Суккубус 1.1

Аннотация

Стихи Эдгара Аллана По, его страхи и надежды смешиваются с живыми картинами гениального художника и трагедией, унесшей во время гражданской войны жизни его слуг и семьи, превратив гениальность в помешательство. Его картины становятся картой пережитых им страданий. Его дом превращается в галерею ужасов, способную открыть ворота в ад. Теперь зло ищет творца, способного оживить все эти создания тьмы, позволить им обрести плоть. Дом зовет в свою утробу великого писателя. Но зло не терпит отказа. Поколение за поколением дом ищет себе слуг, а его картинная галерея сводит людей с ума. Но рожденное отчаянием и болью потери зло не властно над потомком создавшего его художника. Девушка, в жилах которой течет кровь гениального художника, способна поставить точку в долгой, кровавой истории дома своего предка и безумной картинной галереи, продолжающей рисовать себя, глотая души всех, кто имел неосторожность увидеть эти картины.

___________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕ

Страсть — это весьма приятная тема для разговора, детка. Но если она действительно приходит — я говорю о настоящей страсти, а не о той, что в мыльных операх, — она меняет в твоей жизни все. Понимаешь, все. Это не так просто.
 
К. Баркер «Галили»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
 
Глава первая

 
Стоя возле окна, Бредли видел, как засыпает город. Здесь, в загородном доме Маккейнов, он как нигде в другом месте ощущал себя оторванным от жизни тех далеких огней. Суккубус – город-мечта, город-праздник. Город, где игровые автоматы звенят монетой, а витрины дорогих магазинов заливают улицы неоновым светом. Город, где сотни талантливых ног топчут подмостки прославленных сцен, а зрительные залы никогда не пустуют. Современные кинотеатры сотрясают свои стены звуковыми эффектами новейших кинофильмов, а ночью, в заведениях иного плана, любители порнографии могут удовлетворить свои самые извращенные вкусы в этом жанре. Игорные заведения, бары, рестораны и дискотеки. Сотни газет и журналов, смакующих по утрам ночные сплетни. Рабочие, служащие и домохозяйки, которые катят по утрам коляски с детьми. Школы, детские площадки и парки. Все вычурно. Все безупречно. Тысячи рабочих стригут газоны, убирают улицы, белят стены домов и подкрашивают мусорные баки.
«Суккубус – город, который живет для нас!» Этот лозунг, выбитый в камне, украшал каждую дорогу, ведущую в этот земной рай. Да, Маккейны всегда знали, как привлечь во время выборов нужные голоса. Хотя, по сути, это и был их город. Часть их капитала, которая за последний век превратилась из небольшого придорожного городка в элитный мегаполис. И право Маккейнов на него было так же неоспоримо, как все те истории их семьи, о которых втайне перешептывались многие, но никто никогда не пытался вынести на свет. Хотя нет. Был один. Фотограф. Ллойд, кажется.
Взгляд Брэдли подернула пелена меланхолии. Накинув на плечи куртку, он вышел в заброшенный сад. С затянутого тучами неба срывались редкие капли предстоящего дождя. Скотч обжигал рот. Бредли закурил. Далекая молния прорезала небо. Слишком далекая, чтобы услышать сопутствующий ей раскат грома. В доме Маккейнов зажегся свет. «Неужели все закончилось?» – подумал Брэдли. Еще одна вспышка молнии, на этот раз с раскатом грома. «Уже ближе». Свет в доме снова погас. Брэдли затянулся сигаретой. Наверное, он никогда не сможет привыкнуть к этому. Его брат… Брэдли поднял голову. Две девушки улыбались ему. Прыщавые лица, неровные зубы, кривые ноги. «Всего лишь люди», – Брэдли криво улыбнулся. Капли дождя застучали по желтым листьям.
