Разного рода Безумие

…одно на двоих…

- Ты уверен? – скептически уточнил Николай, когда они с Евгением подошли к двери платы номер тринадцать. Несчастливое все-таки число.
- Уверен, - кивнул Женя. – Коль, уймись, я всего-то хочу поговорить. Для статьи надо.
Доктор философски пожал плечами и открыл дверь. Уши тут же резанул крик – визжала девушка, которую привязывали к кровати два санитара. Покрепче затянув ремни, мужчины шутливо погрозили пациентке пальцами и вышли из палаты.
- Не увлекайся, - предупредил Николай, закрывая дверь. – Минут пять, не больше. Если что – зови.
Евгений кивнул, сжав в руке толстый потрепанный блокнот, подошел к кровати и присел на край. Маленькая худенькая девушка, казалось, сливалась с палатой – бледная кожа, светлые волосы, выцветшие серые глаза. Только губы выделяла нездоровая синь – она кусала их, усердно пытаясь высвободить руки. На запястьях красовались красные полосы и синяки – с пациентами психиатрической больницы никто не церемонился.
- Здравствуй, - осторожно начал Евгений.
Девушка вздрогнула, тут же перестала ерзать и уставилась на парня широко раскрытыми глазами, будто только что заметила его присутствие.
- Не трогай меня, - строго сказала она. – Кто ты? Что тебе нужно?
- Меня зовут Женя, - представился парень. – А ты ведь Тася, да?
Немного подумав, девушка кивнула.
- Не бойся меня.
- А я и не боюсь. – Не дрогнула голосом Тася, продолжая в упор смотреть на Евгения, от чего парень начинал чувствовать себя неуютно. – Я просто не хочу, чтоб ты меня трогал.
- Послушай, - начал Женя, пытаясь удобнее устроиться – если это вообще можно было сделать на жесткой больничной койке. – Я не стану тебя трогать, ничего тебе не сделаю, если ты согласишься просто поговорить со мной. Хорошо?
Девушка впервые отвела взгляд в сторону, чуть развернув голову. Светлая прядка выбилась из-за уха и перекатилась к глазу, от чего Тася начала часто моргать и трясти головой, пытаясь ее убрать.
- Не трогай! – рявкнула она, когда Женя сделал попытку помочь.
Парень вернулся в прежнее положение и взял ручку.
- Ты согласна? – переспросил он. – Я задам тебе всего пару вопросов – у нас мало времени.
- Времени всегда предостаточно, - высокомерно произнесла Тася. – Просто удобнее сваливать все на его недостаток. Что ты хочешь узнать?
- Что тебе снится? Что ты видишь?
Тася хмыкнула.
- Мне снятся сны. – Произнесла она без тени улыбки. – Разные сны. Но во всех есть крылья. Разные – черные, хрустальные, фиолетовые, ветреные. Я умею летать. Но они мне не верят.
- Кто – они? – поспешно уточнил Женя, записывая каждое слово и стараясь не думать, как он потом будет это читать – почерк у него с детства был корявый.
- Они. Николай и его снеговики.
- Санитары? – переспросил парень.
Девушка молча смотрела в пустую стену.
- А? – Через минуту откликнулась она. – Какие санитары? Да, возможно. Так вот, сны… Они умеют летать. Все: черные, золотые, алые. Их много. Они часто смеются, говорят, что я трусиха. Я умею летать, но никак не могу попробовать. А мне просто мешают снеговики… А еще они приходят ко мне. Зовут летать. Но я не могу – веревки. Решетки. А еще там очень красиво… я бы туда улетела. Не только во сне. Там фиолетовое небо, черные розы, золотые дороги, – все в осколках. Можно больно порезаться. Но это только кажется. Куда они летают, небо уже под цвет фиалок, розы – под цвет роз, а дороги – под цвет лис. Потому что хитрые. Их трудно найти. Но еще… еще я люблю краску. Ее запах – манящий, солоноватый, странный, пыльный. Но никто не умеет рисовать – иначе, почему здесь белые стены? Я бы рисовала. А почему – туман? Опять… опять… - Тася вдруг рассмеялась – легко, звонко, без причины. Как и все сумасшедшие.
- Что с тобой?
Девушка молчала, глупо улыбалась, блуждала бесцветными глазами по потолку.
- Туман…
Евгений вздохнул, закрыл блокнот и, встав, зашагал к двери.
У палаты его ждал Николай.
- Зачем?! – возмутился Женя, захлопывая дверь. Только начал налаживаться диалог, как вступили в действие транквилизаторы! – Я же сказал, что просто поговорю. На десять минут. Не мог вколоть ей эту дрянь после нашего разговора?
- Во-первых, не дрянь, а действенное лекарство. Во-вторых, я слишком хорошо тебя знаю, - мужчина улыбнулся. – Тебе бы не хватило десяти минут. Не мучай девочку. Зайдешь ко мне?
- Только если предложишь выпить.
***
Так как пить в рабочее время на рабочем месте главврачу было нельзя, Николай и Евгений договорились встретиться в выходной, и в воскресение Женя заявился к другу с бутылкой дорогого коньяка.
- Эх, Женька, а мы ведь толком и не поговорили тогда, - начал Коля, счастливо вздыхая. Мужчина сидел в кресле и расслабленно потягивал коньяк из бокала. Гостиная освещалась только парой торшеров, стоящих в разных углах комнаты, за окном клубилась тьма, в доме было тихо – соседи уже спали. Нос щекотал запах лимона, дольками разложенного на черной тарелке. – Ты где обосновался-то хоть? Занимаешься чем? Образование так и не «доработал»? – они были друзьями по вузу – оба учились на психиатров, но Женю отсеяли на пятом году за постоянные прогулы.
- Нет, - Женька покачал головой и, откинувшись на спинку мягкого кресла, сделал пару глотков из бокала. – Я на психолога пять лет проучился, квалификацию повышать не стал, увлекся журналистикой и эзотерикой.
- Да, язык у тебя всегда был хорошо подвешен, - согласился приятель. – В наш город давно перебрался?
- Полгода где-то. А с тобой только сейчас получилось свидеться. И тут же поймал двух зайцев. – Евгений замолчал, сделал еще несколько неспешных глотков, окинул комнату взглядом. Миленько, просто, но со вкусом – деревянная мебель, любимые Колькины осенние пейзажи, все чисто, прибрано. И не скажешь, что холостяк живет. – Я сейчас работаю над книгой, тема которой тесно связана с другими мирами, шестыми чувствами, внутренними состояниями людей, и прочей дребеденью. Можно многое узнать, пообщавшись с… душевнобольными.
Николай сморщился.
- Жень, ты же понимаешь, что это тебе не подопытные кролики, - сказал он устало. – Это больные люди. Нет здесь ни магии, ни романтики, ни загадочности – страх один, честно.
- А ты, Колька, понимаешь, что я – типа писатель, - спокойно парировал Женя, наклоняясь к столу и подцепляя лимонную дольку. – Тьфу, кислятина. Мне до лампочки вся эта научность, в мозгу у них сбои, в нервной системе, – ясно это. Меня другое волнует. Как они сами к этому относятся? Что чувствуют? Мне просто интересно. И читателям будет интересно. А может, у меня получиться какая-нибудь дешевая недоработанная фантастика – не суть. Главное, чтоб было интересно.
- От меня ты что хочешь?
- Во-первых, дай денег, а? – Женя виновато улыбнулся. – На мель сажусь, а до зарплаты две недели.
Коля хмыкнул, кивнул, и, осушив бокал, потянулся за бутылкой.
- А во-вторых, расскажи мне о Тасе. Девушка, с которой я разговаривал. Странная она, интересная. Я не собираюсь все твое отделение переворачивать, мне один экземпляр только дай. Ее, например.
- Возьми лучше кого-нибудь другого, - посоветовал Николай. – Не мучай девчонку, и так судьба с ней жестоко обошлась. Она у меня уже давно лежит, родни нет, вернее, есть, но все отвернулись. На кой им умалишенная? Когда все только начиналось, она еще нормальная была. Жаловалась, что снятся яркие красочные сны, а потом их части или персонажи преследуют ее в обычной жизни. Причем, никто кроме нее этого не замечает. Галлюцинации. Я ей таблетки выписывал, гулять естественно советовал, ерунды всякой меньше смотреть. Все выполняла – эффекта ноль. – Мужчина вздохнул. – И начала девчонка постепенно из ума выживать. Всюду стали мерещиться образы, люди, звери, нечисть всякая. Боялась она их сильно, не понимала, почему так происходит. А потом начала мириться. И стало только хуже – потеряла грань между реальностью и фантазией. Снились ей какие-то знаки и символы, ножом их на руках выцарапывала – до сих пор шрамы остались. Бред откровенный постоянно несла, временами буянила, в общем, скатилась девчонка.
- И как лечение?
- Никак. Жалко мне ее. Тут ничего уже не сделаешь. Она только на таблетках и держится, и то – долго не протянет. Организм слабеет, не выносит такого давления, а без них ей нельзя – глюки прекращаться не будут. Она уже как наркоманка на них сидит. Жалко девчонку, жалко. Девятнадцать лет всего лишь ведь.
Евгений помолчал, подумал, допил коньяк. За окном начали проглядываться тусклые звезды, в гостиную зашла большая пушистая кошка, потерлась у ног хозяина и вспрыгнула на столик. Недоверчиво понюхала лимон, и, чихнув, перелезла к Николаю на колени.
- Вот ведь хулиганка, - улыбнулся мужчина, поглаживая мурчащее животное. – Всегда все надо посмотреть и проверить.
- И все-таки, - вернулся к теме Женя. – Дай мне с ней еще пообщаться. Мне просто из интереса, не буду я ее мучить.
- Жень, оно тебе надо?
- Надо.
Когда бутылка коньяка опустела, а за окном заблестела звездная шаль, Женька все-таки убедил Николая, что ему просто необходимо еще раз поговорить с Тасей.
- Да ну тебя, все равно ведь не отстанешь! – махнул рукой пьяненький доктор. – Хорошо, но не дай Бог, если ей после тебя хуже станет. Саморучно сто шкур спущу!
- Ладно-ладно, - рассмеялся Евгений, похлопывая друга по плечу.
Если бы только Николай знал, что все слова про книги и простой интерес всего лишь бессовестная ложь…
Но, если бы все всё знали, люди бы давно умерли от скуки.
***
Тася сидела на подоконнике и любовалась открывающимся из окна миром. Восхитительно пахла розовая сирень, далеко к горизонту простирались поля и луга, шелестела листва, порхали синие бабочки. Каждое прикосновение к холодному стеклу отзывалось мелкой дрожью в теле. В ушах шумел ветер и стрекот, солнечные зайчики заставляли девушку счастливо жмуриться.
Она не понимала, что в палате нет окон.
- Тась? – окликнул ее пришедший Евгений. – Тась, здравствуй.
Девушка провела белыми пальчиками по стене, вздрогнула, обернулась через плечо. Изучила пустым взглядом палату, наткнулась на парня и недовольно сдвинула светлые брови.
- Кто ты?
- Ты не помнишь меня? – переспросил парень. – Меня зовут Женя, я приходил к тебе неделю назад.
- Ко мне много, кто приходит, - задумчиво сказала девушка, не спеша подниматься с пола. – Я всех помню. Кроме тебя.
«Девочку совсем никто не навещает. Жалко», - вспомнил слова Николая Женя.
- Что ты делаешь? – парень осторожно приблизился к Тасе.
- Смотрю в окно, - девушка снова повернула голову к пустой стене. – Красиво, правда? – Женя лихорадочно размышлял, что ответить. Правду – вдруг обидится? Соврать – вдруг проверяет? – Ты не видишь, да? – грустно спросила девушка, опуская голову. – Никто не видит.
- К сожалению, я с рождения не отличаюсь какими-либо талантами, - признался Евгений, опускаясь на корточки. – Но ты же расскажешь мне, что там, правда?
Тася подумала, потом коснулась рукой стены и заговорила – медленно, уверенно, красиво.
- За окном живет мир. Большой, красивый. Он наполнен сонатами дождя и увертюрами ветра, там опадают алые листья и расцветают черные розы. Там сплетаются в одну сотни дорог из облаков. Там каждая бабочка – маленькая, с синими крылышками, - значит чью-то мечту и цель. Они часто умирают. Слишком часто. Но зато там  светит тридцать две радуги. По одной на каждого Крылатика. Они такие красивые – высокие, сильные, с большими черными глазами и разноцветными крыльями. Ты не знаешь о Крылатиках? Это такие сказочные существа. Они похожи на ангелов – у всех разная внешность, разный характер, разный внутренний мир. Но они все безгрешны. Они хранят детские сны, пролетают по улицам, сшибая с деревьев листья. Они носятся по миру с огромными коробами и разбрасывают снег, траву, цветы и росу. Они сеют туман, когда танцуют. Они очень красиво танцуют! Нежно, чувственно, отдавая каждому движению частичку себя. Они будто распадаются на хрустальные осколки, дарящие не боль, а счастливую грусть. Они умеют считать звезды. Звезды очень легко сосчитать, знаешь?     
Тася говорила долго. Так могли говорить только люди, знающие о чем говорят и верящие в свои слова.
-…стекло не разбить, - вдруг сказала девушка, поднимая голову на абсолютно пустую стену. – Они могут сюда попасть, я туда – нет. Зачем делают такие прочные стекла? Было бы гораздо лучше, уйди я туда… - Тася помолчала, а потом вдруг резко встала и с горящими глазами принялась снова говорить. – Если бы все это можно было разрушить… Там, там бы горели звезды, - девушка подняла голову к потолку, а потом начала с грацией балерины порхать по палате, рассказывая и показывая каждый уголочек. – А там… там был бы прекрасный фиолетовый сад. Сиреневая трава, черные деревья и порхающие по округе синие бабочки и стрекозы. Неужели не прекрасно? А там… там бы летали Крылатики и рассыпались золотым дождем облака. Здесь бы растелился ковер из белых маргариток, приятно щекочущих пятки. Там бы можно было затеряться в лабиринте иллюзий – пестрые круги и завитушки, линии и штрихи. Там можно было бы бродить часами, каждую минуту открывая что-то новое… Ты когда-нибудь видел Жар-Птиц? Никогда? Они бы парили здесь. Желтые, красные, зеленые – всякие! – Девушка остановилась посреди палаты, возвела руки к потолку и закружилась, приподнявшись на носочки. А потом остановилась, смолкла и пустыми глазами уставилась на Евгения. Подошла, села на пол и приложила ладони к стене. – Здесь же есть окно, правда? – спросила она серьезным голосом.
Женя ошарашено смотрел на девушку.
- Да, - кивнул он, сглатывая ком. – Конечно же, есть.
Девушка улыбнулась.
- Тась, а можно я буду к тебе почаще приходить? – спросил Евгений, вспомнив слова друга: «Я разрешу тебе общаться с Тасей, только если она захочет сама».
- Зачем? – девушка резко перевела на него глаза.
- Мне интересны твои сны и рассказы, - спокойно ответил парень. – Я хочу, чтобы ты рассказа мне еще. 
Девушка задумалась, отвернулась к стене.
- Принеси мне краску, - твердо сказала она.
- Зачем?
- Мне нужна краска. – Тася поднялась и подошла к противоположной стене. – Никто не умеет рисовать. Мне нужно попробовать.
- Хорошо, я принесу тебе краску, - пообещал Евгений, поднимаясь. – Тогда до встречи?
Девушка стояла и молча палилась в стену.
- А? – среагировала она минуту спустя. – Краску? Да, краску. До встречи…
***
В ушах шелестят чьи-то голоса – мелодичные, насмешливые, похожие на отдаленный шум прибоя и перезвон колоколов. Прорываясь сквозь холодную, невесомую завесу, ступаешь на горячую гальку, которая тут же превращается в выжженную траву. В нос ударяет запах смолы и сырой древесины.
Ветер обдает щеки холодом и по телу бежит дрожь. Он бы выразил радость встречи по-другому, да не умеет. Солнечные зайчики, перемигиваясь, бегут по траве. На глазах всходят золотистые колосья и синие маки. Запах свежего хлеба клонит в сон.
Небо резко чернеет, по округе разливается алый закат. Ветер приносит с собой стужу и надрывные крики умирающих ангелов.
- Вернись!
Голос ударяет в спину, ноги немеют, черными ураганами блуждают по округе гнилые листья. Пара секунд – и тебя уже там нет.
В выцветшем небе кружит воронье. Все вокруг наполнено солью и горечью, в горле стоит ком. Громко и размеренно цокают каблуки по дорожке. Ровными рядами стоят гранитные и мраморные памятники, сиротливо качается из стороны в сторону голая березка.
Ноги утопают в сырой земле. Ветер продувает насквозь.
- Вернись…
Пара секунд – и тебя уже там нет.
А у окна тепло и вкусно пахнет свежим кофе. Крошки овсяного печенья хрустят на зубах. За окном сплетается белое кружево, замерзает рябина и звонко смеется ребятня. Тася понимает, что в палате нет окна.
Но жить, не думая об этом, просто легче…
***
Евгений ходил кругами по залу, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь вещь, но всегда возвращался к лежащему на подоконнике сотовому телефону. В комнате было темно, свет не горел, а окно закрывали шторы. Пушистая кошка сидела на кресле и вылизывала лапки, заботясь о своем виде больше, чем о своем хозяине, хотя обычно, видя, что Женя волнуется, Тиша тут же начинала ласкаться к нему, а вспрыгнув на руки, успокаивающе ласково мурчала.
Уняв глупую, как ему казалось, борьбу ума и совести, Женя взял телефон и, прислонившись к окну, задумчиво пролистал длинный список контактов. Имя «Босс» резануло глаза.
«Как там люди принимают трудные решения? Бросают монетки? Считают считалочкой? Пишут записки? Господи, что за идиотизм!».
- Алло, Сергей Палыч, здравствуйте, это Женя. – Довольно бодрым голосом сказал парень в трубку. – Я по поводу вашего поручения. Я нашел ее.
- Отлично! – обрадовался босс. – Жива? В психушке?
- Конечно, она ж больная на голову, - хмыкнул Евгений, вновь начиная нарезать круги по комнате. – Совсем с катушек съехала – с галлюцинациями не расстается, я у врача спросил – на транквилизаторы подсела, как наркоманка. Приходящих к ней людей почти не запоминает, да к ней особо то никто и не ходит, то, что было лет пять назад – тем более не помнит. С таким раскладом долго не живут. Она и по виду то плохая: маленькая, худущая, бледная, как полотно.
- Это хорошо, - серьезно сказал Сергей Павлович. – Значит так, пока следи за ней по мере возможности. Только осторожно как-нибудь с врачами действуй, журналист я, мол, статьи пишу, нужно очень узнать такую-то информацию. Чтоб подозрений не вызывать. А там посмотрим.
- Понял, - неосознанно кивнул Евгений. – Будут новости – позвоню.
Босс отключился, парень шумно выдохнул и, бросив телефон на кресло, чем вызвал неодобрительное мавканье кошки, взъерошил себе волосы.
- Тиш, ты тоже думаешь, что я идиот, да? – поинтересовался он, закусывая губу.
Кошка даже не удостоила его взглядом, а молчание, как известно, - знак согласия.
- Ну и хрен с вами, - махнул рукой парень, направляясь на кухню. – Зато через недельку Палычу надоест возня с этой девчонкой, и он о ней либо забудет, либо избавится от нее, - что вероятнее. А я получу премию. Пару лимонов, Тишка, - с усмешкой добавил он уже на кухне. – Махнем в Испанию на пару недель, а?
Кошка прекратила вылизываться и, одобрительно мяукая, побежала к хозяину. Женя похлопал ее по голове, нашел в холодильнике баночку сметаны и щедро отдал всю на съедение любимой животинке.
- С Колькой только неудобно получается, - стал размышлять парень, уже налив кофе и усевшись за стол. – Хотя мы же не будем ему рассказывать о наших планах, да? Ему и так неплохо живется, не будем впутывать честного мужика в наши хоть и противозаконные, но выгодные делишки.
***
- Не надо! Ну, пожалуйста! Не трогайте меня! – хныкала Тася, безуспешно пытаясь вырваться из хватки санитаров. – «Почему вы мешаете мне жить? Что я вам такого сделала? Почему я не могу просто поговорить с единственными друзьями? Ну и что, что у них есть крылья! Зависть – не повод кого-то мучить».
Из горла девушки вырвался сдавленный крик.
- Тихо-тихо, что ты раскричалась, - спокойно заговорила медсестра, вводя лекарство. – Это же тебе надо, не нам.
- Мне больно... – Тихо прошептала девушка, широко раскрытыми глазами палясь в потолок.
- Терпи.
По бледным щекам скатилась пара слез. Тася перестала сопротивляться и молча уставилась в затуманенный потолок. Боль разливалась по телу, касаясь каждого нерва и клетки, а потом отпускала, заставляя неметь.
Санитары отпустили пациентку и вместе с молоденькой медсестрой покинули палату. В коридоре они разошлись – мужики, как всегда, пошли покурить, а девушка направилась в кабинет главврача.
Николай сидел, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на подоконник, смотрел на картину. Девушка в коралловом платье стояла на берегу моря и вглядывалась в чистый горизонт, в ожидании корабля. Небо уже окрасилось в алые цвета заката, белые галочки чаек рассыпались по яркому полотну. Корабля не было.
 Мужчина любил сидеть в кабинете в свободное от работы время и просто смотреть на картину. Ее нарисовала его дочь. Каждый раз, находя, чем восхититься в смешении красок и тонкости образов, Николай начинал думать.
Он видел в этой картине больше, чем она в себя вмещала.
Мужчина размышлял над смыслом жизни, над временем и ожиданием, над разной судьбой, что уготована каждому. Даже у его пациентов была своя судьба, которая либо еще не успела исполниться, либо исполнилась и просто оказалась трагичной.
Мужчина понимал, что каждый человек нужен и важен. Кто-то – чтобы просто ждать, помогать ждать другим и учить других ждать. Кто-то – чтобы греть кого-то, а кто-то – чтобы кому-то было кого греть.
Все его мысли можно было бы собрать в небольшую умную книгу. Николай думал об этом, но всегда приходил к выводу, что ему не хватает времени.
Лучше просто сидеть и думать.   
- Можно к вам? – поинтересовалась медсестра, заглядывая в кабинет.
- Да-да, конечно, - мужчина вздохнул, кивком указал на кресло напротив стола и, не меняя позы, продолжил разглядывать пять лет висящую здесь картину. – Ты что-то хотела?
- Кажется, Тасе намного хуже стало, - Лена вздохнула и, опустившись на кресло, нервно расправила халатик. – Галлюцинации долго не прекращались, хотела успокоительное вколоть, так она такую истерику закатила, что пришлось «сульфозиновый крест» сделать…
- Чего?! – опешил мужчина, резко вскакивая. – Вы сдурели что ли? Ее ж через пару часов так ломать начнет – умрет девчонка, организм слабый! Почему у меня не спросили?!
- Так вас не было, а они страх, что делала, - начала торопливо оправдываться девушка, готовая чего угодно наплести и от себя – лишь бы выговор не сделал, или, не дай Бог, не уволил. – Кричала, бесновалась, все отделение на уши поставила, какие уж тут советы…
А на деле Тася всего лишь плакала и умоляла открыть окно, но это очень помешало медсестре с санитаром.     
- Идиоты! – выругался мужчина, опускаясь обратно в кресло. – Еще раз о подобной самодеятельности узнаю – уволю к чертям собачьим и такую характеристику напишу, что ни в одну больницу больше не возьмут. Поняла?!
- Ага, - боязливо кивнула девушка. – Мне можно идти?
- Иди.
Медсестра вскочила и пулей вылетела из кабинета. Николай закрыл лицо руками и облокотился на стол.
«Что вот теперь делать? Антидот – не выдержит, и так еле концы с концами сводит, а ту еще… Господи, говорил же Пашка – не доверяй ты этим дурам-практикантам пациентов. Ну ладно. Будем надеяться, что помучается, но выдержит».
***
"Сульфозиновый крест" - сульфазин; первое время действует, как очень сильное успокоительное, а потом, говоря понятными словами, начинается полный ****ц: температура подскакивает до сорока градусов, начинаются дикие ломки, нельзя сидеть, стоять, лежать, очень трудно ходить, прикосновение пальцем к телу вызывает ощущения удара топором - организм горит огнем изнутри, испепеляя сознание и выматывая до полного изнеможения. Наркоманы всерьёз уверяли, что героиновые ломки по сравнению с сульфой - детский лепет на лужайке. Пытка продолжается сутки, при особых заслугах сульфу ставят в четыре точки - лопатки, ягодицы - по 2-3 куба в одно место. Результат поразительный, если у «буйного» сильное сердце, и сразу он не помер, то его крючит по двое-трое суток, причём так, что он просит его пристрелить. Потом достаточно одного упоминания о сульфе, чтобы прекратить самую сочную истерику.
***
8 лет назад.
Евгений, двадцатилетний, но умный не по годам мальчишка, сидел в кабинете босса, беззастенчиво закинув ноги на стол.  Сергей Павлович, мужчина в дорогом черном костюме, развалился в кресле и лениво потягивал коньяк из бокала, размышляя над дальнейшими действиями.
- Так, что мы имеем, - спросил он.
Женя почесал макушку, взял со стола стопку бумаг и, бегло просмотрев первую пару страниц, произнес:
- NdH15, в принципе, готов. Если довериться интуиции и базовым знаниям о его составляющих, то это психотропное вещество, влияющее на мозг. Должно вызвать разнообразные галлюцинации и стопроцентное привыкание.
- Четырнадцать образцов до этого тоже должны были действовать, как наркота, - хмыкнул мужчина. – Но нихрена. Все провалилось.
- Нужно просто проверить его на ком-то.
- На ком? – остановился на вопросе босс. – Все «ненужные» мне люди уже эту дрянь пробовали и где они теперь? На том свете.
- Можно взять кого-нибудь левого, - неуверенно предложил Евгений.
- Можно, - согласился Сергей, прекрасно это зная. – Найди мне его.
- Я?
- А за что я тебе деньги плачу?! – с точно таким же удивлением поинтересовался босс и опустошил бокал. – Найди мне какого-нибудь мальчишку или девчонку, втюхай ей это и следи, пока не добьешься результатов. И лучше, положительных.
Евгений задумчиво кивнул.
 
