Рассеянный вор

ВЛАДИМИР РОМАНЕНКО

РАССЕЯННЫЙ ВОР

Реальные хроники фантастических событий

– Дорогой, по-моему, у нас в гостиной орудует вор, – испуганным шепотом говорит жена мужу, разбудив его среди ночи.

– Ни звука! – шикает на нее муж. – Воровать у нас нечего, и вскоре бедолага уйдет не солоно хлебавши. Но, если везение будет на нашей стороне, воришка может и сам что-нибудь обронить…

 

Восточная притча

 

 

 

Глава 1

 

Вероятнее всего, день обещал быть раннеосенним или поздневесенним, хотя отрывной численник в кухне анахронично показывал двадцать седьмое июня.

«Надо будет позвонить Веронике, сказать, что в эти выходные я не смогу забрать Жанку, как обычно», – подумал Игорь, отвернувшись от окна.

Час спустя он уже парковал свой Авенсис у здания мэрии.

Ковылкин приветствовал Игоря тёплой, широкой улыбкой, в искренность которой неопытный человек мог поверить настолько же свято и беззаветно, насколько и в горячие прокламации шефа во время его последней предвыборной кампании.

Алина выглядела сногсшибательно.

Недавно устроившись личным секретарём и помощником мэра по особо важным делам, эта девушка успела за пару месяцев стать неофициальной королевой Дома-усадьбы на Тихвинке, как старожилы величали нынешнюю городскую управу. Шеф взял её на работу почти без собеседования. Увидев эту Мадонну на фотографии в резюме, Ковылкин думать больше не мог ни о каких других кандидатурах, о чем в последствии тайно признался Игорю.

Одетая в модный туристический костюм, она была соблазнительнее, чем леди Крофт в очередном походе за сокровищами исчезнувших цивилизаций.

– Здравствуйте, Игорь, – сказала девушка, с невинным бесстрашием глядя ему прямо в глаза. – Почему вы такой хмурый сегодня?

– А он у нас параллельно в Гринписе работает. И сейчас активно пытается унять горькие муки своей вечнозелёной совести, – добродушно усмехнулся Ковылкин. – Привет, Игорёк! Звони Тереньтичу. Где этих шалопаев черти носят? Мужики из губернии уже на подъезде к Елошинской трассе.

В казенном Транспортере, появившемся у здания мэрии через пару минут, сидели, кроме Тереньтича, Женька Треухов и Лёва Якименко. Вместе с Игорем эта тройка была откомандирована на пикник в качестве верных «халдеев».

Как только Агафон Баженович Толкунец и его благородная свита на девяти лэнд-роверах подъехали к месту встречи, колонна неспешно двинулась в путь.

Через сорок минут на горизонте блеснула нежная полоска воды, и вскоре весь подвижной состав прибыл на место. Казенный Транспортер, а за ним и вся процессия джипов, медленно спустились в низину. Машины тут же открыли свои недра, и возбуждённые люди с шумом высыпали на узкое пространство бывшего городского пляжа.

– Познакомьтесь, Агафон Баженович, это моя новая команда, – представил своих ребят Ковылкин, как только демократичный губернатор в комбинезоне цвета хаки и зелёной шляпе, похожей на афганку, приблизился к микроавтобусу.

– Ты своё дело знаешь, Олег. Кадры куёшь золотые! – похвалил мэра Толкунец, с интересом изучая хорошенькую головку и все прочие достоинства Алины.

Совиное озеро с его одичавшим пляжем занимало весьма обширную территорию. Со всех сторон этот природный резервуар, удивительным образом сохранивший первобытную чистоту, был окружен густым смешанным лесом. Ближние окрестности озера ещё в старые времена числились в реестрах ценнейших заповедников России, куда попасть можно было только по спецпутёвкам. Теперь же, когда новый федеральный закон существенно ограничил въезд посторонних в кольцо ВКД, неместная публика утратила последнюю возможность лицезреть заповедное чудо. Общее правило не действовало разве что на «сильных мира сего», коих в это утро сюда понаехало, вкупе с любовницами и прихлебателями, без малого пятьдесят человек.

Кроме самого губернатора ни Игорь, ни его коллеги по мэрии никого из собравшейся компании в лицо не знали. Но когда Ковылкин полушёпотом стал называть одну за другой фамилии присутствующих, выяснилось, что здесь обретается буквально вся губернская знать – все, кто хоть как-то приложил руки к тому, чтобы заработать на климатическом феномене.

– Ни дать ни взять, воровская малина!.. – изрёк впечатлительный Женька.

– Да уж, – скептически вторил ему Лёва. – Будь я террористом, обвязался бы сейчас тротилом и жахнул всю эту шушеру под небеса…

– Тоже мне Осама бин Ладен, – без должного интереса к радикальным фантазиям Лёвы заметил Тереньтич.

Вскоре после этого четвёрка была призвана к исполнению своих прямых обязанностей.

Водители из губернии, в количестве девяти человек, помогать местным работникам желания не испытывали. Халдейские обязанности, впрочем, оказались не слишком обременительными.

Тузовый нобилитет распался на три главных лежбища, в центре которых были заложены костры. Из джипов притащили шезлонги и пластиковые столы, выкатили походные холодильники, подключив их к аккумуляторам машин. И светлый праздник погребения человеческого облика традиционно начался.

Из-за обилия женщин «рыбалкой» это мероприятие можно было назвать лишь условно.

Под цоканье стеклянной посуды, бурный хохот гламурных девиц и сальные шутки губернских авторитетов, молодые и пока что малоимущие государственные служащие извлекли из мешков рыболовное снаряжение и подготовили его к делу.

Теперь можно было немного расслабиться и оглядеться по сторонам.

Наблюдать за этими сливками цивилизации было подчас даже интересно. Такие люди особенно ярко показывали, что «сливки» – это не только жирный молочный продукт, но и существительное, образованное от русского глагола «сливать».

Особенно любопытный экземпляр в данном контексте являл собой мэр. Этот благословенный везунчик, которого политическая лотерея по непонятной причине утвердила наместником в самую «бриллиантовую» на сегодняшний день точку страны, расхаживал перед бизнесменами гордым павлином, а в обществе Толкунца моментально преображался в некое подобие велеречивого соловья.

Уже в разгар пьянки он незаметно подошёл к Игорю, возившемуся на берегу с перепутанной сетью, и тихонько произнес:

– Игорёк, у меня к тебе деликатная просьба. Агафон Баженович, как бы это помягче сказать... чуток перепил. Так вот, чтобы не вышло досадного камуфлета, не мог бы ты взять Алину и прогуляться с ней по ближайшим окрестностям? Доверяю её тебе как другу!.. В общем, сам понимаешь: я должен быть здесь, а твоего отсутствия никто не заметит.

Игорь отнюдь не считал себя циником и всегда обижался, если кто-то называл его пошляком, но сейчас, поймав бегающий, чуть рассеянный взгляд шефа, он не смог удержаться от непочтительной подковырки:

– Что, Олег Евсеевич, тяжело у губернатора под носом молодых девочек клеить?

– Дурак! Я ведь о чести нашей сотрудницы беспокоюсь.

– Ах, вот, значит, как! Ну если речь зашла о чести, тогда я пас.

– Ты, что, отказываешься мне помочь?

Игорь ещё раз вгляделся в это забавное, чуть кривое лицо с униженно застывшими от неловкости момента кофейными ядрами глаз. Подумав секунду, он небрежно кинул сеть на мокрую глину и спокойно ответил:

– Ладно. Где ваша Кассандра?

Алина стояла недалеко от джипов, взятая в кольцо четырьмя весёлыми бизнесменами, и отчаянно пыталась не выпустить из рук свежевыловленную говоруху. Изрядно окосевший Толкунец с багровой от возбуждения физиономией вился вокруг неё ужом и то и дело прикладывал свои пухлые, медвежьи лапы к разнообразным выпуклостям на её безупречно спортивном теле. Алина взвизгивала и краснела, хотя продолжала улыбаться. Говоруха извивалась в её изящных ладонях и, видимо, к этому моменту уже порядком наглотавшись воздуха, начала издавать звуки, весьма похожие на нечленораздельную вьетнамскую скороговорку.

– Алина! – позвал её Игорь. – Можно вас на минуточку?

Девушка с неохотой передала чешуйчатого мутанта одному из бизнесменов и, мягко оттеснив возмущённого Толкунца, покинула свою озабоченную компанию.

– У меня есть к вам небольшой разговор, – сообщил ей Игорь как можно серьёзнее. – Тут слишком шумно. Может быть, пройдёмся немного.

Они постояли на берегу, дождались удачного момента, когда пьяную компанию во главе с Толкунцом отвлек один из рыбаков, тащивший из воды приличных размеров светлянку, и, никем не замеченные, скрылись в лесу.

 

– Этот Агафон Баженович – редкая скотина и похотливый козёл! – отчитывалась фея перед своим благородным освободителем. – Ещё немного и я влепила бы ему по морде.

– У него хорошая память, Алина. Даже в таком состоянии, как сейчас, она его редко подводит.

– Но должна же быть какая-то управа на эту мерзкую сволочь. Подумаешь, губернатор! Что, у нас в стране мало губернаторов к ногтю прижимали?

– Если кого и прижимали, то лишь опальных и непокорных. А Толкунец наш с центральной властью живёт душа в душу. Если б это было не так, кто бы ему доверил самую стратегически важную область во всей федерации?

Алина испытующе поглядела на Игоря и загадочно улыбнулась.

– Олег Евсеевич – наверное, куда более галантный кавалер?.. – неожиданно для себя брякнул он и потупил глаза.

Девушка громко засмеялась.

– Игорь, а сколько вам лет, если это, конечно, не тайна?

– Тридцать пять, – честно признался он. – А вам двадцать четыре – из резюме помню.

– Молодая, хотите сказать? Не разбираюсь ещё в тонкостях жизни?

В этот момент под левой кроссовкой Алины что-то зашипело и с треском взорвалось, точно новогодняя петарда, какие дети для смеха кладут на тротуар с целью напугать случайных прохожих. Девушка взвизгнула и стала в ужасе разглядывать землю у себя под ногами.

– Не бойтесь! – успокоил её Игорь. – Это дождевые черви. Они мутировали под действием климатической аномалии, и теперь в их теле, в специальных каналах, содержится взрывчатая смесь. Для человека она безвредна, но голыми ногами лучше не наступать – можно обжечься при детонации. Хотя, если уж на то пошло, черви развили в себе эту дополнительную систему как обыкновенный защитный механизм.

– К чему же им понадобилась такая экстремальная форма защиты? – спросила девушка, когда более-менее оправилась от шока.

– По своей природе взрывчатая смесь не более экстремальна, чем жало у пчёл. Те ведь тоже, как правило, гибнут после укуса.

– Здесь, наверное, много всякой экзотики водится?

– Да уж, есть любопытные зверушки. Но не буду вас пугать.

– Вы знаете, Игорь, мне до сегодняшнего дня в биотрансформированном лесу ещё ни разу не приходилось гулять. Я ведь всю жизнь в Москве прожила. Детство, школа, университет, первая любовь. Из столицы и заявление к вам посылала.

– Я в курсе.

– А вас не удивляет, что какая-то зелёная московская девочка, едва успевшая окончить вуз, ни с того ни с сего попадает к вам в команду, и не рядовым сотрудником, а личным помощником мэра?

Игорь остановился и выразительно посмотрел в её по-детски наивные, неиспорченные и, в то же время, щемяще игривые, с колдовским изумрудным оттенком глаза.

– Ковылкин женат, Алечка. И у него двое детей, – укоризненно сообщил он девушке свою точку зрения на данный предмет. – Хотя, разумеется, такая внешность, как у вас, может вскружить голову и гораздо большему праведнику, чем наш Олег Евсеевич.

Алина опять засмеялась.

– Всё намного проще, Игорь. Мой папа – довольно большой человек в Министерстве Обороны. Когда у вас тут климат взбесился и кое-кто понял, что это не конец света, а большая удача для России, моему отцу поручили возглавить охранно-контрольную функцию в зоне РТОСВ (расширяющегося топографического объекта стратегической важности) № 1/227. Или ВКД, как его называют учёные. Кстати, что такое ВКД?

– Высокочастотная климатическая дисфункция, – бесстрастно ответил Игорь. – Так, значит, вы – дочь генерала Соломихина? А почему у вас фамилия другая?

– Ой, глядите: заяц! – возбуждённо пискнула девушка вместо ответа. – Да какой здоровенный!

Игорь молниеносно кинул взгляд в ту сторону, куда указывала Алина, и через секунду встал между ней и приблудным скитальцем.

– Не двигайтесь! – приказал он шёпотом и осторожно вытащил из кожаного чехла на поясе армейский нож. – Обычно эти твари нападают только на собакообразных и мелкую скотину, типа коз и овец, но лучше не рисковать.

Флегматичная бурая масса, комплекцией и размерами напоминавшая кавказскую овчарку, неподвижно сидела и наблюдала за странными пришельцами. Из-под верхней, вполне заячьей, губы высовывалось то, что ещё совсем недавно служило этому травоядному резцами. Каждый из длинных, чуть выгнутых зубов был в палец толщиной и венчался жутким, как будто бы специально заточенным остриём, так что сразу становилось понятным: вся эта оснастка предназначалась для каких угодно целей, но только не для поедания капусты и морковки.

– А он, что, плотоядный? – испуганно прошептала Алина.

Ответить Игорь не успел. Пушистое чудовище в три гигантских прыжка преодолело расстояние, отделявшее его от подозрительно застывшей пары двуногих. Взлетев на уровень человеческой головы, заяц красиво изготовил для атаки четыре мощных, когтистых лапы и ощерил грозные иглы вампирьих клыков.

Игорь едва успел крикнуть: «Алина, назад!» и выставить для защитного блока предплечье левой руки. Передние лапы зверя ему удалось отбить вверх, но голова с клыками достигла цели. Брезентовая ткань на рукаве, подоткнутая тонким войлоком, мгновенно треснула. И в этот момент Игорь получил мощнейший удар в живот. Мутант за время разгона успел накопить такой чудовищный импульс, что удержаться под его тяжестью на ногах оказалось совершенно невозможным. Теряя равновесие и начиная падать, Игорь почувствовал, как что-то тяжёлое и вязкое навалилось вдруг на правую кисть, в которой он сжимал армейский нож. Едва коснувшись спиной земли, он тут же вывернулся из-под туши зверя и освободившейся рукой нанёс ему серию резких уколов, стараясь бить как можно точнее в ту область, где у монстра предположительно находились сердце и лёгкие.

К моменту, когда мерзкое лесное чудище прекратило биться в агонии и затихло, Игорь был до такой степени перепачкан в крови, словно только что выдержал бой с целой дюжиной наёмных убийц.

Алина стояла в пяти метрах от жуткого побоища и из-за перенесённого шока не могла произнести ни единого слова.

– Я думаю, нам стоит возвращаться на берег, – неожиданно трезво и спокойно заметил Игорь. – С вами всё в порядке?

Он подошёл к девушке, осторожно взял её обеими руками за плечи и легонько встряхнул. На глазах Алины, ещё круглых от пережитого кошмара, появились слёзы.

– Ну, будет вам, будет! Ничего дурного же не случилось. Эти зайчики, слава Богу, не волки – в стаи не собираются. А поодиночке с ними можно справиться. Тем более, когда есть нож под рукой.

– Вы ранены? – тихим голосом спросила Алина. Её губы дрожали.

– Да нет, пустяки. Руку немного царапнуло. Перевязать сможете?

Он снял куртку, потом водолазку, разодрал последнюю на три больших лоскута и, показав Алине, глубокие кровавые следы от заячьих клыков в районе левого локтя, отдал ей перевязочное средство.

Через пять минут они двинулись в обратный путь. Алина подавленно молчала, а Игорь с монотонным упоением рассказывал ей о здешних енотах-убийцах, о зрячих кротах-гипнотизёрах, о дятлах, которые, очутившись в зоне КА, вдруг «осознали», что их уникальный клюв можно использовать не только для извлечения насекомых из-под коры деревьев, но и для проламывания черепов лосям, оленям, медведям, а в редких случаях, также коровам и лошадям.

К тому времени, когда, по всем прикидкам, они должны были выйти на берег Совиного озера, на их пути неожиданно возникло болото.

– Охали день до вечера, а покушать-то и нечего. Кажись, заплутали, – обречённо сказал Игорь. – Алина, вы только не пугайтесь!

– Ага. Всю дорогу ужасы рассказывали, а теперь «не пугайтесь».

Игорь улыбнулся и посмотрел на небо.

– Чёрт! И солнца, как назло, совершенно не видно.

– А зачем вам солнце?

– Можно было бы определиться по сторонам горизонта. Компаса же у нас нет. А мох на деревьях здесь теперь как попало растёт. И муравейники совершенно хаотически ориентированы. Ладно, попробуем связаться с нашими.

Игорь достал мобильник из нижнего кармана брюк, но тут же выяснил, что аппарат не функционирует: видимо, бой с хищным зайцем не прошёл для него бесследно. У Алины телефона с собой не оказалось – он лежал в сумочке, а сумочка мирно покоилась в этот момент на переднем сиденье ковылкинского джипа.

– Ничего. Время до темноты у нас есть. Попробуем рассуждать логически.

– Игорь! – взволнованно прошептала Алина, глядя на какой-то предмет за его спиной. – Там…

Он осторожно повернул голову и увидел огромную жабу, сидевшую на мокрой болотной кочке. Размерами эта амфибия-переросток была с хороший, сорокалитровый бидон из-под молока. Аверс земноводного чуда состоял из грязного, отвислого брюха и до неприличия смешной «физиономии» – точь-в-точь как у её рисованных сородичей из мультипликационного фильма «Дюймовочка». Казалось, жаба вот-вот откроет свой гигантский рот и скажет: «Ну, вот поели, теперь можно и поспать».

– Отходите назад, стараясь производить как можно меньше шума, – тихо сказал Игорь, и сам начал медленно отступать от края болота, вслед за пятящейся Алиной.

– Эта жаба носит в своём пузе несколько милилитров мгновенно действующего яда, – пояснил он минуту спустя, когда они оказались на безопасном расстоянии. – Что-то вроде цианистого калия, хотя формула совершенно иная. Если бы она квакнула пару раз, пока мы стояли рядом, нас, вполне вероятно, уже не было бы в живых. Лягушка пользуется своими дыхательными органами как аэрозольным баллоном, когда ловит насекомых.

– А почему она сама не умирает от такого сильного яда?

– Потому же, почему не умирают от ядовитых продуктов своих специальных желёз гадюки, кобры, медянки… Ладно. Нам нужно как-то выбираться отсюда. Учитывая, что ориентацию в лесу мы полностью потеряли и, судя по всему, ушли от озера довольно далеко, самым оптимальным мне представляется выбрать одно направление и двигаться по нему до тех пор, пока не упрёмся в дорогу, военный кордон или населённый пункт. Заповедник не такой уж большой – если не будем ходить кругами, через три-четыре часа обязательно куда-то выберемся.

Однако ни через три часа, ни через шесть часов выбраться им никуда не удалось. Зелёная чаща, казалось, не имела ни края, ни конца. Измученные необходимостью постоянно быть начеку и неимоверно уставшие от пройденных километров, Алина и Игорь с ужасом наблюдали, как на застывший в кощунственном безмолвии лес начинает опускаться холодная, ночная тьма.

 

Глава 2

 

Несмотря на поздний час, в доме у бывшего председателя талгудинского колхоза-миллионера, а ныне удачливого фермера, Тимофея Силантьевича Козарчука, свет ещё не гасили.

Деревня Талгудино, в которой Тимофей Силантьевич провёл почти всю свою жизнь, давно  превратилась в модный посёлок городского типа – хоть и небольшой, но зато со всеми признаками цивилизации. Было здесь и кабельное телевидение с несколькими десятками каналов, и интернет, и сотовые базы ведущих провайдеров России, и даже своё, талгудинское, казино. А на краю посёлка, у речки Ледяжихи, возвышался огромный спорткомплекс.

Под вечер к Тимофею Силантьевичу вполне ожидаемо явились Гришуня Дедыкин, по прозвищу Хренобль, и Витька Полыхаев, которого все местные звали Кубинцем. Дед выставил два литра чистейшего, как слеза, «элитного» самогона из пшеницы-однодневки, распределил каждому по обычной мере и нежно провозгласил:

– Рюмочка-каток, покатися мне в роток.

Едва все трое махнули по первому шкалику и потянулись к разложенным на столе овощам, как несмазанная дверь в сенях противно скрипнула, зазвенела посуда, и в комнату вошла жена Силантича, Пелагея.

– Вы чего это удумали, алкаши проклятые?! – завопила она сходу. – Время двенадцатый час, добрые люди спать ложатся, а они водку жрать сели!

– Мы, Палаша, ночью на дело идём, – заговорщицким тоном сообщил ей Силантич. – А водка, она ведь старухе ноги подымает, а старику глаза протирает.

Успокаивать бабку пришлось, тем не менее, коллективным почином. Целых двадцать минут понадобилось на то, чтобы фонтан уничижительных бабьих сентенций, наконец, истощился, и Пелагея, осуждающе кряхтя и недовольно охая, залезла на печку.

– Гришуня, – вполголоса пробормотал Силантич. – Давай-ка, милый, беги за Федоренкой. А то уж скоро крутить начнёт. Он ведь посмотрит, что нас нет, и чего доброго, спать бухнется.

Дедыкин неслышно поднялся, на цыпочках прошлёпал к двери и мигом исчез.

По уговору на дело выходить предполагалось не меньше, как вчетвером. И Дмитрий Исаакович Федоренко, он же долговязый Интел, он же деревенский интеллигент, в прошлом учёный, а ныне вольный художник, был для сегодняшнего предприятия фигурой, едва ли замещаемой.

Во-первых, у Интела в хозяйстве имелось ружьё. Во-вторых, ещё до того, как в районе возникла КА-ситуация, он был заядлым охотником (теперь, соответственно, браконьером), и лучше него местный лес и тайные приметы не знала в посёлке ни одна живая душа. И, наконец, в-третьих, как всякий позитивный художник – а рисовал бывший учёный действительно отменно и с глубоким чувственным жаром – Интел был на редкость приятным собеседником. Не так давно разменявший пятый десяток, он отлично находил общий язык и с молодёжью, типа Хренобля или Кубинца, чей возраст едва перевалил за тридцатку, и с более старшим поколением.

Когда ровно в час на улице, будто по расписанию, загудела «кругомыльня», вся четвёрка была уже в сборе.

– Эх, братцы! Нынче ж ведь и малосолу обыкновенного, самого простенького сготовить не удаётся, – подняв новую рюмку и глядя на скудное угощение, пожаловался Силантич. – Ни тебе капустки бочонок поставить, ни грибцов к Новому году. Вон даже по банкам овощей закатаешь, так они, проклятые, остынуть не могут, уже взрываются.

– А это, Силантич, никакого прямого отношения к климату не имеет! – уверенно ответил на его воздыхания Интел. – Притом свежая зелень, она ведь куда полезней консервов да квашни. Вон у тебя и лучок, и редисочка, и огурцы, и помидорчики молодые только что с грядки, а ты всё по кислятине разной скучаешь. Не цепляйся за былые порядки, Силантич! Всё, что было, прошло – теперь новое время. Скажи по-честному, думал ты когда-нибудь, что станешь урожай почти каждый день собирать, и так круглый год? Утром семена или клубни в землю бросил – к вечеру еда на столе. Теперь же любой из нас своими пятью сотками целую деревню прокормить может!

– Что верно, то верно, Демьян, – неохотно улыбаясь, ответил Козарчук.