— Фэй сказала, что мы можем прийти, – одна из девушек сделала шаг вперед.
— Фэй? – запрокинув голову, Брэдли посмотрел на окна, в которых недавно загорался свет.
— Это ведь дом Маккейнов? – спросила девушка.
— Один из домов, – поправила ее подруга.
Еще глоток скотча. Еще одна затяжка. «Всего лишь люди, – думал Бредли, разглядывая девушек. – Еще одни люди…»
— Может быть, теперь ты пригласишь нас войти? – спросила одна из них.
Брэдли пожал плечами. Истлевшая сигарета обожгла пальцы. Боль. Подняв руку, Брэдли смотрел, как раскаленный уголь подбирается к коже. Джесс поморщилась и ударила его по руке.
 – Ты что, ненормальный? – скривилась она.
Брэдли улыбнулся. Его руки дрожали, но он знал, что хочет сделать это.
— А ты? – спросил он девушку.
— Что я? – она шагнула к нему.
— Ничего, – мотнул головой Брэдли. Да. Он определенно хочет сделать это – отвести их наверх, к брату.
— Правда? – Джесс провела языком по своим неровным зубам.
— Правда.
Они поднялись по каменным ступеням и вошли в дом. Свет не горел. Мягкий ковер сжирал звуки шагов.
— Почему так темно? – спросила Тэмми.
— Тени не любят свет. – Брэдли закурил.
— Что за тени?
— Это шутка, дура! – Джесс ткнула подругу локтем в бок и заискивающе улыбнулась Брэдли. Он затянулся сигаретой, пытаясь разглядеть ее лицо. Возможно, при других обстоятельствах он счел бы его не лишенным красоты.
— Нам наверх, – сказал Брэдли и снова жадно затянулся сигаретой. Выпитый скотч начинал действовать, придавая решимости. За его спиной Джесс споткнулась о ступеньку и выругалась.
Дверь. Из-под нее лился яркий свет. Брэдли повернул ручку. Губы Джесс округлились. Щеки Тэмми залил румянец. Обнаженный сын мэра стоял посреди комнаты и улыбался своим гостям. Его худые руки были сложены на плоской груди. Ноги расставлены на ширину плеч. В комнате пахло потом и марихуаной. Фэй. Лежа на кровати, она устало махала рукой своим подругам. Ее нагота добавила лицу Тэмми краски.
— Да-да! – засмеялся Маккейн. – Именно для этого мы все и рождаемся – плодиться и размножаться! – запрокинув голову, он зашелся истеричным смехом.
— Он что, под кайфом? – Джесс обернулась к Брэдли. Сигарета в его руке снова лизала раскаленным углем кожу на пальцах. Фэй поднялась с кровати.
«Всего лишь люди», – подумал Брэдли, закрывая дверь. Он спустился вниз и налил себе еще выпить. Большие старые часы громко тикали. Дождь стучался в окна. Женские стоны чередовались с раскатами грома. Что-то темное, еще более густое, чем тьма в углах, прикоснулось к его руке.
— Уйди от меня! – прошептал Брэдли, борясь то ли со сном, то ли с бодрствованием.
— Почему нет? – спросила его тьма. – Почему ты отвергаешь меня?
Еще один удар грома. Еще один женский стон.
— Отправляйся наверх, – прошептал Брэдли. – Там тебе будут рады.
Сверкнула молния, освещая идеальной красоты женское лицо. Теперь у тьмы было тело. Теперь у тьмы было имя. Ламия.
— У меня много имен, – прошептала тьма, прижимаясь к Брэдли. – Ардат, Ламашту, Эрубин, Нидда, Лилиту… Какое из них тебе нравится больше?
Суккуб впился губами в шею Бредли. Осыпал поцелуями его лицо. Женские руки расстегнули ремень. Зажужжала молния.
— Ниже, – выдавил Брэдли.
Горячее дыхание обожгло его щеку, скользнуло по шее. Тонкие пальцы разорвали рубашку на его груди. Губы Брэдли изогнулись в улыбке. Железный крест раскалился докрасна. Зашипела плоть – горела кожа на груди Брэдли, горели страстные губы суккуба.
Еще один удар грома. Еще один женский стон.
Тьма снова стала тьмой. Брэдли заснул, выронив недопитый стакан, но даже во сне улыбка не покинула его осунувшегося лица.