На улице было холодно, прохожие кутались в куртки и спешили по своим делам. Евгений стоял в стороне и присматривался – кого из них обречь если не на смерть, то на адские муки? Детей? Жалко. Да и людей тоже – никто ж ему ничего не сделал.
- Дяденька, а у вас паспорт выпал, - раздался позади тонкий девичий голос.
Женя обернулся и увидел девочку, протягивающую ему паспорт. Малышке было лет десять-одиннадцать: маленькая, со светлыми волосами, выбивающимися из-под красной шапки, в рыжей курточке и коричневых сапогах.
«Грехом больше, грехом меньше, все равно мне уже ничего не поможет исправиться», - решил Евгений, наклонился к девочке и с улыбкой забрал у нее документ.
- Спасибо, - поблагодарил он и достал из кармана конфетку. – Хочешь?
Девочка кивнула, взяла «благодарность», тут же развернула яркий фантик и с улыбкой схрумкала.
- Ну, беги, - Женя похлопал малышку по голове, и она с радостным визгом побежала по лужам.
 
- То есть, никаких изменений?! – Сергей Павлович был в бешенстве. Служащие разбежались по разным углам лаборатории, надеясь, что гнев коснется их только косвенно. Евгений сидел на стуле и разводил руками. – Пятнадцатый образец насмарку?! – кричал он. – Это какими же надо быть идиотами, чтобы истратить пятнадцать попыток и так и не добиться результата?! Что с той девчонкой? Ты точно за ней следил?! – обратился он к Жене.
- За кого вы меня принимаете? – спокойно ответил парень. – Конечно, я за ней следил. Никаких изменений. Как была ребенком, так и осталась – ни усталости, ни раздражительности, ни уж тем более галлюцинаций. Только разве что сны стали очень часто сниться, но это – детская фантазия, не больше.
- Вот и хрен-то, что фантазия! – Босс сплюнул на пол и, сунув руки в карманы, развернулся к подчиненным. – Куда вы попрятались все? Вылезайте, не убью. Значит так, с этого дня начинаем работу над новым препаратом. И если он не сработает – убью и закопаю каждого саморучно. Ясно?!
Сергей Павлович много раз ругался и закатывал скандалы после того случая. Канули в небытие кучи их разработок и пару особо умных подчиненных он все же закопал. О Тасе вспомнили только через пять лет, когда случайно узнали, что на самом деле случилось. Найти ее оказалось задачей трудной, но выполнимой…
 
***
Тася забилась в угол палаты, не зная, куда себя деть. Ее лихорадило, все тело горело изнутри, каждое прикосновение причиняло немыслимую боль, даже слезы, против воли катящиеся из глаз, жгли щеки. В глазах стояли одни лишь белые стены.
«Почему так пусто? Где Крылатики? Где сады и луга? Кто убрал окно? Где все?».
- А-у, - сбивчиво дыша, на грани шепота сказала она. – А-у, люди… Вы где все?
 
- Нельзя тебе туда! – возмущался Николай, закрывая собой дверь к палате Таси. – Жень, уймись, чего ты к ней привязался?
- Мне надо с ней поговорить, - настаивал Евгений.
- Да ты понимаешь, что нельзя?! – Терял терпение доктор. – Она от сульфы отходит, она не соображает ничего, она не станет разговаривать!
- Ну, Коля!
Мужчина вздохнул.
- Коль, - уже спокойно повторил Женя, хотя предыдущий разговор слышала, наверно, вся больница.
- Что ты за идиот, не понимаю, - мужчина прислонился к двери и скрестил руки на груди. – Девчонке плохо, прекрати ее доставать. Если ты писатель, у тебя должна работать фантазия. Напиши какой-нибудь бред, все равно никто проверить не сможет и все! «Гуляй, Вася».
- Коль, - повторил парень, глядя другу в глаза.
- Ни за что.
- Коль.
- Нет.
- Коля.
- Жень, уйди!
- Я ведь не отстану.
Мужчина вздохнул и нехотя отошел от двери, мысленно выложив в адрес друга уже весь свой матерный словарный запас на трех известных ему языках.
- Ты настоящий друг, - улыбнулся Евгений, входя в палату.
Тася сразу увидела его. Стиснув зубы, поднялась и, дрожа, сказал только одно слово:
- Краска.
«Краска! Вот блин! Я же думал, что что-то забыл!».
- Тась, - Женя приблизился к девушке. – Прости, я забыл.
Тася прижала руки к груди и, стараясь сдерживать слезы, поковыляла к кровати. Она была похожа на сломанную фарфоровую куклу – хрупкая, почти вся белая, стояла на ногах, будто первый раз ступила на землю.
- Уходи, - бросила девушка.
- Тась, - Женя коснулся ее руки.
- Не трогай! – вскрикнула Тася.
- Тась, - Женя схватил ее за плечи и развернул к себе.
- Не трогай, мне больно! – закричала девушка, глотая соленые слезы. Плечи будто сгорали.  Женя тут же отдернул руки, и Тася чуть не упала, потеряв какую-никакую опору.
- Давай помогу, - предложил он.
- Не трогай меня, уходи!
- Тась, - жалостливо протянул Женя.
Девушка доковыляла до кровати, легла, сжавшись и отвернувшись к стене, и совсем расплакалась. Голова гудела, кости ломило, все было нестерпимо больно.
- Тасенька, - Женя опустился на край и хотел погладить ее по спине, но вовремя вспомнил реакцию на предыдущее прикосновение и опустил руку.
- Уходи, - тихо попросила девушка. – Пожалуйста…
- Жень, выйди из палаты, или я позову санитаров, - серьезно сказал вовремя заглянувший Николай.
За все двадцать восемь лет жизни Евгения впервые начала грызть совесть, которую он, впрочем, решил утихомирить текилой.
***
- Тась, я принес краску. Как обещал, - Женя остался неловко стоять у двери с пакетом в руках.
Девушка лежала на кровати, прижав колени к груди и обхватив их руками. Услышав знакомый голос (а вернее, слово – краска), она, стиснув зубы, перевернулась на другой бок и взглянула на незнакомого человека – крепкого парня с темными волосами, в джинсах и рубашке.
- Ты меня снова не помнишь? – по пустому взгляду догадался Евгений.
Тася покачала головой и, сжавшись, уткнулась носом в подушку. Жене показалась, что она сейчас раствориться в яркости белой палаты.
- Женя, - в третий раз представился парень, подошел, положил пакет на пол и сел на край кровати. – С тобой все в порядке?
Девушка пожала плечами.
- Плохо себя чувствуешь?
Молчаливый кивок.
Женя вздохнул.
- Тась, ты прости, что так получилось тогда. Или ты не помнишь?
Девушка повернула голову и долго смотрела на Евгения, а потом сухо сказала:
- Помню.
Ответ ввел парня в ступор. О чем вот с ней еще поговорить?
- А тебе больше ничего интересного не снилось? – решился-таки спросить Женя, хотя понимал, что в таком состоянии она вряд ли что расскажет.
- Нет, - тихо сказала девушка. – Или я просто не помню. Во мне слишком много лекарств.
 
- Коль, че ты делаешь?! – сходу поинтересовался Евгений, без стука войдя в кабинет главврача.
Мужчина вылез из журнала и недоуменно уставился на друга.
- Чем ты пичкаешь бедную девчонку? – продолжал Женя с недовольством в голосе. Парень прошел к столу и, подвинув стопку папок, присел на край.
- Ты опять что ли был у Таси?! – возмутился доктор, бросая журнал и отъезжая на стуле назад.
Евгений нагло кивнул.
- Я ж не давал тебе разрешения!
- А Ленка провела за шоколадку, - улыбнулся парень и, положив сложенные в замок руки на колено, снова посерьезнел. – Она ж никакая. Может, хватит ее пичкать «чудодейственными» препаратиками?
Мужчина вздохнул.
- Я знаю, что у нее плохо со здоровьем, - произнес он. – Но ничего не могу поделать. Организм слабый, с нагрузкой плохо справляется.
- Так прекрати колоть ей, - Евгений попытался сходу вспомнить название подходящего препарата, но, потерпев поражения, договорил. – Хрень, блокирующую галлюцинации. 
- Не могу.
- Почему? – дотошно уточнил парень.
- Потому что она сидит на них, как наркоманка. Если я перестану их колоть, начнется ломка. А это еще хуже.
- Опа… - Женя замолчал и ошарашено уставился на пол. «Хотел, как лучше, а получилось, как всегда». – И ничего нельзя сделать?
Доктор покачал головой.
- Думаешь, если бы было можно, я бы не сделал? – вздернул бровь он.
- А кто тебя знает.
Парень слез со стола и хотел идти к двери, но вдруг остановился и снова обернулся.
- А может, хоть витамины ей, какие пропишешь? – предположил он. – Ну, для поддержания иммунитета.
- Которого у нее нет, - пессимистично отверг предложение Николай. – Жень, уймись, а? Чего ты как о ней печешься?
- Нравится она мне, - улыбнулся Евгений. – Жалко девчонку. Хорошая.
Мужчина сокрушенно покачал головой.
- Даже не думай, Казанова.
- Думать как раз таки, можно, - ехидно ответил Женя, направляясь к двери. – Главное, купить Ленке уже не шоколадку, а коробочку конфет. С ликером. Ладно, до встречи. На неделе загляну.
***
Когда через несколько дней Евгений пришел в палату, он был ошарашен. Белые стены покрывали странные узоры и картины. Тася сидела в углу и старательно вырисовывала руками девушку с большими крыльями, летящую в облаках. На стенах в единую картину сплетались бессмысленные круги и завитушки, разноформенные силуэты, странные люди и животные – девушка рисовала мир, преследующий ее во снах и реальности.
И не один художник на свете не смог бы показать это так же прекрасно. Но Женя видел только черно-белую картинку. Он с рождения был дальтоником и не мог поразиться ярким разнообразием красок, что, наконец, закрыли пустые голые стены.
Тася обернулась через плечо, синеватые губы тронула легкая улыбка.
- Чешир, - заторможено, но радостно протянула она. – У меня кончается краска. Ты же принесешь мне еще? Просто никто не умеет рисовать, а они просят…
- Чешир? – удивился парень, подходя к девушке.
- Да, - кивнула Тася, пытаясь отряхнуть руки, но они только больше испачкались в не засохшей краске. – У тебя красивые глаза. Как у Чешира. Ты на него похож.
«Наконец-то меня запомнила! Хоть и под другим именем».
Женя улыбнулся, вытащил из кармана салфетку и, сев на пол, стал осторожно оттирать холодные руки девушки. Ему всегда делали комплименты по поводу глаз – странных, ярких, сине-зелено-фиолетовых. Кто-то даже не верил, что это настоящий цвет, а не линзы. Но смотря в зеркало, парень видел лишь черно-белую картинку.
- Ты красиво рисуешь.
- Не думаю, - неуверенно улыбнулась Тася. – В жизни все это выглядит гораздо красивее. Только никто не замечает…
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Женя, комкая салфетку и убирая в карман. Заметив пару мазков на щеке Таси, парень потер их пальцем. Девушка опустила голову, но возражать не стала, хотя по-прежнему не любила, когда ее трогают.
- Руки болят, - тихо ответила Тася. – И все болит, - она резко подняла голову и широко раскрытыми глазами уставилась на парня. – Я хочу летать, понимаешь? Долго ходить по земле трудно. Я не боюсь, они мне не разрешают.
Тася снова опустила голову, волосы закрыли лицо. Женя поднял ее подбородок двумя пальцами.
- Тась, ты должна мне верить. Полностью доверять, хорошо? И я тебя заберу. Покажу тебе свой мир – большой, яркий и шумный. Покажу свой маленький мир – со сладким чаем, пушистым верным псом и кучей интересных книг. А ты покажешь мне свой – огромный, манящий, неизведанный, с волшебством, теплом и фиолетовыми крыльями. Но только если ты будешь мне верить. Тась?
Девушка молча смотрела парню в глаза.
- А? – откликнулась она через минуту. – Кто такой пес? Он хороший, правда?
- Конечно же, он хороший. И он будет рад познакомиться с тобой.
Тася перевела взгляд на стену, где была изображена дорога, теряющаяся в высоких зеленых травах. Розовые цветы, словно маяки, покачивались на ветру.
- Я была бы рада с ним познакомиться…
- Познакомишься. – Кивнул Евгений. – Обещаю.
 
- Алло, Сергей Павлович, здравствуйте. Это Женя, - Евгений как обычно нарезал круги по комнате, разговаривая с боссом. Кошка лежала на комоде и, не моргая, следила за действиями хозяина. – Девчонка слабеет, врач говорит, что организм не выдерживает нагрузки. А отменить лекарства нельзя – она плотно на них сидит и может быть ломка.
- То есть, долго не протянет?
- Скорее всего. Транквилизаторы «заглушают» галлюцинации, но она уже настолько к ним привыкла, что рисует на стенах сказочные миры, что ей снятся.
- А откуда у нее краска?
- Понятия не имею. В общем,  NdH15 все-таки действовала. Только частично. Просто нужно было время. Смею предположить, что при двойной дозе вызывает привыкание.
- Смеешь предполагать – проверяй, - босс усмехнулся.
- На ней?
- Да на ком хочешь. Хоть на себе. Все, не могу больше разговаривать, у меня важные переговоры. Будут новости – звони.
Сергей Павлович отключился.
Женя покрутил в руках телефон, сунул в карман джинсов и повернулся к окну. Ночь только начиналась, тучи разошлись, дав возможность светить ярким белым огонькам.
«Знаешь, а Крылатики умеют считать звезды».  
***
Евгений сидел в кафе и неторопливо пил кофе, следя за тонущей в лужах улицей. Ветер срывал потемневшие листья с деревьев и бросал в воду, пролетающие по дороге машины обрызгивали прохожих, поэтому люди старались идти ближе к домам и магазинам или прикрываться зонтами. Дождь бил по крыше небольшого кафе с банальным, но теплым и сладким названием «Шоколадница», капли катились по запотевшему стеклу, притягивая холодную грусть, но в помещении было по-домашнему уютно и вкусно пахло корицей и свежим кофе.
Евгений думал.
« - Я была бы рада с ним познакомиться.
- Познакомишься. Обещаю». 
Он нагло врал или говорил правду? В тот момент он об этом не думал. Ему просто хотелось, чтобы девушка доверяла ему, как никому другому. Чтобы она все-все ему рассказывала, полагалась на него, готова была пойти за ним, куда угодно. Чтобы она слушалась его.
Когда люди тебе верят, ими легче управлять.
Вот только от сумасшедшей не знаешь, чего ждать. Она может сегодня тебя обожать, завтра ненавидеть, а после вообще не помнить. Она будет поступать, как захочет, ее действия не поддаются никакой логике. На то она и сумасшедшая.
Ее труднее обмануть. А он хочет обманывать?
Между тем кофе уже давно остыло, и пить его уже не хотелось. Евгений покрутил в руке телефон, глянул на время и, решив оставить вопрос без ответа, расплатился и ушел. На улице парня тут же насквозь пробрал суровый октябрьский ветер. «А у Таси, наверняка, сейчас теплая весна» - закралась в голову шальная мысль.
 
Тася стояла посреди палаты и, склонившись, с улыбкой подзывала к себе фиолетового зверька, отдаленно напоминающего собаку, лису и дракона сразу. Существо скакало по комнате, оставляя за собой быстро исчезающие сиреневые круги, похожие на водяные блики.
- Какая умница, - девушка потрепала его по холке – пушистой, мягкой, с бирюзовым отливом.
- Тась?
- Да, - отозвалась девушка, не оборачиваясь и продолжая играть с существом. Оно лежало на спине и, дрыгая четырьмя лапками, наслаждалось почесыванием животика. А потом благодарно лизнуло девушке руку тонким желтым языком.
- Прелесть, правда? – спросила Тася, узнав своего «чешира» по голосу.
Но для Жени она лишь играла с воздухом.
- Кто? – не понял он.
- Ты не видишь? – Тася резко выпрямилась и обернулась. Она немного посвежела – с губ исчезла нездоровая синь, щечки порозовели. – Вот же, бегает.
- Опиши его, - попросил парень.
Девушка вздохнула и покачала головой.
- Почему?
Молчание.
- Ты чего, обиделась что ли? Тась? Да мне, правда, очень интересно, я просто не могу увидеть. Тась? Та-а-ась?
- Тихо, - девушка предостерегающе подняла палец вверх, на лице застыло серьезное выражение. Но она тут же улыбнулась, схватила Женю за руку и потянула к стене. – Хочешь, я тебе кое-что покажу?
Парень недоуменно кивнул.
Тася остановилась в метре от стены, вытянула руку и будто открыла невидимую дверь. В ушах девушки щелкнул замок и заскрипели ворота. Она сделала несколько шагов вперед и замерла. Ветер затрепетал в волосах, заставив ее поежиться и передернуть плечами от наслаждения. Восходящее солнце роняло лучи на расколотые на части древние камни, что когда были великими строениями, ласкало редкие вкрапления молодой травы, пронзало пушистые розовые облака.
Тася опустилась на пол, скрестив ноги, и горящими глазами уставилась в стену, изрисованную глупыми несвязанными кругами и завитушками разных цветов.
Женя мог только догадываться, на что девушка смотрит, пока она не сказала:
- Ты видишь, как солнце встает над руинами?
Евгений молчал.
Девушка коснулась рукой пола, парень понял знак и тут же сел рядом. Тася прислонилась к его плечу.
Маленькая, холодная, почти не ощутимая своим прикосновением, но такая искренняя и счастливая. Он впервые ее понимал. За стенами больницы третий час подряд лил дождь, чернело небо, и хохлился город, сырели серые стены и разбегались по домам угрюмые прохожие.
А у нее был РАССВЕТ!
И впервые, среди всех этих странных мазков и линий, в уголке, Женя увидел маленький круг с тонкими разрозненными лучами.
- Это действительно прекрасно, - тихо произнес он.
А на часах было уже девять вечера.
 
- Отдай мне ее! – Евгений словно ураган ворвался в кабинет Николая.
- Кого? – опешил доктор, отворачиваясь от окна.
- Тасю! – Женя горящими глазами уставился на друга. – Мне похрен, что она на голову больная, позволь мне ее забрать. Все равно сам говорил, что никому не нужна и долго не протянет. Отдай, я тебе даже заплатить могу.
Николай непонимающе смотрел парня.
- Миллион, - торопливо добавил Евгений. – Зеленью.
- Ты с бодуна что ли?
- Два.
- Жень, с тобой все в порядке?
Евгений вдруг понял, насколько он сейчас глупо выглядит и нервно прошелся по кабинету.
- Не знаю, - признался он, возвращаясь к доктору. – Коль, она очень мне нужна. Серьезно. И я сегодня ничего крепче кофе не пил.
Мужчина несколько минут серьезно смотрел на Евгения, а потом покачал головой и опустился в кресло.
- Жень, я тебя умоляю, не сходи с ума, - спокойно сказал он. – Я тебе могу даже таблеточки прописать, очень действенное успокоительное знаю. Зачем тебе Тася? Ты что на ней опыты собрался ставить?
- Да какие опыты?! – Возмутился Женя. – Мне ее реально жалко, она ж загнется тут с твоими «препаратиками»! Я помочь девчонке хочу. У меня даже в мыслях ничего плохого не было.
- Не мели чуши! – Оборвал друга доктор. – Жень, ты понимаешь, о чем ты говоришь?
- Понимаю. – Кивнул парень.
- А мне кажется – нет! Куда забрать? Ей лечение нужно, она без таблеток этих не сможет жить.
- Сможет, - возразил Евгений. – Коль, я вообще-то тоже врач.
- Недоделанный!
- Не важно. Врач. Я сам со всем разберусь. Ну чего тебе, жалко ее так что ли? Я ж не какой-нибудь там левый человек, а друг ее уже, между прочим.
- Так, пошел вон. – Николай торопливо уткнулся в стопку бумаг, лежащих на столе.
- Чего? – опешил Евгений.
- Пошел вон, - спокойно повторил мужчина. – Сходи домой, одумайся, проспись, потом поговорим. А лучше – вообще выбрось эту дурь из башки.
Сначала Евгений хотел ярко и сочно выругаться, но потом передумал и молча покинул кабинет главврача.
 