– Скажите спасибо, что продукты хотя бы час-полтора на столе лежат и не тухнут, – добавил аргументов в пользу прогрессивного мировоззрения Витька. – Могло ведь и похуже завернуть…

– Кубинец вон точно не жалуется, – похабно скривил физиономию Гришуня. – Он у себя в теплице финики с мандаринами из косточек выращивает, когда лето дня три-четыре стоит. Родину вспоминает…

Витька Полыхаев действительно был урождён на Острове Свободы. В конце семидесятых его папа уехал трудиться в благодатной вотчине Фиделя по контракту и, как только представился шанс, тут же вытащил для райской жизни под тропическим солнцем молодую жену.

В первые три года своей интернациональной биографии Витька Полыхаев не имел даже эфемерного представления о том, что такое снег, и что такое морозы. Вечно-зеленое кубинское прошлое всегда являлось для него предметом особой гордости и тонкой психической ностальгии.

После развала Союза Витькин отец потерял козырную должность в министерстве и с горя увёз жену с тринадцатилетним сыном в Талгудино – что называется, поближе к природе. Вначале такой шаг родителя мог показаться кому угодно жестом отчаяния, но теперь, по нынешней ситуации, ни Витька, ни кто бы то ни было ещё упрекать папу в недостатке прозорливости уже не осмеливался.

– Я как-то раз даже манго вырастил! Чего уж там финики с мандаринами… – Кубинец любил, когда тема приобретала некоторую «южную» тональность.

– А бананы или ананасы не пробовал? – тут же подначил его Хренобль.

Дедыкин, как и Витька, был из пришлых, но относительно старых талгудинцев. Восемь лет назад, окончив институт, он по наследству получил здесь собственный дом и хороший участок. А в новое время прикупил на сельскохозяйственные заработки ещё и две квартиры в посёлке, которые удачно сдавал теперь внаём и жил припеваючи.

– Кстати, о тропиках, – вмешался Интел, неопределённо почёсывая бороду. – Давай, Силантич, не жмись! Тащи сушёнку-то новую – будем качество пробовать.

Дед хитро сощурился, вылез из-за стола и пошёл в дальний угол комнаты к самодельному шкафу. Из нижнего отделения он вытащил фактурный жестяной короб и с этой ношей вернулся на место. Рундучок оказался доверху набитым резанными сухими листьями. Городской человек мог бы подумать, что это какой-то редкий чай, трава для микстуры или восточная пряность. Неопытный и к тому же близорукий курильщик, возможно, принял бы сушеную россыпь за табак. Но, несмотря на знакомый облик, типичный способ хранения и принесённые дедом лоскуты папиросной бумаги, в сундучке находилось не что иное, как высушенный для личных целей сбор папоротника обыкновенного.

Компания мигом свернула каждый по самокрутке, заботливый и щедрый Интел обнёс всех огоньком, и четвёрка с довольным видом вкусила первую, глубокую затяжку.

– Одна-а-ако... – прохрипел Витька-Кубинец. – Силантич, ты – гений! Такую махорку можно на Филипп Морис сдавать. Они тебе за неё как за самый дорогой табак платить будут.

– Скажу по чести, ни Мальборо, ни Парламент тут даже рядом не стояли, – охотно согласился Интел.

– Да уж вы споёте, не пожалеете. Ржаная каша сама себя хвалит… Тут ведь главное – по самому всходу папоротничек-то забрать. И «живой» ещё в пустом горшке пропарить. А уж потом можно и к печке, на добрый часок да на слабый огонёк. И после этого всяко – на солнышко.

– Вот то-то и оно, Силантич! – уважительно заявил Хренобль. – Как в папоротнике никотин завёлся, его тут каждый на цигарки пытался приделать. Но настоящая «фирма» только у тебя выходит.

За редкое искусство Силантича грянули ещё по одной. Старик вынул из холодильника недавно сваренный Пелагеей коровий язык, схватил нож и приготовил мясную закуску.

– Налетайте, хлопцы. А то замешкаемся – в момент протухнет.

– Хорошо сидим, мужики! – ублаготворённо отметил Кубинец после новой стопки пшеничной. – Хотя я, если честно, теперь и подорожничком бы немного раскумарился…

– Да ты ж в момент окосеешь, романтик! – неожиданно воспротивился его новой идее Гришуня. – До лесу ведь не дотянешь.

– Эх, молодёжь! – неодобрительно вздохнул Силантич. – Всё бы вам на пакость разную подсаживаться.

– Так ведь, где щи – тут и нас ищи! За добротную коноплю в старые времена люди, знаешь, сколько денег отваливали? А теперь на неё никто и не зарится – куда ей с нашим подорожничком тягаться!

– Язык надо скорей доедать, – упредил эскалацию наркотической темы Интел. – Запах уже пошёл.

Мигом налили ещё по одной, съели язык. Хренобль тут же принялся рассказывать, как в соседней деревне (он туда по делам мотался) с утра бабка одна померла. Так вот от неё к полудню такой запах стоял, что в дом войти невозможно было. Самые здоровые с ног валились. Благо из райцентра машина пришла, цинковый гроб завезла - губернатор, оказывается, распорядился в течение пяти часов каждого покойника обеспечивать.

– Ну, тут, как говорится, дело не малина, в лето не опадёт: мужики респираторы на моськи натянули, разожгли паяльную лампу и, перекрестясь, закатали бабку, точно консерву… Говорят, напугал её кто-то очень, аж до полного разрыва сердца: то ли маньяк-оборотень рожу свою в окно показал, то ли кроты-гипнотизёры в постель залезли. Они ж ведь, эти кроты, глазищами своими как зыркнут, так у любого душа в пятки уйдёт.

– А помните, в прошлом году старик Никодим у нас в мир иной отошёл, Царствие ему Небесное? – воодушевился Кубинец. – Так ведь тоже насилу зарыть успели. Гробов-то цинковых тогда ещё не было. У могилы на кладбище все столпились, тряпками мокрыми носы прикрывают. Один поп без «химзащиты» остался – ему ведь читать надо было. Отец Варсонофий глаза пучит, слезу утирает, морщится, но всё же голосит: «… да упокоится душа раба Твоего, Никодима, и прибудет в жизнь вечную, отныне и присно и вовеки веков, аминь!..».

– Угу! – неприлично цыкнул Хренобль. – А Интел ему на ушко: «Какого чёрта вы эту ахинею гундосите, батюшка? Вы же сами и не задумываетесь над тем, что говорите. Вы же делаете всё это как автомат. Вам не священником надо быть, а актёром в театре!».

С печки стал доноситься здоровый и апатичный ко всему происходящему в комнате храп Пелагеи.

– Ну, а какой толк с пафосом говорить о вещах, смысл которых от тебя далёк? – заявил Интел в оправдание своих нападок на отца Варсонофия. – Душа человека – это символ и квинтэссенция вечного Бытия, и у неё нет никакой смерти. Она существовала и будет существовать всегда. По определению. В жизни каждого из нас приходит момент, когда тело ослабевает и утрачивает связь с разумом, – тогда наступает кажущаяся смерть. Вернее, то, что все по привычке называют смертью.

– А ты, стало быть, не называешь? – ехидно перебил его Гришуня.

– Да погоди ты, Хренобль, дай сказать человеку! – вмешался Витька.

Интел, однако, и ухом не повёл – все недоверчивые и скользкие ремарки были ему как с гуся вода.

– Так вот. Когда умирает тело, душа продолжает накапливать жизненный опыт, но теперь она может опираться только на один носитель – на разум, который содержит в себе свой собственный мир – сознательные и подсознательные впечатления, собранные во время жизни на земле. Если эти впечатления были полны света и чистоты, тогда новая обитель становится раем. Если в них преобладала печаль, тревога, злоба и горечь, то мир, в который погружает душу свободный от тела ум, превращается в ад. Когда же, после долгой жизни по ту сторону нашего мира, ум слабеет и теряет связь с хозяйкой-душой, для души наступает «конец света». Но и это тоже иллюзия. Умирает индивидуальность, а вечный Дух освобождается, возвращаясь к источнику.

– Я чего-то не пойму, Демьян, – осторожно глянул на него Силантич. – По-твоему выходит, за гробом человек продолжает мозгой шевелить – коль ум-то у него смерть не отбирает?

– Да какой ещё ум?! – взвился Хренобль. – Где он в пустой черепушке жить будет?

– Ум, Гриша, и в полной черепушке не живёт, – многозначительно изрёк Интел и взял из табакерки щёпоть папоротника, чтобы скатать новую самокрутку. – Не так давно в научном мире стала популярной гипотеза о том, что мозг человека - только лишь hardware, «железо», по-русски. Вот у тебя дома компьютер есть?

– Ну, предположим.

– А если тебе на него изначально ни DOS, ни Windows, ни какую другую операционную систему никто бы не загрузил, стал бы он тогда функционировать?

– Ты куда это клонишь?

– В момент рождения человеку ставится «голая операционка» и абсолютно чистый блок памяти на миллиарды гигабайт. После того, как ребёнок выучивается говорить, читать, писать, производить калькуляции, сопоставлять и анализировать факты, память его заполняется.

– А потом «железо» приходит в негодность, и все накопленные данные – коту под хвост! – обрадовано закончил его мысль Гришуня.

– Это только в том случае, если за компьютером сидел чистый ламер, которому никто не объяснил, что есть такая вещь как back-up.

– Ну, и куда же человек бэкапит свои впечатления, по-твоему?

– Сперва нужно понять, дорогой мой, ЧТО такое человек!..

По лицам было видно, что тройка слушателей за столом отчаянно боролась с желанием воспринимать лекцию Интела как обыкновенную пьяную казуистику.

– У человеческого тела есть органы чувств: глаза, уши, нос, язык, кожа. Они собирают информацию о внешнем мире и событиях. Ум эту информацию обрабатывает, укладывает в понятную форму и отдаёт на сохранение душе, «внешний отсек» которой работает по типу гигантской библиотеки. Таким образом, у ума есть как бы два интерфейса: один – для связи с органами чувств, другой – для связи с душой. Когда первый разрушается вместе со смертью физического тела, другой остаётся неповреждённым. А сам ум, то есть, операционная система, может работать и на плотном «железе» – мозгах, и на более тонком – душе. Вот и выходит, что после смерти ум превращается в эдакий play station, который качает записи из библиотеки, конструирует из них игры – что-то наподобие кинофильмов или снов – и играет в эти игры сам с собой.

Пару минут в комнате царило молчание.

– Ты, Демьян, верно, с такою наукой и смерти не боишься? – сделал, в конце концов, наиболее простой для него вывод из этой малопонятной терминологической каши Силантич.

– Боится! – убеждённо-нахальным голосом заявил Гришуня. – Ещё как боится! Оттого и теории всякие выдумывает.

Интел снова не обратил на его реплику никакого внимания.

– Смерти боится только тот человек, который живёт единственно в своём теле. Люди испокон веков говорят о душе, но реально в её существование никто не верит. Ведь если бы человек верил, знал, что тело – всего лишь одежда, разве мог бы он так унизительно трястись и цепляться за эту бренную, ненасытную оболочку? Живущий не только внешней, но и внутренней, душевной, жизнью глядит на смерть как на тень, как на крохотное, незначительное изменение, равноценное повороту головы справа налево.

– И кто ж ей, интересно, живёт, этой внутренней жизнью? – попытался снова задеть его Хренобль.

– Увы, Гришуня, почти никто, – спокойно ответил Интел. – Не успевают люди за жизнь свою недолгую проснуться. Так запуганными и слепыми в мир иной и отходят.

– Ну, вот с этого бы и начинал. А то взялся тут, понимаешь, огород городить: впечатления, интерфейсы, душа, загробная жизнь… Скажи нам лучше, какого дьявола к тебе сегодня утром менты приходили? Поди насчёт Светкиного хахаля опять расспрашивали?

– Какого хахаля? – поинтересовался Витька. – Которого на той неделе с перегрызенным горлом в лесу нашли? Майора из оцепления?

– Его самого, кого же ещё! Майору в тот день на ночное дежурство надо было заступать, а он, дурак, всё от бабы уйти не может. Глянул в окно – там уже крутит по полной. Ну, деваться некуда, прямо так, в кругомыльню и выехал. Едва только в лесу оказался, мотор у него, видимо, заглох. Ему бы в машине сидеть и не рыпаться, а он, идиот, наружу полез. Капот открыл, зажёг лампу, стал ковыряться. Тут его какая-то гадость и прищучила.

– А Демьян-то наш здесь причём? – недоумевая, скривил губы Силантич.

– Господи, да чего ж тут неясного? У Интела ведь со Светкой дома бок о бок стоят, и между участками ни забора, ни сетки. Для виду плетёнку чахлую в полметра от земли натянули, а с других сторон загородились от мира, что твой Константинополь от диких кочевников во времена Римской империи.  

– Ну, и что?

– Как «ну, и что»?! Может, Светка по вечерам Интелу через их плетёнку стриптиз показывает, откуда мы знаем? Сам факт, как говорится, наводит на мысли!.. А чего ты лыбишься, Интел? Ты ж ведь сам рассказывал: пока хахаль тут живёт, Светка с ним день и ночь милуется, и до шибко умного соседа ей и дел никаких нет. А чуть только «любый» за дверь, она мигом к тебе: то ей, видишь ли, керогаз починить надо, то крышу поправить, то гвоздь в стену вбить. Офицерик, вроде того, ко всем этим делишкам хозяйственным совсем бесталанный был.

– Эх, Гришуня, слов нет, фантазёр ты у нас искушённый!.. Но только утром сегодня не менты ко мне приходили. И с майором Светкиным давно уж всё ясно.

– То есть, как не менты? А кто же тогда?!

– ФСБ…

Услышав такой ответ, Гришуня осёкся и на целую минуту потерял способность разговаривать. Витька поначалу тоже оцепенел, но быстро пришёл в себя.  

– Силантич, плесни-ка нам ещё по маленькой, – сказал он хриплым голосом. – А то, чует моё сердце, мы это дело всухую не переварим.

– И чего они от тебя хотели? – проснулся, наконец, Гришуня после того, как новая порция алкоголя обожгла ему пищевод.

– Да так, поинтересовались, какая я стихия по гороскопу?

– А ты чего? – не разобрав подвоха, спросил Кубинец.

– Сказал им, что я «эфир»…

Витька и Гришуня засмеялись.

– Тоже мне, юморист… – неодобрительно поглядел на Интела старик. – Какого лешего им от тебя нужно было?.. И чего это вдруг Контора вообще к нам пожаловала?

– А пёс их знает, Силантич. Я так понял, они «базу» найти хотят – источник, от которого климат у нас каждый день меняется.

– Да разве есть такой источник? Вон эти, под Крёкшином, учёные, мать их туды, – который месяц уж ищут. Весь Губов луг распахали, вышки поставили, колючей проволоки везде понавесили, как будто концлагерь у них там какой. И хоть чего бы нашли!

– В науке, Силантич, как и везде: поспешишь – людей насмешишь. Я тут недавно в городскую библиотеку ходил и из одного журнальчика модного статейку тиснул. Про нашу климатическую аномалию, про растения, живущие по нескольку дней, а также про всякие «околонаучные» теории по данному поводу. Если хотите, могу зачитать.

– Валяй, – равнодушно сказал Хренобль, глядя на часы с кукушкой, висевшие между шкафом и большой иконой Казанской Божьей Матери на стене. – Всё равно нам тут ещё полчаса кантоваться.

Интел мигом вытащил из внутреннего кармана охотничьей куртки сложенную вчетверо фотокопию, снятую с какого-то широкоформатного издания, деловито поправил очки, нашёл в тексте, видимо, заранее помеченный абзац и принялся читать:

«…Суточные и сезонные колебания в жизни растений и животных – это два главных цикла биологической активности, которые соответствуют переходам между условными энергетическими уровнями: «зима-день», «зима-ночь», «лето-день» и «лето-ночь». Понятно, что для перехода из состояния «зима-ночь» в состояние «зима-день» потребуется куда меньше энергии, чем для подъёма с уровня «зима-день» на уровень «лето-день». Временная и, в какой-то смысле, энергетическая дистанция между этими состояниями слишком велика: суточные изменения происходят раз в день, сезонные – раз в три-шесть месяцев, то есть частота колебаний отличается в 90-180 раз. Именно в такое количество раз сократилась средняя продолжительность жизни растительных организмов внутри кольца ВКД.

Животные имеют на порядок более высокую адаптивность к климатическим изменениям, и поэтому на них биотрансформирующего воздействия как бы нет. По крайней мере, его эффективная сила оказывается гораздо меньше, нежели сила воздействия на растительные организмы. Полевые наблюдения не выявили никаких существенных изменений средней продолжительности жизни у основных классов хордовых, однако у более примитивных существ, таких как насекомые и ракообразные, этот показатель сократился приблизительно на 12%, у червей – на 28%, а у простейших одноклеточных и многоклеточных – на 54%.

Подобные цифры позволяют утверждать, что, с момента запуска климатронного калейдоскопа Сахимова (феномен назван по имени руководителя научной группы, впервые описавшей это явление на теоретическом уровне), весь очаг ВКД перманентно обрабатывается неизвестным для современной науки излучением биорезонансного типа, которое позволяет синхронизировать суточный и сезонный циклы активности у всех форм растительной жизни и, как побочный эффект, вносит существенный дисбаланс в сезонные циклы низших животных организмов, что ведёт к сокращению срока жизни последних. Величина данного сокращения однозначно связана с уровнем развития конкретного класса животных, а точнее, со степенью его эволюционного удаления от растительного мира.

Можно с уверенностью говорить, что излучение направляется на КА-территорию в виде определённого спектра, с фокусом на растениях. Человека и животных, относящихся к типу хордовых, специально не трогают. Уже один этот факт свидетельствует о том, что климатронный калейдоскоп Сахимова – это в высшей степени разумный эксперимент. Вопрос только в том, кто данный эксперимент проводит? И с какой целью?..»

Интел на секунду прервался, нашёл другой абзац, показавшийся ему, видимо, более интересным, и тут же возобновил чтение:

– «…Не менее любопытным феноменом представляются также и сами суточные колебания температуры в зоне КА. Наивные предположения о том, что укороченная в десятки раз жизнь всех растительных организмов на КА-территории есть прямое следствие «взбесившегося климата» не выдерживают критики. Ежедневная чехарда сезонов буквально за пару недель привела бы к тому, что 90% флоры в кольце ВКД неминуемо вымерло. Сам факт выживания растений (хотя многие из них необъяснимым образом мутировали) свидетельствует о существовании двух независимых источников воздействия – на климат и на биологические системы.  

Давайте зададимся вопросом: что именно потребовалось бы для того, чтобы в разгар лета температура вдруг упала ниже нуля, и пошёл снег, или чтобы зимний холод буквально за несколько часов превратился бы в летний зной? И самое главное, каким образом такое воздействие можно было бы сфокусировать в пределах кольца диаметром сто километров, пусть и расширяющегося с постоянным радиальным ускорением 45 км/год²?

Нет никаких сомнений в том, что на КА-территорию ежедневно осуществляется подвод и отвод энергии, или, если говорить более определённо, тепла. Однако прямых потоков инфракрасного или какого бы то ни было ещё электромагнитного излучения, направленного к кольцу или от кольца ВКД, учёным обнаружить не удалось.

Гипотеза о том, что такое излучение могло бы направляться из-под земли, так же не получила экспериментального подтверждения: прорытые в нескольких местах глубинные шахты никаких аномальных тепловых потоков, выходящих на земную поверхность, так и не засекли.

Версия некого источника, расположенного в космосе и подвергающего Землю «точечному» облучению, могла бы быть признана целесообразной, если бы на орбите Земли вдруг оказался неизвестный спутник, зависший над ВКД-областью, но такового тоже не нашлось.

Остаётся только лишь передача энергии так называемым «надпространственным» способом – таким, какой был изобретён в своё время Николой Тесла, и над которым сейчас бьются учёные из Альтернативной Российской Академии Наук. Однако сразу стоит заметить, что установка, позволяющая воздействовать и на температуру, и на растения, должна быть гораздо более продвинутой, чем «дистанционная бомба» Теслы, подарившая миру, согласно одной из гипотез, феномен Тунгусского метеорита. И всё же принципиально такое возможно.

В интервью, которое дал нашему специальному корреспонденту академик Сахимов, говорится, что в аномальных зонах – в горах Тибета, в Бермудском треугольнике и некоторых других точках планеты – также были обнаружены случаи неизвестного, но вполне физического воздействия на живые организмы, в результате которого процессы старения значительно убыстрялись. «Любая жизнь – это ритм, а любой ритм можно ускорить или замедлить, – утверждает академик Сахимов. – Работы по созданию первого биорезонансного излучателя, также как и работы по воздействию на климат, ведутся в нашей стране на протяжении нескольких лет. Теоретическая база для этого проекта готовилась ещё в Советском Союзе, при участии вашего покорного слуги, а также академиков Скрипова и Ширяева. Ещё каких-нибудь три-четыре десятилетия, и мы научимся управлять погодой с самыми минимальными затратами энергии и сможем воздействовать на процесс старения на клеточном уровне».

Возможность того, что Соединённые Штаты обогнали Россию в этом направлении и теперь тайно экспериментирует на русской глубинке, академик Сахимов категорически отрицал. По его словам, финансирование аналогичных проектов в США прекратилось ещё в восьмидесятые годы прошлого столетия, не успев тогда даже начаться. Американским военным авторитетам, не в пример нашему Министерству Обороны и Комитету Государственной Безопасности, сама идея «надпространственной» передачи энергии и информации показалась надуманной и слишком фантастичной.

Высказывать какие-либо предположения относительно «автора» нынешнего эксперимента, проводимого в зоне КА, Сахимов не счёл целесообразным, хотя дал понять, что источник теплового и биотрансформирующего воздействия вряд ли имеет земное происхождение…».

На этих словах Интел ещё раз прервался, поднял голову, убедился, что его по-прежнему слушают, и продолжил читать с другого абзаца:

– «…Третьим загадочным эффектом, повсеместно наблюдающимся в зоне ВКД, является ускоренное разложение всех трупов животного происхождения и необычайно быстрое гниение мёртвой растительной массы. Здесь учёным пока не удалось набрать точную статистику: скорость данного процесса в значительной степени плавает от случая к случаю. На текущий момент, с уверенностью можно говорить лишь о том, что такие объекты, как палая листва, снятые с деревьев и кустарников плоды, равно как и тела умерших животных разлагаются в 20-50 быстрее, чем вне кольца ВКД.

У академика Сахимова было что сказать и по этому поводу. «В египетских пирамидах, – заявил он нашему корреспонденту, – свежее мясо способно лежать годами, не обнаруживая никаких признаков гниения. Такой факт, с научной точки зрения, пока ещё не объясним, но вполне подтверждается экспериментом. А если разложение мёртвых биологических тканей можно замедлить, то почему, спрашивается, нельзя его аналогичным образом ускорить?..»».

В комнате опять воцарилась тишина.

– Я тут недавно в интернете читал, – сообщил Кубинец, – что наша Земля – это огромный живой организм, и она, «испугавшись» глобального потепления, ну, и разного там ухудшения экологической обстановки, начала сама собой «очищаться». Довели мы Землю – мораль такая. А годиков через восемь доползёт климатическая аномалия к северной полярной шапке, и вот тогда начнётся...

– Да уж… – меланхолично цокнул языком Гришуня.

На губах Интела обозначилась мягкая, снисходительна улыбка.