***

 
Фэй вскрикнула и упала на грудь своего любовника. Лицо инкуба было смуглым, тело волосатым. Его сильные руки до боли сжимали ее бедра.
— Хватит, — застонала Фэй, и ее любовник снова стал бесформенной массой.
Он растворился, оставив после себя лишь мокрые простыни. Фэй застонала и повалилась на спину. Молодой хозяин дома лежал рядом с ней. Его худое тело лоснилось от пота. Джесс гладила его живот. Ногти у нее были длинные, как у ведьмы. Кожа черная… Нет. Фэй присмотрелась. Джесс лежала у нее в ногах, сжимая в объятьях Тэмми. Фэй чувствовала, как дрожит тело ее подруги, а рядом с ней растворяются во мраке темные, лишенные лиц силуэты. Фэй различала в них женские черты. Обнаженные, пышные. Но все они исчезали. Таяли. Распадались на безупречные клочки мрака, которые медленно возвращались в надлежащие им темные углы комнаты. «Все это безумие», – подумала Фэй. Она, должно быть, сходит с ума. Теряет рассудок, и с каждым разом, когда она предается этому желанному сумасшествию, ей становится все сложнее вернуться к реальности.
— Ты классный, – прошептала Фэй, прижимаясь к Маккейну. Его губы дрогнули, изогнулись в пренебрежении. – Ты сводишь меня с ума. Ты знаешь это? – Фэй посмотрела на Джесс и Тэмми. – Ты сводишь с ума нас всех.
— Заткнись, – Маккейн слез с кровати.
Кожа на его груди была расцарапана. Нет. Она была разорвана ногтями, и капельки крови скатывались по его плоскому животу вниз. Он подошел к окну и, открыв его, подставил лицо под капли дождя. Фэй закурила. Спина Маккейна, на которую она смотрела, была настолько худа, что бледная кожа казалась натянутой на голый скелет. Без мышц, без мяса, без жира. «Откуда в нем столько страсти? Столько мужской силы?» — подумала Фэй.
— Может быть, еще разок? – спросила она. Он обернулся. Наградил ее вопросительным взглядом. – Я говорю, ты готов повторить все это прямо сейчас? – улыбнулась Фэй.
— Я всегда готов.
Фэй стала серьезной. Почему она верит ему? Нет. Не она. Ее тело.
— Как-нибудь в другой раз, – сказала Фэй. Ей почему-то захотелось прикрыться. Простыни были мокрыми, и она стала искать свою одежду.
Прячась в темноте, суккуб пытался сделать свой выбор. Три души. Три тела. Но одна жизнь. Жизнь Брэдли.
— Мерзкий дом, – сказала Тэмми по дороге домой. – У меня до сих пор в носу запах плесени!
— Плесенью пахнет только в гараже, – сказала Фэй. Тэмми подумала, что никогда не позволит себе пасть так низко, чтобы трахаться в гараже, будь то хоть сам сын президента.
— Мы катались на его машине, – сказала Фэй, заливаясь краской.
— Прямо так и катались?! – Джесс ущипнула подругу за плечо.
— Он трахал тебя еще в школе, маленькая потаскушка, – огрызнулась Фэй и, злорадно улыбнувшись, добавила, – и не только он.
Джесс глуповато хихикнула.
— Скажи, – не унималась Фэй, – а его брат так же хорош в постели или всего лишь пустышка?
— У меня не было ничего с Брэдли, – Джесс стала вдруг серьезной.
— Нет? – бровь Фэй удивленно поползла вверх. – Чем же вы тогда занимались?
— Говорили.
— Говорили?! О чем можно говорить с таким молчуном, как Брэдли?!
— О любви, – Джесс смутилась, опустила глаза и неожиданно громко рассмеялась.
— Вот потаскушка! – весело подхватила Фэй ее смех.
Суккуб был рядом. Слушал. Слушал внимательно, жадно обсасывая каждое слово. Брэдли. Джесс. Любовь. Снова Брэдли…
Тэмми остановила машину. Джесс чмокнула Фэй в щеку и наклонилась к Тэмми. Желание было слишком сильным, и Джесс поцеловала подругу в губы. Тэмми покраснела.
— Извини, – буркнула Джесс и побежала к своему дому.
Она закрыла за собой дверь, накормила кошку и приняла душ.
Суккуб ждал.
Джесс высушила волосы, нанесла на лицо ночной крем, легла в кровать.
Суккуб ждал.
Джесс подбила подушку, завела будильник и закрыла глаза. Сон спутал ее мысли. Разбил их на тысячи кусочков, бросил в котел и развел огонь. Скоро. Очень скоро они превратятся в однородную массу. В этот самый момент суккуб склонился над девушкой. Сначала она почувствовала его дыхание. Теплое. Не совсем свежее, но пахнущее молоком и чем-то сладким. Это дыхание напомнит о Тэмми. Там, в доме Маккейнов, страсть захватила их. Но то была другая страсть. Нечто липкое и остывающее до неприятно-холодного. Нечто грубое и бесчувственное. Но тот поцелуй… в машине Тэмми… Джесс открыла рот, ища несуществующие женские губы. Суккуб придал ее желанию формы. Вдохнул в мечты жизнь. Джесс вздрогнула. Чьи-то теплые губы ответили на ее поцелуй. Что это? Сон? Джесс открыла глаза. Девушка в ее постели не была красива. Нет. Она была чувственна. Закрыв глаза, она целовала Джесс, едва касаясь ее губ. Обжигала полость рта своим дыханием. «Ну, конечно же, это сон», — решила Джесс. Сон, который не имеет ничего общего с остатками прожитого дня. С этими грязными, громоздкими ошметками жизни. Поцелуй стал более страстным. Влажный язык скользнул в рот Джесс. Она смежила веки. По телу пробежала приятная истома. Джесс не хотела смотреть. Она хотела вдыхать, чувствовать. Женщина угадала ее желание. Суккуб угадал ее желание. Демон. Его губы плотнее прижались к губам Джесс. Воздуха стало меньше, но это удушье было слишком сладостным. Джесс застонала. Руки ее вцепились в белые простыни. Пот заблестел на груди. В голове загудела кровь. Лицо Джесс покрылось бурыми пятнами. Вены на висках вздулись. Из носа пошла кровь. Джесс выгнула спину, жадно ловя ртом воздух, но воздуха не было. Она задыхалась. Ее глаза налились кровью. Сухой язык прилип к небу…
Рыжая кошка прыгнула на кровать и начала, мурлыча, тереться о ноги хозяйки… Но хозяйка была уже мертва.