Женя сбежал вниз по ступеням психиатрической больницы и стал обшаривать карманы в поисках ключей от машины. Проливной дождь превратился в мелкую морось, но улица была по-прежнему пуста, а угрюмые тучи продолжали сгущаться над городом.
Зазвонил телефон. Евгений торопливо достал его и, не глядя, принял вызов.
- Жека, у меня хорошие новости, - впервые за долгие годы совместной работы радостно заговорил босс. – Помнишь эксперименты Макса? Они, наконец, дали результат! LkT полностью готов к использованию. Подъезжай к даче на Дубровой, будем отмечать. И да, по поводу той девчонке – она нам больше не нужна.
- То есть, можно больше не следить за ней? – уточнил парень.
- Не совсем. – Все тем же веселым голосом продолжал мужчина. - Она нам вообще не нужна. Убери ее.
- То есть?
- Жень, че ты, как маленький? Убей ее – чисто, по-тихому, без свидетелей и улик. Ты ж сам говорил, что она там тоже не нужна никому. Осторожненько дай доктору взяточку, а ты меня знаешь, я потом с премией не обижу. Или придумай что-нибудь, сестра, мол, моя нашлась – счастье-то какое! Неужели я тебя учить должен? С Григоречем вон как чисто тогда все сделал – ни одна заучка мусорская не догадалась. А тут какая-то чокнутая. Все, в общем, подъезжай, проставляться будем. А с ней потом разберешься, как захочешь.
- Понял, - Женя сглотнул комок, отключился и, найдя, наконец, ключи, сел в машину.
***
- Леночка, привет, - Евгений с улыбкой прислонился к стене у поста.
Медсестра тут же торопливо подправила волосы и обернулась к парню.
- Привет, - растянула ярко-накрашенные губы в улыбке она.
- А Коля у себя?
- Нет.
- Эх, жалко, - Женя достоверно изобразил расстройство, положил на истории болезней коробку конфет и придвинул к девушке. – А я хотел Тасю к себе на пару дней забрать, мы с ним уже договорились. Он тебя не предупреждал?
- Нет, - Лена убрала конфеты и с готовностью помочь взглянула на Евгения. – Он просто торопился очень и забыл, наверное. 
- Угу… Так отпустишь?
- Конечно, - улыбнулась девушка. – Не чужие ж люди.
- Лен, ты прелесть.
 
Тася сидела и рисовала испачканными в краске руками странные узоры на полу. Кончики коротких белых волос измазались в синей краске, светлую сорочку покрывали разноцветные пятна. Девушка с каждым днем вносила все больше краски в скучную и обыденную картину жизни палаты.
- Что ж ты делаешь-то?! – возмутилась Леночка, бросая одежду на кровать и поднимая девушку с колен.
- Не трогай, - строго сказала Тася, похожая на пятилетнего ребенка, занятого разрисовыванием маминого паспорта. – Не мешай, я рисую!
- Господи, - медсестра вздохнула и дернула девушку за руки, резко поставив на ноги.
- Мне больно!
- Лен, - Женя бросил на медсестру недовольный взгляд и пальцем подозвал к себе. – Давай я дальше сам разберусь. Спасибо.
Лена пожала плечами и вышла из палаты.
Тася снова села и продолжила с серьезным видом дорисовывать картину. Женя опустился на корточки рядом.
- Что это? – поинтересовался он.
- Халоде(э)я.
Парень неосознанно сдвинул брови.
- Цветок такой у Крылатиков есть, - пояснила Тася, вырисовывая нечто, похожее на вычурный лепесток. – Иди сюда. Смотри.
Евгений уставился на синее пятно с выходящими из него лепестками, кругами и каплями всех оттенков фиолетового («И как только смогла так смешать краску?»). Если присмотреться, это действительно было похоже на сказочный цветок.
- Здорово, - честно восхитился парень.
Девушка улыбнулась и продолжила рисовать. Тонкие белые пальчики умело черпали из баночек краску, проводили на полу идеально ровные линии и рисовали симметричные завитушки.
- Тась, помнишь, я хотел познакомить тебя с псом? – издалека начал Евгений, прекрасно зная, что Николай вернется только завтра в обед. 
- Угу, - кивнула девушка.
- Сейчас у тебя есть такой шанс.
Тася резко повернула голову к парню.
- Что ты имеешь в виду? – не поняла она.
Женя осторожно взял ее за руки.
- Хочешь отсюда уйти? – напрямую спросил он. – Знаешь, какая на улице прекрасная погода – вечер, звезды, покрытые тонкой корочкой льда лужи. А дома ждет горячий чай, плед и овсяное печенье. И пушистый верный пес, что уже очень истосковался по игре! Если хочешь – можем уйти прямо сейчас.
- А что такое «дом»?
Евгений потупился.
- Ну, дом, это место, где тебя ждут. Где тепло, уютно и хорошо…
- Но таких мест много, - неуверенно возразила Тася.
- А давай, мы поедем, я тебе все покажу, и ты сама решишь, что это такое? – нашел выход Женя. – Тась, я тебе столько всего покажу и расскажу! Ты увидишь целый новый мир. Только пойдем.
Девушка задумалась.
- У меня дома есть много краски, - продолжал Евгений. – И ты будешь рисовать, где захочешь и что захочешь. Тась, - он осторожно сжал ее руку. – Я что хочешь для тебя сделаю, только пошли.
Тася неуверенно высвободила руку.
- Пошли, - согласилась она.
- Отлично! – возликовал Евгений, вскакивая и поднимая девушку. – Одевайся, я буду ждать за дверью.
Тася кивнула.
В джинсах, что были ей довольно велики, майке и потрепанной синей куртке она казалась еще хрупче и меньше, но глаза выделяло яркое желание увидеть что-то новое и выйти, наконец, из этих надоевших за три года стен. Это было единственным, что делало похожим ее на живого человека. В остальном – словно кукла.
Евгений распрощался с медсестрой и вывел Тасю из больницы. Девушка остановилась у ступеней, с наслаждением вдохнула холодный воздух и, подняв голову, уставилась в искрящийся звездами небосвод.
Искорки перемигивались, блестели, какие-то двигались и меняли цвет – как гирлянды на новогодней елке. Что такое гирлянды и елка Тася забыла и, конечно же, не понимала, что та красивая разноцветная звезда, не звезда, а самолет.
Высокие многоэтажки уже спали, дорога тонула в свете фонарей и светофоров и уходила в поворот. Весь мир - таинственный, манящий, неизведанный, - лежал сейчас перед ней – маленькой, хрупкой и совершенно беззащитной. Девушка неуверенно спустилась на ступень ниже. Мир стал ближе.
Рассмеявшись, девушка легко сбежала вниз и снова огляделась. Звезды стали дальше, мир – ближе. Она даже смогла различить некультурную надпись на стене дома через дорогу. В паре окон зажегся свет. Как в ее жизни.
Но стоило Жене и Тасе сесть в машину и уехать, окна погасли. Их было два. 
 
Евгений привез Тасю на дачу, решив, что двухэтажный домик за городом понравится девушке больше, чем квартира в центре города. К тому же, в ней такой бардак…
Закрыв машину, Женя открыл калитку и пропустил Тасю вперед. Девушка медленно пошла по выложенной брусчаткой дорожке, начала осторожно оглядываться. Сладко пахли неизвестные цветы, жухлые кусты которых заполонили всю площадку перед домом. Звезды продолжали разгораться, их стало в сотню раз больше.
Девушка поднялась на крыльцо и повернулась назад. Впереди, за проселочной дорогой и небольшими дачными домиками, лежало огромное поле с высокой травой, колосящейся на ветру.
Ночь выдалась на удивление теплая для осени.
- Пошли гулять, - предложила Тася, как завороженная глядя на поле.
- Что? – не понял Женя, отпирая дверь и разворачиваясь к девушке. – А, красиво, правда? Мы обязательно погуляем, только завтра. Сейчас уже поздно.
- Но завтра будет не так красиво, - спокойно возразила Тася.
- А как же пес? – тут же сменил тему Женя. Девушка обернулась к нему. – Он уже изголодался и истосковался. Давай сначала его накормим?
Тася молчала и широко раскрытыми глазами смотрела в темноту за открытой дверью. В ней прорисовывались контуры мебели и некоторых предметов, но если Евгений «от» и «до» знал, что находится в его гостиной, то для девушки это было еще неизведанным.
- Дом, - сказала она, заходя в помещение и тут же, не боясь споткнуться в темноте, проходя на середину гостиной.
Женя зашел следом и включил свет.
- Выключи, - попросила девушка, жмурясь.
Все снова погрузилось в темноту. Тася подошла к окну и отдернула шторы. Лучи ночного света осветили часть комнаты, в которой стояла девушка, Евгений остался в темноте. 
У окна, покрытый слоем пыли, стоял рояль. На стенах висели какие-то картины, на диване валялись подушки и книги, на столе стоял маятник, вокруг было много интересных вещей, но девушка приблизилась именно к роялю и подняла крышку.
Осторожно перебрала пальчиками первые клавиши, зазвучали мягкие звуки. Улыбнулась, положила вторую руку чуть левее. И, неуверенно пробуя звуки, заиграла. Она будто снимала с каждой клавиши душу, как срывала цветок. Робкий, ветреный, наивный, временами слишком громкий. Иногда счастливый до слез, иногда грустный до вымученной улыбки.
Женя стоял, прислонившись к стене, ноги немели. Он никогда не слышал настолько прекрасной мелодии. И никто не слышал.
Он впервые понял.
Эта маленькая девочка – зеленый росток в окружении льда и холода. Она уже извлекла из него всю выгоду – воду и прохладу. Надо двигаться дальше.
Она будет создавать шедевры мирового искусства, если станет больше рисовать. Она будет писать прекрасную музыку, если получит возможность играть. На чем угодно: рояле, гитаре, флейте. Она будет писать бестселлеры – с ее-то фантазией в голове читателя оживет любой сказочный мир.
Ей нужно просто дать шанс. 
Закончив игру, Тася улыбнулась и развернулась к окну. Она вела себя так, будто ничего необычного и не сделала – просто побегала пальцами по клавишам, родив неправильный собачий вальс. Все, мол, так умеют.
Женя играть вообще не умел. Рояль достался ему от прошлого хозяина дачи, парень сначала думать продать, но потом решил – пусть будет. Вдруг на него снизойдет озарение, и он решит заняться музыкой? Или к нему переедет жить возлюбленная-музыкантша.
На последнее, правда, можно было не надеяться. Женя не верил в любовь и никогда ее не чувствовал. Разве что пара глупых увлечений в пятнадцать лет.
- Так, где твой пес?
Тихий хрустальный голос вывел Женю из размышлений, он отпрянул от стены, будто та была огненной и от неожиданности чуть не упал.
- Пес? – переспросил парень, пытаясь выглядеть как обычно спокойным. – Он во дворе. Сейчас приведу, подожди.
Женя двинулся к входной двери, но потом вспомнил, что ему в другую сторону, торопливо развернулся и скрылся на кухне. Голова будто разом опустела.
Тася с улыбкой проводила парня взглядом, развернулась и медленно прошлась по гостиной. Освещение было плохое, но ей хватало.
Перед диваном стоял камин с большим слоем пыли и дровами в очаге. Теперь девушка обратила внимание и на картины – пейзажи рек и озер, и на красивую фарфоровую вазу, и на стопки книг на столе и полках. Рядом с толстыми томами великих классиков стояли разнообразные статуэтки – женщины с кувшинами, коровы и медведи, кораблики. В тишине пустого дома громко тикали часы.
- Знакомься, это Арон, - улица благотворно повлияла на Евгения, он вернулся успокоившийся и посвежевший. Верный дворняга бросился к новой знакомой, сбив ее с ног. – Арон!
Но он не слушал хозяина. Тася сидела на полу и смеялась. Пес с радостным лаем прыгал вокруг девушки, лизал лицо и без команды давал лапу.
- Какая умница, - улыбалась Тася, трепала ему холку, обнимала и зарывалась в шерсть лицом, ощущая острый запах зверя.
Женя никогда не видел настолько счастливых людей. Девушка была похожа на ребенка, которому подарили новую игрушку. Столько света, радости и нежности было в ее глазах, что хватило бы еще на тысячу людей.
Но они все равно бы не прочувствовали все так же тонко, как она.
А смех… хрустальный, искренний, вмещающий в себя шелест весенней листвы, перезвон капель дождя и карамельную сладость. 
- Ты, может, есть хочешь? – запоздало спохватился парень, снова отгоняя грезы.
Тася подняла на него голову.
- Нет.
- Тогда, может, хотя бы чаю?
- Давай.
Женя кивнул и скрылся на кухне, впервые за семь лет ощутив острое желание курить. Раньше он курил, сигареты снимали стресс, но однажды задумавшись о собственном здоровье (а, вернее, нехватке денег) парень решил бросить.
До магазина, впрочем, идти было далеко, поэтому Евгений поставил чайник и снова ушел на улицу. Свежий воздух уже не помогал. Женя решил сходить к соседу, зная, что в запасе у него всегда есть бутылка хорошего коньяка.  
 
Когда парень вернулся, Тася лежала на полу, сжавшись в комок, и дрожала, а Арон, жалобно скуля, тыкался носом ей в руки, терся о плечо и лизал щеки.
- Тась, что случилось? – Евгений упал на колени перед девушкой, осторожно приподнял ее за плечи. Расширенные зрачки не реагировали ни на щелчки, ни на махи перед лицом. Тело девушки горело, но она дрожала. – Тась! – не понимая, что произошло и что теперь делать, Женя глупо тряс девушку за плечи. - Тася! Тася!
Она моргнула, сфокусировала взгляд на лице парня и тут же упала ему на плечо.
- Мне плохо, - прошептала девушка, снова начиная дрожать.
- Что случилось?
- Мне плохо, - повторяла она.
Пес выл и скулил, вертелся вокруг хозяина, лизал руки Таси. В глазах животного застыл страх, но еще больший страх внезапно охватил Женю.
«Она ж слабая, долго не протянет».
«Организм уже не справляется с нагрузкой, иммунитет нельзя поддержать, ибо его просто нет».
«Она уже как наркоманка сидит на лекарствах».
Лекарства!
- Тась, - Женя снова схватил девушку за плечи и резко дернул, заставив взглянуть в глаза. – Тась, посмотри на меня. Тась! Когда тебе последний раз что-нибудь кололи?
- Что? Когда?
- Тась, когда последний раз уколы делали?! – парень уже готов был сорваться и начать кричать, сердце внутри бешено колотилось, он дышал через раз.
- Не помню…
- Вспомни!
Девушка закатила глаза.
- Тася!!!
- Я не помню… - Женя почувствовал, как девушка слабеет и держится в сидячем положении уже только благодаря ему. – Отпусти… Мне больно…
Пес взвыл. Женя бережно опустил Тасю на пол, вскочил и побежал на кухню к шкафчику с лекарствами.
Стиснув зубы, девушка поднялась на четвереньки, доползла до угла и прислонилась к стене. Тело ломило, голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Комнату заволок белый туман, сквозь который доносился лишь скулеж пса, редкие обрывки его силуэта, размытые очертания крупной мебели, да грохот на кухне.
У окна светились фиолетовые искры. Крылатики.
…. - Тася… Тасенька….
…. - Почему же ты не летаешь?
….- А за окном такая прекрасная ночь!
….Звенящий звездами смех…
…- Глупышка…
- Тась, Тась, ты где?
Женя торопливо оглядел комнату, подлетел к углу и упал на колени перед девушкой.
- Тасенька, миленькая, потерпи, сейчас все пройдет, - парень взял ее за руку и закатал рукав куртки. Благо, в аптечке оказался-таки аналог препарата, на который Николай подсадил Тасю. К перепуганному парню только на кухне вместе с запахом лекарств пришла мысль, что он тоже учился на врача и хоть что-то в этом понимает.
Девушка отдернула руку.
- Не надо, - слабо, но уверенно возразила она.  
- Тась, я как лучше хочу.
- Не трогай! Не надо, пожалуйста!
Перед глазами девушки замелькали картинки ее жизни в палате. Постоянные боли, грубые руки санитаров, пощечины, крики. Люди в белых халатах, ускользающие видения, синяки на руках и адская боль. 
- Не надо! – заверещала Тася. – Не смей!
Девушка вжалась в угол и широко раскрытыми глазами уставилась на скользящие в тумане обрывки памяти, видений и звуков. Больше не было ничего. Комната исчезла, пес перестал выть, забившись в угол, только кто-то усердно пытался вытащить ее из тумана, причиняя боль.
- Тась, - Женя вздохнул, отложил шприц в сторону и накрыл ладонью руку девушки. Прикосновение принесло мягкую прохладу, но Тася не понимала, откуда (от кого?) она идет. – Тась, вспомни Чешира, - попросил Евгений, вспоминая симптомы ломки. – Чешира, с краской и ярко-фиолетовыми глазами.
Беспорядочно сменяющие друг друга картинки резко отошли на второй план, туман стал только гуще, но девушка начала замечать силуэт сидящего перед ней парня. Вернее, его глаза. Большие, фиолетовые, с мелкой моросью золотых искр и бездонной чернотой зрачков.
Он приносил ей краску. Они сидели на краю мира и смотрели, как всходит солнце. Он слушал ее рассказы о Крылатиках. Он верил каждому ее слову, не считал ее сумасшедшей.
- Чешир, - заторможено, как в день их первой встречи, произнесла девушка.
- Тась, - Женя снова осторожно вытянул ее руку. – Тасенька, ты же мне веришь, правда? Я ничего тебе не сделаю. Я аккуратно. Ты только не бойся.
Девушка закусила губу, когда тонкая игла вошла в не менее тонкую вену.
- Чешир, - прошипела Тася.
- Тихо-тихо, - Женя торопливо ввел лекарство, вытащил шприц, но тут же достал другой и быстро ввел, заставив девушку зажмуриться и пищать.
- Чешир!
- Ч-ш-ш-ш-ш.
Пустые шприцы отлетели в сторону, туманная завеса исчезла, и девушка снова упала к Жене в руки.
- Ч-ш-ш-ш, - прошептал парень, прижимая ее к себе и облегченно вздыхая. Тася тяжело дышала ему в плечо и сжимала пальчиками воротник куртки. В ушах шумели разрозненные голоса, в темноте закрытых глаз растворялись последние видения. Но не потому, что в организм проникли долгожданные лекарства, а потому, что он был рядом. Парень погладил ее по спине. – Тебе надо поспать. Все сейчас пройдет. Только поспи.
Прекрасно зная, что простые уговоры «спать» не помогут, Женя и вколол ей снотворное.
 