– Давайте-ка, я почитаю вам ещё немного из этого же издания. Про страсти-мордасти и научную этику, – сказал он негромко и вытащил другой листок из бокового кармана. – «…Чего стоят одни только мутанты, заполонившие очаг ВКД: все эти говорящие и светящиеся рыбы, гигантские ядовитые жабы, летающие термиты, двухголовая саранча, взрывающиеся черви, зайцы-хищники, зрячие кроты, заползающие в сельские дома, длинноухие еноты, кидающиеся на собак и волков? А повышенное содержание этилового спирта в коровьем молоке, а сильный наркотический эффект от курения обыкновенного высушенного подорожника, а изменение вкусовых качеств у многих грибов (некоторые из них, бывшие съедобные, вдруг стали ядовитыми, а волнушки, рыжики и грузди превратились в галлюциногенные) – кому и зачем всё это было нужно?

Ведь не одна только природа страдает от этого чуждого ей, непонятного вмешательства. В человеческом мире также происходит много странных и пугающих явлений. Зарегистрированы, к примеру, десятки случаев необъяснимых отклонений у младенцев, рождённых на КА-территории: это и дауны со слабо выраженными телекинетическими способностями, и дети-счётчики, и начало хождения в пяти-шестимесячном возрасте, и появление речи в семь-восемь месяцев, и странная, невозможная физическая сила у грудничков, и откусанные соски матерей, и сломанные детские кроватки, и необъяснимая агрессивность, а также психическая нестабильность у отдельных малышей. Все это, вроде как, побочные эффекты невиданного доселе экономического «прогресса», о котором власть имущие кричат теперь на каждом углу, но нам, рядовым участникам и зрителям этого жуткого эксперимента, делается страшно…».

– А всё-таки, Интел, зачем к тебе фээсбэшники приходили? – остановил его Хренобль. – Почему это именно у тебя им захотелось про аномалию выспрашивать?

– Дело в том, что я единственный человек, постоянно живущий на КА-территории, который имел в прошлом хоть какое-то отношение к науке.

– Да? А мне вот кажется, что дело здесь как раз не в науке! – хамовато заявил Гришуня. – Ты ведь фамилию свою не иначе как по мамке выбрал?.. А, может, и не твоя это фамилия вовсе. Может, Федоренко – это у тебя псевдоним такой творческий? Художники ведь любят псевдонимы разные для славы выдумывать… Папашка-то твой, Исаак – чистокровный еврей, разве нет? А сынок еврея, стало быть, в деревне живёт, как Левитан, картины маслом пишет… Прокол, нестыковочка тут, однако. Подозрительный это фактик для Органов. Весьма подозрительный! Я бы даже сказал, вопиющий…

– Заткнись, Гришка! – сжал кулаки Силантич, и лицо его тут же стало багровым. – Демьян, ты не слушай этого обалдуя. Чуть за ухо попало, так и чёрт ему не брат – пьяный, что бешеный.

– Только вякни ещё чего-нибудь в этом духе, Хренобль – в твоём же сортире утоплю! – сурово пообещал Кубинец.

– А часики-то у нас давно стоят, – неожиданно произнес Интел без какой-либо тени обиды в голосе. – Они половину третьего показывали, когда я статью из кармана доставал, и до сих пор на них половина третьего…

– Мать честная! – заволновался дед. – А ну-ка, тихо!

Все тут же умолкли и перестали шевелиться. С улицы не доносилось ни звука.

– Витька, беги сейчас же во двор и глянь скорее, чего кругомыльня-то нам сегодня навьюжила!

Кубинец вышел из дома и через минуту снова появился на пороге.

– Зима… – сказал он обречённо.

– Тьфу ты, ёшкин-трёшкин! – вздохнул Силантич. – Выходит, зря мы тут галоши драили. Нынче белый лебедь на яйцах сидит, а не свежие грибочки под кустом да на пенёчке.

– Ладно, спать пойду, – сообщил Хренобль с кислой миной на лице.

– Нам тоже пора, – сказал Кубинец за себя и за Интела.

– Ну, что ж, доброй ночи, хлопцы!.. По грибки, если «чёрт аномальный» с погодой не подкузьмит, можно завтра иль послезавтра опять наладиться. Оно ж ведь дело-то шибко прибыльное.

– Завтра будет день, будет и пища, Силантич, – осторожно улыбнулся ему Интел.

– Давайте-ка я вам молочка парного с собой дам – наутро для опохмелу? – заботливо предложил дед, когда все трое его гостей уже вышли из-за стола и направились к двери.

Он мигом подскочил к холодильнику, вынул оттуда видавший виды алюминиевый бидон с молоком, покопался за печкой, извлёк три чистых пивных бутыля и с помощью железной воронки ловко заполнил пустую тару.

– Я вам как доктор могу сказать, мужики: лучшего средства от головной боли и сушняка медицина ещё не придумала! Сегодня мы, конечно, не дюже много на грудь приняли, но оно, как известно, не каждому Савелью весёлое похмелье. Главное, не забудьте молочко сразу в холодильник укрыть. Иначе к утру одна плесень и гниль вам достанется.

Все трое начали хором благодарить Силантича и повернулись уже, было, к выходу, но в этот момент кто-то с улицы отчаянно забарабанил в окно…

 

Глава 3

 

– Игорь, миленький, я не могу больше идти! – в слезах проговорила девушка и опёрлась спиной о могучий дуб, стоявший на краю лесной опушки. – Почему нас не ищут? Сколько ещё мы можем так плутать?

– Не знаю, Алина. Мы, видимо, серьёзно промахнулись, когда выбирали изначальный курс. У меня такое подозрение, что после встречи с лягушкой на болоте мы только и делали, что уходили прочь от озера. Пьяный мэр нас, конечно, хватился, но, как я теперь думаю, слишком поздно. Наверняка, у охраны было с собой огнестрельное оружие и в какой-то момент они догадались им воспользоваться, чтобы мы по звуку определили, куда нам нужно идти. Но, к сожалению, дистанция была уже слишком большой...

– Я не хочу здесь ночевать, Игорь! Тут от страха можно умереть или сойти с ума.

– Именно поэтому мы должны двигаться вперёд, Алина, и как можно быстрее!.. Вы просыпались когда-нибудь ночью во время кругомыльни? Выглядывали из окна?

– Выглядывала. Но я ничего, кроме сильного ветра, не видела.

– А знаете, что в лесу творится, когда по нему ураган проходит?.. Вот эти поваленные деревья, например, – как вы думаете, они в таком количестве сами собой падают?..

Игорь вышел на поляну, задрал голову, чтобы как можно тщательнее обследовать сумеречное небо, однако ни единого, даже малюсенького прогала в нависших чёрных тучах обнаружить ему не удалось. Опечаленный этим фактом, он повернулся к Алине, всё ещё стоявшей у дуба, и застыл на мгновение от ужаса.

Ноги девушки болтались в десяти сантиметрах от земли, руки хаотически дёргались, голова была неестественно вывернута, а на шее плотной кожаной удавкой затягивался необыкновенно длинный змеиный хвост. Игорь сам не заметил, как с ножом в руке очутился рядом с Алиной. Ничтожная доля секунды понадобилась ему для того, чтобы всадить лезвие почти по самую рукоятку в живой канат над головой у девушки и резко, со всей мочи рвануть холодной сталью по упругой, точно резина, сочащейся мякоти. Змея судорожно вытянулась, и наполовину отрубленный хвост ещё сильнее сдавил горло несчастной девушке. Алина с последним хрипом вцепилась ногтями в грубую кожу, пытаясь отодрать её от себя, и в этот момент Игорь нанёс повторный мощнейший удар, интуитивно выставив лезвие поперёк змеиного тела. Раздался свежий хруст ломаемых позвонков где-то внутри гуттаперчевой массы, и девушка без памяти рухнула на землю. 

Он тотчас поднял её на руки и вынес к центру опушки – здесь, вдали от тёмных деревьев с их коварными, густыми шапками ветвей, было, по крайней мере, чуточку безопасней. Лицо и волосы девушки оказались сплошь забрызганными липкой змеиной кровью. От двух лёгких ударов по щекам Алина пришла в себя и начала судорожно глотать воздух. Для того чтобы определить, в каком состоянии находится её шея, Игорь был вынужден расстегнуть молнию на запачканной куртке и чуть приспустить длинный зауженный ворот пушистого свитера.

Никаких серьёзных повреждений, кроме лёгкой опухоли, обнаружить ему, к счастью, не удалось.

– Вы в рубашке родились, – тихо и нежно констатировал он сей удивительный факт.

Её необыкновенно красивое – даже сейчас, в полумраке и после всего произошедшего – лицо чуть заметно дрогнуло и постепенно начало приобретать осмысленное выражение.

– Что это было? – хрипло, всё ещё находясь под шоком, произнесла она.

– Обыкновенный уж, который здесь, в ВКД-области, мутационным путём увеличился до размеров настоящего удава. Манеру охоты он, кстати, тоже перенял каким-то неведомым образом у своего южного собрата.

– Вы ещё раз спасли мне жизнь, Игорь…

– Чепуха! Подняться сможете?

Он тихонько склонился над девушкой и помог ей сначала сесть, а потом уж она сама взяла его за руку и молча встала, опираясь на его плечо.  

– Мы должны торопиться! – сказал он уверенным, но довольно тревожным голосом. – Через какие-нибудь полчаса здесь будет совсем темно…

– Я постараюсь больше не жаловаться, – пообещала Алина, и весьма долгое время ей удавалось быть верной своему обещанию.

Игорь теперь не выпускал руку девушки из своей и молча тащил её за собой, как буксир, пытаясь следовать одному и тому же направлению. Ночь в лесу, при пасмурном небе была настолько тёмной, что силуэты деревьев и веток с трудом угадывались на расстоянии двух-трёх шагов. Приходилось поминутно держать свободную руку перед собой, чтобы не напороться на какой-нибудь предательский сук.

– Игорь, давайте передохнём немного? – умоляюще попросила Алина, когда они вышли на очередную поляну. – Мы ведь сегодня уже километров сорок отмотали по этой жуткой чаще...

– Если бы… – проговорил он сквозь зубы, неохотно останавливаясь. – По такому бурелому наша линейная скорость в полтора-два раза меньше скорости обыкновенного пешехода. То есть, в лучшем случае – при условии, что мы всё время двигались по одной прямой, – нас от озера отделяет двадцать пять, максимум, тридцать километров… Эх, если бы знать, в какую сторону мы сейчас идём, и сколько там ещё впереди лесного пространства.

– Игорь, я боюсь!

– И правильно делаете. Потому что стоять в ночном лесу – это верная гибель.

Как будто в подтверждение его фразы, кусты на краю опушки затрещали, и по увядшей траве в их направлении поползло что-то большое и многоногое.

– Мама! – закричала Алина, но было уже поздно.

Какая-то странная копошащаяся масса облепила их подошвы со всех сторон, и в тот же момент за штанины стали цепляться десятки острых когтей.

– Бежи-и-м!! – заорал Игорь нечеловеческим голосом.

Схватив Алину в охапку, он прыгнул вместе с ней так далеко, как только смог, но приземлился всё равно на спины ужасных грызунов, оказавшиеся, к тому же, весьма колючими.

– Это ежи! – успел крикнуть он, теряя равновесие и увлекая девушку за собой. – Берегите лицо!

Падение в сопящую ёжовую кучу было не из приятных. Алина вскрикнула ещё в полёте и, будучи уже на земле, истошно завопила. Превозмогая жгучую боль от сотен одновременных уколов, Игорь молниеносно вскочил на ноги, рванул девушку на себя и прыгнул снова, на этот раз удачно оставив шершавое скопление позади.

Уже на бегу, они стали дико махать руками и ногами, чтобы скинуть прицепившихся к одежде ежей. Алина рыдала во весь голос. Метров через пятьсот Игорь, наконец, позволил им обоим перейти на шаг.

– Больше не останавливаемся ни на секунду! – твёрдо заявил он. – Иначе нам кранты.

Девушка продолжала всхлипывать.

– Поранились сильно?

– Не знаю, – вытирая слёзы рукавом, ответила она. – Все руки и ноги исколоты…

– Ничего, заживёт. Лицо не пострадало?

– Я не чувствую… По-моему, нет.

– Слава Богу! Через несколько минут начнётся кругомыльня. Так что приготовьтесь! Но помните: останавливаться нам нельзя. Мы, во что бы то ни стало, обязаны двигаться дальше.

Ветер появился как будто бы из ниоткуда. Сначала зашуршали листья деревьев. Потом начали гнуться и угрожающе трещать их стволы. А пятнадцать или двадцать минут спустя, температура воздуха стала резко падать.

– Кажется, нам не повезло вдвойне, – громко молвил Игорь, пытаясь перекричать вой бушующей стихии. – Дело явно идёт к зиме...

Когда на их головы начал падать снег, Алина снова заплакала. Тащить её за руку становилось с каждой минутой всё труднее и труднее.

– Слушайте, дамочка! У вас есть хоть какое-нибудь желание увидеть завтрашний день?! – злобно прикрикнул на неё Игорь. – Или вы уже согласны умереть молодой?

– Я больше не могу идти… Я устала… Мне холодно!.. – срываясь на жалобные всхлипы, ответила она и вдруг начала биться в истерике.

Игорь тут же схватил девушку за запястье, дал ей прокричаться, как следует, позволил дернуться несколько раз, а потом с силой ударил открытой ладонью по щеке. Алина тут же затихла.

– Мне плевать, как вы себя чувствуете! Шанс выжить у нас только один, и, чтобы его реализовать, мы должны очень быстро шевелить ногами. Вам понятно?!

Никакого вразумительного ответа не последовало.

– Топайте за мной, пока не упадёте. А дальше посмотрим…

Он бережно смахнул с её волос налипший снег, отвернулся и, цепко держа Алину за руку, пошёл вперёд.

«Слава тебе, Господи, что предыдущий день был довольно прохладным, и кое-какая одежонка у нас всё-таки имеется», – подумал Игорь спустя некоторое время, когда лёгкий морозец стал неприятно пощипывать открытые части тела. Девушка, как зомби, шагала за ним и, видимо, уже не обращала внимания на погодные условия.

Один раз их едва не зашибло падающей берёзой – спасло природное чутьё Игоря: в какой-то момент он неожиданно встал, как вкопанный, и через секунду огромное дерево свалилось буквально в двух метрах от того места, где они находились.

Окоченевшие, измождённые, Игорь и Алина пробивались сквозь штормящее лесное море, всё глубже и глубже утопая в свежих сугробах. Когда монотонно повторявшийся в течение всего дня растительный пейзаж вдруг куда-то исчез, и перед их глазами открылось необъятное заснеженное поле, Игорь даже не сразу понял, что произошло.

– Мы победили, Алина! Мы выжили! – радостно закричал он через несколько мгновений, глядя на абсолютно бессмысленное выражение её лица.

Секунду или две в глазах девушки мелькало некое подобие вялой радости, но озвучить свои эмоции она так и не смогла. Из неё будто бы резко вытащили невидимый стержень, отчего тело, превратившись в мягкий, безжизненный кисель, рухнуло на землю, и Игорь едва успел подхватить его в падении.

Кругомыльня всё ещё свирепо гудела колючими снежными вихрями, и оставшийся позади лес был гарантией только лишь того, что насильственная смерть в лапах какого-нибудь мутанта-людоеда им больше не грозит.

Он стал шлёпать её по лицу, растирать щёки. Пытался согреть девушку своим дыханием. Алина очнулась, попробовала подняться, однако держать нечеловечески измотанное тело в вертикальном положении было на этот раз действительно выше её сил. Игорю ничего другого не осталось, как взять девушку на руки и потихоньку двинуться в путь – по укрытой снегом дороге, шедшей вдоль леса и туманно обещающей заветную цель где-то впереди.

Ног он уже не чувствовал, локти намертво застыли, точно их кто-то специально закрепил в угловом положении ради спасения ценного груза. Ладони и костяшки пальцев превратились в живой, «биотрансформированный» лёд.

– Нет! Я ни за что не сдамся! – повторял он заиндевевшими губами. – Я найду тепло, найду людей! Мы не умрём!.. Алина, не спать!..

Тишина наступила также скоро и безапелляционно, как два часа назад поднялся весь этот безумный ураган. Снежная вьюга в какой-то момент вдруг стала терять свою дикую, неукротимую энергию и буквально за пару минут зачахла совсем. На небо тут же высыпали многочисленные звёзды, и дорогу впереди осветила большая, удивительно красивая, почти полная луна. Игорь облегчённо, хоть и с усилием, вздохнул, поднял тяжёлую голову, которую держал до этого постоянно опущенной вниз, и стал неторопливо изучать заснеженный ландшафт. Его пьяные от мороза и усталости глаза искали теперь подходящий пятачок для маленького привала.

И вдруг, помимо небесных светил над горизонтом, он увидел нечто вполне земное – буквально в километре от того места, где они находились. Ошибки быть не могло. Тусклый, еле заметный огонёк чуть-чуть в сторонке от леса явно указывал на скорое и желанное окончание их немыслимой эпопеи.

Игорь пошёл на этот слабый маячок, как раненый бык на красный плащ торреодора. И он достиг заветной цели. Свет горел в одной из хат, на краю долгожданного посёлка, название которого ему так и не удалось разглядеть. Пихнув калитку ногой, Игорь мигом добрался до окна и забарабанил в него, что есть силы. А потом, шатаясь, но всё же уверенно стоя на ногах, подковылял к двери.

 

– Мать Господня! – невольно содрогнулся от жуткого зрелища Силантич. – Вы откуда же такие, люди добрые? Витька, Демьян, а ну, подсобите!

– Два снежных человека! Мужчина и женщина… – уверенно заключил пьяный Хренобль, когда увидел Игоря, державшего Алину на скрюченных от холода руках.

Интел с Кубинцем мигом подхватили девушку и понесли её в дом.

– Заходи, парень, не стой в дверях! – сказал Силантич окаменевшему, словно изваяние, Игорю. – Давай-ка я тебя чуток отряхну.

– Ой, нелюди проклятые! Чего же вам не спится-то, окаянным?! – затарахтела на печи разбуженная шумом Пелагея.

– Батюшки-святы! – вскрикнула она через секунду. – Никак девку живую заморозили! Тащите её сюда, ко мне на печку, балбесы, да отвернитесь!.. Кипятку давайте и водки бутыль, живо!

Пока Пелагея, кряхтя и охая, натирала самогонкой полуобморочную Алину, не забыв дать ей рюмку вовнутрь, Силантич налил Игорю целую кружку зелья и беспощадно заставил парня выпить её до дна. Витька с Интелом помогли Игорю скинуть одежду и начали растирать ему лопатки и поясницу. С руками и ногами молодой человек управился сам. Импровизированный бинт на левом предплечье аккуратно сняли и заменили настоящим.

– Ну, что ж, давай, мил-человек, рассказывай, кто вы такие, откуда пришли и почему оказались в такое время на улице? – потребовал от гостя Силантич, когда тот более-менее очухался и натянул на себя чистое, хоть и поношенное тряпьё, выданное ему стариком.

– Мы из города… Были днём на Совином озере, гуляли по лесу и плутанули немного…

Говорить связно и обстоятельно Игорь по-прежнему ещё не мог.

– Самую малость плутанули, не иначе? – тут же ухмыльнулся Гришуня. – А известно ли тебе, полярник, что до Совиного озера отсюда тридцать пять километров, и на часах далеко уже не суббота?

– Я догадываюсь… – тихо ответил Игорь и улыбнулся.

Алкоголь начал действовать в его крови, язык мало-помалу окреп, и Игорь стал потихоньку выкладывать жуткие подробности их недавней лесной прогулки.

– Да уж… – многозначительно изрёк Силантич, когда рассказ подошёл к своему окончанию. – Резвого жеребца и волк не берёт!

– Этот молодой человек спас мне жизнь!.. И не один раз!.. – послышался вдруг откуда-то из-за печки голос Алины.

– Ой, а кто бы сомневался? – тут же среагировал Дедыкин и хотел, уж было, отпустить какую-нибудь сальность, но повернул голову и мигом осёкся.

Девушка стояла на полу, закутанная в две Пелагеиных кофты. Ноги её были укрыты плотными шерстяными носками, прикрывавшими щиколотки и половину голени. Лицо ещё не утратило своей мертвенной бледности, но вполне ожившие изумрудные глаза вернули ему привычное колдовское очарование.

Все пятеро мужчин уставились на Алину. У Витьки даже рот раскрылся от явления столь невинной, почти девственной красоты, одетой в такую грубую, незатейливую самобытность.

– Чего хавальники пораззявили? – устыдила их Пелагея. – Дали б лучше девке поесть. А то, ишь, так и сожрут глазами, кобели пьяные… Ты проходи, не стесняйся, милая!.. Тимофей, ну чего ты сидишь, как пень трухлявый? Еду доставай, самогонку! Теперь уж и я с вами «почаёвничаю». За такое-то дело не грех и в пять утра стопку поднять. Люди ж вон у костлявой в лапах побывали, с того света целёхонькие вернулись.

– Клад да живот – на счастливого! – обрадовался новому алкогольному мотиву Силантич и, озорно подмигнув Алине, загадочно добавил. – Счастье-то ведь оно не конь: хомута не наденешь!..

Под свежую порцию овощей с холодным языком и «аномальные» байки посидели ещё часок. Гришуня и Витька трясли хвостами вокруг молодой горожанки, точно павлины. Игорь, напротив, в Алинину сторону почти не глядел, разговаривал мало, только пил да закусывал, напрягая последние силы, чтобы не рухнуть тяжёлой головой прямо об стол.

– Э-э-э, герой-то наш кимарит уже по полной! – безошибочно определил его состояние Интел. – Пора нам, видимо, и честь знать, мужики. Гостей уж я к себе поведу, Силантичу и Пелагее Захаровне выспаться надо, а в моих хоромах места с избытком хватит.

Силантич выдал Игорю с Алиной по ватному полушубку, молодые люди взяли своё, так и не просохшее до конца бельё и переехали на постой к Интелу.

– Насколько я понимаю, стелить вам нужно в разных комнатах? – полуутвердительно спросил хозяин, едва только они успели войти в дом.

– Разумеется, – ответил Игорь и даже не посмотрел на девушку. 

Как только его голова коснулась подушки, он тут же провалился в глубокий сон, а когда открыл глаза, часы на тумбочке возле кровати показывали половину четвёртого.

 

Шторы на окнах кто-то тщательно задёрнул, но ткань их была достаточно тонкой, и все предметы в комнате угадывались совершенно чётко. Сухая одежда – брюки, майка, носки и куртка с заштопанным рукавом – были аккуратно развешены на спинках двух деревянных стульев. На компьютерном столе у окна лежала зубная щётка, тюбик с пастой, новая бритва в жилетовской упаковке, баллончик с пеной и лосьон Nivea, а рядом с этим хозяйством – длинное махровое полотенце. Внизу у кровати стояли мужские комнатные тапочки.

Дверь в небольшую ванную комнату находилась в коридоре, куда Игорь вышел через минуту, едва натянув брюки и майку и взяв в охапку туалетные принадлежности. Висевшее над умывальником зеркало весьма цинично приветствовало его болезненно-философским, небритым оскалом и двумя свежими царапинами на левой щеке.

«Жизнь, однако, на месте не стоит… – замельтешила у Игоря в голове корявая и неуместная ассоциация. – И что вам тут, как говорится, ваш граф де Бюсси!».

Ехидное сознание не преминуло домыслить художественный ряд сценической интригой в духе папаши Дюма, но Игорь тут же скомандовал навязчивым фантазиям: «На месте стой, раз, два!» и начал приводить себя в порядок.

Алина ещё спала. Накануне она также была размещена Интелом в одной из четырёх комнат на втором этаже, и – вот ведь досада! – теперь Игорь не мог вспомнить, в какой именно. Хотя вламываться в покои молодой, спящей дамы, пусть даже и спасённой им лично от неминуемой гибели, он считал, в любой ситуации, вещью, крайне не достойной.