***

 
Суккуб не покинул дом Джесс. Он остался, чтобы посмотреть. Дождь за окном то затихал, то снова начинал падать с неба. Пара мух ползала по бездыханному телу, раскинувшемуся на кровати. Рыжая кошка, отчаявшаяся, что хозяйка выпустит ее на улицу, нагадила на ковер. Назойливые мухи тут же переключили свое внимание на свежие экскременты.
Первой что-то неладное заподозрила подруга Джесс. Она безропотно подменяла свою коллегу по работе до обеда, а дети бегали возле нее и спрашивали, где их воспитательница. Когда время перевалило за полдень, Моника отложила все дела и позвонила Джесс. Суккуб слышал, как звенит телефон. Рыжая кошка жалобно мяукала. В половине восьмого в дверь Джесс постучали. Суккуб открыл замок, но предпочел остаться незамеченным. Кевин заглянул в квартиру и сказал, что просит прощения за свою грубость недельной давности и умоляет дать ему шанс загладить вину. Естественно, Джесс не ответила ему. Вместо хозяйки встречать гостя выбежала рыжая кошка. Кевин взял ее на руки и теребя ей загривок прошел на кухню.
— Джесс! – для верности позвал он, решив, что она в ванной. Открыв по-хозяйски холодильник, он достал бутылку пива. – Джесс, милая, твой медвежонок хочет поговорить с тобой!
И снова тишина. Кевин открыл пиво и заглянул в гостиную. Дверь в смежную спальню была открыта. Кевин видел кровать. Видел загорелые ноги Джесс.
— Хочешь поиграть, да? – сказал он, ставя бутылку на стол. – Знаю, что хочешь, – он расстегнул ремень и спустил брюки. – Сучка, – шепнули его губы, так чтобы никто не мог этого услышать. – Я уже иду, любовь моя, – громко объявил Кевин, избавляясь от остатков одежды. Рыжая кошка подбежала к его ногам и начала мурлыкать. – Пошла прочь! – цыкнул на нее Кевин, а когда кошка не поняла, пнул ее ногой. – Ну, вот и я! – крикнул он, распахивая дверь в спальню.
Суккуб видел, как меняется его лицо. Как тухнет озорной блеск в темных глазах. Вожделение. Замешательство. Ужас. На нетвердых ногах Кевин подошел к кровати, наступив в кошачье дерьмо, но даже не заметив этого. Вытаращенные глаза Джесс смотрели прямо на него. Вытянув руку, Кевин дотронулся до ее щеки. Рыжая кошка запрыгнула на кровать и принялась драть когтями розовое одеяло.
— Кыш! – сказал ей Кевин. – Пошла прочь!
Кошка посмотрела на него, мяукнула и, запрыгнув на грудь Джесс, начала мурлыкать.