Тася, закутанная в плед, сладко сопела на диване. Пес пристроился рядом на полу и дремал, но на каждый подозрительный звук открывал глаза, говоря, что никому не позволит обидеть эту маленькую хрупкую девочку.
Женя сидел на полу у камина и из горла пил принесенный от соседа коньяк. Горько-острый привкус алкоголя частично заглушал внутреннюю горечь и ослаблял свитые совестью веревки из мыслей и воспоминаний.
Девушка спала и, возможно, видела добрые яркие сны. Тонкая светлая прядь, выбившаяся из-за уха, щекотала нос, заставляя ее время от времени мило дергать уголком рта. Белые пальчики крепко держались за край темного пледа.
«На безымянном бы хорошо смотрелось тонкое обручальное кольцо,» - подумал Женя и, испугавшись своим мыслям, сделал большой глоток.
«Надо было все-таки за сигаретами съездить».
Девушка спала. А спросить совета было больше не у кого. Нет, Женя, конечно же, мог пойти к соседу, или к соседке, или к бабе Кате, в завуалированной форме описать ситуацию, попросить решить проблему за него, клятвенно пообещав перекопать по весне весь огород. Только никто не поможет ему так, как Тася.
У нее совершенно другой взгляд на мир.
Она умеет считать звезды. Она умеет смотреть на рассвет, находясь в пустой комнате без окон. Она умеет чувствовать сердцем, хотя зачастую люди руководствуются мозгом, что вполне серьезно и правильно.
В двадцать первом веке на одном сердце далеко не уедешь.
Но она и не стремится уехать. Она стремиться взлететь и раствориться в розовой дымке заката, даже если знает, что потом упадет и разобьется. Хотя она такая легкая, что ее поймает и унесет в далекие страны ветер.
Нет, ему определенно был нужен ее совет. Но волновало его другое – если сейчас она ему поможет, потом ему захочется просить помощи еще, захочется, чтоб она была рядом, захочется часами слушать ее рассказы о несуществующих мирах, захочется вместе считать звезды.
Ему станут нужны уже не деньги Сергей Павловича, не ее советы, а она сама. Ему захочется, чтобы она играла с его собакой, пекла пироги с ежевикой, приносила в дом букеты из цветов и свежих листьев, просто улыбалась ему.
Ему захочется надеть на ее тонкий безымянный пальчик обручальное кольцо.
Он прекрасно это понимает. И понимает так же, что не верит в любовь. Именно поэтому Евгений сидит, прислонившись к стене, медленно опустошает бутылку коньяка и листает список контактов, боясь читать имена на букву «Б».
***
- Алло, Сергей Павлович, здравствуйте, это Женя, - парень вздохнул, прислонился лбом к холодной стене дома и снова нервно прошелся по крыльцу. – Мне нужно с вами серьезно поговорить.
- Валяй, - великодушно разрешил босс.
- Я еще раз поговорил с врачом, навел кое-какие справки, все снова обдумал и подсчитал. Я идиот. Это не та девушка. Тася, которую мы накормили NdH15, умерла еще пять лет назад. Ее сбила машина. А эта Тася никакого к ней отношения не имеет, просто, видимо, совпало.
Женя старался говорить спокойно и правдоподобно, чтобы босс не заподозрил его во лжи. А Сергей Павлович терпеть не мог, когда ему врут, и всегда жестоко наказывал провинившихся.
- Но грех-то ты на душу успел взять?
- Нет. Моя душа и без него сплошь полна грехов.
Мужчина хмыкнул.
- Я ухожу, - резко сказал Женя.
- В смысле?
- Я выхожу из игры и расторгаю наш договор, - спокойно объяснил парень. – Насколько мне известно, я имею на это право. Можете не бояться, информация о наших делах не дойдет до лишних ушей.
- Жень, ты охренел? – честно не понял босс.
- Я просто устал, - признался парень, прислонясь к стене и тут же сползая по ней вниз. – Я слишком многим испортил жизнь. Так нельзя. Но работа с вами принесла мне много успеха. Даже доставила удовольствие. За что я себя и ненавижу. Извините. Надеюсь, вы все поймете. Удачи. – Женя отключился, положил телефон на пол и закрыл лицо руками. С нажимом помассировал веки, затем виски.
Резко поднял голову и взглянул на ярко горящие звезды. Ужасная ночь. Еще только половина третьего, а он уже столько всего натворил!
***
Проснувшись, Тася недоуменно оглядела темную комнату. За окном горели звезды, ночной свет струился с небес, озаряя часть комнаты. Подоконник, лежащая на нем стопка книг и близко стоящий рояль, все было покрыто слоем пыли.
«Надо будет тут убраться, как появятся силы».
На полу сопел пес. Девушка улыбнулась, вспомнила все ранее произошедшее, свесила руку с дивана и почесала зверю за ушком.
- Что-то ты мало поспала. – Женя прислонился к косяку двери и глянул на наручные часы – половина четвертого.
Тася села и повернула к нему голову.
- Да что-то не хочется больше.
- Чай нести?
Девушка кивнула.
Женя скрылся в дверном проеме и вернулся через пару минут с двумя чашками чая и вазочкой с варением на подносе.
- Извини, готовить не умею совершенно, - парень виновато улыбнулся, поставил поднос на столик и, подвинув плед, сел на край дивана. – Но ты же меня научишь?
- А если я тоже не умею?
- Значит, будем учиться вместе. – Женя передал чашку девушке, взял в руку вазочку с варением и чайную ложку. – Моя соседка готовит отменное земляничное варение. Так что, ты просто обязана его попробовать.
Парню вдруг очень захотелось покормить ее с ложечки, как маленького ребенка. Звонок-то он все равно уже сделал. А девушка и не возражала.
- Вкусно, - кивнула Тася.
- Что-нибудь снилось?
- Угу, - девушка сделала несколько глотков и с наслаждением вдохнула запах трав, исходящий от кружки. – Зима. Белоснежная, хрустящая, как мятные леденцы и пахнущая промерзшей рябиной. Снег замел улицы, припорошил машины и покрывал тонким пушистым покрывалом выходящих на улицу людей. Это было так красиво. Но все почему-то недовольно фыркали, торопливо отряхивались и кутались в шарфы. Никто даже не обратил внимания на тонкое кружево снежинок, а Крылатики так старались, долго вязали каждую даже самую маленькую снежинку, надеясь на улыбки людей. Но никто не улыбнулся. Поэтому и началась метель. Большая, громкая, властная, она мигом прогнала всех с улицы и закружилась с ветром в зимнем вальсе. Нет, не думай, она не злая. Она просто хотела, чтобы люди посмотрели, как они танцуют и послушали их песни. Но все почему-то предпочли занавесить окна и включить телевизор. А какая-то женщина жаловалась на погоду подруге по телефону. Та соглашено кивала. Не понимаю я их. Крылатики так стараются. Даже когда они злятся, всё все равно получается красивым и добрым. Наверное, потому что хорошие люди хороши даже, когда злятся. Странно, правда?
Женя сидел и с улыбкой слушал, совсем забыв о варенье в его ложке, что уже по неосторожности парня капало на плед.
- Чешир, ты плед испачкал, - заметила Тася.
- Ой-е! Тебя просто заслушался.
Девушка рассмеялась, Женя остался сидеть и глядеть на пятна. Надо сбегать на кухню за тряпкой, вытереть. Но так не хочется от нее отходить…
- Ну и ладно! – махнул рукой парень, зачерпнул еще варенья и отправил в рот девушке. – Потом постираем. Ты же останешься у меня, правда?
- А Николай? – Тася резко посерьезнела, ее тоже волновал этот вопрос.
- Договоримся, - пообещал Женя, мысленно добавив: «Хотя кто его спросит». О даче доктор не знал, а по телефону Евгений сначала интеллигентно объяснит, что не вернет ему девушку, а если друг не поймет – обложит его всем известным и понятным трехэтажным с чердаком для лучшего усвоения.
- Тогда хорошо, - девушка вжала голову в плечи и, нахохлившись, сделала еще несколько глотков.
- Холодно? – Женя поставил вазочку с торчащей из нее ложкой на поднос, встал и закутал девушку в плед, а потом сел рядом и перетянул этот «кокон» к себе на колени. Тася с улыбкой опустила голову ему на плечо и они, не сговариваясь, уставились в окно. Осенью расцветало поздно, на небе все еще искрились и переливались звезды, а луна уже начинала прятаться.
- Пошли гулять? – предложил Женя.
- Пошли.
- Тогда держись.
Парень подхватил завернутую в плед девушку на руки и понес к двери. Пес встрепенулся, но, увидев, что уносит его сокровище его же хозяин, без зазрений совести запрыгнул на диван и продолжил спать, понимая, что будет только мешать хозяевам.
Женя принес Тасю на веранду и поставил на ноги. Коснувшись босыми ступнями холодного пола, девушка покрылась мурашками, поправила плед и, приподнявшись на носочки, прислонилась к перегородке.
Женя обнял девушку рукой.
Впереди на поле все так же колосилась трава, и вольно гулял ночной ветер. Свет в окнах домов не горел, не лаяли собаки. Казалось, они остались одни в этом огромном мире.
И обоих это устраивало.
- Хочешь, я научу тебя считать звезды? – предложила Тася.
- Будет интересно попробовать.
- Смотри, - девушка вытащила руку из «кокона» и указала на небосвод. – Сначала смотришь на поле или на любую другую вещь. Потом резко поднимаешь глаза на небо и оглядываешь все, сделав оборот вокруг себя, и считаешь все звезды, что бросятся в глаза. Вот так. Подержи-ка.
Тася отдала плед парню, легко сбежала вниз по лестнице и ступила босыми ногами на влажную траву. С улыбкой взглянула на поле, потом подняла голову и медленно обернулась вокруг своей оси.
- Раз, два, три, четыре…
Ветер затрепетал в волосах, девушка приподнялась на носочки и закружилась уже быстрее. Жене на мгновение даже показалось, что она растворяется в этой проколотой искрами синеве, но уже через пару секунд Тася стояла рядом.
Она накрыл ее плечи пледом.
- Тринадцать, - улыбнулась девушка. – Счастливое число.
- Или чертова дюжина, - усмехнулся Женя.
Тася лишь пожала плечами.
- Теперь ты.
Парень спустился с веранды, взглянул на поле, на небо, закружился и постарался сосчитать звезды.
- У меня светил мало, - невесело пошутил он. – Пять.
- Это значит, что пять человек о тебе помнят. – Растолковала Тася, снова невольно прижимаясь к парню. – Каждую ночь количество звезд может меняться. Но всегда есть одна самая яркая звезда – один человек, что никогда о тебе не забудет. То есть, любимый вами и любящий вас.
Женя вгляделся в ночное небо.
- У меня есть такой человек, - продолжала Тася. – Я не знаю, кто он и где он, но каждый вечер, глядя на звезды, он вспоминает обо мне, а я – о нем. Мы можем никогда и не встретиться, но всегда будем знать, что друг у друга есть. Людям нельзя быть одинокими, это может плохо кончиться.
- Это как твой ангел? – догадался парень.
- Да, - кивнула девушка. – Именно.
- А у меня нет самой яркой звезды, - признался Евгений. – Потому что мой ангел сейчас стоит рядом.
Тася оторопело повернулась лицом к Жене.
- Но здесь же нет никого, кроме нас, - серьезно сказала она. – А я не могу быть ангелом.
- Почему?
- Потому что ангелы – чистые, добрые, со светлым сердцем. Их нет на Земле.
- Настоящих, может, и нет, - Женя осторожно сомкнул руки за талией девушки. – Но когда люди многое значат друг для друга, они могут стать друг для друга ангелами. Я никогда не встречал, таких, как ты.
- Каких? – торопливо перебила его Тася.
- Не знаю, - признался Женя, опуская глаза. – Ты – это ты, я даже не могу этого описать. К сожалению не писатель и не поэт. А то бы целыми днями писал тебе стихи. В мире нет девушки, лучше тебя.
- Откуда ты знаешь? – снова перебила его Тася, хотя другая на ее месте с восторгом и гордостью бы слушала признание. – Ты знаком со всеми?
- Да нет же, - рассмеялся Женя. – Мне не нужно знакомиться со всеми, что бы это знать. Ты особенная для меня. Мне этого достаточно. Ты просто очень хорошая, не испорченная, порой наивная, как ребенок или серьезная до милоты. У тебя на любой вопрос найдется свой странный ответ, ты с легкостью делаешь то, чего не умеют другие, и никогда не задираешь нос. Тась, ты стала очень многое для меня значить… Правда.
- Это любовь? – напрямую спросила девушка.
- Что?
- Это любовь? – переспросила Тася, глядя ему в глаза.
- Не знаю, - Женя резко расцепил руки, отошел и прислонился к перегородке. – Я не верю в любовь. За все двадцать восемь лет своей жизни я ни разу не любил. Да и что это вообще такое? Лживые обещания всегда быть вместе, льстивые комплименты, кучи пафоса и никому не нужных глупых фраз. А потом – горечь, боль, расставания и слезы. И так всю жизнь по кругу. Ты можешь быть счастлив с человеком, но это обязательно оборвется, заставив тебя страдать и жалеть обо всем. Нет, такая жизнь не для меня.
- А я не знаю, что такое любовь, - Тася встала рядом с Евгением и так же уставилась в кусты неизвестных цветов, растущих у веранды. – Никогда ее не чувствовала. Но мне кажется, это здорово. Тебе хорошо рядом с человеком, ты хочешь постоянно видеть его улыбку, слышать смех. Хочешь, что бы вы вместе гуляли вечерами, смотрели на звезды и ели варенье. Завели собаку. Делили все обязанности по дому на двоих, делились секретами и мыслями. Просто знали, что вы друг у друга есть. Это же здорово. Жалко, что я никогда этого не чувствовала.  А страдания… думаешь, мы настолько хорошие, что достойны только счастья? А ты бы понял, что это счастье, не ощутив сначала горе? В мире все правильно. Не стоит говорить, что он жесток или несправедлив. Таким его делают люди. Сами делают, сами возмущаются, сами отказываются исправлять. По-моему, в такой атмосфере иметь человека, который тебя любит – уже счастье.
- Кажется, ты как всегда права… - Женя коснулся холодной руки девушки, развернул ее к себе. – Тась, можно я тебя поцелую?
- Что? – не поняла девушка.
Парень мягко притянул ее к себе и накрыл губы поцелуем – осторожным, нежным, полным нежности и сладости. Сладости варенья, что они обязательно будут есть вместе. Так ему хотелось в тот момент.  
- Что ты делаешь? – опешила Тася, касаясь пальчиком нижней губы.
- Прости, я такой дурак, - Женя виновато улыбнулся и перевел взгляд на поле. Обыкновенное черное для него поле. С едва заметными лучами света и белыми огнями в домах, где зажегся свет. – Просто… Стоит сказать, что я не различаю цвета. Совсем. Я вижу мир в черно-белом цвете. Но с тобой… Тась, ты одними словами открываешь мне мир, где все просто, понятно и красиво. Ярко. А главное – близко мне. Может, это и есть любовь?
Девушка только пожала плечами.
- Давай, мы просто будем рядом, - парень снова обнял ее рукой и развернул лицом к полю. – А там уж разберемся. Может, все расставит по местам сегодняшнее утро. Идет?
- Идет.
***
Арон сидел у двери и, счастливо виляя хвостом, слушал.
- А мы посмотрим закат на море?
- Конечно, и закат, и рассвет. Я обязательно покажу тебе море.
 
- А енота? Мы же заведем енота? В каждом доме должен быть енот.
- Конечно же, мы заведем енота, солнце.
 
- Завтра надо обязательно напечь блинов и накормить домового. Ты же умеешь печь блины?   
- Нет. Но вместе мы обязательно научимся.
 
- Ты читала когда-нибудь книги заграничных классиков?
- Нет. Не помню.
- Теперь вечерами будем греться у камина и читать.
- И есть варенье!
- Конечно, куда же без него. А летом посадим здесь викторию, землянику и малину и будем есть свои ягоды. И обязательно съездим в лес – на речку, и за грибами.
 
- Ты же любишь дворцы и замки?
- Да.
- Обязательно свожу тебя в Англию, Шотландию и Францию. И в другие страны тоже. Там столько всего интересного!
 
- И ты обязательно будешь рисовать, играть на рояле и писать книги. И все будут любить твоих героев, твои картины и твою музыку. Все будут о тебе знать и будут на тебя ровняться.
- Но я останусь только с тобой.
- Конечно же, солнце…
***
Женя проснулся рано, поправил одеяло спящей на соседней стороне кровати Таси и, сонно потягиваясь и счастливо улыбаясь, спустился на первый этаж. Потрепал верного пса по холке, подошел к окну.
Казалось, к парню пришло то просто человеческое счастье, что он так долго искал. Ирония судьбы: объездил в поисках полмира, а нашел – в спихбольнице.
Но не тут-то было. Улыбка сползла с лица Евгения, когда он увидел подъехавший в дому черный джип. Из него вышли шестеро здоровых мужиков в черных костюмах, с ними Макс – его бывший коллега, работник Павла Сергеевича.
«Босс очень не любит, когда его обманывают».
- Твою же мать! – Женя взбежал по лестнице на второй этаж, влетел в спальню, сдернул с Таси одеяло и принялся трясти девушку за плечи.
- Что происходит? – не понимала она.
- Вставай! – Женя метнулся к шкафу, схватил оставшееся здесь от прошлой девушки (мимолетное увлечение) платье, кинул его Тасе. – Живо одевайся.
- Зачем? – не понимала девушка, разглядывая платье – короткое, кукольное, из темно-синей органзы.
- Тась, живо! – терял терпение Евгений. Парень сел на кровать, взял девушку за плечи. – Сейчас ты должна меня выслушать и выполнить все, что я тебе скажу. Ты одеваешься, открываешь окно, сидишь тихо – очень тихо, чтобы никто не слышал. Если через десять минут я не возвращаюсь или ты слышишь с первого этажа какой-нибудь грохот, крики, чужие голоса – выпрыгиваешь в окно, здесь невысоко, не бойся, и бежишь к дому из красного кирпича. Там живет дядя Федя, если что, он тебе поможет. Скажешь, что моя подруга. Если придется убегать – будь очень осторожна, умоляю. Чтобы незнакомые люди около нашего дома ни в коем случае тебя не заметили.
В дверь забарабанили кулаком.
- Жека, открывай! – громогласный бас заставил девушку вздрогнуть.
- Кто это?
- Неважно, ты все поняла?
Тася кивнула.
- Они не должны тебя заметить. Все, одевайся и жди.
Парень встал и развернулся к двери.
- Жень! – впервые окликнула его по имени Тася.
Он обернулся. Девушка смотрела на него большими от страха глазами и крепко сжимала в руках платье.
- Все будет хорошо, солнце, - парень склонился к ней и поцеловал.  
- Жека, я щас дверь нахрен вышибу! – донеслось с улицы.
- Я очень люблю тебя, - произнес Евгений, вышел из комнаты и свистнул Арона. – Проследи за ней, дружище. Я же знаю, что ты умеешь все.
Пес лизнул хозяину руку и побежал к Тасе. Увидев его,  девушка немного успокоилась, но в дверь снова забарабанили кулаком и, казалось, дом затрясся.
Зная, чем все кончится, но все еще пытаясь надеяться на счастливое будущее, что они с Тасей уже построили ночью в мечтах, Женя подошел к двери и впустил нежданных гостей. Громилы остались позади, лицом к лицу Евгений встретился с Максом – парень его возраста, с темными волосами под «ежик», в темных джинсах и кожаной куртке.
- Че как долго не открываешь? – с легким недовольством поинтересовался он, без разрешения проходя в дом.
- Спал, - спокойно ответил Женя. – Че приперлись? Я вроде гулянку не закатывал.
- А мы без приглашения, - Макс рассмеялся, взял стоящий рядом стул и оседлал его «конем».
- Макс, что тебе нужно? – прямо спросил Евгений. – Я с вашими делами завязал, больше никакого отношения к Палычу не имею.
- Да неужели? – вздернул брови парень. В голосе проявлялась явная издевка. – Сядь. Надо поговорить.
Один из громил услужливо поставил Жене стул. Парень сел.
- Чего это ты вдруг нас кинуть решил? – Макс сложил руки на спинке стула и положил на них подбородок. 
- Я вас не кидал. Я доделал все дела, что у меня были. Макс, говори прямо, что тебе надо? У меня нет времени на пустую болтовню.
- Да у меня его тоже не вагон, - Максим усмехнулся, встал и прошелся по комнате. – Поэтому давай так: я спрашиваю, ты отвечаешь. Если все будет нормально, мы мирно разойдемся. Где девчонка?
- Какая?
- Психопатка, которую ты сначала накормил «наркотиками», а потом вдруг решил пожалеть и помочь.
- Она умерла пять лет назад.
- Кому ты врешь, а? – Макс облокотился на спинку стула и заглянул Жене в глаза. – Доктор сдал тебя с потрохами. Где девчонка?
- У меня ее нет.
- Ладно. Не умеешь по-хорошему, будем по-плохому.
Макс тут же ударил парня «под дых». Женя упал на колени, согнулся и судорожно захватал ртом воздух. Сзади послышались смешки.
- Где девчонка? – повторил вопрос «коллега».
- Я не знаю.
Максим схватил его за волосы и с силой приложил лицом об пол. Кровь хлынула из разбитого носа, парень закашлял.
- Что ж ты, Женя, делаешь-то? – разочарованно протянул Макс, кругом обходя скорчившегося на полу «друга». – Губишь себя ради какой-то психопатки. А я думал, ты нормальный парень, - сразу за фразой последовал удар ногой в живот.
Женя стиснул зубы и сжался. «Ты всегда был сволочью. И навсегда ею останешься».
- Жека, - Максим присел на корточки и поднял голову парня за волосы, заставив смотреть себе в глаза. – Заканчивай этот цирк, говори, где девчонка и я оставлю тебя в живых. Все равно ты потом приползешь к Палычу, как щенок нашкодивший.
- Да пошел ты, - прошипел Евгений.
- Идиот, - Макс снова приложил парня головой об пол и добавил пару ударов ногой. Потом отошел на пару шагов назад, достал из припрятанной под курткой кобуры пистолет и снял с предохранителя. – Значит так, либо ты сейчас же говоришь мне, где девчонка, либо я тебя застрелю, переверну весь дом, найду ее и уже сделаю, что захочу и как захочу. И сколько захочу. Потому что Палычу плевать, в каком состоянии мы притащим ее к нему. Выбор за тобой.
Женя попытался мысленно прикинуть, прошло ли с момента их прихода десять минут, и было ли что-то, что могло толкнуть девушку на побег. Он очень надеялся, что было. Потому что сказать, что она в спальне, парень не мог.
- Неужели ты, придурок, думаешь, что во мне есть столько благородства? – скрепя зубами, вопросил Евгений и приподнялся на локтях. – И я стал бы жертвовать собой ради какой-то малолетней дуры? Макс, ты соображаешь, что от меня требуешь? – не став слушать, Максим ударил его ногой.
- Где?! – разозлено спросил он, наставляя на парня дуло пистолета. 
- Я понятия не имею.
- Не трогай его! – заверещала Тася, выскакивая на лестницу.
- Опа, кто у нас тут обнаружился, - Макс опустил пистолет и с ехидной улыбкой перевел взгляд на девушку.
- Не трогай…
- Да больно он мне нужен, - Макс махнул рукой и сделал пару шагов к лестнице.
- Уходи, бестолочь! – закричал Женя, переворачиваясь на бок.
- Заткнись, - Макс пнул его и снова развернулся к девушке.
Тася стояла, дрожала, широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее. Она даже не была похожа на человека – бледная, маленькая, в ярко-синем платье, в непонятно откуда взявшихся туфлях. Будто это было не живое существо, а кукла, поставленная для красоты.
И на потеху всем.
- Иди-ка сюда, детка, - Максим протянул ей руку.
- Уходи бегом! – закричал Женя, Максим не вытерпел, резко развернулся и выпустил пулю точно в цель.
Парень закрыл глаза, упал лицом вниз и больше не шелохнулся.
- Иди сюда, - приказным тоном сказал Макс, как ни в чем не бывало обращаясь к девушке. – Если сам поймаю – будет хуже.
Ноги отказывались слушаться девушку, горло душили слезы, маленькими хрустальными каплями покатившиеся по щекам. В ушах звенел выстрел, перед глазами, как на заевшей пленке, мелькали резкий разворот и закрывающиеся глаза.
Внутри вдруг разом стало пусто и холодно, как не было еще никогда.
- Живо сюда!
Тася сорвалась с места и исчезла в дверном проеме, Макс коротко выругался и приказал громилам окружить дом, а сам побежал следом.
Но ему помешал рычащий пес, до последнего вздоха готовый защищать свою недавно появившуюся, но такую родную и дорогую хозяйку. Арон упал рядом с хозяином, у лестницы пол окрасило второе пятно крови.
Но выигранных им несчастных трех секунд хватило, чтобы прыгнувшая в окно Тася поднялась с земли и, глотая слезы и ничего уже не понимая, бросилась бежать, приказав себе искать красный дом.
Маленькая незаметная девушка затерялась в большом саду, громилы попросту не успели понять, в какую сторону она побежала, а когда прочесали весь участок, беглянка была уже за соседним домом.
Не смотря на то, что ноги уже не чувствовались, а сил, теоретически, быть было не должно, бегала Тася быстро. 
И только у дома из красного кирпича она остановилась, села у ограды и, прислонившись к кованым прутьям головой, закрыла глаза.
Была одна лишь чернота. Ни воспоминаний, ни шума, ни голосов, ни слов, ни обещаний. Пустота.
Все кончилось.
Абсолютно все.
***
Было холодно, осенний ветер продувал Тасю насквозь. В одном синем платье, босиком, она стояла на холодном бетоне крыши заброшенного здания, смотрела на колосящуюся в поле траву и слушала ветер.
Она не пошла к дяде… она даже не запомнила, как его зовут. Она не вернулась в дом, потому что не запомнила, где он находится. Она ничего не стала делать, просто отдышалась и пошла в поле, миновав которое, наткнулась на эту недостроенную многоэтажку.
Трава была высокой. С высоты казалось, что она еще не вся высохла и пожелтела, что остались еще тонкие зеленые колосья. Они сладко пахли, дурманили, приятно щекотали щеки. Казалось, что там еще остались цветы. Маленькие, нежно-розовые, как маяки качающиеся из стороны в сторону. Там могли остаться и бабочки – хрупкие, грациозные, с ажурными синими крылышками.
Бабочки очень мало живут. Но могут подарить миру много улыбок и красоты, этого просто никто не ценит.
Тася подошла к краю.
«- Глупышка, летать, это так здорово!
- Только ветер и ничего…
- Не бойся, шагни!
- Трусишка….
- Никто не может тебе запретить.
- Трусишка…
- Прыгай!».
Теперь уже никто не может запретить. Тася улыбнулась, вытянула руки и шагнула.
…и, правда, – только ветер…
…кажется, крылья вырастают только после падения на землю…
***
- Женя, Женя, ну возьми же трубку. Возьми трубку, сволочь! Женя, пожалуйста… возьми…
Телефон звонил в опустевшем доме, пока не села зарядка. Потом настала вечная тишина.
 