Спустившись вниз, Игорь обнаружил хозяина дома сидящим на кухне, с большой чашкой ароматного, дымящегося кофе в одной руке и свежей газетой – в другой.

– Наше вам с кисточкой, Дмитрий Исаакович! Есть что-нибудь интересное?

– Да как тебе сказать, Игорёк. Вот, полюбуйся… Только сначала вскипяти чайник и завари себе кофе. Джезвой пользоваться умеешь, я надеюсь? Батон, масло и варенье – в холодильнике.

Игорь не заставил себя долго упрашивать, мигом нарезал два внушительных бутерброда, сыпанул в джезву молотого кофе, залил кипятком и поставил на огонь. Через минуту его завтрак, а правильнее сказать, полдник, был уже готов.

«Неудачный пикник губернатора. Без жертв не обошлось», – прочитал он заголовок длинной статьи на передовице областной газеты. Его и Алинина фотографии – слава Богу, не в чёрной рамке – были помещены прямо под заголовком. Далее, в тексте приводился короткий список участников культурного выезда (слово «рыбалка» по понятным причинам не использовалось), прошедшего без каких бы то ни было коллизий, за исключением таинственной пропажи двух сотрудников О. Е. Ковылкина, всем хорошо известного главы слепуринской администрации. В статье утверждалось, что «симпатичный, интеллигентный молодой человек и удивительно красивая девушка, желая, видимо, обсудить какие-то важные для них обоих вопросы, уединились в разгар праздника, и больше их никто не видел…».

– Какая свинья это написала?! – не удержался от гневного замечания Игорь.

– Обычная газетная тактика. Если фактов нет, строй предположения! Стесняться эти люди не приучены. Особенно, когда, в виду отсутствия свидетелей или по иным, «политическим», соображениям, возразить им открыто никто не может.

– Но ведь теперь вся область будет думать, что у нас с Алиной роман!..

– Пока, Игорёк, вся область думает, что ваши с Алиной останки доедают кровожадные лесные звери… Кстати, там дальше сообщается, что мэр с губернатором чуть ли не всю дивизию из оцепления в ружьё подняли. К этому моменту, они лес вокруг Совиного озера уже километров на тридцать должны были прочесать, вдоль и поперёк… Это я к тому, что, может, объявитесь? Зачем людей зря в выходной день на нервах держать?

– Ё-моё! Представляю, что сейчас творится в доме у Алининых родителей… Да и мои предки, наверное, места себе не находят… Дмитрий Исаакович, разрешите от вас позвонить? Я бы, конечно, со своего мобильника это сделал, но он у меня вчера ещё в лесу перестал работать.

– Давай, звони! – ответил Интел и показал Игорю на подоконник, где лежала домашняя трубка с антенной.

Успокоив родителей, Игорь тут же стал набирать номер Ковылкина, но пробиться сквозь нескончаемую трель коротких гудков так и не смог.

– Женька! – воззвал он тогда к эфирно-свободному Треухову. – Это я, Игорь… Живой, конечно! У нас всё в порядке. Алина спит… Дурак! В отдельной комнате… Мы сейчас в Талгудино. Пёхом сюда к утру доковыляли. Слушай, ты можешь адрес Олегу Евсеевичу передать? Пусть водителя за нами вышлет… Кстати, Жень, мою тачку в город отогнал кто-нибудь?.. Ну, слава Богу!.. Ладно, давай, не скучай! Завтра увидимся.

Алина спустилась к ним на кухню через полчаса, ухоженная, выспавшаяся и такая аппетитная, что не только Игорь, но и господин Федоренко долго не могли отвести глаз от её сияющего лица.

– Поразительное дело – женская красота! – начал Интел с мелкого подхалимства. – Formosa facies muta commendatio est: красивая внешность – немая рекомендация.

– Вот если бы за эту «рекомендацию» ещё и поесть давали… – мечтательно улыбнулась его пышному комплименту Алина.

Хозяин дома тут же засуетился, вынул из холодильника два яйца, разбил их в глубокой посудине, капнул туда молока, добавил щёпоть соли и интенсивно взболтал. Затем кинул на сковороду хороший ломоть сливочного масла, три тонких куска батона, дал им слегка поджариться и залил всё это дело яйцом.

Через несколько минут девушка жадно уплетала воскресный омлет и недоверчиво слушала тревожную повесть о том переполохе, который они с Игорем учинили своей недавней лесной прогулкой.

– И ведь знаете, что интересно, Алина? – хитро подмигнул её голодному недоумению Интел. – Вот этого молодого человека больше всего опечалил намёк на то, что вас с ним могут теперь заподозрить в некой романтической связи…

Алина начала громко кашлять с застрявшим куском омлета в горле, и Интел был вынужден похлопать её по спине.

– Ради Бога, простите! – тут же извинился он за свою бестактность. – Ни у вас, ни у Игоря нет кольца на правой руке. Вот я и подумал…

– Больше, пожалуйста, так не думайте, Дмитрий Исаакович! – железным голосом попросил Игорь и мужественно посмотрел Интелу прямо в глаза.

Алина чуть заметно улыбнулась и, опустив голову, молча продолжила свой завтрак.

Едва она закончила трапезу, как на улице, где-то рядом с калиткой, послышался скрип автомобильных тормозов. Через пару секунд в доме зазвучала мелодичная трель входного звонка. Интел мигом поднялся, вышел в коридор, накинул ватник и открыл железную дверь, чтобы по бетонной дорожке подойти к своему капитальному забору и впустить новых гостей.

Таковыми оказались три не очень-то вежливых господина чрезвычайно мощных пропорций и отталкивающей наружности, которые не сочли необходимым давать Интелу какие-либо объяснения по поводу своего визита. Игорь и Алина видели сквозь кухонные ставни, как один из бритоголовых пришельцев – судя по всему, командир – толкнул Интела в грудь обезьяньей конечностью и небрежно указал своим подельникам в направлении дома.

– Где Данаева? – сходу заявил главарь, увидев Игоря в проёме входной двери.

– А вы, собственно, кто такие? – вальяжно ответил ему Игорь.

Обезьяна недобро ухмыльнулась.

– Гляньте-ка, пацаны: это ж тот самый маркоташник! С ним девчонка в лес и упёрлась.

– А ну, Рубль, пусти меня, я ему фары слегка промою, чтобы в следующий раз по компасу лучше ходил, – сказала вторая горилла. – Из-за тебя же, крендель, вся братва сегодня с утра на ногах! Ты хоть понимаешь, чудило, скольких уважаемых людей ты напряг?

Обезьяна решительно двинулась к крыльцу, но в этот момент на пороге дома показалась Алина.

– Не смейте его трогать! – сказала она неожиданно резко. – Садитесь в машину и ждите! Мы сейчас выйдем.

Человекоподобная троица взглянула на девушку в крайне отупелом, животном изумлении, но всё-таки повиновалась.

– Вы могли бы стать отличной дрессировщицей, Алина! – заметил восхищённый Интел, когда они снова оказались на кухне. – Нас двоих эти волкодавы порвали бы на куски…

– Толкунец, что, новую службу охраны нанял? Или так выглядит теперь наш частный розыск? – ядовито полюбопытствовал Игорь.

– Будем считать, что эти ребята являются агентами «общества поддержки безутешных родителей»… – загадочно улыбнулась ему Алина. – Давайте ещё по чашечке кофе на посошок, если Дмитрий Исаакович не возражает, и будем потихоньку выдвигаться.

Интел не возражал. Допив кофе, Игорь и Алина сердечно попрощались с ним, поблагодарили за шикарный ночлег и выползли на улицу.

Чёрный лэнд-крузер ждал их у самой калитки. Две обезьяны, конечно же, оккупировали места впереди, а с третьей молодым людям пришлось делить заднюю ложу. Игорь умышленно плюхнулся посерёдке, чтобы Алина не страдала от едва ли приятного контакта с грубой, животной натурой. И экипаж беззвучно тронулся в путь.

Разговаривать в такой «интеллигентной» компании было не очень удобно: при каждом слове бритоголовые тут же начинали морщить свои необъятные физиономии, как будто слышать человеческий язык был для этих ярких примеров несостоявшегося венца Творения глубоко омерзительно.

– Сейчас едем к Ковылкину, в мэрию, – заявил главарь, едва только на дороге показалась табличка с надписью «г. Слепурин».

У Тихвинского Дома низшие приматы не стали даже покидать салон. Их добрая миссия на этот день была закончена, и теперь главная цель, видимо, состояла в том, чтобы, как можно скорее, отринуть унизительный гнёт цивилизации и вернуться в лоно себе подобных.

– Алиночка! Солнышко! Как я рад, что вы живы и здоровы! – писклявым голосом заверещал Ковылкин, едва только молодой человек и девушка переступили порог его кабинета. – Простите меня, дурака, пожалуйста, умоляю вас! Кто же мог подумать, что мой скромный план вашего «спасения» будет чреват такими кошмарными последствиями?..

– Моего спасения?.. – недоумённо воззрилась на него Алина, и, поглядев на Игоря, Ковылкин понял, что тот обнародовал несколько иную версию его ловкой задумки перед тем, как увести девушку в лес.

– Чепуха, конечно! – тут же загладил мэр свой нелепый промах. – Главное, что с вами ничего худого не произошло!.. Кстати, буквально минуту назад мне на трубку звонил Тереньтич и просил передать, что до конца дня он в полном вашем распоряжении. А завтра, если пожелаете немного отдохнуть, то, ради Бога, не волнуйтесь – приезжайте в мэрию, когда почувствуете себя в полном здравии. Вот, пожалуй, и всё. Не имею морального права вас больше задерживать! А ты, Чевелихин, пока не спеши, с тобой мне надо срочно кое о чём побеседовать.

 

Глава 4

 

– Ну, что, герой-любовник, давай, оправдывайся! Я тебя внимательно слушаю, – ровным и чуть насмешливым голосом заявил мэр, как только девушка скрылась за дверью.

– В каком смысле «оправдывайся», Олег Евсеевич? – не разобрал интонацию шефа Игорь.

– А в самом прямом! На кой ляд тебе, фармазону необъезженному, весь этот спектакль понадобился?

– Какой спектакль?! – ещё больше удивился Игорь.

– Слушай, Чевелихин, ты меня не заводи! А то, не ровён час, дам тебе под зад коленом, и покатишься ты у меня колбаской по Малой Спасской… Тебе хоть известно, придурок, с чьей дочкой ты в лесу миловался?

– Я попрошу вас выбирать выражения, Олег Евсеевич! Во-первых, я ни с кем не миловался; во-вторых, в лес мы пошли по вашей личной просьбе; а в-третьих, ещё не известно, как бы отнёсся генерал Соломихин ко всем вашим пятничным букетикам, золотым побрякушкам и флаконам с духами по штуке евро за каждый.

– Ах ты, щенок! Я ведь с тобой, гадёныш, миндальничать не стану. Завтра же заявление у меня напишешь, и в двадцать четыре часа вылетишь из моего района как пробка из бутылки!

– Олег Евсеевич, да что случилось? – немного опешил от такого стихийного проявления эмоций Игорь. – Мы с Алиной живы, здоровы. Больше никто не пострадал…

– Ты, я вижу, и впрямь идиот... – сказал Ковылкин, немного смягчившись. – Соломихин всё оцепление в восточной зоне с КПП снял, чтобы они лес вокруг Совиного озера прочёсывали. А Толкунец и я областную ментуру на дело выгнали и ещё кое-какие «спецподразделения».

– Да уж… Один из ваших милых «спецотрядов» нас в Талгудино и нашёл. Только меня они, по-моему, хотели там оставить, на вечное хранение.

– Жалко, что не оставили!

– Олег Евсеевич, да не покушаюсь я никоим образом на ваши с Алиной взаимоотношения.

– Ещё бы ты покушался, сопляк! Выкладывай живо, что там, в лесу, между вами происходило?

Игорь стал в деталях объяснять, каким образом они не смогли найти Совиное озеро после битвы с диким зайцем и встречи с огромной жабой на болоте, но здесь Ковылкин нервно перебил его:

– Давай сразу к делу, Чевелихин! Как вы оказались в Талгудино и чем занимались там целые сутки?

– Мы пришли туда только под утро, – виновато сознался Игорь. – Один мужик из тамошних фермеров устроил нас на ночлег.

– То есть, как «под утро»? – заулыбался мэр, всем своим ехидством показывая крайнюю степень недоверия. – Ты чего меня разводишь, пацан?

– Не верите мне, спросите у Алины. В Талгудино, кстати, ещё пять свидетелей есть.

Игорь рассказал Ковылкину про многочасовые плутания по лесу, про змею, чуть не придушившую Алину, про ежей, про упавшую берёзу, про снег и кругомыльню, про Алинины обмороки. И после того, как он вкратце описал тёплый приём, оказанный им у Силантича, с дальнейшей перебазировкой к Интелу на постой, Ковылкин вдруг не на шутку посерьезнел.

– Извини, Игорёк! Я был не в курсе… – поменял он гнев на милость.

– Да будет вам, Олег Евсеевич, дело-то ведь житейское.

Поболтав ещё минут пять о том о сём, мэр и его верный слуга чинно простились. Выйдя из Тихвинского Дома, Игорь мигом нашёл свой Авенсис, заботливо припаркованный коллегами на заднем дворе, уселся за руль и, не мешкая, поехал домой.

Закусив тем, что смог обнаружить в холодильнике, он вознамерился, было, смотаться на квартиру к бывшей жене, чтобы забрать дочку на пару часиков, но его намерение опередил неожиданный телефонный звонок.

– Игорь Евгеньевич? – спросила холодная трубка. – Невнятный беспокоит.

– Слушаю, товарищ майор.

– Как у вас в данный момент со свободным временем, Игорь Евгеньевич? Есть у меня к вам небольшой разговорчик.

– Вы хотите, как всегда, на нейтральной территории? Или…

– Лучше на нейтральной, если не возражаете. Я через двадцать минут буду сидеть в пивном ресторане «Меч Тамплиера». Это совсем недалеко от вашего дома. Сможете подойти?

– Смогу.

– Ну, вот и замечательно! Тогда до встречи.

Майор ФСБ Павел Андреевич Невнятный появился в Слепурине буквально через несколько дней после начала климатической аномалии. Он был опытным «разведчиком», можно сказать, матёрым волком, до этого прекрасно зарекомендовавшим себя на других тяжёлых и ответственных участках страны. В Конторе Невнятный был на особом счету.

У Толкунца в области давно уже сидели шишки и поважнее, но что такое область и все её дела по сравнению с бешеным климатом, свихнувшимися растениями и дикими мутантами? Здесь, на территории ВКД, Невнятный был первым действующим агентом, успевшим в считанные недели собрать максимум информации о феномене и его возможных источниках, а также завербовать неплохую команду «добровольных» сексотов в ключевых организациях города.

Самым важным объектом наблюдения Конторы являлась, конечно же, городская власть, и Игорь Чевелихин оказался главным тузом в колоде ушлого майора и его главной гордостью. Уламывать помощника мэра по экономическим вопросам, как это ни странно, долго не пришлось. Для начала вспомнили кое-какие давние армейские грешки, потом медленно, но верно подобрались к Лондонской бизнес-школе, поговорили о весьма странных контактах русского школяра в столице туманного Альбиона. И через пару часов болезненных реминисценций клиент был готов.

– Обременительной моя служба для вас не будет, – заверил его тогда Невнятный. – Возможно даже, что вы, как добрый и честный гражданин, станете выполнять её с удовольствием.

Игорь был обязан докладывать Конторе обо всех разговорах, которые ведутся в мэрии по поводу феномена, особенно если в процессе оных намечаются какие-либо действия или передаётся ценная информация. В знак великой дружбы и личного доверия Невнятный открыл своему главному стукачу имя такого же внештатного сотрудника, работавшего в стане Толкунца. О «гордой» миссии этого человека, кроме самих фээсбэшников, не знала ни одна живая душа. У Игоря никаких тайных и явных сношений с привилегированным сикофантом, впрочем, тоже не было. Круг его фискальских забот вполне ограничивался Тихвинским Домом.

Невнятный был прав – в том смысле, что бремя постыдных обязанностей Игоря оказалось, на поверку, вполне терпимым. О климатической аномалии в ведомстве Ковылкина судачили, конечно же, все, кому не лень, но девяносто девять процентов сплетен, передаваемых из уст в уста, являлись полной галиматьёй. Да и откуда, вообще, могли знать сотрудники мэрии что-либо серьёзное о загадочном феномене, если подобной информации не было ни у армии, ни у ФСБ, ни у губернатора, ни у учёных.

В ходе долгого общения с Невнятным Игорь выяснил, что Конторе давно уже известно, за счёт каких «социальных программ» личное благосостояние слепуринского мэра существенно поправилось за годы его пребывания на ответственном посту. Дело в том, что культурно образованный шеф Игоря очень неплохо нажился в своё время на торговле федеральными землями, отдавая их за огромные взятки под строительство коттеджных посёлков и модных гипермаркетов. А с возникновением КА у него появился новый источник доходов: губерния наложила серьёзные ограничения на вывоз дешёвой сельхозпродукции из трансформзоны, а также на въезд туристов, которые, естественно, можно было «ослабить» для некоторых уважаемых людей за достойную плату. Ведь большая часть КА-территории по-прежнему находилась в Слепуринском районе, то есть, под его, Ковылкина, непосредственным наблюдением. Так что, вовремя поделившись с губернатором, он всегда мог оставить себе приличный лакомый куш. На факт существования подобной коммерции ФСБ, впрочем, было ровным счётом наплевать, они даже в областную прокуратуру никаких сведений по этому поводу не передавали. А вот по тем моментам, которые действительно интересовали Контору, особой помощи ни от Игоря, ни от других сексотов органы так до сих пор и не получили.

 

– Игорь Евгеньевич, вы не представляете себе, как я рад видеть вас целым и невредимым! – засиял широкой, театральной улыбкой майор Невнятный, едва только Игорь вошёл в отдельную ложу ресторана, куда его заботливо проводил худой и высокий официант.

– Здравия желаю, товарищ майор!

– Ну, что вы, Игорь Евгеньевич! Зачем все эти формальности? Сегодня же выходной. Или вы считаете, что мы с вами его не заработали?..

Невнятный был на сей раз действительно одет как-то чересчур по-домашнему: синие, неформальные джинсы с избытком карманов, клетчатая рубашка, лёгкий, бежевый свитер. Ни дать ни взять, потомственный бюргер, знаток и ценитель хорошего пива. Его чистое, абсолютно не примечательное малороссийское лицо светилось неизбывной радостью и характерным для анонимных алкоголиков нежным покоем.

Игорь обошёл длинный стол по периметру, молча сел на деревянную лавку, сбоку от майора, и выжидательно посмотрел на его модный японский хронометр.

– Не тушуйтесь, Игорь Евгеньевич! Я уже заказал нам по кружечке светлого нефильтрованного и кое-что из закусок. Или вы тёмное предпочитаете?

– Я предпочитаю свежее и вкусное, Павел Андреевич.

– Ну, тогда вы адресом не ошиблись! «Меч тамплиера» – лучшее заведение в городе по данному профилю. Своя пивоварня, аутентичные немецкие рецепты. Недавно владельцы бара на местный ячмень перешли, однодневный. Так вот, с их стороны, это был очень грамотный ход: себестоимость продукта значительно снизилась, а качество пива только в гору пошло… Не знаю, как вы, Игорь Евгеньевич, а я здесь часто бываю.

– Товарищ майор, давайте лучше сразу к делу. А то у меня времени сегодня в обрез.

Словно отвечая на эвфемистическое сетование по поводу нехватки времени, в ложу чинно вошёл нарядный, как выставочная матрёшка, официант. После того, как он неспешно разгрузил свой тяжёлый поднос и откланялся, майор Невнятный решил-таки ответить на более чем прозрачный намёк своего грубоватого визави:

– Что ж, к делу, так к делу, Игорь Евгеньевич. Но вы всё же угощайтесь, не обижайте старого друга!

Молодой человек неохотно поднял свою кружку и сделал медленный, безразличный глоток.

– Повод для встречи был у меня самый обыкновенный, – продолжил, ничуть не смутившись, майор. – Хотел услышать «из первых уст» о том, как губернская компания отдохнула на Совином озере. Ну, и заодно потолковать о вашей столь неожиданной газетной славе.

Игорь с чувством рассказал Невнятному о браконьерской ловле говорух и светлянок, об участии в пикнике целой когорты полутеневых бизнесменов, с которыми Толкунец охотно имеет дело, о пьяных выходках самого губернатора, но фээсбэшнику вся эта скучная канитель была совершенно до лампочки.

– Неужели в такой огромной тусовке ни один божий человечек за целый день ни разу не обмолвился о нашем с вами любимом предмете?

– Подслушивать каждого человека у меня возможности не было, товарищ майор. Хотя, если говорить начистоту, я уже давно пришёл к мысли, что, кроме вашей Конторы, ну, и, может быть, учёных, никому до этого пресловутого источника КА и дела-то нет. А уж меньше всего, поверьте, волнуются по данному поводу Толкунец и его бизнесмены. Для людей такого посола главное – чтобы этот источник, не дай Бог, медным тазом в один прекрасный день не накрылся. А кто там или что погодой в кольце управляет, какая им, в сущности, разница?

– Ну, хорошо, – дипломатично ответил Невнятный. – Давайте, в таком случае, поговорим немного о ваших личных подвигах, Игорь Евгеньевич. Вы ведь в курсе, чья дочь захотела пойти с вами вчера на лесную прогулку? И догадываетесь, наверное, что вам запросто могли бы открутить голову, случись что-нибудь непредвиденное и трагическое с этой славной девушкой? Я понимаю, конечно: молодому мужчине трудно устоять перед такой красотой. Но в сложившихся обстоятельствах я бы на вашем месте…

– Ни черта вы не понимаете, товарищ майор! – заявил Игорь жёстким, презрительным голосом.

На лице у Невнятного тут же прорисовалась довольная, по-отечески снисходительная улыбка.

– Выкладывайте тогда всё по порядку, – сказал он мягко, но требовательно. – А то я и впрямь неадекватное мнение о вас могу составить …

Всю лесную эпопею майор выслушал, не перебивая и глядя на молодого человека с явным, уважительным интересом. А когда Игорь плавно перешёл к талгудинской концовке, он вдруг оживился:

– Кто, вы говорите, был в гостях у этого вашего Силантича?

– Двое местных парней лет по тридцать с небольшим каждому, Виктор и Григорий – фамилий, извините, не спрашивал. И ещё один мужчина среднего возраста – мы у него ночевали потом, зовут Дмитрий Исаакович Федоренко. Тамошний интеллигент, из бывших учёных. Ещё до возникновения аномалии стал фермером, чем сейчас и живёт, а на досуге картины пишет.

– Вот оно, значит, как… – задумчиво произнёс Невнятный. – И какими же делами эта бравая компания занималась перед тем, как вы явились к ним под утро?

– Да какими делами могут заниматься четыре мужика в деревне, если под одной крышей соберутся? Водку жрали, конечно. Вернее, самогонку из пшеницы-однодневки. Хотели ночью на «промысел» идти, да вот с погодой осечка вышла.

– Колхозный урожай думали апроприировать или в лесу чем поживиться?

– Они мне не докладывали, гражданин начальник. Но, в любом случае, вас ведь такие мелочи не интересуют…

– Вы правы, Игорь Евгеньевич. Мелкие хищения государственной и частной собственности – это не наша компетенция.