***

 
Кофе в бумажном стакане уже давно остыло. Дежурный выбросил его в урну и подошел к автомату купить новый. «Дерьмовый день», – думал он, слушая, как автомат смешивает ему капучино. Город словно обезумел в эту ночь. Двенадцать изнасилований. Более двадцати краж. Три убийства. Авария, которая заставила перекрыть на несколько часов центральную улицу, пока не уберут искореженное железо и не соскребут с асфальта человеческий жир сгоревших людей.
Автомат выплюнул бумажный стаканчик. Капучино было чуть теплым. Дежурный выругался, вернулся за стол и закурил. Ему было обидно за кофе, ему было обидно за Джесс. За мертвую Джесс. Она всегда говорила, что ей нравятся мужчины в форме.
Дежурный посмотрел на телефон, подмываемый желанием позвонить детективам и узнать подробности. Его остановил лишь страх расспросов. Если смерть пришла за этим аппетитным телом, то он уже ничем не сможет помочь, а если нет… Он улыбнулся, решив, что если Джесс окажется жива, то непременно встретится с ней. Хотя бы еще…
Дежурный все еще мечтал о предстоящем свидании, когда патрульные привели Кевина Смита. Его втолкнули в комнату для допросов и закрыли за ним дверь.
— Следи за ним, – сказали они дежурному.
— А что он натворил?
— Убил Джесс Паленберг, – сказал патрульный и неосознанно поправил пряжку своего ремня.
Дежурный остался один. «Зачем  парень сделал это?» – думал он, нервно закуривая очередную сигарету.
Приехал патологоанатом и спросил, не привезли ли еще тело девушки. Дежурный покачал головой. Патологоанатом зевнул и закурил сигарету. Дежурный не отрываясь смотрел на его пухлые руки и думал о том, что скоро эти похожие на сосиски пальцы разрежут брюхо Джесс Паленберг, выпотрошат все внутренности. Дежурный вскочил из-за стола и побежал в уборную. Желудок сжался. Дождь колотил в закрашенное зеленой краской окно. «Лишь бы никто не увидел», – думал дежурный умывая лицо. За дверью послышались голоса. Дежурный поспешил покинуть уборную. Вернулись Вест и его напарник.
— Привет, Джек! – махнул рукой дежурный старому детективу.
Вест кивнул и подошел к автомату купить кофе.
— Та еще ночка, – сказал ему дежурный и сообщил, что автомат совершенно не греет кофе. Вест отмахнулся. Его молодой напарник наградил задумчивый автомат внушительной оплеухой. Внутри что-то протяжно загудело. Вест выругался, забирая расплескавшийся бумажный стакан. Кофе было горячим и от него шел пар. Дежурный с обидой посмотрел на автомат, дождался, когда снова останется один и, оплатив еще один капучино, пнул автомат ногой.
Патологоанатом заснул и начал храпеть. Тело Джесс привезли в начале второго. Патологоанатом тут же проснулся, словно почувствовав знакомый запах мертвечины, купил кофе и ушел в подвал делать вскрытие. Прервав допрос, Вест вышел и купил три кофе. Дверь за ним осталась открытой, и дежурный видел заплаканное лицо Кевина Смита.
— Он признался? – спросил дежурный старого детектива.
— Нет, – буркнул Вест.
Его напарник ударил кулаком по столу и начал орать на задержанного. Вест чертыхнулся и поспешил вернуться в комнату для допросов и закрыть за собой дверь.
Патологоанатом закончил вскрытие около четырех. Довольный собой, он махнул дежурному рукой и отправился домой. Кевина Смита отвели в камеру. Сперму, извлеченную из тела Джесс, отправили на анализ. «Зачем насиловать и убивать девушку, которая и так бы дала, если хорошо попросить?» – думал дежурный, провожая зевающих детективов. Он снова вспомнил руки патологоанатома. Смерть Джесс никак не выходила у него из головы. Желая убедиться, что эта девушка именно та, которую он знал, дежурный спустился в подвал. Открыв холодильник, он выкатил синее тело Джесс Паленберг. Желудок снова предательски сжался, но на этот раз блевать уже было нечем. Желчь поднялась по пищеводу и наполнила рот. Кто-то закричал, и дежурный не сразу понял, что этот истошный, леденящий душу вопль принадлежит Кевину Смиту.
Приняв образ обнаженной Джесс Паленберг, суккуб приближался к заключенному, обещая неземные наслаждения.
— Нет! – верещал Кевин. – Не смей подходить ко мне!
— Разве ты не хотел  меня? – говорила Джесс, выкручивая свои соски.
— Нет!
— Не ври. Я видела твое желание.
— Я не знал!
— Что не знал? Не знал, как люди занимаются этим?
— Нет!
— Я покажу.
— Нет! — Кевин вжался в стену. Больше отступать было некуда. – Я не знал, что ты мертва! – захныкал он, а Джесс уже снимала с него штаны.
Тяжело дыша, дежурный остановился возле решетки. «Что за дурацкие игры?» – думал он, оглядываясь по сторонам. Ночь, насильник, голая женщина. Если это чья-то шутка, то кто-то явно перегнул палку. А если нет? Если это не шутка? По щекам Кевина катились слезы. Но как же тогда эта женщина попала за решетку? Ключи в руках дежурного звякнули. Только сейчас Кевин заметил его.
— Помоги мне! – прошептал он. – Умоляю тебя, помоги!
Обнаженная женщина обернулась и подмигнула дежурному.
— Присоединяйся! – сказала она.
Дежурный попятился назад. «Джесс!» – вертелось у него в голове. «Это же Джесс! Джесс! Джесс!».
— Помоги же мне, черт тебя возьми! – заорал Кевин, отталкивая от себя суккуба и хватаясь за решетку. – Открой эту чертову дверь! – он плакал и изрыгал проклятия. – Открой! Открой! Открой!
Девушка за его спиной громко смеялась.
— Куда же ты от меня бежишь, любимый?! – протягивала она к нему свои руки. – Вы не знаете, от чего отказываетесь! Вы! Оба! Да! Я смогу удовлетворить вас обоих! Сразу! Обоих!
Дежурный вытащил из камеры Кевина и захлопнул дверь. В последний момент Джесс схватила его за рубашку и притянула к себе.
— Не говори, что ты не хочешь этого! – томно прошептала она через решетку и зашлась громким, гавкающим смехом.

