторых изменений в законодательстве, без справки специалиста-литературоведа-психолога опубликоваться, где бы то ни было, не было никакой возможности. Вот и устремилась к нему бесчисленная река непризнанных гениев.
Важно было принимать авторов именно в живую, так как только при таком контакте, всё становилось на свои места.
Пётр Каземирович очень хорошо изучил все возможные психотипы писателей и поэтов, поэтому основную массу диагностировал по первым же строчкам или предложениям. Чаще всего хватало десяти-пятнадцати минут, для того, чтобы понять, кто перед ним находится. Бывало, что некоторые авторы лавировали почти на самой грани безумия, не пересекая однако некой невидимой черты.
Профессионал — есть профессионал — некоторых визитёров он понимал ещё до того, как они открывали рот. За авторов чаще говорил сам взгляд, внешность, походка, жесты, тон. После того, как очередной поэт заканчивал читать свой первый стих, Пётр Каземирович уже заканчивал писать своё заключение.
Не сказать, чтобы работа была из приятных, но, конечно же, и не самая плохая. Нелегко слушать бред, будь он в прозе или стихах, а ещё тяжелее ставить диагнозы людям, или отбирать у них надежду и мечту.
Так как Пётр Каземирович был человеком по природе своей душевным, жизне и человеколюбивым, то он не торопился озвучивать диагнозы, даже если и ставил мысленно жирную точку в своём заключении.
— Да, роман! — ответила, смутившись женщина. Она оторвала от груди свою выстраданную рукопись и теперь нервно теребила её в руках.
Пётр Каземирович, встал из-за стола, и достав из шкафа маленькую подушечку, начал устраиваться на софе.
— Роман, это знаете ли интересно. Роман — это, знаете ли, надолго! — тихонько бормотал он.
Присев на софу и подложив под голову подушечку, он сказал:
— Ну что же, Галина Романовна, я полностью настроился на прослушивание. Сосредоточен только на вас, так что не волнуйтесь, расслабьтесь, сделайте глубокий вдох, выдох и спокойно начинайте читать. Не торопитесь, время у меня есть. Приступайте!
Помочь сайту
Поздравления