Присутствие ФСБ на КА-территории обуславливалось, главным образом, стратегической важностью этого участка страны, а та, в свою очередь, определялась целым набором факторов. Во-первых, из-за невероятно высокой производительности сельскохозяйственных угодий цены на основные продукты питания здесь снизились в три-четыре раза, и область за какую-то пару месяцев превратилась в мощного экспортёра. Во-вторых, в результате мутации в озёрах появились уникальные виды рыб, а в лесах – млекопитающие и птицы, которые сразу же были занесены в Красную Книгу, и любой экземпляр подобной живности стоил бешенных денег. В-третьих, многие лесные и луговые растения приобрели в результате трансформации необыкновенные целебные свойства; местным жителям сразу же запретили их собирать, наладили промышленный вывоз, от которого область получала весьма солидный доход. В-четвёртых, КА-территория стала мощной «плантацией» наркотических трав и галлюциногенных грибов, что естественным образом увеличило интерес к ней со стороны криминальных элементов и обеспечило дополнительную, весьма активную, циркуляцию чёрного капитала.

Практически с первых же дней существования КА началась тихая миграция населения из внешних регионов в трансформзону. Очень быстро набух политический ажиотаж, и стали выдумываться протекционистские меры. Военные шишки моментально ввели сюда ограниченный контингент – несколько мобильных подразделений, разбросанных по периметру зоны и перемещающихся вслед за его движением. А для местных жителей изобрели дополнительные пометки в паспорте, оговорили их законные привилегии, в то время как «внешники» получали возможность проникать в трансформ-зону только по спецразрешениям.

Не прошло и нескольких месяцев с момента возникновения аномалии, как здесь, непонятно по какому поводу, вдруг начали открываться льготные санатории для политиков, звёзд эстрады и миллионеров-романтиков. Ежедневно меняющийся климат и диковинная живая природа стали для них чем-то вроде эксклюзивного Диснейленда, и такое их восприятие ситуации грех было не поставить на коммерческую основу.

Среди народа, настроенного на элитную изоляцию, ходили разговоры о необходимости суверенитета. По их словам, «в КА пёрло слишком много халявщиков».

Сибиряки сетовали на то, что кольцо ВКД скорее дойдёт до Польши и Балтии, чем до них. А тёмные люди в области даже собирали подписи под воззванием: «Не пропустим благодать в Евросоюз!».

Когда разгорелась международная шумиха, на территорию стали проникать спецагенты западных секретных служб. Иностранным журналистам въезд сюда был строго запрещён. Только в исключительных случаях их под конвоем допускали в Слепурин и более-менее крупные посёлки района, обязательно с предписанием закончить все дела  и убраться из кольца в течение 12 часов (по спецдоговорённости с Наблюдательным Советом при президенте России – в течение 24 часов).

На Западе явление освещалось как секретная разработка русских учёных, которая ставит под угрозу всю мировую экономику. С орбиты за территорией вели пристальное наблюдение три вражеских спутника, но в эпицентре, кроме маленькой группки неизвестно что там делающих людей и нескольких единиц странной техники, ничего интересного они так и не обнаружили.

Секретная исследовательская группа от Академии Наук, которую наблюдали спутники, денно и нощно вела поиски источника катаклизма. Однако все её старания до настоящего времени никаких реальных плодов пока что не принесли.

Одним словом, забот у контрразведчиков было более чем достаточно. Невнятный же и все его люди специально находились в кольце ВКД, чтобы, параллельно с учёными, как можно скорее найти источник климатической аномалии – на тот случай, конечно, если этот источник всё-таки имел земное происхождение.

– Не видать вам здесь второй звёздочки, товарищ майор! – соболезнующе посмотрел на фээсбэшника Игорь. – Зря только воду в ступе толчёте, да людей напрягаете.

– Поживём-увидим… – сказал Невнятный с лукавой хитринкой в глазах. – Вы-то сами, Игорь Евгеньевич, неужели инопланетянам всё эту чехарду с климатом приписываете?

– Не знаю, Павел Андреевич. Хотя, если бы ваши люди действительно нашли тех, кто управляет погодой у нас в районе, и ими оказались бы американцы, я бы очень сильно удивился…

– Хотите сказать, что это дело рук наших с вами соотечественников?

– Боже упаси!

– Тогда кого же? Немцев, французов, англичан, китайцев или японцев?

– Приземлённо мыслите, товарищ майор. Поэтому и усилия ваши никакого результата пока не приносят. Я вам, конечно, не судья, но, на мой взгляд, шире на проблему надо смотреть.

– «Шире» – это как?

– Вы ищете ответа на вопрос «кто?», а мне кажется, правильнее было бы сначала ответить на вопрос «зачем?», «с какой целью?»…

– А вы, однако, философ, Игорь Евгеньевич. Сколько с вами общаюсь, но каждый раз вы меня чем-нибудь удивляете…

– C’est la vie, товарищ майор. Не хочу показаться бестактным, но, если у вас ничего срочного ко мне больше нет, я предпочёл бы откланяться.

Невнятный сделал вид, что обиделся, но задерживать молодого человека не стал.

 

Выйдя из ресторана, Игорь с наслаждением вдохнул чистый, морозный воздух, и неторопливо пошёл по Тихвинке в сторону дома.

«Как всё-таки удивительно устроен человек! – размышлял он на ходу. – Ещё суток не прошло с тех пор, как я чуть не погиб от внезапно наступившей зимы, а теперь мне даже приятно глядеть на заснеженные улицы и слышать этот хруст под ногами…».

– Игорь! – неожиданно окликнул его кто-то со спины, когда он проходил мимо слепуринского игрового комплекса.

Обернувшись на голос, он с удивлением обнаружил весёлую физиономию Кубинца в пяти метрах от себя, топтавшегося на тротуаре вместе с какой-то симпатичной девушкой. Витька был одет в короткий, молодёжный пуховик зелёного цвета и приличные, судя по всему, недешёвые брюки. На девушке красовалась модная шубка из чего-то пушистого и благородного, а вот ноги её, если не считать капроновых чулок, были полностью открыты для обозрения.

– Витька?– изумился Игорь. - Какими судьбами?

– Да вот, приехали к вам в город «деньгами сорить». У нас в Талгудино, сам понимаешь, размах не тот, – засмеялся Кубинец. – Кстати, это Наташа, моя подруга.

– Очень приятно! – сказал Игорь и, посмотрев на девушку, приветливо улыбнулся.

– А это тот самый молодой человек, про которого я тебе сегодня рассказывал, – добавил Кубинец, обратившись уже к своей спутнице.

Девушка зачаровано поглядела на новую талгудинскую легенду.

– Я, что, становлюсь героем местного фольклора? – немного жеманничая, поинтересовался Игорь.

–  Героем женских фантазий о прекрасных и отважных принцах – наверное, да… – кокетливо заулыбалась девушка.

– Э-э-э! – в шутку одёрнул её Витька. – Ты смотри, принцесса, а то дофантазируешься у меня!

Девушка и Игорь засмеялись, а Кубинец вытащил из кармана пакетик с махоркой, бумагу и начал прямо на весу крутить «козью ножку».

– Может, составишь нам компанию? – спросил он вежливо, но не вполне искренне.

– Не, Вить, сегодня не могу.

Игорь озабочено поглядел на часы.

– Жаль… – сказала Наташа. – Мы тут решили в казино немного денег спустить, а потом собираемся выпить в баре и отправиться на дискотеку.

– Что, крупную сумму в лотерею выиграли?

– Да нет, мотаем пока свои, «промысловые», – ответил Кубинец. – А в лотерею нам почему-то не везёт. Какую погоду не загадаем, всё ошибаемся.

Предприимчивые люди недавно открыли в Слепурине новый вид тотализатора – погодные ставки: на завтра, на послезавтра, на три дня вперёд, на неделю, на месяц и так далее. Человек покупал лотерейный билет соответствующего достоинства (то есть, временного промежутка) и мог по своему усмотрению вставлять в свободные поля напротив каждой будущей даты одно из трёх значений: «Л», «З», «ВО». Что означало: «лето», «зима», «весна-осень». В билетах, покрывающих более одного дня, имелась возможность делать ставки не на все фигурирующие даты, а только на те, которые покупатель желал использовать для проверки своего везения. Общая стоимость лота подсчитывалась затем комбинаторным методом по количеству сделанных ставок. Одна копия заполненного билета выдавалась на руки, а другая оставалась на хранении у хозяев лотереи. Выигрыш можно было получать за каждый угаданный день, или же за всю выборку сразу, в любом почтовом отделении района.

– Что, вообще ни разу не угадывали? – спросил Игорь участливым тоном.

– Нет, почему? На отдельных датах, конечно, бывали попадания. Но в сумме цена билета всегда оказывалась выше.

– Логично: если бы все платили меньше, чем получали от лотереи, хозяева тотализатора давно бы уже разорились.

– Ну, это само собой, конечно. Но ведь соблазнительно, чёрт возьми! Один день угадаешь – штука, два дня – пять, неделю – машина, месяц – трёхкомнатная квартира.

– Вить, вероятность угадывания месяца – один разделить на три в тридцатой степени. Ты знаешь, сколько это будет?

– Сколько?

– Что-то порядка одного шанса из единицы с пятнадцатью нулями. Даже если в лотерее будет участвовать всё население земного шара, эту самую трёхкомнатную квартиру кто-то один из них выиграет только после того, как каждый поставит на месяц по миллиарду раз.

Витька на секунду задумался.

– Мы, в принципе, больше, чем на неделю никогда не играли. Полностью заполненный месячный билет – он ведь три штуки евро стоит.

– Не играли и правильно делали! Берите всегда однодневные билеты – они самые «честные»… Ну, ладно, ребята, мне пора. Желаю вам удачно провести время. Я, кстати, Дмитрию Исааковичу свой телефон оставил. Звоните. Как-нибудь ещё погуляем.

– Хорошо. Ты тоже не пропадай! Вот, держи телефончик, это мой сотовый. Набирай, если что.

Кубинец с девушкой направились ко входу в игровой павильон, а Игорь продолжил свой путь домой.

Звонить Веронике было теперь уже совсем поздно. «Может, на неделе как-нибудь вырвусь», – успокоил он себя, после чего приготовил ужин и, сев от нечего делать на кушетку, включил телевизор.

По местным новостям сообщали, что пропавшие в субботу сотрудники слепуринской администрации благополучно нашлись, и их жизням, равно как и здоровью, ничего не угрожает. Ковылкин после встречи с Игорем успел, оказывается, дать интервью телевизионщикам, в котором весьма авантажно расписывал необыкновенный героизм своего помощника по экономическим вопросам и высказывал крепкую уверенность в том, что «с такими кадрами, даже в нынешнее, нелёгкое время, все потенциальные трудности нашему району обязательно удастся преодолеть».

Усмехнувшись, Игорь щёлкнул пультом, и ковылкинская физиономия на экране сменилась грохочущей батальной сценой. По одному из центральных каналов показывали новый военный фильм, в котором больший упор делался почему-то не на схватку с фашистами, а на то, как штрафбатовцев поили наркомовским спиртом перед атакой и гнали на минное поле. Когда в дыму сражения у кого-то нервы всё-таки не выдерживали и человек делал несколько шагов назад, его убивали засевшие в окопах стрелки, которыми командовал офицер-особист.

– Да уж, с такой идеологией наша страна точно все трудности преодолеет, – сказал он вслух, но мысль закончить не успел: в прихожей зазвонил телефон.

– Алло, Игорь? – спросил немного волнующийся, молодой женский голос в трубке. – Это Алина. Заранее извиняюсь, но я выпросила у Тереньтича ваш домашний номер. Хотела узнать, как вы себя чувствуете…

 

 

Глава 5

 

– Привет, Алина! У меня всё замечательно.

Игорь немного удивился такой чуткой заботе о своей персоне.

– Как ваша рука?

– Заживает потихоньку, спасибо.

– Вы знаете, Олега Евсеевича несколько минут назад по телевизору показывали. Он очень тепло о вас говорил…

– Я в курсе, – лаконично ответил Игорь, но девушка, видимо, хотела, чтобы ей отвечали несколько иначе.

– А вы всегда такой… «монолитный» и непроницаемый, как скала?

От неожиданности Игорь чуть замешкался с ответом.

– Я… в общем… У вас какое-то дело ко мне, Алиночка?

– Нет, Игорёчек, – передразнила она его. – Никакой специальной причины вас беспокоить у меня, к сожалению, нет. А вы, значит, дома принимаете только деловые звонки?

– Почему же только деловые? – неискренне возмутился Игорь и тут же испугался неоднозначности своей фразы.

– У меня складывается впечатление, что общаться с женским полом для вас неприятно…

Явный сарказм в её голосе был до такой степени разбавлен кокетством, что Игорь моментально почувствовал, как его щёки розовеют от неловкости и стыда.

– Вы ведь были женаты? – спросила девушка, не дожидаясь ответа с его стороны.

– Был… четыре месяца, как развелся.

– Соболезную. Но женились-то вы хотя бы по любви?

– Разумеется, по любви. Но вам-то какой до этого интерес?

Обсуждать трагедию своей неудавшейся семейной жизни по телефону, да ещё с малознакомой девушкой, ему абсолютно не хотелось.

– Прошу прощения, если задела ваши чувства, Игорь, – сказала Алина после короткой паузы. – Может быть, вам опять не понравятся мои слова, но… вы не такой, каким желаете казаться…

 На этот раз её голос был нежен и спокоен. Игорь даже поймал себя на мысли, что с удовольствием послушал бы его ещё какое-то время.

– У вас доброе сердце. И очень глубокая, мудрая душа, – как бы в ответ на его настроение почти шёпотом проговорила девушка.

– Спасибо за тёплые слова, Алина! По этикету, наверное, полагается, чтобы я тоже сказал вам какой-нибудь «вкусный», горячий комплимент, но я не такой знаток человеческой натуры, как вы, и ничего умного мне в голову не приходит.

Девушка засмеялась.

– Игорь, вы прелесть!.. Ладно, я вовсе не хотела вам надоедать. Так уж получилось, что именно вы спасли мне жизнь, и теперь я ваша должница.

– О чём вы говорите?! Я всего лишь делал то, что мог. И окажись на вашем месте другой человек, я поступил бы точно также.

«Какую чушь я несу!» – промелькнуло у него в голове.

– Спокойной ночи, Игорь.

– Да нет, Алина, подождите! Вы меня не так поняли!..

– Спасибо ещё раз за то, что вы для меня сделали. И приятных сновидений.

На этих словах девушка повесила трубку. А Игорь ещё долго сидел без движения и терзался по поводу своей грубой неловкости. Потом он вдруг начал вспоминать, как Алина едва не погибла в змеиных «объятиях», как он нёс её на руках по заснеженной дороге, как она смотрела на него, когда открывала глаза. И от этих чётких реминисценций его внутреннее существо неожиданно наполнилось каким-то странным, но, в то же время, лёгким и волнующим чувством.

С первых же дней своего появления в Тихвинском Доме Алина стала негласным табу для всех его обитателей мужского пола. Несмотря на свой незамужний статус и на тот фурор, какой девушка произвела здесь своей удивительной красотой и необыкновенно живым характером, идти на риск и заигрывать с личной помощницей шефа никто не хотел. За такие проказы можно было мигом лишиться головы: о Ковылкине ходили разные слухи; в том числе, и довольно пугающие. Так за время его пребывания на посту мэра несколько известных людей, имевших с ним напряжённые отношения, один за другим пропали без вести. Официально их, конечно, искали, но ни по одному из дел полиции не удалось найти даже самой малюсенькой зацепки.

Старожилов Тихвинского Дома, работавших здесь ещё с прежним мэром, Олег Евсеевич безжалостно выгнал, едва только став главой слепуринской администрации. Свою собственную команду он решил сколотить, главным образом, из молодёжи – то есть, из тех, кто ещё не успел развратиться вольным, бюрократическим духом государственной службы и был готов подчиняться приказам вместо того, чтобы тут и там, по поводу и без повода излагать своё, никому не нужное, мнение.

Как бы там ни было, но «аномальное эльдорадо» функционировало под началом Ковылкина весьма успешно. У многочисленных жителей района не было к мэру никаких серьёзных претензий, им был весьма доволен Толкунец, о нём часто писали в центральных газетах, и в Кремле у его маленького, но очень богатого царства имелись могущественные покровители.

Памятуя о волчьей свирепости Ковылкина в вопросах личного интереса, Игорь, ещё когда впервые увидел Алину, дал себе зарок, что от этой девушки будет держаться на почтительном расстоянии. Справляться с собой он умел в любых обстоятельствах, и здесь реальной проблемы существовать не могло. Но какую линию поведения ему следует выбирать в ситуациях, подобных той, что возникла сегодня, Игорь пока ещё не знал. Театральная холодность являлась скорее дополнительной «приманкой» для любопытной женской души, нежели средством «эффективного сдерживания». Необходимо было искать другую тактику. Проблема заключалась в том, что трезвый, расчётливый ум теперь хотел одного, а глубоко спрятанная внутри, тонкая субстанция человека – совсем другого.

 

На следующий день, то есть, в понедельник, наступило лето. Причём внутри помещения оно чувствовалось даже более интенсивно, чем снаружи. Поэтому первое, что Игорь сделал, едва проснувшись, – это выключил обогреватели, расставленные по всей квартире.

Когда в районе началась аномалия, локальные подразделения местной энергетической компании не успевали подогреть воду и пускать её по трубам «зимой», отчего много народу вымерзло. А когда после крепких морозов неожиданно наступала жара, слепуринские дома превращались в настоящие бани. Через какое-то время люди сами нашли приемлемый выход: каждая семья закупила по нескольку электрообогревателей, многие поставили пластиковые окна с дополнительным утеплением, которые в летние дни можно было открывать настежь, и тогда поддерживать микроклимат в жилищах стало легко.

Предсказать погоду назавтра в новой обстановке было совершенно невозможно, и жители города начали поневоле приспосабливаться к динамизму их аномальной жизни. В гардеробы повесили одежду на все сезоны, причём не только для себя, но и для друзей, которые могут зайти в гости с ночёвкой. Те, кто был склонен к простуде, стал закаляться. В худшем положении оказались гипертоники и старики: от постоянных перепадов давления они сели на таблетки и заполонили местные отделения поликлиник.

Зато ребятня была счастлива. Для них жизнь приобрела некий дополнительный оттенок таинственности, магии и волшебства.

Очень быстро власти организовали специальный корпус, в обязанности которого входила уборка палой зелёной массы в городе и посёлках, а кроме этого, по всем улицам были проложены дополнительные водостоки для талого снега.

Положительный момент в новой ситуации заключался, например, в том, что отсутствовали комары: каждые три-четыре дня обязательно случались холода, и они тут же впадали в спячку, а потом не успевали очухаться. Похожая оказия с пчёлами в сельской местности привела однако к тому, что разбудить насекомых весной и летом практически никогда не удавалось, и мёд приходилось импортировать. Белки перестали линять, равно как и все другие животные, склонные к сезонным изменениям волосяного или перьевого покрова. Тяжело было медведям – они совершенно не понимали, когда им надлежит спать, а когда бодрствовать. Перелётные птицы сначала тоже жутко паниковали, но потом до них каким-то образом дошло, что зима не держится больше одного-двух, максимум, трёх дней, и её всегда можно пересидеть на месте. Повинуясь инстинкту, некоторые не очень сообразительные породы, обязательно поднимались в воздух, собирались в косяки и трогались на юг, а через день, не успев отдалиться и на сотню-другую километров, поворачивали обратно.

 

Так и не придя к какому-либо однозначному тактическому решению по поводу Алины, Игорь явился в мэрию, надеясь, что в конкретной ситуации интуитивно сориентируется по ходу дела. В нём даже проснулся некий инстинкт азартного игрока, наслаждающегося туманной неизвестностью и трепетом мысленного предвкушения.

Ковылкина на месте не было. Его личная помощница сидела, как обычно, за столом в приёмной, но на бурные салюты Игоря отреагировала весьма прохладно.

– Что-нибудь стряслось, Алиночка? – поинтересовался молодой человек и сделал траурное лицо.

– Нет, Игорёчек, всё в порядке, – с едва уловимой издёвкой в голосе ответила девушка и, против своего обыкновения, не улыбнулась.

Игорю жутко не нравилось, когда на него злились или держали обиду, поэтому он решительно собрался с духом и заявил:

– Простите меня, пожалуйста, за мою вчерашнюю бестактность! Я был слегка не в настроении.

– Ладно, – сказала девушка и тихо вздохнула. – Переживу как-нибудь…

Ковылкин подъехал в мэрию без четверти двенадцать. Когда он бегом поднялся в приёмную, на лице его блуждала такая счастливая и гордая улыбка, что, казалось, глава администрации вот-вот раскинет невидимые крылья и засияет в оконном проёме, точно святой дух на церковных витражах.

– Алиночка, доброе утро! – буквально пропел он, искрясь от возбуждения. – Пляшите! У меня для вас огромный и, я надеюсь, очень приятный сюрприз!

– Здравствуйте, Олег Евсеевич… – растерянно ответила ему девушка, пытаясь локализовать анонсированный сюрприз, но ничего, кроме самого мэра, в поле зрения не находя.

– Агафон Баженович, «Минобороны» и ваш покорный слуга решили скинуться и организовать ценный подарок для вас: уникальный случай вашего спасения каждому из нас хотелось как-то увековечить, и мы решили объединить, так сказать, наши усилия...

Алина испуганно ждала продолжения этой затравки.

Ковылкин, точно фокусник на арене цирка, сунул руку в боковой карман пиджака и извлёк оттуда связку автомобильных ключей. На фирменном брелке издалека можно было рассмотреть заглавную букву «L», не нуждающуюся в дополнительной расшифровке.

– Отныне, Алиночка, у вас будет свой, настоящий автомобиль! Расходы на бензин и техобслуживание мэрия, конечно же, берёт на себя. Так что, ваше дело – пользоваться и наслаждаться. Все документы я оставил в машине, а саму машину – на заднем дворе.

– Олег Евсеевич!.. – только и смогла выговорить девушка, чьи глаза раскрылись так широко, что в них без труда поместились бы не только советские пятикопеечные монеты, но и олимпийские рубли.

На шум в приёмной мигом сбежался народ из окрестных комнат. Алину начали дружно и многословно поздравлять. А сама она сияла влажной от счастья улыбкой и глядела на каждого человека, подходившего к ней, как на своего личного благодетеля. Ковылкин мирно стоял у окна и в безмолвном упоении созерцал эту трогательную сцену. 

– Постойте, Олег Евсеевич, а как же Игорь?! – неожиданно вспомнила девушка. – Ведь это он меня спас, и только благодаря ему я осталась жива!

– Чевелихина ждёт со следующего квартала весьма неплохая прибавка к жалованию! – гордо заявил Ковылкин. – А в августе или в сентябре мы отпустим нашего Игорька в любую точку земного шара, какую он только захочет выбрать для своего отдыха.

– Ура!! – заголосил коллектив.

Игорь в этот момент сидел на первом этаже, у компьютерщиков, и о своём грядущем благоденствии пока ничего не знал. Первым к нему добежал Лёва Якименко.

– Игорёха, ты как всегда не при делах, всё самое важное узнаёшь последним! – объявил он восторженным голосом. – Ковылкин тебя и Данаеву только что к награде представил.

– Лёв, сегодня, по-моему, не первое апреля. Так что, зря стараешься.

– Вот дурень! Фома Неверующий. В конце лета на остров Пасхи поедешь или в Бермудский треугольник. И ещё с нового квартала деньжат тебе подкинут. А Данаева теперь на Лексусе будет гонять.

– Сочинил бы что-нибудь попроще, Лёв, – усмехнулся Игорь. – Ладно. Не мешай работать. До обеденного перерыва ещё двадцать минут.

Лёва махнул рукой, мол, «что с тебя взять, пессимист маловерный», и умчался опять в приёмную шефа.

Когда в холе первого этажа все коллеги, спускавшиеся на обед, начали поздравлять Игоря с заслуженной наградой, а безмерно счастливая Алина продемонстрировала ему связку автомобильных ключей, Лёва Якименко имел вид античного триумфатора.