***

 
Вест подбивал подушку, когда раздался звонок. Дежурный заикался и нес какую-то околесицу. Старый детектив выругался, одел развешанную на спинках стульев одежду и поехал в участок.
— Она там! – трясущимися руками дежурный указывал на закрытую дверь, за которой находилось несколько камер. Для верности он забаррикадировал дверь своим столом, свалив на него все имеющиеся под рукой стулья. Автомат с кофе был сдвинут с места, но, судя по всему, на большее сил дежурного не хватило, и теперь оторванные провода валялись на полу, время от времени замыкая  между собой и выбивая снопы искр.
— Придется обойтись без кофе, – буркнул Вест.
— Какой еще кофе?! – заорал дежурный. – Говорю же, она там! Там! Там! – его побелевшие пальцы вцепились в край стола, сильнее прижимая его к двери.
— Успокойся, – Вест положил свою тяжелую руку ему на плечо. – Успокойся и скажи, кто тебя так напугал?
— Джесс, – выдавил из себя дежурный. – Джесс Паленберг!
— Джесс в морге.
— Не-е-е-ет! – затряс головой дежурный. – То есть да, но не-ет.
Молодой напарник Веста переступил через порог как раз в тот момент, когда оборванная проводка автомата с кофе, замкнув в очередной раз, произвела на свет сноп искр.
— Какого черта?! – крикнул он, отскакивая в сторону.
Вест хмуро улыбнулся и сказал, что дежурный видел Джесс Паленберг.
— Джесс в морге, – сказал напарник, с опаской поглядывая на искрившие провода.
— Я так ему и сказал.
— А он?
— А ты сам спроси.
Кинг подошел к дежурному.
— Давай заглянем внутрь и посмотрим, что тебя так напугало, – сказал он, снимая со стола сваленные на него стулья.
— Ну, уже нет! – дежурный спешно закинул стулья обратно.
— Слушай, нас здесь трое, – Кинг заглянул в безумные глаза дежурного и пообещал, что вместе они справятся с любым, кто бы ни прятался за дверью.
— Не думаю, что она человек.
— Не думаю, что тебе стоит кричать об этом, – Кинг снова начал разбирать баррикаду.
— Вот, – пододвинул он к дежурному стул. – Посиди пока.
 Тяжелый стол уныло заскрипел, царапая пол.
— Как же страшно, – шептал дежурный.
Вест налил стакан воды и велел ему выпить. У дежурного началась икота. Добравшись до двери, Кинг приоткрыл ее и заглянул внутрь. Вест смерил его вопросительным взглядом.
— Да вроде никого, – Кинг пожал плечами и шире открыл дверь.
Белый свет неоновых ламп дрожал.
— Она там, – прошептал дежурный. – В камере Смита.
— Я ничего не слышу, – сказал Кинг.
— Клянусь богом, она там.
Продолжая икать, дежурный смотрел, как детективы идут по коридору. Возле камеры Смита Вест остановился, выждал пару секунд и заглянул внутрь, осторожно высунув голову из-за угла. Дежурный заткнул уши, ожидая, что сейчас снова услышит этот леденящий душу хохот покойницы.
— Никого, – сказал старый детектив своему напарнику.
— Здесь тоже, – сказал Кинг, заглядывая в остальные камеры.
— Ну, что там? – не выдержал дежурный.
— Здесь никого нет, Гарри.
— Клянусь, я запер ее в камере Смита.
— Но здесь нет даже Смита, Гарри, – Кинг подошел к дежурному, заставил его подняться и заглянуть в камеру. – Ты что, отпустил его?
Дежурный не ответил.
— Отпустил, да? – Кинг отвесил ему затрещину, затем еще одну и еще. – Чертов придурок!
Вест закурил, спустился в подвал, открыл холодильник и выкатил синее тело Джесс Паленберг.