© Copyright: Elison Lader, 2014

Регистрационный номер №0254959

от 24 ноября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0254959 выдан для произведения: …одно на двоих…

- Ты уверен? – скептически уточнил Николай, когда они с Евгением подошли к двери платы номер тринадцать. Несчастливое все-таки число.
- Уверен, - кивнул Женя. – Коль, уймись, я всего-то хочу поговорить. Для статьи надо.
Доктор философски пожал плечами и открыл дверь. Уши тут же резанул крик – визжала девушка, которую привязывали к кровати два санитара. Покрепче затянув ремни, мужчины шутливо погрозили пациентке пальцами и вышли из палаты.
- Не увлекайся, - предупредил Николай, закрывая дверь. – Минут пять, не больше. Если что – зови.
Евгений кивнул, сжав в руке толстый потрепанный блокнот, подошел к кровати и присел на край. Маленькая худенькая девушка, казалось, сливалась с палатой – бледная кожа, светлые волосы, выцветшие серые глаза. Только губы выделяла нездоровая синь – она кусала их, усердно пытаясь высвободить руки. На запястьях красовались красные полосы и синяки – с пациентами психиатрической больницы никто не церемонился.
- Здравствуй, - осторожно начал Евгений.
Девушка вздрогнула, тут же перестала ерзать и уставилась на парня широко раскрытыми глазами, будто только что заметила его присутствие.
- Не трогай меня, - строго сказала она. – Кто ты? Что тебе нужно?
- Меня зовут Женя, - представился парень. – А ты ведь Тася, да?
Немного подумав, девушка кивнула.
- Не бойся меня.
- А я и не боюсь. – Не дрогнула голосом Тася, продолжая в упор смотреть на Евгения, от чего парень начинал чувствовать себя неуютно. – Я просто не хочу, чтоб ты меня трогал.
- Послушай, - начал Женя, пытаясь удобнее устроиться – если это вообще можно было сделать на жесткой больничной койке. – Я не стану тебя трогать, ничего тебе не сделаю, если ты согласишься просто поговорить со мной. Хорошо?
Девушка впервые отвела взгляд в сторону, чуть развернув голову. Светлая прядка выбилась из-за уха и перекатилась к глазу, от чего Тася начала часто моргать и трясти головой, пытаясь ее убрать.
- Не трогай! – рявкнула она, когда Женя сделал попытку помочь.
Парень вернулся в прежнее положение и взял ручку.
- Ты согласна? – переспросил он. – Я задам тебе всего пару вопросов – у нас мало времени.
- Времени всегда предостаточно, - высокомерно произнесла Тася. – Просто удобнее сваливать все на его недостаток. Что ты хочешь узнать?
- Что тебе снится? Что ты видишь?
Тася хмыкнула.
- Мне снятся сны. – Произнесла она без тени улыбки. – Разные сны. Но во всех есть крылья. Разные – черные, хрустальные, фиолетовые, ветреные. Я умею летать. Но они мне не верят.
- Кто – они? – поспешно уточнил Женя, записывая каждое слово и стараясь не думать, как он потом будет это читать – почерк у него с детства был корявый.
- Они. Николай и его снеговики.
- Санитары? – переспросил парень.
Девушка молча смотрела в пустую стену.
- А? – Через минуту откликнулась она. – Какие санитары? Да, возможно. Так вот, сны… Они умеют летать. Все: черные, золотые, алые. Их много. Они часто смеются, говорят, что я трусиха. Я умею летать, но никак не могу попробовать. А мне просто мешают снеговики… А еще они приходят ко мне. Зовут летать. Но я не могу – веревки. Решетки. А еще там очень красиво… я бы туда улетела. Не только во сне. Там фиолетовое небо, черные розы, золотые дороги, – все в осколках. Можно больно порезаться. Но это только кажется. Куда они летают, небо уже под цвет фиалок, розы – под цвет роз, а дороги – под цвет лис. Потому что хитрые. Их трудно найти. Но еще… еще я люблю краску. Ее запах – манящий, солоноватый, странный, пыльный. Но никто не умеет рисовать – иначе, почему здесь белые стены? Я бы рисовала. А почему – туман? Опять… опять… - Тася вдруг рассмеялась – легко, звонко, без причины. Как и все сумасшедшие.
- Что с тобой?
Девушка молчала, глупо улыбалась, блуждала бесцветными глазами по потолку.
- Туман…
Евгений вздохнул, закрыл блокнот и, встав, зашагал к двери.
У палаты его ждал Николай.
- Зачем?! – возмутился Женя, захлопывая дверь. Только начал налаживаться диалог, как вступили в действие транквилизаторы! – Я же сказал, что просто поговорю. На десять минут. Не мог вколоть ей эту дрянь после нашего разговора?
- Во-первых, не дрянь, а действенное лекарство. Во-вторых, я слишком хорошо тебя знаю, - мужчина улыбнулся. – Тебе бы не хватило десяти минут. Не мучай девочку. Зайдешь ко мне?
- Только если предложишь выпить.
***
Так как пить в рабочее время на рабочем месте главврачу было нельзя, Николай и Евгений договорились встретиться в выходной, и в воскресение Женя заявился к другу с бутылкой дорогого коньяка.
- Эх, Женька, а мы ведь толком и не поговорили тогда, - начал Коля, счастливо вздыхая. Мужчина сидел в кресле и расслабленно потягивал коньяк из бокала. Гостиная освещалась только парой торшеров, стоящих в разных углах комнаты, за окном клубилась тьма, в доме было тихо – соседи уже спали. Нос щекотал запах лимона, дольками разложенного на черной тарелке. – Ты где обосновался-то хоть? Занимаешься чем? Образование так и не «доработал»? – они были друзьями по вузу – оба учились на психиатров, но Женю отсеяли на пятом году за постоянные прогулы.
- Нет, - Женька покачал головой и, откинувшись на спинку мягкого кресла, сделал пару глотков из бокала. – Я на психолога пять лет проучился, квалификацию повышать не стал, увлекся журналистикой и эзотерикой.
- Да, язык у тебя всегда был хорошо подвешен, - согласился приятель. – В наш город давно перебрался?
- Полгода где-то. А с тобой только сейчас получилось свидеться. И тут же поймал двух зайцев. – Евгений замолчал, сделал еще несколько неспешных глотков, окинул комнату взглядом. Миленько, просто, но со вкусом – деревянная мебель, любимые Колькины осенние пейзажи, все чисто, прибрано. И не скажешь, что холостяк живет. – Я сейчас работаю над книгой, тема которой тесно связана с другими мирами, шестыми чувствами, внутренними состояниями людей, и прочей дребеденью. Можно многое узнать, пообщавшись с… душевнобольными.
Николай сморщился.
- Жень, ты же понимаешь, что это тебе не подопытные кролики, - сказал он устало. – Это больные люди. Нет здесь ни магии, ни романтики, ни загадочности – страх один, честно.
- А ты, Колька, понимаешь, что я – типа писатель, - спокойно парировал Женя, наклоняясь к столу и подцепляя лимонную дольку. – Тьфу, кислятина. Мне до лампочки вся эта научность, в мозгу у них сбои, в нервной системе, – ясно это. Меня другое волнует. Как они сами к этому относятся? Что чувствуют? Мне просто интересно. И читателям будет интересно. А может, у меня получиться какая-нибудь дешевая недоработанная фантастика – не суть. Главное, чтоб было интересно.
- От меня ты что хочешь?
- Во-первых, дай денег, а? – Женя виновато улыбнулся. – На мель сажусь, а до зарплаты две недели.
Коля хмыкнул, кивнул, и, осушив бокал, потянулся за бутылкой.
- А во-вторых, расскажи мне о Тасе. Девушка, с которой я разговаривал. Странная она, интересная. Я не собираюсь все твое отделение переворачивать, мне один экземпляр только дай. Ее, например.
- Возьми лучше кого-нибудь другого, - посоветовал Николай. – Не мучай девчонку, и так судьба с ней жестоко обошлась. Она у меня уже давно лежит, родни нет, вернее, есть, но все отвернулись. На кой им умалишенная? Когда все только начиналось, она еще нормальная была. Жаловалась, что снятся яркие красочные сны, а потом их части или персонажи преследуют ее в обычной жизни. Причем, никто кроме нее этого не замечает. Галлюцинации. Я ей таблетки выписывал, гулять естественно советовал, ерунды всякой меньше смотреть. Все выполняла – эффекта ноль. – Мужчина вздохнул. – И начала девчонка постепенно из ума выживать. Всюду стали мерещиться образы, люди, звери, нечисть всякая. Боялась она их сильно, не понимала, почему так происходит. А потом начала мириться. И стало только хуже – потеряла грань между реальностью и фантазией. Снились ей какие-то знаки и символы, ножом их на руках выцарапывала – до сих пор шрамы остались. Бред откровенный постоянно несла, временами буянила, в общем, скатилась девчонка.
- И как лечение?
- Никак. Жалко мне ее. Тут ничего уже не сделаешь. Она только на таблетках и держится, и то – долго не протянет. Организм слабеет, не выносит такого давления, а без них ей нельзя – глюки прекращаться не будут. Она уже как наркоманка на них сидит. Жалко девчонку, жалко. Девятнадцать лет всего лишь ведь.
Евгений помолчал, подумал, допил коньяк. За окном начали проглядываться тусклые звезды, в гостиную зашла большая пушистая кошка, потерлась у ног хозяина и вспрыгнула на столик. Недоверчиво понюхала лимон, и, чихнув, перелезла к Николаю на колени.
- Вот ведь хулиганка, - улыбнулся мужчина, поглаживая мурчащее животное. – Всегда все надо посмотреть и проверить.
- И все-таки, - вернулся к теме Женя. – Дай мне с ней еще пообщаться. Мне просто из интереса, не буду я ее мучить.
- Жень, оно тебе надо?
- Надо.
Когда бутылка коньяка опустела, а за окном заблестела звездная шаль, Женька все-таки убедил Николая, что ему просто необходимо еще раз поговорить с Тасей.
- Да ну тебя, все равно ведь не отстанешь! – махнул рукой пьяненький доктор. – Хорошо, но не дай Бог, если ей после тебя хуже станет. Саморучно сто шкур спущу!
- Ладно-ладно, - рассмеялся Евгений, похлопывая друга по плечу.
Если бы только Николай знал, что все слова про книги и простой интерес всего лишь бессовестная ложь…
Но, если бы все всё знали, люди бы давно умерли от скуки.
***
Тася сидела на подоконнике и любовалась открывающимся из окна миром. Восхитительно пахла розовая сирень, далеко к горизонту простирались поля и луга, шелестела листва, порхали синие бабочки. Каждое прикосновение к холодному стеклу отзывалось мелкой дрожью в теле. В ушах шумел ветер и стрекот, солнечные зайчики заставляли девушку счастливо жмуриться.
Она не понимала, что в палате нет окон.
- Тась? – окликнул ее пришедший Евгений. – Тась, здравствуй.
Девушка провела белыми пальчиками по стене, вздрогнула, обернулась через плечо. Изучила пустым взглядом палату, наткнулась на парня и недовольно сдвинула светлые брови.
- Кто ты?
- Ты не помнишь меня? – переспросил парень. – Меня зовут Женя, я приходил к тебе неделю назад.
- Ко мне много, кто приходит, - задумчиво сказала девушка, не спеша подниматься с пола. – Я всех помню. Кроме тебя.
«Девочку совсем никто не навещает. Жалко», - вспомнил слова Николая Женя.
- Что ты делаешь? – парень осторожно приблизился к Тасе.
- Смотрю в окно, - девушка снова повернула голову к пустой стене. – Красиво, правда? – Женя лихорадочно размышлял, что ответить. Правду – вдруг обидится? Соврать – вдруг проверяет? – Ты не видишь, да? – грустно спросила девушка, опуская голову. – Никто не видит.
- К сожалению, я с рождения не отличаюсь какими-либо талантами, - признался Евгений, опускаясь на корточки. – Но ты же расскажешь мне, что там, правда?
Тася подумала, потом коснулась рукой стены и заговорила – медленно, уверенно, красиво.
- За окном живет мир. Большой, красивый. Он наполнен сонатами дождя и увертюрами ветра, там опадают алые листья и расцветают черные розы. Там сплетаются в одну сотни дорог из облаков. Там каждая бабочка – маленькая, с синими крылышками, - значит чью-то мечту и цель. Они часто умирают. Слишком часто. Но зато там  светит тридцать две радуги. По одной на каждого Крылатика. Они такие красивые – высокие, сильные, с большими черными глазами и разноцветными крыльями. Ты не знаешь о Крылатиках? Это такие сказочные существа. Они похожи на ангелов – у всех разная внешность, разный характер, разный внутренний мир. Но они все безгрешны. Они хранят детские сны, пролетают по улицам, сшибая с деревьев листья. Они носятся по миру с огромными коробами и разбрасывают снег, траву, цветы и росу. Они сеют туман, когда танцуют. Они очень красиво танцуют! Нежно, чувственно, отдавая каждому движению частичку себя. Они будто распадаются на хрустальные осколки, дарящие не боль, а счастливую грусть. Они умеют считать звезды. Звезды очень легко сосчитать, знаешь?     
Тася говорила долго. Так могли говорить только люди, знающие о чем говорят и верящие в свои слова.
-…стекло не разбить, - вдруг сказала девушка, поднимая голову на абсолютно пустую стену. – Они могут сюда попасть, я туда – нет. Зачем делают такие прочные стекла? Было бы гораздо лучше, уйди я туда… - Тася помолчала, а потом вдруг резко встала и с горящими глазами принялась снова говорить. – Если бы все это можно было разрушить… Там, там бы горели звезды, - девушка подняла голову к потолку, а потом начала с грацией балерины порхать по палате, рассказывая и показывая каждый уголочек. – А там… там был бы прекрасный фиолетовый сад. Сиреневая трава, черные деревья и порхающие по округе синие бабочки и стрекозы. Неужели не прекрасно? А там… там бы летали Крылатики и рассыпались золотым дождем облака. Здесь бы растелился ковер из белых маргариток, приятно щекочущих пятки. Там бы можно было затеряться в лабиринте иллюзий – пестрые круги и завитушки, линии и штрихи. Там можно было бы бродить часами, каждую минуту открывая что-то новое… Ты когда-нибудь видел Жар-Птиц? Никогда? Они бы парили здесь. Желтые, красные, зеленые – всякие! – Девушка остановилась посреди палаты, возвела руки к потолку и закружилась, приподнявшись на носочки. А потом остановилась, смолкла и пустыми глазами уставилась на Евгения. Подошла, села на пол и приложила ладони к стене. – Здесь же есть окно, правда? – спросила она серьезным голосом.
Женя ошарашено смотрел на девушку.
- Да, - кивнул он, сглатывая ком. – Конечно же, есть.
Девушка улыбнулась.
- Тась, а можно я буду к тебе почаще приходить? – спросил Евгений, вспомнив слова друга: «Я разрешу тебе общаться с Тасей, только если она захочет сама».
- Зачем? – девушка резко перевела на него глаза.
- Мне интересны твои сны и рассказы, - спокойно ответил парень. – Я хочу, чтобы ты рассказа мне еще. 
Девушка задумалась, отвернулась к стене.
- Принеси мне краску, - твердо сказала она.
- Зачем?
- Мне нужна краска. – Тася поднялась и подошла к противоположной стене. – Никто не умеет рисовать. Мне нужно попробовать.
- Хорошо, я принесу тебе краску, - пообещал Евгений, поднимаясь. – Тогда до встречи?
Девушка стояла и молча палилась в стену.
- А? – среагировала она минуту спустя. – Краску? Да, краску. До встречи…
***
В ушах шелестят чьи-то голоса – мелодичные, насмешливые, похожие на отдаленный шум прибоя и перезвон колоколов. Прорываясь сквозь холодную, невесомую завесу, ступаешь на горячую гальку, которая тут же превращается в выжженную траву. В нос ударяет запах смолы и сырой древесины.
Ветер обдает щеки холодом и по телу бежит дрожь. Он бы выразил радость встречи по-другому, да не умеет. Солнечные зайчики, перемигиваясь, бегут по траве. На глазах всходят золотистые колосья и синие маки. Запах свежего хлеба клонит в сон.
Небо резко чернеет, по округе разливается алый закат. Ветер приносит с собой стужу и надрывные крики умирающих ангелов.
- Вернись!
Голос ударяет в спину, ноги немеют, черными ураганами блуждают по округе гнилые листья. Пара секунд – и тебя уже там нет.
В выцветшем небе кружит воронье. Все вокруг наполнено солью и горечью, в горле стоит ком. Громко и размеренно цокают каблуки по дорожке. Ровными рядами стоят гранитные и мраморные памятники, сиротливо качается из стороны в сторону голая березка.
Ноги утопают в сырой земле. Ветер продувает насквозь.
- Вернись…
Пара секунд – и тебя уже там нет.
А у окна тепло и вкусно пахнет свежим кофе. Крошки овсяного печенья хрустят на зубах. За окном сплетается белое кружево, замерзает рябина и звонко смеется ребятня. Тася понимает, что в палате нет окна.
Но жить, не думая об этом, просто легче…
***
Евгений ходил кругами по залу, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь вещь, но всегда возвращался к лежащему на подоконнике сотовому телефону. В комнате было темно, свет не горел, а окно закрывали шторы. Пушистая кошка сидела на кресле и вылизывала лапки, заботясь о своем виде больше, чем о своем хозяине, хотя обычно, видя, что Женя волнуется, Тиша тут же начинала ласкаться к нему, а вспрыгнув на руки, успокаивающе ласково мурчала.
Уняв глупую, как ему казалось, борьбу ума и совести, Женя взял телефон и, прислонившись к окну, задумчиво пролистал длинный список контактов. Имя «Босс» резануло глаза.
«Как там люди принимают трудные решения? Бросают монетки? Считают считалочкой? Пишут записки? Господи, что за идиотизм!».
- Алло, Сергей Палыч, здравствуйте, это Женя. – Довольно бодрым голосом сказал парень в трубку. – Я по поводу вашего поручения. Я нашел ее.
- Отлично! – обрадовался босс. – Жива? В психушке?
- Конечно, она ж больная на голову, - хмыкнул Евгений, вновь начиная нарезать круги по комнате. – Совсем с катушек съехала – с галлюцинациями не расстается, я у врача спросил – на транквилизаторы подсела, как наркоманка. Приходящих к ней людей почти не запоминает, да к ней особо то никто и не ходит, то, что было лет пять назад – тем более не помнит. С таким раскладом долго не живут. Она и по виду то плохая: маленькая, худущая, бледная, как полотно.
- Это хорошо, - серьезно сказал Сергей Павлович. – Значит так, пока следи за ней по мере возможности. Только осторожно как-нибудь с врачами действуй, журналист я, мол, статьи пишу, нужно очень узнать такую-то информацию. Чтоб подозрений не вызывать. А там посмотрим.
- Понял, - неосознанно кивнул Евгений. – Будут новости – позвоню.
Босс отключился, парень шумно выдохнул и, бросив телефон на кресло, чем вызвал неодобрительное мавканье кошки, взъерошил себе волосы.
- Тиш, ты тоже думаешь, что я идиот, да? – поинтересовался он, закусывая губу.
Кошка даже не удостоила его взглядом, а молчание, как известно, - знак согласия.
- Ну и хрен с вами, - махнул рукой парень, направляясь на кухню. – Зато через недельку Палычу надоест возня с этой девчонкой, и он о ней либо забудет, либо избавится от нее, - что вероятнее. А я получу премию. Пару лимонов, Тишка, - с усмешкой добавил он уже на кухне. – Махнем в Испанию на пару недель, а?
Кошка прекратила вылизываться и, одобрительно мяукая, побежала к хозяину. Женя похлопал ее по голове, нашел в холодильнике баночку сметаны и щедро отдал всю на съедение любимой животинке.
- С Колькой только неудобно получается, - стал размышлять парень, уже налив кофе и усевшись за стол. – Хотя мы же не будем ему рассказывать о наших планах, да? Ему и так неплохо живется, не будем впутывать честного мужика в наши хоть и противозаконные, но выгодные делишки.
***
- Не надо! Ну, пожалуйста! Не трогайте меня! – хныкала Тася, безуспешно пытаясь вырваться из хватки санитаров. – «Почему вы мешаете мне жить? Что я вам такого сделала? Почему я не могу просто поговорить с единственными друзьями? Ну и что, что у них есть крылья! Зависть – не повод кого-то мучить».
Из горла девушки вырвался сдавленный крик.
- Тихо-тихо, что ты раскричалась, - спокойно заговорила медсестра, вводя лекарство. – Это же тебе надо, не нам.
- Мне больно... – Тихо прошептала девушка, широко раскрытыми глазами палясь в потолок.
- Терпи.
По бледным щекам скатилась пара слез. Тася перестала сопротивляться и молча уставилась в затуманенный потолок. Боль разливалась по телу, касаясь каждого нерва и клетки, а потом отпускала, заставляя неметь.
Санитары отпустили пациентку и вместе с молоденькой медсестрой покинули палату. В коридоре они разошлись – мужики, как всегда, пошли покурить, а девушка направилась в кабинет главврача.
Николай сидел, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на подоконник, смотрел на картину. Девушка в коралловом платье стояла на берегу моря и вглядывалась в чистый горизонт, в ожидании корабля. Небо уже окрасилось в алые цвета заката, белые галочки чаек рассыпались по яркому полотну. Корабля не было.
 Мужчина любил сидеть в кабинете в свободное от работы время и просто смотреть на картину. Ее нарисовала его дочь. Каждый раз, находя, чем восхититься в смешении красок и тонкости образов, Николай начинал думать.
Он видел в этой картине больше, чем она в себя вмещала.
Мужчина размышлял над смыслом жизни, над временем и ожиданием, над разной судьбой, что уготована каждому. Даже у его пациентов была своя судьба, которая либо еще не успела исполниться, либо исполнилась и просто оказалась трагичной.
Мужчина понимал, что каждый человек нужен и важен. Кто-то – чтобы просто ждать, помогать ждать другим и учить других ждать. Кто-то – чтобы греть кого-то, а кто-то – чтобы кому-то было кого греть.
Все его мысли можно было бы собрать в небольшую умную книгу. Николай думал об этом, но всегда приходил к выводу, что ему не хватает времени.
Лучше просто сидеть и думать.   
- Можно к вам? – поинтересовалась медсестра, заглядывая в кабинет.
- Да-да, конечно, - мужчина вздохнул, кивком указал на кресло напротив стола и, не меняя позы, продолжил разглядывать пять лет висящую здесь картину. – Ты что-то хотела?
- Кажется, Тасе намного хуже стало, - Лена вздохнула и, опустившись на кресло, нервно расправила халатик. – Галлюцинации долго не прекращались, хотела успокоительное вколоть, так она такую истерику закатила, что пришлось «сульфозиновый крест» сделать…
- Чего?! – опешил мужчина, резко вскакивая. – Вы сдурели что ли? Ее ж через пару часов так ломать начнет – умрет девчонка, организм слабый! Почему у меня не спросили?!
- Так вас не было, а они страх, что делала, - начала торопливо оправдываться девушка, готовая чего угодно наплести и от себя – лишь бы выговор не сделал, или, не дай Бог, не уволил. – Кричала, бесновалась, все отделение на уши поставила, какие уж тут советы…
А на деле Тася всего лишь плакала и умоляла открыть окно, но это очень помешало медсестре с санитаром.     
- Идиоты! – выругался мужчина, опускаясь обратно в кресло. – Еще раз о подобной самодеятельности узнаю – уволю к чертям собачьим и такую характеристику напишу, что ни в одну больницу больше не возьмут. Поняла?!
- Ага, - боязливо кивнула девушка. – Мне можно идти?
- Иди.
Медсестра вскочила и пулей вылетела из кабинета. Николай закрыл лицо руками и облокотился на стол.
«Что вот теперь делать? Антидот – не выдержит, и так еле концы с концами сводит, а ту еще… Господи, говорил же Пашка – не доверяй ты этим дурам-практикантам пациентов. Ну ладно. Будем надеяться, что помучается, но выдержит».
***
"Сульфозиновый крест" - сульфазин; первое время действует, как очень сильное успокоительное, а потом, говоря понятными словами, начинается полный ****ц: температура подскакивает до сорока градусов, начинаются дикие ломки, нельзя сидеть, стоять, лежать, очень трудно ходить, прикосновение пальцем к телу вызывает ощущения удара топором - организм горит огнем изнутри, испепеляя сознание и выматывая до полного изнеможения. Наркоманы всерьёз уверяли, что героиновые ломки по сравнению с сульфой - детский лепет на лужайке. Пытка продолжается сутки, при особых заслугах сульфу ставят в четыре точки - лопатки, ягодицы - по 2-3 куба в одно место. Результат поразительный, если у «буйного» сильное сердце, и сразу он не помер, то его крючит по двое-трое суток, причём так, что он просит его пристрелить. Потом достаточно одного упоминания о сульфе, чтобы прекратить самую сочную истерику.
***
8 лет назад.
Евгений, двадцатилетний, но умный не по годам мальчишка, сидел в кабинете босса, беззастенчиво закинув ноги на стол.  Сергей Павлович, мужчина в дорогом черном костюме, развалился в кресле и лениво потягивал коньяк из бокала, размышляя над дальнейшими действиями.
- Так, что мы имеем, - спросил он.
Женя почесал макушку, взял со стола стопку бумаг и, бегло просмотрев первую пару страниц, произнес:
- NdH15, в принципе, готов. Если довериться интуиции и базовым знаниям о его составляющих, то это психотропное вещество, влияющее на мозг. Должно вызвать разнообразные галлюцинации и стопроцентное привыкание.
- Четырнадцать образцов до этого тоже должны были действовать, как наркота, - хмыкнул мужчина. – Но нихрена. Все провалилось.
- Нужно просто проверить его на ком-то.
- На ком? – остановился на вопросе босс. – Все «ненужные» мне люди уже эту дрянь пробовали и где они теперь? На том свете.
- Можно взять кого-нибудь левого, - неуверенно предложил Евгений.
- Можно, - согласился Сергей, прекрасно это зная. – Найди мне его.
- Я?
- А за что я тебе деньги плачу?! – с точно таким же удивлением поинтересовался босс и опустошил бокал. – Найди мне какого-нибудь мальчишку или девчонку, втюхай ей это и следи, пока не добьешься результатов. И лучше, положительных.
Евгений задумчиво кивнул.
 