– Ну, что, пролетарий казённого труда? Понял теперь, что в служебные чудеса надо верить? Если, конечно, желаешь, чтобы они происходили почаще…

Ковылкин в обществе подчинённых никогда не обедал. В большинстве случаев, ему приносили еду из ресторана, а когда некое высокопоставленное лицо просило его о неформальной аудиенции, он обычно укатывал часа на три-четыре неизвестно куда и возвращался ближе к концу рабочего дня, слегка усталый и окутанный тонким алкогольным амбре.

В этот день, впрочем, Игорь, заглянувший к нему сразу после обеда, нашёл мэра у себя в кабинете.

– Заходи, заходи, герой! – улыбнулся Ковылкин, заметив его на пороге. – Только что звонил Агафон Баженович, просил передать от него лично поздравления тебе и Алине.

– Спасибо, – ответил Игорь и скромно потупил глаза.

– А генерал Соломихин утром депешу прислал. Боевой орден тебе на грудь повесить желает.

– Это ещё зачем? Я ж всё-таки не на фронте воевал.

– Ему виднее, Игорёк. Я с Министерством Обороны из-за твоих нравственных идеалов пикироваться не собираюсь. Поедешь на следующей неделе в часть – генерал скажет, в какую. Там будет торжественное вручение. Ты у нас кто по званию? Офицер?

– Так точно, Олег Евсеевич. Капитан запаса.

– Хотя это, в принципе, не важно… Глобус или карта мира дома есть?

– Что? – переспросил Игорь, не поняв столь резкого перехода.

– Если нет, советую купить. А то как же ты будешь подходящую страну для визита искать?

Ковылкин добродушно усмехнулся.

– Бюджет не ограничен. В пределах разумного, конечно. Срок – две недели, плюс перелёт. Так что, дерзай!

 

Не дождавшись конца рабочего дня, Алина ускакала в гараж, и там под личным надзором Тереньтича воодушевлённо принялась осваивать новую игрушку. До этого она ездила на крошечном белом Матиссе, и пурпурный IS 250, в комплектации Luxury, выглядел для неё поначалу как необъятная царская карета.

Лёва, Женька и Игорь, выйдя на улицу, тоже первым делом заглянули в гараж. Дав Алине несколько ценных советов по поводу машины и не забыв проверить имеющиеся в наличии аксессуары, они с видом знатоков прислушались к работе двигателя, многозначительно поцокали языками и отправились пьянствовать в «Меч тамплиера».

– А вы знаете, что у нас, в кольце ВКД, рождаемость чуть ли не в три раза выше, чем в среднем по стране? Ещё немного, и мы Китай догоним, – открыл дискуссию Женька, едва только они уселись за свободный столик на втором этаже и взяли в руки меню.

– Интересно… – отозвался Лёва. – Если рождаемость увеличилась, значит, и половая активность должна была возрасти, я так понимаю.

– Ну, разумеется!

– По себе как-то не замечал. Хотя…

– Вот у меня Людка точно живее стала. Раньше, бывало, ляжет как бревно, и делай с ней, что хочешь. А теперь сама инициативу проявляет. Охает, стонет, глаза закатывает. К оральным сексу даже интерес стала питать.

– Мою тоже с недавних пор на всякие эксперименты тянет…

Подошёл официант, и Игорь, до этого слушавший их болтовню с кислой миной на лице, заказал всем по кружке белого, нефильтрованного.

– Игорёхе вон, бедному, не с кем тенденцию проанализировать, один как перст живёт, – сердобольно заметил Женька.

– А он уже доанализировался… Может, из отпуска какую-нибудь креолочку с собой привезёт.   

– Вечно у вас одна пошлость на уме, – скривил недовольную физиономию Игорь. – Радуйтесь, что ваши благоверные только с вами излишек сексуальной энергии желают расходовать.

– Да ладно тебе, Игорёха! – начал успокаивать его Женька. – Твоя Вероника – обыкновенная стерва. Ей, думаешь, секса с другим мужиком хотелось? Как бы не так! Поверь моему слову – я этих тварей насквозь вижу. Деньги и цацки – вот что для них главное. Таким, как она, бесполезно говорить о любви и семейном счастье.

– А кстати, парни, – оживился вдруг Лёва. – Известно ли вам, откуда происходит слово «польза»?

– Откуда?

– От старославянского «льга». А ещё в том же старославянском был в ходу глагол «льгати», что означало «врать». И от него в какой-то момент образовалось слово «ложь». Усекаете?

Ответа не последовало, и он продолжил:

– «Польза» и «ложь» – слова этимологически однокоренные! И, стало быть, каждый, кто говорит о пользе чего бы то ни было, попросту вешает другим на уши лапшу.

– Это ты к чему? – поинтересовался Игорь.

– Это я к нашей драгоценной аномалии. Сейчас ведь все, кому не лень, о пользе биотрансформирующего воздействия толкуют. Сами знаете. Успеваемость в районных школах и в политехе повысилась – да здравствует ВКД! Зеки-рецидивисты из местной тюряги по фене перестали ботать и начали философствовать – хвала создателю КА! Вы только поглядите, сколько у нас в районе появилось целителей, медиумов и экстрасенсов за последние полгода. А сколько людишек разных, которым аномалия, якобы, глаза в невидимый мир открыла. Тут тебе и мистики, и просветлённые, и маги с чародеями, и кого только нет. Учуяли халяву дармоеды и выползли на свет Божий. А народ их слушает и кровно заработанные деньги аферистам тащит…

– Не все же они шарлатаны, Лёва! – попытался урезонить его Женька.

– Я недавно где-то читал, что подобные феномены, по большей части, из-за меняющейся погоды происходят, – добавил Игорь. – Есть даже теория такая – о влиянии резких, циклических изменений климата на умственные и парапсихические способности людей. За счёт перепадов температур и общей погодной нестабильности идёт прямая стимуляция высшей нервной деятельности человека. Вот взять, к примеру, наш мир. На юге, в тепле, произрастает, главным образом, что? Духовность. На севере – наука и философия. А у нас в России, где есть и холод, и жара, – особая культурная атмосфера. Здесь и наука никогда в загоне не была, и музыка, и литература, и изобразительное искусство, и религия, и мистика. Советский и постсоветский периоды я в расчёт не беру – там возникали определённые перекосы.

– А что, доля правды в этом, наверное, есть… – задумался Женька.

– Нужно ещё по одной заказать, – дипломатично прервал его мыслительный процесс Лёва.

Заказали ещё по одной, выпили. Потом снова заказали и снова выпили. В какой-то момент Женька пошёл отлить, и долгое время не возвращался. Игорь с Лёвой уже начали беспокоиться и хотели, было, идти вниз, но тут Женька появился на лестнице с подбитым глазом, засохшей чёрной юшкой под носом и разорванным левым рукавом его дорогой итальянской рубашки.

Не дожидаясь пока избитый товарищ подойдёт к столику, Игорь двинулся ему навстречу. Лёва поднялся следом.

– Кто? – спросил на ходу Игорь и взял Женьку за плечи.

– Да там… сидели у туалета четыре ублюдка… Их секьюрити на улицу вывели.

– Идём, покажешь.

– Не надо, Игорёха. Они пьяные, и у всех кулачищи размером с мою голову.

– Пошли! – уверено сказал Игорь и потащил Женьку вниз по лестнице.

Охранник, стоявший на вахте у дверей, не захотел выпускать всех троих, и Лёву пришлось оставить в баре в качестве залога.

Четыре возмутителя спокойствия курили в пяти метрах от входа и, судя по их напряжённым лицам, тщетно пытались решить, что им надлежит делать в сложившейся обстановке. Появление Женьки, с которым они не так давно расстались, в компании ещё одного молодого человека их несказанно воодушевило. По яркому оживлению в тупых, коровьих глазах и хамовато-брезгливым улыбкам можно было понять, что их внезапно прерваная увеселительная программа благополучно налаживается.

– Я предлагаю вам извиниться перед моим другом, господа, и попросить у него прощения, – спокойно заявил Игорь, подойдя к ним на дистанцию, которую вряд ли можно было назвать безопасной.

Его предложение заметно опечалило Женьку, стоявшего у дверей, а четырёх полупьяных боровов тотчас же привело в дикий восторг.

– А может, нам ещё встать перед ним на колени? – ответил ближний к Игорю поросёнок и тут же вытянул вперёд левую руку, чтобы ухватить смелого парламентёра за лацкан пиджака.

Игорь стукнул ребром ладони снизу вверх по выставленной конечности и сделал уклоняющееся движение вправо, чтобы не мешать свободному полёту одного из тех гигантских кулачищ, которые Женька уподобил в размерах своей голове.

В следующее мгновение носок его левой ноги ударил под коленную чашечку неопытному «боксёру», а правый кулак на полном ходу пробил солнечное сплетение того парня, что пытался сделать захват. Не дав противникам опомниться, Игорь совершил молниеносный поворот вокруг своей оси и правой пяткой достал челюсть третьего нападающего, уже успевшего перенести центр тяжести для сокрушительного, но так и не состоявшегося удара. Последнему бугаю, застывшему в недоумении от такой стремительной и неожиданной развязки, Игорь слёту двинул костяшками пальцев в широкий кадык и далее, на огромной скорости, начал бодро и методично охаживать всю пьяную компанию по новому кругу.

Через какие-то десять-пятнадцать секунд неравный бой подошёл к концу. Хотя назвать боем это «кинематографическое» шоу можно было только условно. Ни один из четырёх искателей первобытных развлечений так и не сумел опробовать свои силы в этой разборке, потому что, обладая внушительными пропорциями, всё же не имел соответствующих навыков. Теперь, лёжа на асфальте, каждый из них являл собой немое подтверждение известной восточной формулы: «в любом сражении побеждает не тело, а дух».

Проверив наличие пульса у низвергнутых оппонентов, Игорь взял под локоть ошалевшего Женьку и тихо подтолкнул его к дверям питейного заведения. Наблюдавший за ними через стекло охранник с уважением посторонился, когда молодые люди вошли, и, желая хоть как-то прокомментировать увиденное, спросил:

– ВДВ или спецназ?

– Чечня, браток… – улыбнулся ему Игорь. – Полицию вызови, пожалуйста, если тебе не трудно.

Глава 6

 

– Ну, ты даёшь, Игорёха! Я только в американских боевиках такое видел, – почтительно изрёк Лёва, когда они вновь оказались наверху.

– Уложил питекантропов, как Нео – агентов из «Матрицы», – поддержал его восторги Женька.

– Да ладно вам, парни! Было бы кого укладывать… Они же выпили перед этим кружек по пять, не меньше. Сила осталась, а реакции никакой.

К столику подошёл официант, и в честь победителя компания решила заказать ещё пива и холодных закусок.

– А по поводу Чечни – это ты серьёзно? – полюбопытствовал Женька. – Раньше я от тебя армейских баек никогда не слышал.

– Серьёзно. Но на военные темы я разговаривать не люблю.

– Расскажи хоть немного, всё равно ж засветился.

– Да чего рассказывать?.. В Чечню меня первый раз еще срочником взяли, после учебки. Дали младшего сержанта и пихнули в десантуру: я с четырнадцати лет рукопашкой увлекался, кое-какие навыки были.

– Ну, а потом? – спросил Лёва.

– А потом разок в бой сходил, и поймали нас духи в круг…

Игорь затих, чтобы отхлебнуть из стакана.

– Окружили со всех сторон, начали лупить из миномётов. Полдня мы отбивались, как могли, но силы были слишком не равные. В конце концов, одно только моё отделение из всей роты оцепление прорвало, остальные бойцы на месте легли. Моих парней бородатые тоже выкосили половину, но и мы тогда им дали жару.

– Ни хрена себе! – ошалело присвистнул Женька. – Вот так работаешь с человеком бок о бок и ничего про него не знаешь…

Игорь немного смутился, но подошедший к ним официант вовремя отвлёк внимание на себя. Едва только приятели вновь чокнулись полными бокалами, ветеран опять заговорил:

– Нас тогда всех, кто в живых остался, медалями наградили, а меня сержантом сделали и в новое спецподразделение перевели. Там были совсем другие боевые задачи и полная секретность. О том, что мы делали, распространяться не могу – давал подписку о неразглашении. Но учиться пришлось много. Сам Кадочников нас тренировал. И ещё казах один. Целыми днями только и делали, что приёмы и техники всевозможные отрабатывали. Учились нападать и защищаться. Были тренировки с холодным оружием, много стрелковой подготовки. Любой наш боец мог спокойно выйти против двух, трёх, четырёх и даже пяти более-менее физически подготовленных противников. Особый упор Кадочников делал на техники с завязанными глазами: нужно было уворачиваться от ножей, прутов, цепей. А казах учил нас стрелять по интуиции.

– Это как?

– А вот так. Одеваешь наушники, чтобы звуков не слышать, тебя ставят лицом к мишеням в полной темноте, мишени лежат. Ты должен интуитивно определить, какая из них поднимется по сигналу и выбить её. А чтобы лучше угадывалось, к пистолету кабель протянут – если мишень перепутал, получаешь удар током.

– Сурово…

– Не то слово. Вначале, когда на двух мишенях работали, каждый из нас только и делал, что дёргался и вопил от разрядов. А потом мазать стали всё меньше и меньше. В конце подготовки мы все легко снимали правильную мишень из потенциальных восьми, причём до пятидесяти раз подряд.

– Это к чему же вас такими драконовскими методами готовили? – не удержался от вполне закономерного вопроса Лёва.

– Меньше знаешь, спокойней живёшь, – ответил Игорь. – Я же сказал: мы подписку давали. Но это было значительно позже. А тогда я дембельнулся и пошел в училище, чтобы вернуться в Чечню спустя несколько лет уже лейтенентом.

– А как ты в мэрию попал с таким прошлым?

– Это долгая история...

– Слушай, Игорёха, – озаботился вдруг Женька. – Я вот чего думаю: а если эти ублюдки, которых ты на асфальт положил, тебя искать начнут, когда протрезвеют?

– Сомневаюсь.

– А вдруг это бандиты?

– Кто, вот эти ханурики? Да Бог с тобой, Женёк! Обыкновенная гопота. Когда моложе были, наверное, в клуб ходили для качков, потому и широкие. А сейчас пашут на каком-нибудь заводе и в баре получки с авансами пропивают.

– Ты уверен?

– На все сто. Бандиты, как правило, в общем зале не сидят. Это раз. Докапываться до первого встречного они без серьёзной причины не будут. Это два. Ну, и потом, у бандитов всегда оружие с собой имеется и тачка на стрёме. А здесь – вы сами видели…

–  Надеюсь, ты прав.

– Бандитам сейчас на людях светиться не выгодно. Это раньше их в любом кафе можно было встретить и легко опознать. А теперь у них свои точки, куда нам с тобой путь заказан, и в спортивных штанах они давно уже не ходят.

– Я слышал, у бандюков с началом КА много «работы» появилось, – заметил Женька. – Они теперь чуть ли не «государственную» функцию у нас в районе выполняют.

– Что верно, то верно, – усмехнулся Игорь. – Возможно, скоро бандиты наши вымрут как класс. То есть, перейдут, благодаря климатической аномалии, на следующий виток эволюции.

– Опять вы всё на эту дурацкую аномалию спихиваете, – возмутился Лёва. – Скажите ещё, что она и у бандитов менталитет поправила.

– Ты, Лёвка, сам не далее как сегодня меня призывал  быть оптимистом и в чудеса верить, а к очевидным фактам прислушаться не хочешь, – засмеялся Игорь.

– Тоже мне факты!.. Читал я тут на днях «Слепуринский вестник», была там статейка про нашу городскую психбольницу. И что вы думаете? У них там психи, оказывается, очень сильно на погоду реагируют. Никогда не реагировали, мать твою! А здесь прямо как с цепи сорвались: то у них, понимаешь, приступы буйства, то чрезвычайное спокойствие…

– Я тоже эту статью читал, – воодушевился Женька. – Перепады настроения – чепуха. Ты лучше расскажи, как у них там люди гениальные картины рисовать начали и всякие изобретения генерировать.

– Жень, ты лапшу-то с ушей иногда стряхивай! Какие картины? Ты хоть одного из этих психов живьём видел?

– Нет.

– А их художества или изобретения?

– Тоже нет… Хочешь сказать, всё враньё?

– Ну, что ты?! – саркастически поднял брови Лёва. – Сущая правда! И телепат у них в дурке завёлся тоже самый настоящий. И другой мужик – бывший Иосиф Сталин, кажется – натурально события умеет предсказывать.

– Лёва у нас – большой скептик, – улыбнулся Игорь. – Ему, наверное, летающая тарелка на голову сядет – он сделает вид, что ничего не произошло.

– Кстати, из этой больницы один псих три месяца назад сбежал, помните? – вернулся к теме Женька. – Его до сих пор ищут по всему району. Существует версия, что он и есть знаменитый «маньяк-оборотень».

– Женёк, я с тебя шизею! – не удержался от язвительной усмешки Лёва.

– А, по-твоему, маньяка тоже газеты придумали?

– Маньяка, может, и нет. А вот оборотня…

– На его счету уже двенадцать жертв, – вмешался в их спор Игорь. – И до сих пор только одной женщине удалось остаться в живых.

– Точно! Она этого «оборотня», кстати, очень натурально живописала.

– Да сглузду та баба двинулась, по ней самой жёлтый дом плачет! – не унимался Лёва. – Вы только подумайте: «человек с волчьей головой и мохнатыми лапами…» – насмотрелась дура фильмов ужаса, а то, что ночью в поле одной выходить не стоит, так и не заучила.

Спорили и пили ещё долго. Лёва никак не хотел менять своей консервативной позиции в отношении «необъяснимых явлений», а Женька с Игорем устали атаковать, при помощи доводов и фактов, его нелепый обскурантизм. Поединок умов завершился, как и следовало ожидать, в ничью, и, расплатившись с официантом, коллеги вышли из-за стола.

– Полиция приезжала? – полюбопытствовал Игорь у задумчивого охранника, всё так же стоявшего у дверей.

– А как же! – обрадовался тот. – Спеленали драчунов, повезли в отделение. Я сержанту, чтобы вас почём зря не беспокоить, сказал, что это мы с ребятами хулиганов на улицу выкинули.

– Находчивый парень, – усмехнулся Игорь. – Ну, что ж, спасибо!

 

Возвратившись домой, Игорь снова был вынужден перенести звонок бывшей жене на следующий день. За эти четыре месяца он выработал железное правило никогда не приезжать к ней в нетрезвом состоянии: не потому, что боялся дискредитировать себя в глазах Вероники – её отношение Игоря нисколько не волновало. Но допустить, чтобы у Жанки остался неприятный осадок от встречи с ним, было нельзя.

После развода мать легко забрала девочку по суду, и теперь бедной малышке приходилось жить, пусть и в отдельном трёхэтажном доме, но с абсолютно чужим и нелюбимым отчимом, который детьми не интересовался и Жанку воспринимал чем-то вроде говорящего подобия своего мраморного дога.

К Игорю новый муж Вероники, удачливый бизнесмен и довольно известный в городе человек, относился по-доброму, словно жалел своего предшественника, значительно уступавшего ему как в возрасте, так и в финансовом положении. Инкриминировать опытному нуворишу соблазнение чужой супруги было действительно нельзя: Вероника сама положила глаз на временно свободного богатейчика и добросовестно клеила его в течение целого года, выискивая хитрые поводы для тайных рандеву. В конце концов, богатейчик не выдержал этой массированной атаки на своё «мягкое сердце» и вежливо осведомился, не желает ли симпатичная, молодая особа разделить его затянувшееся одиночество и переехать к нему жить. Особа, конечно же, согласилась и даже упрекнула законного тогда ещё мужа в недостатке понимания женской души и грязном собственничестве, когда тот узнал, наконец, о тайных похождениях супруги и выразил по данному поводу чрезвычайное негодование.

Всё это было теперь уже в прошлом, хотя горький вкус предательства и ноющая боль в груди иногда возвращались и мучили Игоря так же сильно, как и четыре месяца тому назад. Он не умел подолгу обижаться на людей, и Веронику очень скоро простил. Ведь как же было не простить ту единственную женщину на свете, которую без памяти любил, и от которой у тебя родилась замечательная дочь – самое милое и самое дорогое существо в этом мире?

Всякий раз, когда приближались выходные, Игорь почти забывал о своей горькой, холостяцкой планиде, потому что встреча с Жанкой моментально превращала его жизнь из бессмысленного копошения в яркий, удивительный праздник.

Едва только вспомнив детали их последнего общего уикенда, Игорь стал медленно погружаться в мечтательное состояние, предвкушая, как завтра, после работы, поедет сразу в Дымницу – так назывался загородный коттеджный посёлок, в котором жила Вероника с новым мужем – и заберёт Жанку до следующего утра. Но сладкий и трепетный ход его мыслей неожиданно прервался телефонным звонком.

– Здравствуй, Игорёк! Не узнал?.. – послышался в трубке мужской голос. – Это Дмитрий Федоренко тебя, на ночь глядя, беспокоит.

– А, Дмитрий Исаакович! – обрадовался Игорь. – Действительно не узнал – долго жить будете!

– Дай Бог, как говорится… Я тебе уже звонил около семи, но не мог никого дома застать. Скажи, ты завтра вечером сильно занят?

– А что?

– У нас тут маленький собантуй планируется. Кое-кто из местных – и я в том числе – хотели бы тебя на нем видеть. Если, конечно, сможешь выбраться.

– Дмитрий Исаакович, я бы с огромным удовольствием! Но завтра у меня днём работа, а после неё – очень важное дело.

Пожелав своим новым знакомым удачных посиделок, Игорь повесил трубку и лёг спать.

 

Во вторник погодный калейдоскоп решил выдать наименее вероятное событие, и на КА-территории ещё раз воцарилось лето.

– Ну, как ваша новая машина, Алиночка? – первым делом поинтересовался Игорь, войдя в приёмную шефа.

– Супер! – ответила ему счастливая девушка. – Если хотите, можем вместе немного прокатиться…

– Тише, умоляю вас! – чуть заметно улыбнулся Игорь. – Олег Евсеевич мне голову оторвёт, если такие ваши предложения услышит.

– А его сегодня не будет! Он в область уехал.

– Ах, вот оно как. Значит, отряд остался без командира?

– Угу. И этот отряд явно не заметит потери ещё одного бойца… даже двух…

Игорь ответил не сразу и от этого слегка покраснел.

– Вообще-то Олег Евсеевич меня делами загрузил по самое «не балуйся». Но, как высококвалифицированный лентяй, я обожаю, если что-то или кто-то не даёт мне работать.

– Тогда спускайтесь незаметно в гараж, а я сейчас переведу звонки по всем телефонам на номер мобильника и тоже выйду… Но по дороге «тс-с» – никому ни слова!

«Что я делаю? Зачем? Нет, добром это не кончится…», – третировал себя Игорь, выйдя на огороженную площадку за зданием мэрии и остановившись у пурпурного Лексуса.

По счастью, в гараже не оказалось ни души: все места, кроме ковылкинского, были заняты, и те, кто приехал сюда на машинах, успели благополучно покинуть территорию паркинга. Тереньтич тоже куда-то исчез с утра пораньше, видимо, используя Транспортер в отсутствие шефа для личных целей.

– Садитесь за руль! – сказала Алина, едва появившись в воротах, и нажала на кнопку дистанционного отпирания замков.

В красных туфлях на высоком каблуке, дорогой мини-юбке и воздушной, почти невесомой блузке с короткими рукавами она была просто обворожительна.

– Куда поедем? – тихо спросил Игорь и завёл мотор, пытаясь справиться с неожиданным волнением.