***

 
Дождь то затихал, то снова начинал моросить. Промокший до нитки Кевин разбил стекло и пробрался в свой собственный дом.
— И что теперь? – спросил его суккуб голосом Джесс.
Кевин вздрогнул. Разбитое стекло порезало руку.
— Кто здесь? – зажав рану, он оглядывался по сторонам. Кровь капала на пол.
— А кого бы ты хотел? – суккуб обозначил свое присутствие густой тенью в дальнем от Кевина углу.
— Свет! – Кевин судорожно шарил по стене, ища выключатель. Кровь оставляла на обоях бурые отпечатки.
— Разве тебя не будут искать?
Кевин замер.
— Кто ты, черт возьми?! – держа руку на выключателе, он вглядывался во тьму. Ответ, который приходил в голову, был всего один. – Джесс?
— У тебя мало времени, – промурлыкал женский голос.
Сердце в груди Кевина замерло. На ватных ногах он прошел в ванную и достал аптечку. Суккуб продолжал оставаться в тени.
— Почему ты преследуешь меня? – спросил Кевин, заматывая рану бинтом. Холод и страх вызывали дрожь. Волосы на гусиной коже стояли дыбом. Порез на руке был глубоким, обнажая сухожилия. Кевин блеванул в раковину.
— Время, – напомнил ему суккуб.
На улице завыли далекие сирены. Кевин сжался. Патрульная машина промчалась мимо.
  — Они вернутся, – сказал голос за спиной.
Кевин резко обернулся, но снова никого не увидел.
— Я схожу с ума, – сказал он, включил холодную воду и попытался привести себя в чувство.
Еще одна машина проехала мимо его дома. Скрипнули тормоза. Застучали ботинки по деревянной лестнице. Кевин выскочил из ванной и побежал в подвал.
— Что теперь? – суккуб словно издевался над ним. Патрульные включили свет и осматривали дом. – Скоро они будут здесь.
— Знаю, – Кевин пытался открыть окно.
— Я могу помочь.
— Уйди от меня!
— Тебе без меня не справиться.
Ноги Кевина соскочили с деревянного ящика, и он упал на пол. Патрульные наверху переглянулись и направили лучи своих фонарей на дверь в подвал.
— Джесс! – взмолился Кевин.
Голая девушка проскользнула мимо него. Движения ее были плавными, словно физическая оболочка была создана исключительно для глаз Кевина. Под ногами патрульных скрипнули ступени лестницы. Шум дождя стал громче. Холодный ветер сквозняком ворвался в подвал сквозь открывшееся окно.
— Шевелись же! – поторопил суккуб Кевина.
Выбравшись на улицу, Кевин побежал прочь от своего дома.
Когда началось утро, он зашел в открывшийся магазин и купил у сонной продавщицы пачку сигарет и шоколадку. На большее мелочи, которую он успел взять с журнального столика в своем доме перед тем, как спрятаться в подвале, у него не хватило, но это сейчас меньше всего заботило Кевина. Он не собирался бежать. Ему нужно было подумать.
Дождь усиливался. Пара бездомных в старом заброшенном доме наградили Кевина недовольным взглядом, но ничего не сказали. Устроившись в дальнем от них углу, Кевин закурил.
— Ну, что, доволен? – спросила его Джесс.
— Я не убивал тебя, – сказал он, отодвигаясь от ее теплого обнаженного тела.
— Я знаю, – Джесс подтянула к груди ноги, обхватив руками колени.
Учуяв сигаретный дым, бездомные потребовали у Кевина половину его сигарет за то, что он сидит в их доме.
— Ты не сможешь долго скрываться, — сказала Джесс, когда они ушли.
— Я и не собираюсь.
— Зачем же тогда сбежал?
— Сама знаешь, зачем.
— Ну, теперь-то тебя точно подвесят за яйца! – хихикнула Джесс.
Кевин не ответил. Пересилив страх, он заставил себя посмотреть на нее.
— Кто ты? – спросил он, не замечая, что истлевшая сигарета обжигает пальцы.
— Кто я? – Джесс засмеялась еще громче.
— Ты ведь не она. Не Джесс.
Смех суккуба стих.
— А ты не убийца, – сказала она.
Закончив пить, бездомные затеяли понятный лишь им одним спор.
— Я вернусь в участок и сдамся, – сказал Кевин.
— Нет, – сказал суккуб.
— Почему нет?
— Потому что если ты сделаешь это, я до конца твоих дней не оставлю тебя в покое.
Кевин похолодел.
— Чего же тогда ты хочешь?
— Брэдли, – сказал суккуб.
Спор бездомных перерос в драку, но это было где-то далеко, не здесь.
Закрыв лицо руками, Кевин заплакал.