На улице было холодно, прохожие кутались в куртки и спешили по своим делам. Евгений стоял в стороне и присматривался – кого из них обречь если не на смерть, то на адские муки? Детей? Жалко. Да и людей тоже – никто ж ему ничего не сделал.
- Дяденька, а у вас паспорт выпал, - раздался позади тонкий девичий голос.
Женя обернулся и увидел девочку, протягивающую ему паспорт. Малышке было лет десять-одиннадцать: маленькая, со светлыми волосами, выбивающимися из-под красной шапки, в рыжей курточке и коричневых сапогах.
«Грехом больше, грехом меньше, все равно мне уже ничего не поможет исправиться», - решил Евгений, наклонился к девочке и с улыбкой забрал у нее документ.
- Спасибо, - поблагодарил он и достал из кармана конфетку. – Хочешь?
Девочка кивнула, взяла «благодарность», тут же развернула яркий фантик и с улыбкой схрумкала.
- Ну, беги, - Женя похлопал малышку по голове, и она с радостным визгом побежала по лужам.
 
- То есть, никаких изменений?! – Сергей Павлович был в бешенстве. Служащие разбежались по разным углам лаборатории, надеясь, что гнев коснется их только косвенно. Евгений сидел на стуле и разводил руками. – Пятнадцатый образец насмарку?! – кричал он. – Это какими же надо быть идиотами, чтобы истратить пятнадцать попыток и так и не добиться результата?! Что с той девчонкой? Ты точно за ней следил?! – обратился он к Жене.
- За кого вы меня принимаете? – спокойно ответил парень. – Конечно, я за ней следил. Никаких изменений. Как была ребенком, так и осталась – ни усталости, ни раздражительности, ни уж тем более галлюцинаций. Только разве что сны стали очень часто сниться, но это – детская фантазия, не больше.
- Вот и хрен-то, что фантазия! – Босс сплюнул на пол и, сунув руки в карманы, развернулся к подчиненным. – Куда вы попрятались все? Вылезайте, не убью. Значит так, с этого дня начинаем работу над новым препаратом. И если он не сработает – убью и закопаю каждого саморучно. Ясно?!
Сергей Павлович много раз ругался и закатывал скандалы после того случая. Канули в небытие кучи их разработок и пару особо умных подчиненных он все же закопал. О Тасе вспомнили только через пять лет, когда случайно узнали, что на самом деле случилось. Найти ее оказалось задачей трудной, но выполнимой…
 
***
Тася забилась в угол палаты, не зная, куда себя деть. Ее лихорадило, все тело горело изнутри, каждое прикосновение причиняло немыслимую боль, даже слезы, против воли катящиеся из глаз, жгли щеки. В глазах стояли одни лишь белые стены.
«Почему так пусто? Где Крылатики? Где сады и луга? Кто убрал окно? Где все?».
- А-у, - сбивчиво дыша, на грани шепота сказала она. – А-у, люди… Вы где все?
 
- Нельзя тебе туда! – возмущался Николай, закрывая собой дверь к палате Таси. – Жень, уймись, чего ты к ней привязался?
- Мне надо с ней поговорить, - настаивал Евгений.
- Да ты понимаешь, что нельзя?! – Терял терпение доктор. – Она от сульфы отходит, она не соображает ничего, она не станет разговаривать!
- Ну, Коля!
Мужчина вздохнул.
- Коль, - уже спокойно повторил Женя, хотя предыдущий разговор слышала, наверно, вся больница.
- Что ты за идиот, не понимаю, - мужчина прислонился к двери и скрестил руки на груди. – Девчонке плохо, прекрати ее доставать. Если ты писатель, у тебя должна работать фантазия. Напиши какой-нибудь бред, все равно никто проверить не сможет и все! «Гуляй, Вася».
- Коль, - повторил парень, глядя другу в глаза.
- Ни за что.
- Коль.
- Нет.
- Коля.
- Жень, уйди!
- Я ведь не отстану.
Мужчина вздохнул и нехотя отошел от двери, мысленно выложив в адрес друга уже весь свой матерный словарный запас на трех известных ему языках.
- Ты настоящий друг, - улыбнулся Евгений, входя в палату.
Тася сразу увидела его. Стиснув зубы, поднялась и, дрожа, сказал только одно слово:
- Краска.
«Краска! Вот блин! Я же думал, что что-то забыл!».
- Тась, - Женя приблизился к девушке. – Прости, я забыл.
Тася прижала руки к груди и, стараясь сдерживать слезы, поковыляла к кровати. Она была похожа на сломанную фарфоровую куклу – хрупкая, почти вся белая, стояла на ногах, будто первый раз ступила на землю.
- Уходи, - бросила девушка.
- Тась, - Женя коснулся ее руки.
- Не трогай! – вскрикнула Тася.
- Тась, - Женя схватил ее за плечи и развернул к себе.
- Не трогай, мне больно! – закричала девушка, глотая соленые слезы. Плечи будто сгорали.  Женя тут же отдернул руки, и Тася чуть не упала, потеряв какую-никакую опору.
- Давай помогу, - предложил он.
- Не трогай меня, уходи!
- Тась, - жалостливо протянул Женя.
Девушка доковыляла до кровати, легла, сжавшись и отвернувшись к стене, и совсем расплакалась. Голова гудела, кости ломило, все было нестерпимо больно.
- Тасенька, - Женя опустился на край и хотел погладить ее по спине, но вовремя вспомнил реакцию на предыдущее прикосновение и опустил руку.
- Уходи, - тихо попросила девушка. – Пожалуйста…
- Жень, выйди из палаты, или я позову санитаров, - серьезно сказал вовремя заглянувший Николай.
За все двадцать восемь лет жизни Евгения впервые начала грызть совесть, которую он, впрочем, решил утихомирить текилой.
***
- Тась, я принес краску. Как обещал, - Женя остался неловко стоять у двери с пакетом в руках.
Девушка лежала на кровати, прижав колени к груди и обхватив их руками. Услышав знакомый голос (а вернее, слово – краска), она, стиснув зубы, перевернулась на другой бок и взглянула на незнакомого человека – крепкого парня с темными волосами, в джинсах и рубашке.
- Ты меня снова не помнишь? – по пустому взгляду догадался Евгений.
Тася покачала головой и, сжавшись, уткнулась носом в подушку. Жене показалась, что она сейчас раствориться в яркости белой палаты.
- Женя, - в третий раз представился парень, подошел, положил пакет на пол и сел на край кровати. – С тобой все в порядке?
Девушка пожала плечами.
- Плохо себя чувствуешь?
Молчаливый кивок.
Женя вздохнул.
- Тась, ты прости, что так получилось тогда. Или ты не помнишь?
Девушка повернула голову и долго смотрела на Евгения, а потом сухо сказала:
- Помню.
Ответ ввел парня в ступор. О чем вот с ней еще поговорить?
- А тебе больше ничего интересного не снилось? – решился-таки спросить Женя, хотя понимал, что в таком состоянии она вряд ли что расскажет.
- Нет, - тихо сказала девушка. – Или я просто не помню. Во мне слишком много лекарств.
 
- Коль, че ты делаешь?! – сходу поинтересовался Евгений, без стука войдя в кабинет главврача.
Мужчина вылез из журнала и недоуменно уставился на друга.
- Чем ты пичкаешь бедную девчонку? – продолжал Женя с недовольством в голосе. Парень прошел к столу и, подвинув стопку папок, присел на край.
- Ты опять что ли был у Таси?! – возмутился доктор, бросая журнал и отъезжая на стуле назад.
Евгений нагло кивнул.
- Я ж не давал тебе разрешения!
- А Ленка провела за шоколадку, - улыбнулся парень и, положив сложенные в замок руки на колено, снова посерьезнел. – Она ж никакая. Может, хватит ее пичкать «чудодейственными» препаратиками?
Мужчина вздохнул.
- Я знаю, что у нее плохо со здоровьем, - произнес он. – Но ничего не могу поделать. Организм слабый, с нагрузкой плохо справляется.
- Так прекрати колоть ей, - Евгений попытался сходу вспомнить название подходящего препарата, но, потерпев поражения, договорил. – Хрень, блокирующую галлюцинации. 
- Не могу.
- Почему? – дотошно уточнил парень.
- Потому что она сидит на них, как наркоманка. Если я перестану их колоть, начнется ломка. А это еще хуже.
- Опа… - Женя замолчал и ошарашено уставился на пол. «Хотел, как лучше, а получилось, как всегда». – И ничего нельзя сделать?
Доктор покачал головой.
- Думаешь, если бы было можно, я бы не сделал? – вздернул бровь он.
- А кто тебя знает.
Парень слез со стола и хотел идти к двери, но вдруг остановился и снова обернулся.
- А может, хоть витамины ей, какие пропишешь? – предположил он. – Ну, для поддержания иммунитета.
- Которого у нее нет, - пессимистично отверг предложение Николай. – Жень, уймись, а? Чего ты как о ней печешься?
- Нравится она мне, - улыбнулся Евгений. – Жалко девчонку. Хорошая.
Мужчина сокрушенно покачал головой.
- Даже не думай, Казанова.
- Думать как раз таки, можно, - ехидно ответил Женя, направляясь к двери. – Главное, купить Ленке уже не шоколадку, а коробочку конфет. С ликером. Ладно, до встречи. На неделе загляну.
***
Когда через несколько дней Евгений пришел в палату, он был ошарашен. Белые стены покрывали странные узоры и картины. Тася сидела в углу и старательно вырисовывала руками девушку с большими крыльями, летящую в облаках. На стенах в единую картину сплетались бессмысленные круги и завитушки, разноформенные силуэты, странные люди и животные – девушка рисовала мир, преследующий ее во снах и реальности.
И не один художник на свете не смог бы показать это так же прекрасно. Но Женя видел только черно-белую картинку. Он с рождения был дальтоником и не мог поразиться ярким разнообразием красок, что, наконец, закрыли пустые голые стены.
Тася обернулась через плечо, синеватые губы тронула легкая улыбка.
- Чешир, - заторможено, но радостно протянула она. – У меня кончается краска. Ты же принесешь мне еще? Просто никто не умеет рисовать, а они просят…
- Чешир? – удивился парень, подходя к девушке.
- Да, - кивнула Тася, пытаясь отряхнуть руки, но они только больше испачкались в не засохшей краске. – У тебя красивые глаза. Как у Чешира. Ты на него похож.
«Наконец-то меня запомнила! Хоть и под другим именем».
Женя улыбнулся, вытащил из кармана салфетку и, сев на пол, стал осторожно оттирать холодные руки девушки. Ему всегда делали комплименты по поводу глаз – странных, ярких, сине-зелено-фиолетовых. Кто-то даже не верил, что это настоящий цвет, а не линзы. Но смотря в зеркало, парень видел лишь черно-белую картинку.
- Ты красиво рисуешь.
- Не думаю, - неуверенно улыбнулась Тася. – В жизни все это выглядит гораздо красивее. Только никто не замечает…
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Женя, комкая салфетку и убирая в карман. Заметив пару мазков на щеке Таси, парень потер их пальцем. Девушка опустила голову, но возражать не стала, хотя по-прежнему не любила, когда ее трогают.
- Руки болят, - тихо ответила Тася. – И все болит, - она резко подняла голову и широко раскрытыми глазами уставилась на парня. – Я хочу летать, понимаешь? Долго ходить по земле трудно. Я не боюсь, они мне не разрешают.
Тася снова опустила голову, волосы закрыли лицо. Женя поднял ее подбородок двумя пальцами.
- Тась, ты должна мне верить. Полностью доверять, хорошо? И я тебя заберу. Покажу тебе свой мир – большой, яркий и шумный. Покажу свой маленький мир – со сладким чаем, пушистым верным псом и кучей интересных книг. А ты покажешь мне свой – огромный, манящий, неизведанный, с волшебством, теплом и фиолетовыми крыльями. Но только если ты будешь мне верить. Тась?
Девушка молча смотрела парню в глаза.
- А? – откликнулась она через минуту. – Кто такой пес? Он хороший, правда?
- Конечно же, он хороший. И он будет рад познакомиться с тобой.
Тася перевела взгляд на стену, где была изображена дорога, теряющаяся в высоких зеленых травах. Розовые цветы, словно маяки, покачивались на ветру.
- Я была бы рада с ним познакомиться…
- Познакомишься. – Кивнул Евгений. – Обещаю.
 
- Алло, Сергей Павлович, здравствуйте. Это Женя, - Евгений как обычно нарезал круги по комнате, разговаривая с боссом. Кошка лежала на комоде и, не моргая, следила за действиями хозяина. – Девчонка слабеет, врач говорит, что организм не выдерживает нагрузки. А отменить лекарства нельзя – она плотно на них сидит и может быть ломка.
- То есть, долго не протянет?
- Скорее всего. Транквилизаторы «заглушают» галлюцинации, но она уже настолько к ним привыкла, что рисует на стенах сказочные миры, что ей снятся.
- А откуда у нее краска?
- Понятия не имею. В общем,  NdH15 все-таки действовала. Только частично. Просто нужно было время. Смею предположить, что при двойной дозе вызывает привыкание.
- Смеешь предполагать – проверяй, - босс усмехнулся.
- На ней?
- Да на ком хочешь. Хоть на себе. Все, не могу больше разговаривать, у меня важные переговоры. Будут новости – звони.
Сергей Павлович отключился.
Женя покрутил в руках телефон, сунул в карман джинсов и повернулся к окну. Ночь только начиналась, тучи разошлись, дав возможность светить ярким белым огонькам.
«Знаешь, а Крылатики умеют считать звезды».  
***
Евгений сидел в кафе и неторопливо пил кофе, следя за тонущей в лужах улицей. Ветер срывал потемневшие листья с деревьев и бросал в воду, пролетающие по дороге машины обрызгивали прохожих, поэтому люди старались идти ближе к домам и магазинам или прикрываться зонтами. Дождь бил по крыше небольшого кафе с банальным, но теплым и сладким названием «Шоколадница», капли катились по запотевшему стеклу, притягивая холодную грусть, но в помещении было по-домашнему уютно и вкусно пахло корицей и свежим кофе.
Евгений думал.
« - Я была бы рада с ним познакомиться.
- Познакомишься. Обещаю». 
Он нагло врал или говорил правду? В тот момент он об этом не думал. Ему просто хотелось, чтобы девушка доверяла ему, как никому другому. Чтобы она все-все ему рассказывала, полагалась на него, готова была пойти за ним, куда угодно. Чтобы она слушалась его.
Когда люди тебе верят, ими легче управлять.
Вот только от сумасшедшей не знаешь, чего ждать. Она может сегодня тебя обожать, завтра ненавидеть, а после вообще не помнить. Она будет поступать, как захочет, ее действия не поддаются никакой логике. На то она и сумасшедшая.
Ее труднее обмануть. А он хочет обманывать?
Между тем кофе уже давно остыло, и пить его уже не хотелось. Евгений покрутил в руке телефон, глянул на время и, решив оставить вопрос без ответа, расплатился и ушел. На улице парня тут же насквозь пробрал суровый октябрьский ветер. «А у Таси, наверняка, сейчас теплая весна» - закралась в голову шальная мысль.
 
Тася стояла посреди палаты и, склонившись, с улыбкой подзывала к себе фиолетового зверька, отдаленно напоминающего собаку, лису и дракона сразу. Существо скакало по комнате, оставляя за собой быстро исчезающие сиреневые круги, похожие на водяные блики.
- Какая умница, - девушка потрепала его по холке – пушистой, мягкой, с бирюзовым отливом.
- Тась?
- Да, - отозвалась девушка, не оборачиваясь и продолжая играть с существом. Оно лежало на спине и, дрыгая четырьмя лапками, наслаждалось почесыванием животика. А потом благодарно лизнуло девушке руку тонким желтым языком.
- Прелесть, правда? – спросила Тася, узнав своего «чешира» по голосу.
Но для Жени она лишь играла с воздухом.
- Кто? – не понял он.
- Ты не видишь? – Тася резко выпрямилась и обернулась. Она немного посвежела – с губ исчезла нездоровая синь, щечки порозовели. – Вот же, бегает.
- Опиши его, - попросил парень.
Девушка вздохнула и покачала головой.
- Почему?
Молчание.
- Ты чего, обиделась что ли? Тась? Да мне, правда, очень интересно, я просто не могу увидеть. Тась? Та-а-ась?
- Тихо, - девушка предостерегающе подняла палец вверх, на лице застыло серьезное выражение. Но она тут же улыбнулась, схватила Женю за руку и потянула к стене. – Хочешь, я тебе кое-что покажу?
Парень недоуменно кивнул.
Тася остановилась в метре от стены, вытянула руку и будто открыла невидимую дверь. В ушах девушки щелкнул замок и заскрипели ворота. Она сделала несколько шагов вперед и замерла. Ветер затрепетал в волосах, заставив ее поежиться и передернуть плечами от наслаждения. Восходящее солнце роняло лучи на расколотые на части древние камни, что когда были великими строениями, ласкало редкие вкрапления молодой травы, пронзало пушистые розовые облака.
Тася опустилась на пол, скрестив ноги, и горящими глазами уставилась в стену, изрисованную глупыми несвязанными кругами и завитушками разных цветов.
Женя мог только догадываться, на что девушка смотрит, пока она не сказала:
- Ты видишь, как солнце встает над руинами?
Евгений молчал.
Девушка коснулась рукой пола, парень понял знак и тут же сел рядом. Тася прислонилась к его плечу.
Маленькая, холодная, почти не ощутимая своим прикосновением, но такая искренняя и счастливая. Он впервые ее понимал. За стенами больницы третий час подряд лил дождь, чернело небо, и хохлился город, сырели серые стены и разбегались по домам угрюмые прохожие.
А у нее был РАССВЕТ!
И впервые, среди всех этих странных мазков и линий, в уголке, Женя увидел маленький круг с тонкими разрозненными лучами.
- Это действительно прекрасно, - тихо произнес он.
А на часах было уже девять вечера.
 
- Отдай мне ее! – Евгений словно ураган ворвался в кабинет Николая.
- Кого? – опешил доктор, отворачиваясь от окна.
- Тасю! – Женя горящими глазами уставился на друга. – Мне похрен, что она на голову больная, позволь мне ее забрать. Все равно сам говорил, что никому не нужна и долго не протянет. Отдай, я тебе даже заплатить могу.
Николай непонимающе смотрел парня.
- Миллион, - торопливо добавил Евгений. – Зеленью.
- Ты с бодуна что ли?
- Два.
- Жень, с тобой все в порядке?
Евгений вдруг понял, насколько он сейчас глупо выглядит и нервно прошелся по кабинету.
- Не знаю, - признался он, возвращаясь к доктору. – Коль, она очень мне нужна. Серьезно. И я сегодня ничего крепче кофе не пил.
Мужчина несколько минут серьезно смотрел на Евгения, а потом покачал головой и опустился в кресло.
- Жень, я тебя умоляю, не сходи с ума, - спокойно сказал он. – Я тебе могу даже таблеточки прописать, очень действенное успокоительное знаю. Зачем тебе Тася? Ты что на ней опыты собрался ставить?
- Да какие опыты?! – Возмутился Женя. – Мне ее реально жалко, она ж загнется тут с твоими «препаратиками»! Я помочь девчонке хочу. У меня даже в мыслях ничего плохого не было.
- Не мели чуши! – Оборвал друга доктор. – Жень, ты понимаешь, о чем ты говоришь?
- Понимаю. – Кивнул парень.
- А мне кажется – нет! Куда забрать? Ей лечение нужно, она без таблеток этих не сможет жить.
- Сможет, - возразил Евгений. – Коль, я вообще-то тоже врач.
- Недоделанный!
- Не важно. Врач. Я сам со всем разберусь. Ну чего тебе, жалко ее так что ли? Я ж не какой-нибудь там левый человек, а друг ее уже, между прочим.
- Так, пошел вон. – Николай торопливо уткнулся в стопку бумаг, лежащих на столе.
- Чего? – опешил Евгений.
- Пошел вон, - спокойно повторил мужчина. – Сходи домой, одумайся, проспись, потом поговорим. А лучше – вообще выбрось эту дурь из башки.
Сначала Евгений хотел ярко и сочно выругаться, но потом передумал и молча покинул кабинет главврача.
 