Где-то в правом плече возникло странное чувство, будто от поглаживания чем-то мягким и пушистым. Он даже невольно повернулся в сторону Алины, и та, загадочно улыбаясь, подняла на него глаза.

– Куда хотите… – сказала она мягким полушёпотом.

Двигатель работал так тихо, что нежные модуляции её голоса можно было разобрать во всех мельчайших деталях, и они ласковым, чутким эхом прокатились по его спине.

Игорь включил кондиционер, выехал со стоянки направо и повёл машину к ближайшему перекрёстку.  

– Да, автомобиль шикарный! – сказал он, чтобы прервать повисшее молчание. – Идёт, словно по воздуху летит.

– А чувствуете, как он дорогу держит? В любой поворот вписывается. И педали настолько мягкие – ни капли не дёргает. После Матисса это такая сказка!

– Могу себе представить.

– Вчера домой только к девяти часам вернулась.

Алина выдержала секундную паузу и вкрадчивым голосом добавила:

– Хотя, если бы я знала, что происходит в «Мече тамплиера»…

Игорь вздохнул и наморщил лоб.

– Якименко продал?

– И Якименко, и Треухов. Они настолько были под впечатлением…

Игорь свернул на Фадеевку и повёл машину в сторону от центра.

– Да уж! Этих двух трепачей я знаю как облупленных.

– А вам действительно приходилось воевать в Чечне?

– Кто туда попадает, всем приходится.

– А почему вы не захотели поступить в какой-нибудь вуз с военной кафедрой? Или, в крайнем случае, по медицине отмазаться?

– В вуз я поступал, но не прошёл по конкурсу. Потом, когда вернулся из Чечни, меня в военное училище, как ветерана, без экзаменов приняли. Ну, а косить… не знаю, стыдно как-то было. Пришёл на медкомиссию, главврач мне сразу сказал: «Тебя, парень, в любые войска, какие захочешь!». По всем параметрам – здоров, как бык. Вот только с ЛОРом накладка вышла…

– С ЛОРом? – удивилась Алина.

– Ну, да. С тем, который «ухо-горло-нос». Зашёл я к нему в кабинет, помню, а там мужичонка сидит. Плюгавенький такой, «соплёй перешибить». Глянул он мне сначала в горло, потом нос проверил, уши. А в конце попросил считалочку за ним повторить: «Тридцать три трамвая тарахтели и тряслись». До этого врач, пока меня осматривал, всё молча делал, а тут рот открыл, и выяснилось, что он жутко картавит. Я от неожиданности и брякнул: «Тлидцать тли тламвая талахтели и тляслись».

Алина не удержалась и захохотала.

– Вам смешно. А я, может быть, из-за этого глупого казуса в Чечню-то и загремел. Уж больно ларинголог тогда ножкой топал и фамилию мою по-разному склонял.

Пару минут ехали молча.

– Игорь, а какое у вас было самое яркое впечатление на войне? – спросила, наконец, Алина.

– Самое яркое?.. Даже не знаю, что вам сказать. В нашем подразделении каждая операция давала столько адреналина, что многие на это подсели, как на наркотик.

– Но ведь на ваших глазах умирали люди. Разве можно испытывать тягу к смерти?

– Можно. Когда это не твоя смерть. Когда ты ходишь по самому краю: один неверный шаг, и тебя нет… Там, где соединяются животный страх и дикий азарт, человек теряет ощущение пустоты, которое преследует его по жизни. Проблемы, заботы, амбиции – всё это кажется пылью, когда смерть дышит тебе в затылок.

– Вы говорите ужасные вещи, Игорь.

– Чего же в них ужасного? Это реальность… На теоретической подготовке в спецподразделении, где я служил, нас учили, что homo sapiens – существо четырёхуровневое. Его телу нужно здоровье и материальное благополучие, разуму – интелектуальная пища, душе – эмоции, семья и дружеские отношения, а духу - тонкий, духовный контакт со всем миром.

Алина была слегка ошарашена таким внезапным откровением Игоря.

– Как-то неожиданно вы тему сменили. Говорили про войну и смерть, а потом вдруг на духовность переключились…

– Я просто ещё не закончил свою мысль. Вам ведь было интересно, как люди могут подсаживаться на войну? Так вот очень даже запросто могут! Если не догадываются о том, чего на самом деле требует их человеческое существо. Вот вы, к примеру, знаете, какими видами спорта обычно увлекаются богатые люди?

– Какими?

– Горными лыжами, аэроспортом, дайвингом, подводной охотой и прочим экстримом. Их словно магнитом влечёт туда, где есть элемент риска, где кровь кипит от выбросов адреналина, где жизни постоянно что-то угрожает. Большинство из этих экстремалов не понимает, какая именно сила тянет человека в зону опасности. И, тем не менее, сила эта чрезвычайно проста. Их тело и ум добились желанного удовлетворения, но душа и дух пребывают в полном загоне. Более того, сами понятия «души» и «духа» кажутся таким людям несерьёзными и надуманными. В итоге появляется внутренняя пустота, вакуум, который ищет заполнения и не может его найти, потому что душевную или духовную пустоту нельзя заполнить материальной и интеллектуальной пищей. Здесь нужна иная субстанция. У человека есть какое-то смутное желание, какое-то глубинное стремление, но он не может понять его смысл и начинает искать ответа во внешних способах удовлетворения: в алкоголе, пустой болтовне, развлечениях. Ответ не приходит, и человек ещё больше злится на самого себя, хотя и не осознает причину этой злости. В какой-то момент собственная «тупость» доводит его до скрытой агрессии в свой адрес. Ему уже хочется перечеркнуть эту нелепую жизнь, в которой, чем больше славы, денег и власти он приобретает, тем менее счастливым и удовлетворённым становится. Однако мысль о подлинном самоубийстве приводит человека в ужас. Нет, так просто взять и покинуть этот мир он не готов! Он ещё достаточно молод, у него всё впереди. И сам собой возникает некий «компромиссный» вариант.

– Но ведь в Чечню попадают как раз-таки не богатые люди…

– Вы правы, Алина. В Чечню, когда там велись активные боевые действия, попадали, в основном, «лохи», которые не могли откупиться, а также «романтики» и желающие подзаработать. Первых и последних я в расчёт не беру: у них в жизни не было даже материальной базы. А вот романтики – это люди особой категории. Многие из них тоже не могли похвастать крупным состоянием, но богатая жизнь их нисколько не прельщала. На моём веку я встретил достаточно романтиков и, наблюдая за ними, пришёл к выводу, что каждый из этих людей имел более тонкую организацию по сравнению с обычным человеком. Все они понимали, что никаким здоровьем, никакими деньгами счастья не купишь. Однако правильных выводов из этой догадки сделать так и не смогли. Их неудовлетворённая, измученная голодом душа искала гармонию, искала любовь, но к её призывам эти люди оказались глухими. И вместо того, чтобы идти навстречу свету, они бездумно шли навстречу могиле.

Игорь остановился, чтобы перевести дух. За окном уже вовсю мелькали городские окраины.

– Вы, наверное, многих друзей потеряли на этой войне? – спросила Алина, заворожено глядя на своего шофёра.

– Многих… – спокойно ответил Игорь и после некоторой паузы добавил. – Мы уже почти за город выехали. Будем разворачиваться?

– Как разворачиваться? Почему?! – неожиданно запротестовала девушка. –  Вы же ещё даже не проверили, как быстро моя новая машинка умеет бегать. И потом, сидеть одной в кабинете – это так скучно…

Игорь улыбнулся.

– Заболтал я вас совсем, Алина. Когда человек, несмотря ни на что, выживает на войне, он иногда становится философом.

– Я знаю. Мне приходилось общаться с кадровыми военными. Это были, как правило, люди высоких чинов, неплохо образованные и, в большинстве своём, интеллигентные. Но, признаюсь вам честно, к таким идеям, какие вы только что высказали, ни один из них даже близко подойти бы не смог.

– Вы мне льстите, девушка! – засмеялся Игорь.

Алина промолчала.

Оставив позади шумный город, Лексус вышел на Пахоминскую трассу и, заняв левый ряд, начал плавно ускоряться.  

 

Глава 7

 

– Колоссально! – подвёл итоги скоростного теста Игорь. – На такой машине по европейским дорогам нужно ездить, а не по нашим.

– А вы бывали в Европе?

– Случалось.

– И в какой стране вам дороги больше всего понравились?

– Во Франции. Но они там платные, и ограничение скорости 130 км/ч. А вот в Германии качество покрытия немного хуже, зато лимита на большинстве участков вообще нет, и toll нигде не берут.

Пахоминская трасса в эти дни была почти пустынна, так как уходила вглубь КА-территории, а туда могли проехать только жители района и люди со спецразрешениями. Один пост ГАИ благополучно остался позади. Лексус даже не тормознули, чтобы проверить документы: номер на машине был слепуринский, и, видимо, поэтому не вызвал у стражей порядка никакого профессионального интереса. А дальше по трассе, в виду её полной нерентабельности, ГИБДД облав не устраивало, и можно было гнать до следующего поста хоть с номинальной скоростью «Формулы 1».

– Машина новая, поэтому не будем выжимать из неё всё, на что она способна, – заранее обмолвился Игорь, но до крейсерских 180 км/час всё-таки дошёл.

– А вы опытный водитель, – заметила Алина, но договорить не успела: в её сумочке запиликал мобильный телефон.

– Алло… Нет, его сегодня не будет. Позвоните завтра, пожалуйста… Хорошо, я ему передам.

Кто-то, видимо, хотел поговорить с Ковылкиным.

– А если Олег Евсеевич вздумает сам вам позвонить? Не боитесь?

– Но он же не будет знать, что я не в офисе.

– Надеюсь, что нет… – ответил Игорь и, взглянув на хитрое лицо девушки, невольно улыбнулся.

В его поле зрения попала, разумеется, не только заговорщицкая мина на её очаровательном лице, но также и всё, что проглядывалось между отворотов блузки, не говоря уже о голых и очень аппетитных коленях, видом которых Игорь мог наслаждаться, не поворачивая головы.

Угадав примерный ход его мыслей, Алина состроила ещё более лукавую гримасу.

– Надо мной смеётесь? – беззлобно спросил её Игорь. – В данный момент я действительно подвергаюсь гораздо большему риску, чем вы.

–  Искренне и от всей души вам сочувствую! – хихикнула девушка. – Наверное, трудно жить одному после долгих лет супружества?..

– Вы о чём?

– А вы?

Игорь покраснел.

– Я не хотела вас смущать, извините.

– Алина, я обычный человек. Из низов. А вы… вы птица совершенно иного полёта. Да и к тому же Олег Евсеевич…

– Знаете, Игорь, прежде всего, я птица свободная, и в клетку меня ещё никто не сажал, – перебила его девушка.

– Вы очень молоды и поэтому слишком романтичны.

– А вы – просто убелённый сединами мудрец! Хоть сейчас можно канонизировать – в образе главного аскета нового столетия.

Игорь замолчал на несколько секунд, потом ответил:

– В своей жизни я любил женщину только один раз. Любил очень сильно. Я был настолько привязан к ней, что, когда она меня бросила, едва не сошёл с ума… Это было всего четыре месяца назад.

Весёлая улыбка в одно мгновение слетела с губ девушки.

– Игорь, я не знала… не думала, что это было так серьёзно для вас. Простите меня, пожалуйста!

– Ерунда. Мои личные проблемы.

– Вы действительно – человек железной воли. Вами нельзя не восхищаться.

– А вы – очень красивая и обаятельная девушка… – ответил Игорь и тут же почувствовал, как его щёки стали пунцовыми.

Алина посмотрела на него как-то совсем по-доброму, и в её взгляде не было теперь ни малейшей тени кокетства или сарказма.

– Может, перейдём на «ты»? – спросила она голосом, немного дрожавшим от волнения.

– Давай… – тихо ответил он.

В сумочке Алины снова запищал телефон. Она долго что-то записывала в блокнот, каждый раз переспрашивая озвучиваемые на другом конце провода цифры, и, когда разговор, наконец, прекратился, вздохнула с облегчением.

– Эти бизнесмены – такой суетливый народ! У них, что ни день, то сверхважный груз или сверхсекретная партия.

– А вы… то есть, ты всегда принимаешь от них подобную информацию?

– Ну, да. Показываю Ковылкину – он говорит, что делать. Какие-то бумажки Олег Евсеевич даже мне самой доверяет подписывать.

– Гм-м…

– А почему ты спросил?

– Да нет, я просто так. Не бери в голову!

С этими словами Игорь начал потихоньку давить на тормоз.

– Сейчас ещё один пост будет, – ответил он на вопросительный взгляд Алины.

Когда стоявший у обочины гаишник снова отказался проявлять любопытство к пурпурному экипажу и равнодушно показал им свою необъятную спину, Игорь не удержался от возгласа:

– Фантастика какая-то. Мы уже почти в центре КА, а нас даже не остановили ни разу.

– И не остановят! – улыбнулась Алина. – С моими номерами у нас везде будет «зелёный свет».

– Это ещё почему? Номера ведь обычные, слепуринские.

– Обычные, да не совсем. Буквы «зш» на конце обозначают «закрытый штат». Таких машин в губернии всего несколько экземпляров: свободный въезд и выезд из кольца, а также беспрепятственное движение по территории КА в любое время суток.

– Ничего себе! Вот это подарочек вам Ковылкин преподнёс!..

– Не «вам», а «тебе», – поправила его Алина и засмеялась.

– Ой, прости, я забыл… Слушай, куда мы всё-таки направляемся?

– Понятия не имею. А что там впереди?

– Раньше обыкновенная трасса была в соседнюю губернию. А потом её перекрыли для сквозного проезда.

– Может, посмотрим? А то когда ещё такая возможность представится…

Машина снова набрала скорость, и минут двадцать на их пути не возникало ни одной живой души. Алина методично ответила ещё на несколько телефонных звонков, а Игорь тем временем целиком погрузился в собственные мысли.

«Девчонка классная, что и говорить. А мэр наш так и вообще голову потерял: Лексус подарил, и этим вряд ли ограничится. Кто я, собственно, такой, чтобы переходить ему дорогу? Главное здесь, пожалуй, не наломать дров! А то и самому под топор, и ей куча неприятностей».

Знаком, требовавшим снизить скорость движения до 70 км/ч, Игорь полуосознанно манкировал. Через пятьсот метров на обочине появился ещё один, с более суровым лимитом: 50 км/ч. Заподозрив неладное, он начал притормаживать и через несколько мгновений увидел новое ограничение: 30 км/ч. За ним последовали 20 км/ч, 10 км/ч, и, в конце концов, дорогу перегородила массивная балка, опиравшаяся на деревянные козлы, с прибитым по центру «кирпичом».

– Кажется, приехали… – сказал он Алине. – Что будем делать?

– Ой, извини, пожалуйста, я тут с этими вагонами и фурами совсем заболталась. А где мы сейчас?

– Думаю, почти в эпицентре. Но дальше, в любом случае, проезда нет.

– А давай прокатимся вот по этой грунтовке, – показала она на просёлочную дорогу, начинавшуюся справа от того места, где трасса была перегорожена.

– Недавняя лесная прогулка твоё романтическое любопытство, я вижу, до конца не остудила… – засмеялся Игорь, но на грунтовку всё-таки свернул.

– Как ты думаешь, что там впереди?

– Сейчас увидим.

Километров пять дорога шла по открытому зелёному лугу, и ничего интересного в их поле зрения не попадало. Собственно, трава почти везде была уже такая высокая, что и вид-то открывался только на самые ближайшие окрестности. Помимо этого дорога изрядно петляла, часто уходила вниз, на дно неглубоких оврагов, а затем снова поднималась вверх.

Когда за очередным поворотом змея грунтовки неожиданно упёрлась в колючую проволоку, натянутую несколькими горизонтальными и двумя диагональными линиями между крепких двухметровых столбов, Игорь даже присвистнул:

– Полагаю, что здесь нам радушный приём с хлебом и солью оказывать не будут.

– Военная часть?

– В эпицентре КА? Очень маловероятно.

Несколько мгновений Игорь тупо глядел на колючее заграждение, а потом его вдруг осенило:

– Слушай, так ведь это же научный городок!

– Не может быть! Мне говорили, что к нему на пушечный выстрел никого не подпускают.

– Правильно. И нас бы мигом развернули, если бы не твои номера.

– А как учёные туда попадают? Их же там не навечно замуровали.

– Здесь дорога уходит под колючку. Но это, наверняка, не единственный путь. Между окрестными деревнями было много грунтовок. Видимо, у учёных есть другой подъезд, не с Пахоминки.

–  Тогда, может, поищем ворота?

– Каким образом?

– Лагерь же не большой. Не исключено, что нам повезёт, и КПП окажется совсем рядом. Пойдём вдоль колючки и рано или поздно на него наткнёмся. Машину пока здесь оставим – угонять её тут некому.

– Ты предлагаешь идти по высокой траве пешком? Субботние злоключения впрок тебе явно не пошли… – Игорь улыбнулся. – Ладно. Есть один вариант: можно вернуться немного назад, километра на два-два с половиной. Там, я помню, дорога в какой-то точке разветвлялась. Мы поехали прямо, а ещё один рукав уходил влево.

– Замечательно! – обрадовалась Алина. – Давай разворачиваться.

Игорь съехал левым передним колесом в траву, после чего воткнул заднюю передачу и мягко поставил машину перпендикулярно дороге.

– Низковата посадочка, – буркнул он, завершая несложный манёвр. – Будь земля не такая сухая, могли бы и на грунт сесть.

Дорожное ответвление, которое они без труда нашли через несколько минут, оказалось намного длиннее тупиковой стрелки.

– Мы действительно перемещаемся вдоль колючки, – сообщил Игорь Алине после того, как они проехали километров десять.

– Откуда ты знаешь?

– По солнцу такие вещи очень легко определить.

– А если забор ушёл в сторону?

– Тогда эта дорожка закончится в каком-нибудь селе, а КПП мы так и не найдём.

Минут пять ехали молча – до тех пор, пока не услышали зычное эхо мощного громкоговорителя:

– Красная машина, немедленно остановитесь! Повторяю: красная машина, немедленно остановитесь!

– Это что ещё за «глас Божий»? – недоумённо спросил Игорь, продолжая давить на газ.

В следующее мгновение из травы неожиданно возникла характерная балочная конструкция, всегда сопутствующая заборам с колючей проволокой. На её вершине маячил не на шутку испуганный часовой. Ещё секунда, и в воздухе гулко затрещала автоматная очередь.

Тут же выскочив из машины, Игорь возмущённо заорал:

– Эй, братишка, ты, что совсем охренел?! Возьми бинокль, если зрение плохое, и погляди на номера! 

– У меня приказ: никого к воротам не подпускать, – ответил часовой дрожащим голосом.

– Звони своему шефу, вертухай! А то будет тебе «jedem das seine». Продиктуешь ему номер машины.

– Сам ты вертухай, – обиделся парень на вышке.

– Звони, звони! – усмехнулся Игорь.

Алина смотрела на него широко раскрытыми глазами и от испуга, перемешанного с недоумением, какое-то время ничего не могла сказать.

– Это блеф? – справилась она, наконец, с собой.

– Маленькая импровизация, – улыбнулся Игорь. – Авось что-нибудь срастётся…

Как это ни удивительно, часовой на вышке поднял трубку войскового телефонного аппарата и начал с кем-то разговаривать. С машины и её водителя он при этом не спускал глаз.

– Подъезжайте к воротам, – сказал заметно подобревший воин через пару минут.

Игорь залез обратно в машину и тронулся с места. Показавшийся из-за травы КПП состоял из одной крошечной будки, в которой сидел второй боец, и толстого шлагбаума. Сами ворота были открыты настежь.

– Видимо, не часто к вам гости заезжают… – полувопросительно заметил Игорь, притормаживая у будки.

– В этом месяце вы первые, – ответил пухловатый страж в окошке, потирая заспанные глаза.

– А как же учёные, провиант?

– Учёные только по Карпинке ездят. Машины с грузом тоже в основном оттуда приходят. А вы сами-то почему через Пахоминку?

– Так удобнее было.

– Понятно.

Отдав честь, охранник поднял шлагбаум, и Лексус продолжил свой путь.

– Чудеса! – восторженно заявила Алина, едва только они оставили КПП за спиной. – Как ты думаешь, что им такого мог сказать их начальник?

– Как что? «Немедленно пропустить, мать вашу!» И, видимо, ещё парочку эпитетов – насчёт глупой самодеятельности, невысокого IQ и плохой наследственности.

Игорю стало смешно.

– Прикидывай теперь, как строить дальше весь этот милый персифляж, – сказал он Алине. – Я имею в виду, какую версию нашего «высокого» посещения учёным будем представлять.

Она задумалась, и добрых полминуты в машине было тихо.

– Вспомила! Олегу Евсеевичу одно письмо недавно пришло: в научный городок хотят правительственную делегацию отправить.

– Московские дяди по экзотике соскучились, на халяву курорт решили посетить? Что ж, попробуем использовать эту новость.

Через пару минут из-за высокой травы показались решётчатые конусы буровых. Подъехав ближе, они увидели то, что было странным образом похоже на нефтегазодобывающий участок: вышки, трубопроводы, цистерны, дизельная подстанция и несколько огромных вагонов на колёсном ходу, с широкими окнами и сложной паутиной проводов наверху. Дорога выходила на ровную утрамбованную площадку, огороженную автотехникой наподобие лагеря американских поселенцев. В центре площадки располагалась импровизированная столовая под открытым небом.

– Вы к кому? – поинтересовался худой очкарик в джинсах и зелёной толстовке, собиравший грязную посуду.

– К вам, любезный, – улыбнулся из окна машины Игорь, придав лицу выражение лёгкой снисходительности. – Кто у вас тут за главного?

– Пропуск покажите.

– Вы копию письма от федерального правительства получали, насчёт проверки?

Очкарик задумался. В дверях ближайшего вагона появился здоровый мужик в белом халате. Его аккуратная, седая борода вполне могла быть признаком учёного авторитета. Алина и Игорь вышли из машины.

– Мы из городской администрации, – сходу заявил Игорь. –  Это личный секретарь Ковылкина, а я – первый помощник мэра. С кем имеем честь, простите?

Алина в упор глядела на бородатого.

– Доктор наук и руководитель проекта, Лесницын Вадим Захарович, – отрекомендовался  учёный с явной растерянностью в голосе.

– Значит, мы к вам, Вадим Захарович, принимайте гостей.

Доктор наук засуетился, махнул очкарику рукой и любезно предложил Игорю и Алине садиться за стол. Очкарик забрал оставшуюся посуду и тут же ретировался.

– Мы не обедать к вам приехали, Вадим Захарович. Дело-то ведь серьёзное, сами понимаете.

Игорь чуть нахмурил брови и мельком глянул на девушку. Её лицо имело тот особый вид сосредоточенной глуповатости, которую многие в наши дни принимают за профессионализм. У Алины она, видимо, играла роль жёсткого оберега на случай приступов неконтролируемого смеха.

– Да-да, – озабоченно сказал учёный в знак своего глубокого понимания. – Мы вообще-то никого сегодня не ждали… Но я полностью к вашим услугам, покажу и объясню всё, что вам будет угодно проинспектировать.

– Вот и чудесно. Познакомьте-ка нас для начала со всем рабочим коллективом.

Постоянных сотрудников в городке оказалось тридцать два человека, восемнадцать мужчин и четырнадцать женщин. Были здесь химики, физики, биологи, климатологи, почвоведы. И у каждого специалиста имелся фронт работ, по меньшей мере, лет на пять. Свой академической хлеб научная артель зарабатывала с советской методичностью и основательностью.