***

 
Адвокат Маккейнов соизволил явиться в семнадцатый участок лишь во второй половине дня. Он стряхнул с плеч своего дорогого костюма капли дождя и поздоровался с детективами. Кинг нервно забарабанил пальцами по столу.
— Не могли бы вы так не делать? – попросил адвокат, сославшись на своего психоаналитика. – Он, видите ли, советует мне хороший случайный секс   вместо подобного набора невротика.
Кинг замер. Застыл. Замерз. Адвокат выбрал себе самый чистый стул, подвинул его к столу и сел, закинув ногу на ногу.
— Мистер Лаялс… – начал было Вест, но адвокат прервал его взмахом своей холеной руки.
— Я знаю, – сказал он. – Сперма Маккейна была обнаружена в теле убитой девушки.
— А так же на лице и груди, – добавил Кинг.
Адвокат наградил его снисходительной улыбкой.
— Мистер Лаялс… – снова начал Вест, и снова адвокат перебил его.
— У вас, кажется, был подозреваемый? – спросил он, поднимая вверх свою густую бровь.
— Был, – согласился Вест.
— И где же он?
— Сбежал.
— И теперь вы ищете себе нового козла отпущения?
— Мистер Лаялс, – сказал Вест, не поднимая глаз. – Мы всего лишь рассматриваем все возможные варианты.
— Правда? – улыбка адвоката стала сухой и надменной. – И что же может быть более значимым, чем вариант Кевина Смита? Голый парень с эрекцией и кошачьим дерьмом на правой ступне в квартире с трупом. Кстати, надеюсь, вы делаете все, чтобы поймать этого беглого преступника. Думаю, авторитетная пресса уже печатает заголовки в газетах, предупреждая заботливых родителей о той опасности, которая грозит их детям.
— Вина Смита еще не доказана.
— Ну, так и докажите ее. Займитесь делом вместо того, чтобы гоняться за тенью.
Адвокат поднялся со стула, смерил Кинга по-отцовски заботливым взглядом и протянул ему визитку своего психоаналитика.
— Думаю, при вашей работе, это будет не лишним, – сказал он, пообещав договориться о скидке. – Не повторяйте ошибок своего напарника.
Дверь за адвокатом закрылась.
— О чем это он? – спросил Кинг, выбрасывая визитку в урну.
— Мистер Лаялс очень хороший адвокат, – сказал Вест, закуривая сигарету. – Очень хороший, – он открыл окно, надеясь выгнать из кабинета запах дорогого одеколона.

***

 
— Ты помнишь мою мать? – спросил у брата Маккейн, после того, как адвокат покинул их загородный дом.
— Немного, – Брэдли все еще думал о Джесс Паленберг. Все еще вспоминал оставленные адвокатом фотографии.
— Отец говорит, что она была красивой.
— Не знаю. Тебе, наверное, лучше спросить об этом Лаялса.
Маккейн поморщился.
— Все еще ненавидишь его за это? – спросил Брэдли.
— Да нет. Мать крутила не только с ним.
— Почему ты решил поговорить об этом сейчас?
— Не знаю.
— Это из-за Джесс?
— Какое мне дело до этой девчонки?
— Что тогда?
Маккейн вернулся в дом и достал старый фотоальбом.
— Ты был такой пискля, – улыбнулся Брэдли, разглядывая фотографии.
— Знаешь, что странно, – сказал Маккейн, пропуская замечание брата мимо ушей. – Никто не говорит мне, кем была моя мать.
— А отец?
— Он тоже не знает. Никто не знает. Даже фотографии, – Маккейн выхватил из рук брата фотоальбом и начал небрежно листать, надрывая старые пожелтевшие страницы. – Ничего! Ни одной фотографии, где моя мать была бы снята до моего рождения!
— Успокойся.
— Заткнись!
— Ты собираешься ненавидеть всех, кто вырос в полноценной семье, или же только меня?
— Всех! – Маккейн швырнул фотоальбом в дальний угол гостиной. – Знаешь, иногда мне кажется, что отец подобрал ее на улице, – сказал он дрогнувшим голосом.
— Думаешь, она была шлюхой?
Маккейн кивнул.
— Сомневаюсь, что твой отец стал бы подбирать всякую грязь.
— Может быть, его это возбуждало.
— Любить шлюху?
— Трахать. – Маккейн взял со стола фотографии Джесс Паленберг, сделанные после ее смерти. Выбрал из них самую откровенную и показал брату. – Разве в это нельзя влюбиться?
— Всего лишь шлюха, – сказал Брэдли.
 Маккейн помрачнел.
— Я не имел в виду твою мать, – поспешил оправдаться Брэдли.
— Я об этом и не думал.
— Тогда о чем?
— О Тэмми. Из них с Джесс получилась бы хорошая пара.
— Не знал, что Джесс нравились женщины.
— Ты много чего не знаешь.
— Есть вещи, о которых лучше не знать.
— Хочешь, я привезу Фэй, и мы позабавимся с ней вдвоем? Там. Наверху. Мои демоны давно уже тебя ждут.
— Ты не обязан служить им.
— Нет. Обязан. Это у нас в крови.

Глава вторая

Следующие главы будут выкладываться с промежутком в несколько дней, прочитать или скачать сразу всю книгу можно на официальном сайте.