Женя сбежал вниз по ступеням психиатрической больницы и стал обшаривать карманы в поисках ключей от машины. Проливной дождь превратился в мелкую морось, но улица была по-прежнему пуста, а угрюмые тучи продолжали сгущаться над городом.
Зазвонил телефон. Евгений торопливо достал его и, не глядя, принял вызов.
- Жека, у меня хорошие новости, - впервые за долгие годы совместной работы радостно заговорил босс. – Помнишь эксперименты Макса? Они, наконец, дали результат! LkT полностью готов к использованию. Подъезжай к даче на Дубровой, будем отмечать. И да, по поводу той девчонке – она нам больше не нужна.
- То есть, можно больше не следить за ней? – уточнил парень.
- Не совсем. – Все тем же веселым голосом продолжал мужчина. - Она нам вообще не нужна. Убери ее.
- То есть?
- Жень, че ты, как маленький? Убей ее – чисто, по-тихому, без свидетелей и улик. Ты ж сам говорил, что она там тоже не нужна никому. Осторожненько дай доктору взяточку, а ты меня знаешь, я потом с премией не обижу. Или придумай что-нибудь, сестра, мол, моя нашлась – счастье-то какое! Неужели я тебя учить должен? С Григоречем вон как чисто тогда все сделал – ни одна заучка мусорская не догадалась. А тут какая-то чокнутая. Все, в общем, подъезжай, проставляться будем. А с ней потом разберешься, как захочешь.
- Понял, - Женя сглотнул комок, отключился и, найдя, наконец, ключи, сел в машину.
***
- Леночка, привет, - Евгений с улыбкой прислонился к стене у поста.
Медсестра тут же торопливо подправила волосы и обернулась к парню.
- Привет, - растянула ярко-накрашенные губы в улыбке она.
- А Коля у себя?
- Нет.
- Эх, жалко, - Женя достоверно изобразил расстройство, положил на истории болезней коробку конфет и придвинул к девушке. – А я хотел Тасю к себе на пару дней забрать, мы с ним уже договорились. Он тебя не предупреждал?
- Нет, - Лена убрала конфеты и с готовностью помочь взглянула на Евгения. – Он просто торопился очень и забыл, наверное. 
- Угу… Так отпустишь?
- Конечно, - улыбнулась девушка. – Не чужие ж люди.
- Лен, ты прелесть.
 
Тася сидела и рисовала испачканными в краске руками странные узоры на полу. Кончики коротких белых волос измазались в синей краске, светлую сорочку покрывали разноцветные пятна. Девушка с каждым днем вносила все больше краски в скучную и обыденную картину жизни палаты.
- Что ж ты делаешь-то?! – возмутилась Леночка, бросая одежду на кровать и поднимая девушку с колен.
- Не трогай, - строго сказала Тася, похожая на пятилетнего ребенка, занятого разрисовыванием маминого паспорта. – Не мешай, я рисую!
- Господи, - медсестра вздохнула и дернула девушку за руки, резко поставив на ноги.
- Мне больно!
- Лен, - Женя бросил на медсестру недовольный взгляд и пальцем подозвал к себе. – Давай я дальше сам разберусь. Спасибо.
Лена пожала плечами и вышла из палаты.
Тася снова села и продолжила с серьезным видом дорисовывать картину. Женя опустился на корточки рядом.
- Что это? – поинтересовался он.
- Халоде(э)я.
Парень неосознанно сдвинул брови.
- Цветок такой у Крылатиков есть, - пояснила Тася, вырисовывая нечто, похожее на вычурный лепесток. – Иди сюда. Смотри.
Евгений уставился на синее пятно с выходящими из него лепестками, кругами и каплями всех оттенков фиолетового («И как только смогла так смешать краску?»). Если присмотреться, это действительно было похоже на сказочный цветок.
- Здорово, - честно восхитился парень.
Девушка улыбнулась и продолжила рисовать. Тонкие белые пальчики умело черпали из баночек краску, проводили на полу идеально ровные линии и рисовали симметричные завитушки.
- Тась, помнишь, я хотел познакомить тебя с псом? – издалека начал Евгений, прекрасно зная, что Николай вернется только завтра в обед. 
- Угу, - кивнула девушка.
- Сейчас у тебя есть такой шанс.
Тася резко повернула голову к парню.
- Что ты имеешь в виду? – не поняла она.
Женя осторожно взял ее за руки.
- Хочешь отсюда уйти? – напрямую спросил он. – Знаешь, какая на улице прекрасная погода – вечер, звезды, покрытые тонкой корочкой льда лужи. А дома ждет горячий чай, плед и овсяное печенье. И пушистый верный пес, что уже очень истосковался по игре! Если хочешь – можем уйти прямо сейчас.
- А что такое «дом»?
Евгений потупился.
- Ну, дом, это место, где тебя ждут. Где тепло, уютно и хорошо…
- Но таких мест много, - неуверенно возразила Тася.
- А давай, мы поедем, я тебе все покажу, и ты сама решишь, что это такое? – нашел выход Женя. – Тась, я тебе столько всего покажу и расскажу! Ты увидишь целый новый мир. Только пойдем.
Девушка задумалась.
- У меня дома есть много краски, - продолжал Евгений. – И ты будешь рисовать, где захочешь и что захочешь. Тась, - он осторожно сжал ее руку. – Я что хочешь для тебя сделаю, только пошли.
Тася неуверенно высвободила руку.
- Пошли, - согласилась она.
- Отлично! – возликовал Евгений, вскакивая и поднимая девушку. – Одевайся, я буду ждать за дверью.
Тася кивнула.
В джинсах, что были ей довольно велики, майке и потрепанной синей куртке она казалась еще хрупче и меньше, но глаза выделяло яркое желание увидеть что-то новое и выйти, наконец, из этих надоевших за три года стен. Это было единственным, что делало похожим ее на живого человека. В остальном – словно кукла.
Евгений распрощался с медсестрой и вывел Тасю из больницы. Девушка остановилась у ступеней, с наслаждением вдохнула холодный воздух и, подняв голову, уставилась в искрящийся звездами небосвод.
Искорки перемигивались, блестели, какие-то двигались и меняли цвет – как гирлянды на новогодней елке. Что такое гирлянды и елка Тася забыла и, конечно же, не понимала, что та красивая разноцветная звезда, не звезда, а самолет.
Высокие многоэтажки уже спали, дорога тонула в свете фонарей и светофоров и уходила в поворот. Весь мир - таинственный, манящий, неизведанный, - лежал сейчас перед ней – маленькой, хрупкой и совершенно беззащитной. Девушка неуверенно спустилась на ступень ниже. Мир стал ближе.
Рассмеявшись, девушка легко сбежала вниз и снова огляделась. Звезды стали дальше, мир – ближе. Она даже смогла различить некультурную надпись на стене дома через дорогу. В паре окон зажегся свет. Как в ее жизни.
Но стоило Жене и Тасе сесть в машину и уехать, окна погасли. Их было два. 
 
Евгений привез Тасю на дачу, решив, что двухэтажный домик за городом понравится девушке больше, чем квартира в центре города. К тому же, в ней такой бардак…
Закрыв машину, Женя открыл калитку и пропустил Тасю вперед. Девушка медленно пошла по выложенной брусчаткой дорожке, начала осторожно оглядываться. Сладко пахли неизвестные цветы, жухлые кусты которых заполонили всю площадку перед домом. Звезды продолжали разгораться, их стало в сотню раз больше.
Девушка поднялась на крыльцо и повернулась назад. Впереди, за проселочной дорогой и небольшими дачными домиками, лежало огромное поле с высокой травой, колосящейся на ветру.
Ночь выдалась на удивление теплая для осени.
- Пошли гулять, - предложила Тася, как завороженная глядя на поле.
- Что? – не понял Женя, отпирая дверь и разворачиваясь к девушке. – А, красиво, правда? Мы обязательно погуляем, только завтра. Сейчас уже поздно.
- Но завтра будет не так красиво, - спокойно возразила Тася.
- А как же пес? – тут же сменил тему Женя. Девушка обернулась к нему. – Он уже изголодался и истосковался. Давай сначала его накормим?
Тася молчала и широко раскрытыми глазами смотрела в темноту за открытой дверью. В ней прорисовывались контуры мебели и некоторых предметов, но если Евгений «от» и «до» знал, что находится в его гостиной, то для девушки это было еще неизведанным.
- Дом, - сказала она, заходя в помещение и тут же, не боясь споткнуться в темноте, проходя на середину гостиной.
Женя зашел следом и включил свет.
- Выключи, - попросила девушка, жмурясь.
Все снова погрузилось в темноту. Тася подошла к окну и отдернула шторы. Лучи ночного света осветили часть комнаты, в которой стояла девушка, Евгений остался в темноте. 
У окна, покрытый слоем пыли, стоял рояль. На стенах висели какие-то картины, на диване валялись подушки и книги, на столе стоял маятник, вокруг было много интересных вещей, но девушка приблизилась именно к роялю и подняла крышку.
Осторожно перебрала пальчиками первые клавиши, зазвучали мягкие звуки. Улыбнулась, положила вторую руку чуть левее. И, неуверенно пробуя звуки, заиграла. Она будто снимала с каждой клавиши душу, как срывала цветок. Робкий, ветреный, наивный, временами слишком громкий. Иногда счастливый до слез, иногда грустный до вымученной улыбки.
Женя стоял, прислонившись к стене, ноги немели. Он никогда не слышал настолько прекрасной мелодии. И никто не слышал.
Он впервые понял.
Эта маленькая девочка – зеленый росток в окружении льда и холода. Она уже извлекла из него всю выгоду – воду и прохладу. Надо двигаться дальше.
Она будет создавать шедевры мирового искусства, если станет больше рисовать. Она будет писать прекрасную музыку, если получит возможность играть. На чем угодно: рояле, гитаре, флейте. Она будет писать бестселлеры – с ее-то фантазией в голове читателя оживет любой сказочный мир.
Ей нужно просто дать шанс. 
Закончив игру, Тася улыбнулась и развернулась к окну. Она вела себя так, будто ничего необычного и не сделала – просто побегала пальцами по клавишам, родив неправильный собачий вальс. Все, мол, так умеют.
Женя играть вообще не умел. Рояль достался ему от прошлого хозяина дачи, парень сначала думать продать, но потом решил – пусть будет. Вдруг на него снизойдет озарение, и он решит заняться музыкой? Или к нему переедет жить возлюбленная-музыкантша.
На последнее, правда, можно было не надеяться. Женя не верил в любовь и никогда ее не чувствовал. Разве что пара глупых увлечений в пятнадцать лет.
- Так, где твой пес?
Тихий хрустальный голос вывел Женю из размышлений, он отпрянул от стены, будто та была огненной и от неожиданности чуть не упал.
- Пес? – переспросил парень, пытаясь выглядеть как обычно спокойным. – Он во дворе. Сейчас приведу, подожди.
Женя двинулся к входной двери, но потом вспомнил, что ему в другую сторону, торопливо развернулся и скрылся на кухне. Голова будто разом опустела.
Тася с улыбкой проводила парня взглядом, развернулась и медленно прошлась по гостиной. Освещение было плохое, но ей хватало.
Перед диваном стоял камин с большим слоем пыли и дровами в очаге. Теперь девушка обратила внимание и на картины – пейзажи рек и озер, и на красивую фарфоровую вазу, и на стопки книг на столе и полках. Рядом с толстыми томами великих классиков стояли разнообразные статуэтки – женщины с кувшинами, коровы и медведи, кораблики. В тишине пустого дома громко тикали часы.
- Знакомься, это Арон, - улица благотворно повлияла на Евгения, он вернулся успокоившийся и посвежевший. Верный дворняга бросился к новой знакомой, сбив ее с ног. – Арон!
Но он не слушал хозяина. Тася сидела на полу и смеялась. Пес с радостным лаем прыгал вокруг девушки, лизал лицо и без команды давал лапу.
- Какая умница, - улыбалась Тася, трепала ему холку, обнимала и зарывалась в шерсть лицом, ощущая острый запах зверя.
Женя никогда не видел настолько счастливых людей. Девушка была похожа на ребенка, которому подарили новую игрушку. Столько света, радости и нежности было в ее глазах, что хватило бы еще на тысячу людей.
Но они все равно бы не прочувствовали все так же тонко, как она.
А смех… хрустальный, искренний, вмещающий в себя шелест весенней листвы, перезвон капель дождя и карамельную сладость. 
- Ты, может, есть хочешь? – запоздало спохватился парень, снова отгоняя грезы.
Тася подняла на него голову.
- Нет.
- Тогда, может, хотя бы чаю?
- Давай.
Женя кивнул и скрылся на кухне, впервые за семь лет ощутив острое желание курить. Раньше он курил, сигареты снимали стресс, но однажды задумавшись о собственном здоровье (а, вернее, нехватке денег) парень решил бросить.
До магазина, впрочем, идти было далеко, поэтому Евгений поставил чайник и снова ушел на улицу. Свежий воздух уже не помогал. Женя решил сходить к соседу, зная, что в запасе у него всегда есть бутылка хорошего коньяка.  
 
Когда парень вернулся, Тася лежала на полу, сжавшись в комок, и дрожала, а Арон, жалобно скуля, тыкался носом ей в руки, терся о плечо и лизал щеки.
- Тась, что случилось? – Евгений упал на колени перед девушкой, осторожно приподнял ее за плечи. Расширенные зрачки не реагировали ни на щелчки, ни на махи перед лицом. Тело девушки горело, но она дрожала. – Тась! – не понимая, что произошло и что теперь делать, Женя глупо тряс девушку за плечи. - Тася! Тася!
Она моргнула, сфокусировала взгляд на лице парня и тут же упала ему на плечо.
- Мне плохо, - прошептала девушка, снова начиная дрожать.
- Что случилось?
- Мне плохо, - повторяла она.
Пес выл и скулил, вертелся вокруг хозяина, лизал руки Таси. В глазах животного застыл страх, но еще больший страх внезапно охватил Женю.
«Она ж слабая, долго не протянет».
«Организм уже не справляется с нагрузкой, иммунитет нельзя поддержать, ибо его просто нет».
«Она уже как наркоманка сидит на лекарствах».
Лекарства!
- Тась, - Женя снова схватил девушку за плечи и резко дернул, заставив взглянуть в глаза. – Тась, посмотри на меня. Тась! Когда тебе последний раз что-нибудь кололи?
- Что? Когда?
- Тась, когда последний раз уколы делали?! – парень уже готов был сорваться и начать кричать, сердце внутри бешено колотилось, он дышал через раз.
- Не помню…
- Вспомни!
Девушка закатила глаза.
- Тася!!!
- Я не помню… - Женя почувствовал, как девушка слабеет и держится в сидячем положении уже только благодаря ему. – Отпусти… Мне больно…
Пес взвыл. Женя бережно опустил Тасю на пол, вскочил и побежал на кухню к шкафчику с лекарствами.
Стиснув зубы, девушка поднялась на четвереньки, доползла до угла и прислонилась к стене. Тело ломило, голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Комнату заволок белый туман, сквозь который доносился лишь скулеж пса, редкие обрывки его силуэта, размытые очертания крупной мебели, да грохот на кухне.
У окна светились фиолетовые искры. Крылатики.
…. - Тася… Тасенька….
…. - Почему же ты не летаешь?
….- А за окном такая прекрасная ночь!
….Звенящий звездами смех…
…- Глупышка…
- Тась, Тась, ты где?
Женя торопливо оглядел комнату, подлетел к углу и упал на колени перед девушкой.
- Тасенька, миленькая, потерпи, сейчас все пройдет, - парень взял ее за руку и закатал рукав куртки. Благо, в аптечке оказался-таки аналог препарата, на который Николай подсадил Тасю. К перепуганному парню только на кухне вместе с запахом лекарств пришла мысль, что он тоже учился на врача и хоть что-то в этом понимает.
Девушка отдернула руку.
- Не надо, - слабо, но уверенно возразила она.  
- Тась, я как лучше хочу.
- Не трогай! Не надо, пожалуйста!
Перед глазами девушки замелькали картинки ее жизни в палате. Постоянные боли, грубые руки санитаров, пощечины, крики. Люди в белых халатах, ускользающие видения, синяки на руках и адская боль. 
- Не надо! – заверещала Тася. – Не смей!
Девушка вжалась в угол и широко раскрытыми глазами уставилась на скользящие в тумане обрывки памяти, видений и звуков. Больше не было ничего. Комната исчезла, пес перестал выть, забившись в угол, только кто-то усердно пытался вытащить ее из тумана, причиняя боль.
- Тась, - Женя вздохнул, отложил шприц в сторону и накрыл ладонью руку девушки. Прикосновение принесло мягкую прохладу, но Тася не понимала, откуда (от кого?) она идет. – Тась, вспомни Чешира, - попросил Евгений, вспоминая симптомы ломки. – Чешира, с краской и ярко-фиолетовыми глазами.
Беспорядочно сменяющие друг друга картинки резко отошли на второй план, туман стал только гуще, но девушка начала замечать силуэт сидящего перед ней парня. Вернее, его глаза. Большие, фиолетовые, с мелкой моросью золотых искр и бездонной чернотой зрачков.
Он приносил ей краску. Они сидели на краю мира и смотрели, как всходит солнце. Он слушал ее рассказы о Крылатиках. Он верил каждому ее слову, не считал ее сумасшедшей.
- Чешир, - заторможено, как в день их первой встречи, произнесла девушка.
- Тась, - Женя снова осторожно вытянул ее руку. – Тасенька, ты же мне веришь, правда? Я ничего тебе не сделаю. Я аккуратно. Ты только не бойся.
Девушка закусила губу, когда тонкая игла вошла в не менее тонкую вену.
- Чешир, - прошипела Тася.
- Тихо-тихо, - Женя торопливо ввел лекарство, вытащил шприц, но тут же достал другой и быстро ввел, заставив девушку зажмуриться и пищать.
- Чешир!
- Ч-ш-ш-ш-ш.
Пустые шприцы отлетели в сторону, туманная завеса исчезла, и девушка снова упала к Жене в руки.
- Ч-ш-ш-ш, - прошептал парень, прижимая ее к себе и облегченно вздыхая. Тася тяжело дышала ему в плечо и сжимала пальчиками воротник куртки. В ушах шумели разрозненные голоса, в темноте закрытых глаз растворялись последние видения. Но не потому, что в организм проникли долгожданные лекарства, а потому, что он был рядом. Парень погладил ее по спине. – Тебе надо поспать. Все сейчас пройдет. Только поспи.
Прекрасно зная, что простые уговоры «спать» не помогут, Женя и вколол ей снотворное.
 
Тася, закутанная в плед, сладко сопела на диване. Пес пристроился рядом на полу и дремал, но на каждый подозрительный звук открывал глаза, говоря, что никому не позволит обидеть эту маленькую хрупкую девочку.
Женя сидел на полу у камина и из горла пил принесенный от соседа коньяк. Горько-острый привкус алкоголя частично заглушал внутреннюю горечь и ослаблял свитые совестью веревки из мыслей и воспоминаний.
Девушка спала и, возможно, видела добрые яркие сны. Тонкая светлая прядь, выбившаяся из-за уха, щекотала нос, заставляя ее время от времени мило дергать уголком рта. Белые пальчики крепко держались за край темного пледа.
«На безымянном бы хорошо смотрелось тонкое обручальное кольцо,» - подумал Женя и, испугавшись своим мыслям, сделал большой глоток.
«Надо было все-таки за сигаретами съездить».
Девушка спала. А спросить совета было больше не у кого. Нет, Женя, конечно же, мог пойти к соседу, или к соседке, или к бабе Кате, в завуалированной форме описать ситуацию, попросить решить проблему за него, клятвенно пообещав перекопать по весне весь огород. Только никто не поможет ему так, как Тася.
У нее совершенно другой взгляд на мир.
Она умеет считать звезды. Она умеет смотреть на рассвет, находясь в пустой комнате без окон. Она умеет чувствовать сердцем, хотя зачастую люди руководствуются мозгом, что вполне серьезно и правильно.
В двадцать первом веке на одном сердце далеко не уедешь.
Но она и не стремится уехать. Она стремиться взлететь и раствориться в розовой дымке заката, даже если знает, что потом упадет и разобьется. Хотя она такая легкая, что ее поймает и унесет в далекие страны ветер.
Нет, ему определенно был нужен ее совет. Но волновало его другое – если сейчас она ему поможет, потом ему захочется просить помощи еще, захочется, чтоб она была рядом, захочется часами слушать ее рассказы о несуществующих мирах, захочется вместе считать звезды.
Ему станут нужны уже не деньги Сергей Павловича, не ее советы, а она сама. Ему захочется, чтобы она играла с его собакой, пекла пироги с ежевикой, приносила в дом букеты из цветов и свежих листьев, просто улыбалась ему.
Ему захочется надеть на ее тонкий безымянный пальчик обручальное кольцо.
Он прекрасно это понимает. И понимает так же, что не верит в любовь. Именно поэтому Евгений сидит, прислонившись к стене, медленно опустошает бутылку коньяка и листает список контактов, боясь читать имена на букву «Б».
***
- Алло, Сергей Павлович, здравствуйте, это Женя, - парень вздохнул, прислонился лбом к холодной стене дома и снова нервно прошелся по крыльцу. – Мне нужно с вами серьезно поговорить.
- Валяй, - великодушно разрешил босс.
- Я еще раз поговорил с врачом, навел кое-какие справки, все снова обдумал и подсчитал. Я идиот. Это не та девушка. Тася, которую мы накормили NdH15, умерла еще пять лет назад. Ее сбила машина. А эта Тася никакого к ней отношения не имеет, просто, видимо, совпало.
Женя старался говорить спокойно и правдоподобно, чтобы босс не заподозрил его во лжи. А Сергей Павлович терпеть не мог, когда ему врут, и всегда жестоко наказывал провинившихся.
- Но грех-то ты на душу успел взять?
- Нет. Моя душа и без него сплошь полна грехов.
Мужчина хмыкнул.
- Я ухожу, - резко сказал Женя.
- В смысле?
- Я выхожу из игры и расторгаю наш договор, - спокойно объяснил парень. – Насколько мне известно, я имею на это право. Можете не бояться, информация о наших делах не дойдет до лишних ушей.
- Жень, ты охренел? – честно не понял босс.
- Я просто устал, - признался парень, прислонясь к стене и тут же сползая по ней вниз. – Я слишком многим испортил жизнь. Так нельзя. Но работа с вами принесла мне много успеха. Даже доставила удовольствие. За что я себя и ненавижу. Извините. Надеюсь, вы все поймете. Удачи. – Женя отключился, положил телефон на пол и закрыл лицо руками. С нажимом помассировал веки, затем виски.
Резко поднял голову и взглянул на ярко горящие звезды. Ужасная ночь. Еще только половина третьего, а он уже столько всего натворил!
***
Проснувшись, Тася недоуменно оглядела темную комнату. За окном горели звезды, ночной свет струился с небес, озаряя часть комнаты. Подоконник, лежащая на нем стопка книг и близко стоящий рояль, все было покрыто слоем пыли.
«Надо будет тут убраться, как появятся силы».
На полу сопел пес. Девушка улыбнулась, вспомнила все ранее произошедшее, свесила руку с дивана и почесала зверю за ушком.
- Что-то ты мало поспала. – Женя прислонился к косяку двери и глянул на наручные часы – половина четвертого.
Тася села и повернула к нему голову.
- Да что-то не хочется больше.
- Чай нести?
Девушка кивнула.
Женя скрылся в дверном проеме и вернулся через пару минут с двумя чашками чая и вазочкой с варением на подносе.
- Извини, готовить не умею совершенно, - парень виновато улыбнулся, поставил поднос на столик и, подвинув плед, сел на край дивана. – Но ты же меня научишь?
- А если я тоже не умею?
- Значит, будем учиться вместе. – Женя передал чашку девушке, взял в руку вазочку с варением и чайную ложку. – Моя соседка готовит отменное земляничное варение. Так что, ты просто обязана его попробовать.
Парню вдруг очень захотелось покормить ее с ложечки, как маленького ребенка. Звонок-то он все равно уже сделал. А девушка и не возражала.
- Вкусно, - кивнула Тася.
- Что-нибудь снилось?
- Угу, - девушка сделала несколько глотков и с наслаждением вдохнула запах трав, исходящий от кружки. – Зима. Белоснежная, хрустящая, как мятные леденцы и пахнущая промерзшей рябиной. Снег замел улицы, припорошил машины и покрывал тонким пушистым покрывалом выходящих на улицу людей. Это было так красиво. Но все почему-то недовольно фыркали, торопливо отряхивались и кутались в шарфы. Никто даже не обратил внимания на тонкое кружево снежинок, а Крылатики так старались, долго вязали каждую даже самую маленькую снежинку, надеясь на улыбки людей. Но никто не улыбнулся. Поэтому и началась метель. Большая, громкая, властная, она мигом прогнала всех с улицы и закружилась с ветром в зимнем вальсе. Нет, не думай, она не злая. Она просто хотела, чтобы люди посмотрели, как они танцуют и послушали их песни. Но все почему-то предпочли занавесить окна и включить телевизор. А какая-то женщина жаловалась на погоду подруге по телефону. Та соглашено кивала. Не понимаю я их. Крылатики так стараются. Даже когда они злятся, всё все равно получается красивым и добрым. Наверное, потому что хорошие люди хороши даже, когда злятся. Странно, правда?
Женя сидел и с улыбкой слушал, совсем забыв о варенье в его ложке, что уже по неосторожности парня капало на плед.
- Чешир, ты плед испачкал, - заметила Тася.
- Ой-е! Тебя просто заслушался.
Девушка рассмеялась, Женя остался сидеть и глядеть на пятна. Надо сбегать на кухню за тряпкой, вытереть. Но так не хочется от нее отходить…
- Ну и ладно! – махнул рукой парень, зачерпнул еще варенья и отправил в рот девушке. – Потом постираем. Ты же останешься у меня, правда?
- А Николай? – Тася резко посерьезнела, ее тоже волновал этот вопрос.
- Договоримся, - пообещал Женя, мысленно добавив: «Хотя кто его спросит». О даче доктор не знал, а по телефону Евгений сначала интеллигентно объяснит, что не вернет ему девушку, а если друг не поймет – обложит его всем известным и понятным трехэтажным с чердаком для лучшего усвоения.
- Тогда хорошо, - девушка вжала голову в плечи и, нахохлившись, сделала еще несколько глотков.
- Холодно? – Женя поставил вазочку с торчащей из нее ложкой на поднос, встал и закутал девушку в плед, а потом сел рядом и перетянул этот «кокон» к себе на колени. Тася с улыбкой опустила голову ему на плечо и они, не сговариваясь, уставились в окно. Осенью расцветало поздно, на небе все еще искрились и переливались звезды, а луна уже начинала прятаться.
- Пошли гулять? – предложил Женя.
- Пошли.
- Тогда держись.
Парень подхватил завернутую в плед девушку на руки и понес к двери. Пес встрепенулся, но, увидев, что уносит его сокровище его же хозяин, без зазрений совести запрыгнул на диван и продолжил спать, понимая, что будет только мешать хозяевам.
Женя принес Тасю на веранду и поставил на ноги. Коснувшись босыми ступнями холодного пола, девушка покрылась мурашками, поправила плед и, приподнявшись на носочки, прислонилась к перегородке.
Женя обнял девушку рукой.
Впереди на поле все так же колосилась трава, и вольно гулял ночной ветер. Свет в окнах домов не горел, не лаяли собаки. Казалось, они остались одни в этом огромном мире.
И обоих это устраивало.
- Хочешь, я научу тебя считать звезды? – предложила Тася.
- Будет интересно попробовать.
- Смотри, - девушка вытащила руку из «кокона» и указала на небосвод. – Сначала смотришь на поле или на любую другую вещь. Потом резко поднимаешь глаза на небо и оглядываешь все, сделав оборот вокруг себя, и считаешь все звезды, что бросятся в глаза. Вот так. Подержи-ка.
Тася отдала плед парню, легко сбежала вниз по лестнице и ступила босыми ногами на влажную траву. С улыбкой взглянула на поле, потом подняла голову и медленно обернулась вокруг своей оси.
- Раз, два, три, четыре…
Ветер затрепетал в волосах, девушка приподнялась на носочки и закружилась уже быстрее. Жене на мгновение даже показалось, что она растворяется в этой проколотой искрами синеве, но уже через пару секунд Тася стояла рядом.
Она накрыл ее плечи пледом.
- Тринадцать, - улыбнулась девушка. – Счастливое число.
- Или чертова дюжина, - усмехнулся Женя.
Тася лишь пожала плечами.
- Теперь ты.
Парень спустился с веранды, взглянул на поле, на небо, закружился и постарался сосчитать звезды.
- У меня светил мало, - невесело пошутил он. – Пять.
- Это значит, что пять человек о тебе помнят. – Растолковала Тася, снова невольно прижимаясь к парню. – Каждую ночь количество звезд может меняться. Но всегда есть одна самая яркая звезда – один человек, что никогда о тебе не забудет. То есть, любимый вами и любящий вас.
Женя вгляделся в ночное небо.
- У меня есть такой человек, - продолжала Тася. – Я не знаю, кто он и где он, но каждый вечер, глядя на звезды, он вспоминает обо мне, а я – о нем. Мы можем никогда и не встретиться, но всегда будем знать, что друг у друга есть. Людям нельзя быть одинокими, это может плохо кончиться.
- Это как твой ангел? – догадался парень.
- Да, - кивнула девушка. – Именно.
- А у меня нет самой яркой звезды, - признался Евгений. – Потому что мой ангел сейчас стоит рядом.
Тася оторопело повернулась лицом к Жене.
- Но здесь же нет никого, кроме нас, - серьезно сказала она. – А я не могу быть ангелом.
- Почему?
- Потому что ангелы – чистые, добрые, со светлым сердцем. Их нет на Земле.
- Настоящих, может, и нет, - Женя осторожно сомкнул руки за талией девушки. – Но когда люди многое значат друг для друга, они могут стать друг для друга ангелами. Я никогда не встречал, таких, как ты.
- Каких? – торопливо перебила его Тася.
- Не знаю, - признался Женя, опуская глаза. – Ты – это ты, я даже не могу этого описать. К сожалению не писатель и не поэт. А то бы целыми днями писал тебе стихи. В мире нет девушки, лучше тебя.
- Откуда ты знаешь? – снова перебила его Тася, хотя другая на ее месте с восторгом и гордостью бы слушала признание. – Ты знаком со всеми?
- Да нет же, - рассмеялся Женя. – Мне не нужно знакомиться со всеми, что бы это знать. Ты особенная для меня. Мне этого достаточно. Ты просто очень хорошая, не испорченная, порой наивная, как ребенок или серьезная до милоты. У тебя на любой вопрос найдется свой странный ответ, ты с легкостью делаешь то, чего не умеют другие, и никогда не задираешь нос. Тась, ты стала очень многое для меня значить… Правда.
- Это любовь? – напрямую спросила девушка.
- Что?
- Это любовь? – переспросила Тася, глядя ему в глаза.
- Не знаю, - Женя резко расцепил руки, отошел и прислонился к перегородке. – Я не верю в любовь. За все двадцать восемь лет своей жизни я ни разу не любил. Да и что это вообще такое? Лживые обещания всегда быть вместе, льстивые комплименты, кучи пафоса и никому не нужных глупых фраз. А потом – горечь, боль, расставания и слезы. И так всю жизнь по кругу. Ты можешь быть счастлив с человеком, но это обязательно оборвется, заставив тебя страдать и жалеть обо всем. Нет, такая жизнь не для меня.
- А я не знаю, что такое любовь, - Тася встала рядом с Евгением и так же уставилась в кусты неизвестных цветов, растущих у веранды. – Никогда ее не чувствовала. Но мне кажется, это здорово. Тебе хорошо рядом с человеком, ты хочешь постоянно видеть его улыбку, слышать смех. Хочешь, что бы вы вместе гуляли вечерами, смотрели на звезды и ели варенье. Завели собаку. Делили все обязанности по дому на двоих, делились секретами и мыслями. Просто знали, что вы друг у друга есть. Это же здорово. Жалко, что я никогда этого не чувствовала.  А страдания… думаешь, мы настолько хорошие, что достойны только счастья? А ты бы понял, что это счастье, не ощутив сначала горе? В мире все правильно. Не стоит говорить, что он жесток или несправедлив. Таким его делают люди. Сами делают, сами возмущаются, сами отказываются исправлять. По-моему, в такой атмосфере иметь человека, который тебя любит – уже счастье.
- Кажется, ты как всегда права… - Женя коснулся холодной руки девушки, развернул ее к себе. – Тась, можно я тебя поцелую?
- Что? – не поняла девушка.
Парень мягко притянул ее к себе и накрыл губы поцелуем – осторожным, нежным, полным нежности и сладости. Сладости варенья, что они обязательно будут есть вместе. Так ему хотелось в тот момент.  
- Что ты делаешь? – опешила Тася, касаясь пальчиком нижней губы.
- Прости, я такой дурак, - Женя виновато улыбнулся и перевел взгляд на поле. Обыкновенное черное для него поле. С едва заметными лучами света и белыми огнями в домах, где зажегся свет. – Просто… Стоит сказать, что я не различаю цвета. Совсем. Я вижу мир в черно-белом цвете. Но с тобой… Тась, ты одними словами открываешь мне мир, где все просто, понятно и красиво. Ярко. А главное – близко мне. Может, это и есть любовь?
Девушка только пожала плечами.
- Давай, мы просто будем рядом, - парень снова обнял ее рукой и развернул лицом к полю. – А там уж разберемся. Может, все расставит по местам сегодняшнее утро. Идет?
- Идет.
***
Арон сидел у двери и, счастливо виляя хвостом, слушал.
- А мы посмотрим закат на море?
- Конечно, и закат, и рассвет. Я обязательно покажу тебе море.
 
- А енота? Мы же заведем енота? В каждом доме должен быть енот.
- Конечно же, мы заведем енота, солнце.
 
- Завтра надо обязательно напечь блинов и накормить домового. Ты же умеешь печь блины?   
- Нет. Но вместе мы обязательно научимся.
 
- Ты читала когда-нибудь книги заграничных классиков?
- Нет. Не помню.
- Теперь вечерами будем греться у камина и читать.
- И есть варенье!
- Конечно, куда же без него. А летом посадим здесь викторию, землянику и малину и будем есть свои ягоды. И обязательно съездим в лес – на речку, и за грибами.
 
- Ты же любишь дворцы и замки?
- Да.
- Обязательно свожу тебя в Англию, Шотландию и Францию. И в другие страны тоже. Там столько всего интересного!
 
- И ты обязательно будешь рисовать, играть на рояле и писать книги. И все будут любить твоих героев, твои картины и твою музыку. Все будут о тебе знать и будут на тебя ровняться.
- Но я останусь только с тобой.
- Конечно же, солнце…
***
Женя проснулся рано, поправил одеяло спящей на соседней стороне кровати Таси и, сонно потягиваясь и счастливо улыбаясь, спустился на первый этаж. Потрепал верного пса по холке, подошел к окну.
Казалось, к парню пришло то просто человеческое счастье, что он так долго искал. Ирония судьбы: объездил в поисках полмира, а нашел – в спихбольнице.
Но не тут-то было. Улыбка сползла с лица Евгения, когда он увидел подъехавший в дому черный джип. Из него вышли шестеро здоровых мужиков в черных костюмах, с ними Макс – его бывший коллега, работник Павла Сергеевича.
«Босс очень не любит, когда его обманывают».
- Твою же мать! – Женя взбежал по лестнице на второй этаж, влетел в спальню, сдернул с Таси одеяло и принялся трясти девушку за плечи.
- Что происходит? – не понимала она.
- Вставай! – Женя метнулся к шкафу, схватил оставшееся здесь от прошлой девушки (мимолетное увлечение) платье, кинул его Тасе. – Живо одевайся.
- Зачем? – не понимала девушка, разглядывая платье – короткое, кукольное, из темно-синей органзы.
- Тась, живо! – терял терпение Евгений. Парень сел на кровать, взял девушку за плечи. – Сейчас ты должна меня выслушать и выполнить все, что я тебе скажу. Ты одеваешься, открываешь окно, сидишь тихо – очень тихо, чтобы никто не слышал. Если через десять минут я не возвращаюсь или ты слышишь с первого этажа какой-нибудь грохот, крики, чужие голоса – выпрыгиваешь в окно, здесь невысоко, не бойся, и бежишь к дому из красного кирпича. Там живет дядя Федя, если что, он тебе поможет. Скажешь, что моя подруга. Если придется убегать – будь очень осторожна, умоляю. Чтобы незнакомые люди около нашего дома ни в коем случае тебя не заметили.
В дверь забарабанили кулаком.
- Жека, открывай! – громогласный бас заставил девушку вздрогнуть.
- Кто это?
- Неважно, ты все поняла?
Тася кивнула.
- Они не должны тебя заметить. Все, одевайся и жди.
Парень встал и развернулся к двери.
- Жень! – впервые окликнула его по имени Тася.
Он обернулся. Девушка смотрела на него большими от страха глазами и крепко сжимала в руках платье.
- Все будет хорошо, солнце, - парень склонился к ней и поцеловал.  
- Жека, я щас дверь нахрен вышибу! – донеслось с улицы.
- Я очень люблю тебя, - произнес Евгений, вышел из комнаты и свистнул Арона. – Проследи за ней, дружище. Я же знаю, что ты умеешь все.
Пес лизнул хозяину руку и побежал к Тасе. Увидев его,  девушка немного успокоилась, но в дверь снова забарабанили кулаком и, казалось, дом затрясся.
Зная, чем все кончится, но все еще пытаясь надеяться на счастливое будущее, что они с Тасей уже построили ночью в мечтах, Женя подошел к двери и впустил нежданных гостей. Громилы остались позади, лицом к лицу Евгений встретился с Максом – парень его возраста, с темными волосами под «ежик», в темных джинсах и кожаной куртке.
- Че как долго не открываешь? – с легким недовольством поинтересовался он, без разрешения проходя в дом.
- Спал, - спокойно ответил Женя. – Че приперлись? Я вроде гулянку не закатывал.
- А мы без приглашения, - Макс рассмеялся, взял стоящий рядом стул и оседлал его «конем».
- Макс, что тебе нужно? – прямо спросил Евгений. – Я с вашими делами завязал, больше никакого отношения к Палычу не имею.
- Да неужели? – вздернул брови парень. В голосе проявлялась явная издевка. – Сядь. Надо поговорить.
Один из громил услужливо поставил Жене стул. Парень сел.
- Чего это ты вдруг нас кинуть решил? – Макс сложил руки на спинке стула и положил на них подбородок. 
- Я вас не кидал. Я доделал все дела, что у меня были. Макс, говори прямо, что тебе надо? У меня нет времени на пустую болтовню.
- Да у меня его тоже не вагон, - Максим усмехнулся, встал и прошелся по комнате. – Поэтому давай так: я спрашиваю, ты отвечаешь. Если все будет нормально, мы мирно разойдемся. Где девчонка?
- Какая?
- Психопатка, которую ты сначала накормил «наркотиками», а потом вдруг решил пожалеть и помочь.
- Она умерла пять лет назад.
- Кому ты врешь, а? – Макс облокотился на спинку стула и заглянул Жене в глаза. – Доктор сдал тебя с потрохами. Где девчонка?
- У меня ее нет.
- Ладно. Не умеешь по-хорошему, будем по-плохому.
Макс тут же ударил парня «под дых». Женя упал на колени, согнулся и судорожно захватал ртом воздух. Сзади послышались смешки.
- Где девчонка? – повторил вопрос «коллега».
- Я не знаю.
Максим схватил его за волосы и с силой приложил лицом об пол. Кровь хлынула из разбитого носа, парень закашлял.
- Что ж ты, Женя, делаешь-то? – разочарованно протянул Макс, кругом обходя скорчившегося на полу «друга». – Губишь себя ради какой-то психопатки. А я думал, ты нормальный парень, - сразу за фразой последовал удар ногой в живот.
Женя стиснул зубы и сжался. «Ты всегда был сволочью. И навсегда ею останешься».
- Жека, - Максим присел на корточки и поднял голову парня за волосы, заставив смотреть себе в глаза. – Заканчивай этот цирк, говори, где девчонка и я оставлю тебя в живых. Все равно ты потом приползешь к Палычу, как щенок нашкодивший.
- Да пошел ты, - прошипел Евгений.
- Идиот, - Макс снова приложил парня головой об пол и добавил пару ударов ногой. Потом отошел на пару шагов назад, достал из припрятанной под курткой кобуры пистолет и снял с предохранителя. – Значит так, либо ты сейчас же говоришь мне, где девчонка, либо я тебя застрелю, переверну весь дом, найду ее и уже сделаю, что захочу и как захочу. И сколько захочу. Потому что Палычу плевать, в каком состоянии мы притащим ее к нему. Выбор за тобой.
Женя попытался мысленно прикинуть, прошло ли с момента их прихода десять минут, и было ли что-то, что могло толкнуть девушку на побег. Он очень надеялся, что было. Потому что сказать, что она в спальне, парень не мог.
- Неужели ты, придурок, думаешь, что во мне есть столько благородства? – скрепя зубами, вопросил Евгений и приподнялся на локтях. – И я стал бы жертвовать собой ради какой-то малолетней дуры? Макс, ты соображаешь, что от меня требуешь? – не став слушать, Максим ударил его ногой.
- Где?! – разозлено спросил он, наставляя на парня дуло пистолета. 
- Я понятия не имею.
- Не трогай его! – заверещала Тася, выскакивая на лестницу.
- Опа, кто у нас тут обнаружился, - Макс опустил пистолет и с ехидной улыбкой перевел взгляд на девушку.
- Не трогай…
- Да больно он мне нужен, - Макс махнул рукой и сделал пару шагов к лестнице.
- Уходи, бестолочь! – закричал Женя, переворачиваясь на бок.
- Заткнись, - Макс пнул его и снова развернулся к девушке.
Тася стояла, дрожала, широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее. Она даже не была похожа на человека – бледная, маленькая, в ярко-синем платье, в непонятно откуда взявшихся туфлях. Будто это было не живое существо, а кукла, поставленная для красоты.
И на потеху всем.
- Иди-ка сюда, детка, - Максим протянул ей руку.
- Уходи бегом! – закричал Женя, Максим не вытерпел, резко развернулся и выпустил пулю точно в цель.
Парень закрыл глаза, упал лицом вниз и больше не шелохнулся.
- Иди сюда, - приказным тоном сказал Макс, как ни в чем не бывало обращаясь к девушке. – Если сам поймаю – будет хуже.
Ноги отказывались слушаться девушку, горло душили слезы, маленькими хрустальными каплями покатившиеся по щекам. В ушах звенел выстрел, перед глазами, как на заевшей пленке, мелькали резкий разворот и закрывающиеся глаза.
Внутри вдруг разом стало пусто и холодно, как не было еще никогда.
- Живо сюда!
Тася сорвалась с места и исчезла в дверном проеме, Макс коротко выругался и приказал громилам окружить дом, а сам побежал следом.
Но ему помешал рычащий пес, до последнего вздоха готовый защищать свою недавно появившуюся, но такую родную и дорогую хозяйку. Арон упал рядом с хозяином, у лестницы пол окрасило второе пятно крови.
Но выигранных им несчастных трех секунд хватило, чтобы прыгнувшая в окно Тася поднялась с земли и, глотая слезы и ничего уже не понимая, бросилась бежать, приказав себе искать красный дом.
Маленькая незаметная девушка затерялась в большом саду, громилы попросту не успели понять, в какую сторону она побежала, а когда прочесали весь участок, беглянка была уже за соседним домом.
Не смотря на то, что ноги уже не чувствовались, а сил, теоретически, быть было не должно, бегала Тася быстро. 
И только у дома из красного кирпича она остановилась, села у ограды и, прислонившись к кованым прутьям головой, закрыла глаза.
Была одна лишь чернота. Ни воспоминаний, ни шума, ни голосов, ни слов, ни обещаний. Пустота.
Все кончилось.
Абсолютно все.
***
Было холодно, осенний ветер продувал Тасю насквозь. В одном синем платье, босиком, она стояла на холодном бетоне крыши заброшенного здания, смотрела на колосящуюся в поле траву и слушала ветер.
Она не пошла к дяде… она даже не запомнила, как его зовут. Она не вернулась в дом, потому что не запомнила, где он находится. Она ничего не стала делать, просто отдышалась и пошла в поле, миновав которое, наткнулась на эту недостроенную многоэтажку.
Трава была высокой. С высоты казалось, что она еще не вся высохла и пожелтела, что остались еще тонкие зеленые колосья. Они сладко пахли, дурманили, приятно щекотали щеки. Казалось, что там еще остались цветы. Маленькие, нежно-розовые, как маяки качающиеся из стороны в сторону. Там могли остаться и бабочки – хрупкие, грациозные, с ажурными синими крылышками.
Бабочки очень мало живут. Но могут подарить миру много улыбок и красоты, этого просто никто не ценит.
Тася подошла к краю.
«- Глупышка, летать, это так здорово!
- Только ветер и ничего…
- Не бойся, шагни!
- Трусишка….
- Никто не может тебе запретить.
- Трусишка…
- Прыгай!».
Теперь уже никто не может запретить. Тася улыбнулась, вытянула руки и шагнула.
…и, правда, – только ветер…
…кажется, крылья вырастают только после падения на землю…
***
- Женя, Женя, ну возьми же трубку. Возьми трубку, сволочь! Женя, пожалуйста… возьми…
Телефон звонил в опустевшем доме, пока не села зарядка. Потом настала вечная тишина.
 

 

Жизнь на Смерть. Обязанность. Ничего более.