Финал приветственного тура состоялся в комнатёнке одного старшего научного сотрудника, занимавшегося «уточнением коэффициентов ускоренного разложения комплексных биосистем». Мудрёный титул работы настолько вдохновил Игоря, что он в порыве симпатии обнял сэнээса за плечи и, как ветреному сочинителю, пожелал ему «лёгкого вдохновения в столь трудный час».

– Что ж, давайте теперь хозяйство смотреть, – заявил Игорь секундой позже, окончательно перевоплотившись в ревизора.

Алина за время обхода вагонов, служивших многопрофильными лабораториями, не сказала ни слова.

Сидя в компании гостей в своём личном кабинете, Лесницин гордо отчитывался перед ними, показывая новые данные по продолжительности жизни беспозвоночных в условия КА. От животных он плавно перешёл к расшифровке климатических гистограмм, на основе которых недавно было сделано важное открытие: среднегодовая температура в кольце ВКД не изменилась с приходом аномалии – ещё один факт в копилку доказательств её разумного происхождения. Игорь согласно кивал, Алина позёвывала.

– Сейчас я приглашу главного биолога станции, она покажет вам наш зверинец, – многозначительно пообещал доктор наук под занавес нудной реляции.

В компании невероятно болтливой женщины средних лет, помешанной на флоре и фауне, гости неторопливо ознакомились со всей цепочкой дарвинской эволюции, от видимых только через специальную оптику простейших до обезьян. Растения, черви, пауки, рыбы, змеи, крысы, собаки и кошки их не заинтересовали. А вот у клетки с пернатыми Алина и Игорь невольно сбавили ход.

Огромный белый попугай с философским именем Аристотель затянул при их появлении «Девочку-пай» Михаила Круга, довольно точно воспроизводя голос автора и, частично, музыкальную аранжировку песни.

– Говорящих попугаев видела много раз, – удивлённо нарушила своё молчание Алина, – но чтоб они ещё и пели!..

– Вокальные данные у этого экземпляра открылись только здесь, на КА территории, – с восторгом уточнила биологиня. – Сенсационный факт, между прочим! Если приедете к нам в зимний день, он будет петь «Смело, товарищи, в ногу»…

– … рядом жиган и хулиган, – наперекор её словам, ревела блатная птица.

Ещё один любопытный казус ждал их у клетки с молодым самцом гориллы по прозвищу Тибальд. Этот отчасти хомо, но по родословной и внешнему виду отнюдь не сапиенс, претерпел в кольце ВКД довольно странную метаморфозу. В его отношении к людям возникла ни с того ни с сего почти разумная дифференциация: с женщинами он старался заигрывать, используя при этом весь свой мимический талант и красноречивую обезьянью жестикуляцию, а мужчин встречал – кого с холодком, кого с подчёркнутым безразличием, а кого и с явной агрессией. Хотя и к представительницам слабого пола, трудившимся на станции, подход у него был тоже далеко не однозначный.

В коллективе сложилось мнение, что Тибальд совершенно «по-человечески» видит и воспринимает женскую красоту и возраст. На главного биолога, к примеру, он смотрел почти как на мать – ей было явно за сорок, и изяществом лица и фигуры научная леди, увы, не блистала. А вот на молодых Катеньку и Леночку Тибальд давно положил глаз и, как уверяла биологиня, искренне мучился из-за буридановых попыток сделать окончательный выбор.

– За время существования городка у нас возникло пять инцидентов, – с лукавой улыбкой призналась женщина. – К счастью, все пять попыток изнасилования были вовремя предотвращены.

Когда они вошли в тот отсек вагона, где располагалась клетка с очеловеченным самцом гориллы, последний испытал нечто вроде шока. Он застыл в неудобной позе, которую принял секундой раньше, с тремя лапами на железных прутьях у потолка и четвёртой, задней, косолапо повисшей в воздухе.

При появлении Алины немигающий взгляд Тибальда упёрся в неё, как в нечто до крайней степени его изумившее. Если о том, что творилось в голове примата, можно было только догадываться, то почти трёхкратно увеличившееся за пару секунд обезьянье достоинство, являлось надёжным свидетельством бурной физиологической реакции.

Алина покраснела, биологиня азартно улыбнулась, а Игорь в смущении отступил на метр подальше от клетки. Заметив, наконец, мужчину в непосредственной близости от предмета своего вожделения, Тибальд неприязненно поглядел в его сторону, одним рывком метнул себя на переднюю стенку клетки и, мерно раскачиваясь, стал буравить соперника жёстким взглядом. Через несколько мгновений он издал дикий вопль, ударился всем телом о решётку, вытянул губы и устрашающе нахмурил лоб.

– Спокойно, Тибальд! – мгновенно осадила его биологиня, горилла смиренно поглядела на неё, затихла и через пару секунд вновь повернулась к Алине.

– Наверное, нам лучше уйти, – сказала девушка, заметив, что орудие волосатого донжуана мгновенно восстановило боевую готовность.

Как будто разобрав её слова, Тибальд состроил такую мину на обезьяньем лице, что будь он человеком, «пожалуйста, останьтесь» было бы единственно возможной её интерпретацией. К жуткому неудовольствию обезьяны девушка всё же исчезла за металлической дверью, и почти человечью, хоть и возбуждённую сервильность опять сменила не вполне разумная агрессия.

– Чёрт знает, что эта аномалия с живыми существами делает! – возмутился Игорь, едва они вышли на улицу и остались с Алиной наедине.

– Но аномалия ведь тоже часть природы, – резонно ответила девушка.

– Хорошо, если так…

Фиктивные ревизоры вновь нашли Вадима Захаровича, и Игорь объявил последнему, что теперь им необходимо серьёзно поговорить. Лесницин немного струхнул, что было видно по слегка задрожавшим кончикам его пальцев, но тут же бодро сказал:

– Конечно, господин Чевелихин. Я полностью в вашем распоряжении.

– Как долго это будет ещё продолжаться? – в лоб спросил Игорь, едва только все трое уселись на пластиковые стулья в директорском кабинете.

Стращать живого доктора наук ему действительно нравилось.

– Что вы имеете в виду, Игорь Евгеньевич? – испугано залебезил учёный.

– Да все эти ваши нелепые схоластические анализы, эксперименты ради экспериментов, бумажные отчёты для галочки, якобы сенсационные выводы, которые ни хрена не объясняют…

Алина с неподдельным интересом воззрилась на Игоря.

– Вы, что же, думаете, страна это ваше деловитое ковыряние в носу до скончания века будет финансировать?

Доктор наук сидел тише воды ниже травы, глаза его нервно бегали, дрожащие руки исчезли под столом.

– Где конкретика? Где ответы на волнующие людей вопросы?

– Игорь Евгеньевич, понимаете…

– Что я должен понимать?! Какое дело мне до ваших беспозвоночных с коротким сроком жизни, до среднегодовой температуры, до певчих попугаев и сексуально озабоченных горилл?

Алина снова покраснела. Вадим Захарович вдавил голову в плечи.

– Мне и руководству страны хочется знать, откуда взялась эта чёртова аномалия? Кто и как меняет погоду у нас в районе? Кто и как заставляет растения за один день из семени превращаться в плодоносную культуру, а продукты – сгнивать за несколько часов? Есть у вас ответ хотя бы на один из этих вопросов?

– Да, есть, – неожиданно сказал учёный и бесстрашно воззрился на Игоря. – Но мои ответы не научны. Поэтому в лабораторных журналах и отчётах вы их никогда не увидите.

Алина резко подняла брови. Игорь молчал, стараясь не показывать своего искреннего удивления. Поворот был неожиданным.

– Откуда вам, экономистам и политикам, знать, что такое наука? – запальчиво сверкнул глазами учёный. – Вы ведь и об источнике аномалии хотите узнать только затем, чтобы прибрать его к рукам.

– Давайте без инсинуаций, Вадим Захарович. Вы же солидный человек. Если имеете какие-то соображения, пусть и не научного характера, мы будем рады их услышать.

Лесницым изучающе поглядел сначала на Игоря, затем на Алину, после чего вздохнул и ответил:

– Сомневаюсь, что мои догадки вам понравятся. Но, коль уж настаиваете, так и быть расскажу.

Он перевёл свой задумчивый взгляд на окно.

– Вы когда-нибудь слышали о взаимосвязи человеческого подсознания с физическим миром?

– Слышали, – неожиданно ответила Алина. Игорь повернул в её сторону удивлённое лицо.

Учёный оторвался от солнечного пейзажа за окном и тоже бросил на девушку косой, подозрительный взгляд.

– Специальным образом тренированный человек может влиять на внешние события и, в частности, на погоду силой своего ума, – сказала Алина ровным голосом.

– Даже так? – вздохнул Лесницым. – Ну что ж, молодое поколение у нас теперь весьма подковано. Это радует. А известен ли вам хоть один человек в истории, который был бы способен за ночь превращать лето в зиму и наоборот?

– Нет, конечно. Такое не под силу ни одному шаману и ни одному оккультисту.

– Вот именно. Одному шаману и одному оккультисту! Но согласно некоторым источникам, духовную силу людей можно складывать, если соблюсти некоторые законы и знать определенные тонкости.

– Хотите сказать, климатической аномалией управляет группа экстрасенсов? – закинул удочку Игорь.

– Если бы это физически делали люди, процесс вряд ли бы смог идти с такой временной точностью. Необъяснимый для науки феномен, который местные называют «кругомыльней», ещё ни разу не задержался хотя бы на минуту, и ни разу не длился дольше обычного срока.

– Значит, люди этого делать не могут, – уверенно заключил Игорь. – К чему же тогда ваше заявление о человеческом подсознании?

– Не торопитесь с выводами, Игорь Евгеньевич, – предупредил Лесницин. – Вся история науки говорит о том, что любое человеческое действие со временем можно автоматизировать. Мы уже научили машины ездить, плавать, летать, передавать звук и изображение, производить миллионы логических и математических операций в секунду. И если шаман сегодня предотвращает засуху или устраивает ливень, наступит день, когда машина сможет сделать это за него.

– Мы ценим и понимаем вашу непоколебимую веру в науку, профессор, но какое отношение всё это имеет к настоящему времени?

Ожидавший чего-то действительно свежего, Игорь был сильно разочарован. Лесницин поморщился.

– Да будет вам известно, молодой человек, что я никакой не профессор, ибо лекций в университетах не читаю. А в настоящем времени аномалия возникла потому, что соответствующую технологию уже кто-то изобрёл.

– Вадим Захарович, давайте, как говорится, ближе к делу. Известно ли вам о существовании хоть каких-то намёток, за рубежом или у нас, обобщив и продолжив которые, действительно талантливый учёный смог бы выдумать машину для управления климатом? Пусть даже на бумаге?

– «Выдумать»… «действительно талантливый»… – брезгливо усмехнулся доктор наук. – Вы и слова-то подбираете соответствующие. По-вашему, все чудеса цивилизации, которыми вы пользуетесь каждый день, изобрели «действительно талантливые» люди?

– А разве нет?

Лесницин взглянул на него теперь с явным презрением.

– Талантливый может замечательно приспособить чужое открытие, поставить его на службу человечеству, как у вас любят говорить. Но ещё ни один талантливый ремесленник не открыл что-то действительно важное сам. Наука зиждется на цепочке гениальных прозрений. Кандидатов и докторов во все времена было хоть пруд пруди, а Эйнштейнов за многие века – единицы. Но именно они, эти единицы, взяли у Бога то, что человечеству положено было узнать, и принесли на землю.

– А я думал, все учёные – атеисты… – решил подтрунить над Лесницыным Игорь.

– Вот я и говорю: откуда вам знать, что такое наука?

Себя в Эйнштейны хозяин лагеря, судя по всему, прочить не желал, и одно это заставляло проникнуться к нему симпатией.

– Ладно, не обижайтесь, Вадим Захарович, – сказал Игорь. – Вашу мысль я, кажется, уловил: среди оккультистов родился Эйнштейн, придумал, как засунуть в машину свои и чужие парапсихологические способности, и направил излучение на наш район. Так?

– Эх-эх-эх... Если б вы хоть немного понимали, о чём говорите, молодой человек, – Лесницин обречённо махнул рукой.

– Нам пора, – глядя на часы, сказала Алина.

– Это верно, – согласился Игорь. – Вы уж не обессудьте, Вадим Захарович, если что не так. Все ненаучные догадки, которыми вы нас снабдили, мы, разумеется, оставим при себе. Ждите теперь делегацию из Москвы. Удачи Вам!

– Езжайте с Богом, – сказал Лесницин уже на улице, когда Алина и Игорь сели в машину.

Едва только лабораторные вагоны научного городка исчезли за высокой травой, у девушки случился приступ хохота. Игорь с улыбкой глядел на неё несколько секунд, потом не выдержал и тоже засмеялся.

– Не думала, что ты такой импровизатор и авантюрист, – наконец смогла произнести Алина через пару минут. – Навели шороху…

Она снова захохотала и машинально опустила голову на плечо Игоря. Тот чуть заметно вздрогнул.

– Не будь меня рядом, ты бы легко могла оказаться в клетке у Тибальда.

– С ума сошёл?! Фу, гадость какая.

Теперь настал его черёд хохотать.

– А, между прочим, Вадим Захарович не такой уж и простой человек, – заметила Алина с неожиданно серьёзной миной на лице. – Он ведь нам свою теорию так и не объяснил…

– Да ладно, какая там теория? Обыкновенная выдумка перетрудившегося учёного, который в детстве читал много фантастики.

– Нет, не думаю. Ему определённо было что сказать…

Игорь с любопытством поглядел на девушку. Теория КА в данный момент его интересовала меньше всего. Он, кажется, что-то для себя решил.

– Если доктор наук мэру не настучит и Ковылкин нас с тобой не уволит без суда и следствия, может, сходим куда-нибудь? Завтра или послезавтра.

– А как же правила конспирации? – лукаво посмотрела на него Алина.

– Чему быть, того не миновать.

В глазах девушки весело заиграли кокетливые искры фальшивой неприступности. Конечно же, момент требовал того, чтобы извечный сценарий был отыгран по всем правилам амурного искусства.

– Мужчина, теряющий страх, делается опасным… – вкрадчивым голосом сказала она.

– Здесь уж, как говорится, либо в стремя ногой, либо в пень головой.

– Но ведь «даже безумства следует совершать осторожно». Или ты так не считаешь?

– По-моему, Бернард Шоу сказал: «В этом мире всегда есть опасность – для тех, кто её боится».

Алина засмеялась.

– Ну, хорошо, будем считать, что классик меня убедил.

 

Глава 8

 

В среду «аномальная лотерея» наколдовала зиму.

О том, что произошло в Талгудино, Игорь узнал в числе первых, ещё до того, как новость объявили по местному радио и телевидению. Во второй половине дня в среду он позвонил Интелу, чтобы узнать, как прошла вечеринка, и был потрясён.

– Силантич и Гришка в больницу угодили, оба с признаками сильнейшего химического отравления, – сказал ему деревенский учёный загробным голосом. – Силантич ещё мог кое-как на ногах стоять и разговаривать – ему желудок промыли, насыпали лекарств и домой отвезли. А Гришку до самого утра откачивали. Говорят, еле выжил.

– А что случилось-то, Дмитрий Исаакович? – перепугался Игорь.

– Малосольные огурцы.

– Огурцы?..

– Силантич и Гришка, чтобы на пьянку не с пустыми руками идти, сюрприз решили сделать: огурцов насолили.

– Забавно… Подождите, как насолили?

– Один мужик из Злодеевки мазь им какую-то продал. Клялся, что это новый ингибитор на травах, его личное изобретение: любой продукт мажешь, и аномальное гниение во много раз замедляется.

– А оказалось?

– Гниение действительно замедляется. Но, что это за вещество, пока сказать не могу. Больничная лаборатория взяла состав на анализ. Может, сегодня вечером сообщат результаты.

– А как же вы все-то не потравились?

– У меня дурное предчувствие было, я огурцы есть отказался. Ребята, глядя на меня, тоже побрезговали. Один Гришка за всех наворачивал.

– Ещё поди смеялся над вами?

– Было немного. Пофанфаронить Дедыкин у нас любит.

Такие случаи, хоть они и были редки в его жизни, заставляли Игоря более пристально анализировать окружающую действительность. Он давно уже понял, что просто так ни одна каверза с человеком не происходит. Беда – это конечное звено в длинной цепочке мелких и крупных ошибок, промахов, сознательных и неосознанных эгоистичных поступков, разрушительных мыслей. Беда – это следствие фатальной невнимательности, которую человек проявлял в течение весьма долгого времени.

От сочувственных раздумий над возможными промахами Силантича и Гришки он незаметно перешёл к своим личным терзаниям этико-морального плана. И вскоре понял, что дальнейшее промедление и в его случае может оказаться чреватым какой-нибудь неожиданной пакостью.

Решительно взяв телефон, Игорь набрал домашний номер бывшей жены.

 – Вероника, здравствуй. Как у вас дела? – произнёс он в трубку, специально придав своему голосу оттенок лёгкой озабоченности.

– О-о, ты всё-таки решил нам позвонить? – саркастически ответила бывшая жена, посчитав, видимо, излишней его приветственную телефонную учтивость.

– Извини, я был занят по работе на выходных. Собирался взять Жанку, как обычно, но не смог.

– Да уж мы в курсе. Ты ведь теперь звезда телеэкрана, – едко отрезала Вероника. – А насчёт работы мог бы и не врать.

– Да я…

– И, правда, зачем тебе пятилетняя дочь? Скоро новых детишек настрогаешь.

– Замолчи!

– Так ведь это ты мне звонишь, не я тебе.

– Сегодня можешь оставаться дома, Жанку из садика я заберу.  

– Что, проснулись отцовские чувства? Не греет душу «рыцарская любовь»?

Намёки бывшей жены вдруг показались ему смешными.

– А тебя, я вижу, это действительно трогает?

– Меня?! – в голосе Вероники чувствовалось то фальшивое оскорбление, которое всегда показывает человек, застигнутый врасплох. – Да какое мне дело до твоих юных красоток!

– Похоже, действительно трогает…

Он неожиданно почувствовал странное облегчение. Как будто давняя хроническая болезнь, съедавшая его изнутри без каких-либо шансов на исцеление, вдруг начала отступать.

Как прошёл остаток рабочего дня, Игорь даже не заметил. Перед выходом из мэрии, он тайком заглянул к Алине, чтобы предложить ей сходить в ресторан на выходных, но обнаружил девушку в обществе возбуждённого и не в меру улыбчивого градоначальника.

– А-а, Игорёк. Молодец, что зашёл! – обрадовался ему Ковылкин. – Дуй в понедельник утром на восточное КПП, там всё уже готово. К нам заедешь после обеда.

Алина непонимающе уставилась на мэра.

– Награждать будем вашего спасителя, Алечка, – пояснил тот.

– Есть, товарищ командир! – усмехнулся Игорь. – Разрешите идти?

Ковылкин дал ему ещё несколько напутствий, главным образом, штатского характера: чтобы награждаемый забыл свою ложную скромность и поменьше фраппировал военных безумными идеями о вселенской справедливости.

– Не поймут, не оценят, голубчик! They do not live in a dream world, like you.

Игорь не выказал желания спорить и, в виду нулевых шансов исполнить то, ради чего, собственно, пришёл, тактично откланялся.

 

Двухэтажный детский садик, белые и розовые блоки которого распластались хаотичной цепью на заснеженном газоне в окружении песочниц, беседок и качелей, напоминал гигантскую Змейку Рубика. При нормальных обстоятельствах зимой в такое время суток было бы уже темно. Однако сегодня, первого июля по астрономическому календарю, солнце всё ещё маячило до нелепости высоко. И лакированная Змейка играла в его лучах всеми цветами радуги.

Игорь оставил машину на тротуаре недалеко от главного входа и, ступив на узкую дорожку, ведущую к парадному крыльцу, не без удовольствия ощутил весёлый хруст под ногами.

В помещении садика пахло манной кашей, горячим молоком и хлоркой. Этот забавный коктейль ароматов оживлял смутную, фрагментарную память его собственного детства. А звонкий шум играющих карапузов поднимал настроение лучше всякой стимулирующей химии.

Жанка заметила Игоря, едва он появился на пороге, и со всех ног бросилась к нему.

– Папа, папа! Ты повезёшь меня на реку? Я хочу кататься на коньках.

– Малыш, там лёд ещё не успел замёрзнуть. Вот если завтра опять будет зима, тогда…

– А вдруг успел?

Жанкино личико выразило ту отчаянную смесь нетерпения, энтузиазма, сомнения, радости и тревоги, какую человек может иметь только в пятилетнем возрасте.

– Одевайся, котёнок. Заедем, посмотрим.

В машине Жанка передала ему последние новости. Ванька Цагин, их главный хулиган, ползал весь день по ковру и заглядывал нянечкам и воспитательницам под юбки. Оля Титаева лизнула железную стойку на улице, и её полчала отдирали с чайником. А Даша Губанова принесла из дома какой-то синий порошок, хотела барбуса лечить, высыпала в аквариум, и все рыбки подохли.

Каждому новому сообщению Игорь широко улыбался, и Жанка спрашивала, почему папе так радостно, ведь Оля Титаева кричала от боли как сумасшедшая, а из-за рыбок они вообще все плакали, кроме Цагина.

Игорь остановился на набережной, в пятидесяти метрах от зелёного вагончика с надписью «Прокат зимнего и летнего инвентаря». Здесь можно было, в зависимости от климатических условий, взять напрокат либо ролики, либо ласты, маску и трубку, либо пластиковые лыжи, либо коньки.

На дверях вагончика висел амбарный замок, что, скорее всего, означало: «просим прощения, но сегодня наши услуги вам вряд ли понадобятся».

Игорь с Жанкой подошли к чугунному парапету набережной, оглядели укутанный сверкающим снегом пляж с редкими жёлтыми подпалинами и абсолютно чистую гладь реки.

– Ну вот, я же тебе говорил.

– Говорил, – вздохнула Жанка. – И что же нам теперь делать?.. Хочу, чтоб завтра была зима!

– Никаких проблем! – улыбнулся Игорь и взял дочь на руки.

– Есть хочу, – тоненьким голоском пропищала Жанка и смешно нахмурила брови.

– Ну, что ж, тогда, наверное, поедем ко мне? Голод-то ведь не тётка.

Жанка задумчиво посмотрела вокруг и неожиданно спросила:

– Дядька?

– Какой дядька? – не понял Игорь.

– Ну, если  не тётка, значит дядька.

Игорь засмеялся.

– Логично. Ты знаешь, мне эта мысль почему-то никогда в голову не приходила.

Через полчаса он уже трудился на кухне, готовя ужин для себя и дочери, а Жанка смотрела мультфильмы по Джетикс-плэй.

– Твою фотографию в новостях показывали, – сообщила она, когда Игорь вошёл в комнату с дымящейся кастрюлей грибного супа.

– Давай-ка, зайчонок, подставляй тарелку.

– Там дядя сказал, что ты настоящий герой, потому что ты спас красивую тётю в лесу.

– Бери хлеб и смотри не обожгись, дуй хорошенько.

– Пап, а эта тётя из леса – она кто? Принцесса?

– Знаешь поговорку: когда я ем, я глух и нем.

Жанка несколько секунд молчала, но потом не выдержала.

– А мама сказала, что мы тебя больше не увидим, потому что ты уедешь жить в замок к этой красивой тёте, далеко-далеко.

Игорь от неожиданности поперхнулся. Жанка влезла с ногами на диван и стала хлопать детскими кулачками по отцовской спине.

– Но ты не думай! Я маме сказала, что ты нас никогда не бросишь.

Когда кашель утих, Игорь посадил девочку на колени и осторожно провёл ладонью по её щеке.

– Что бы ни случилось, малыш, тебя я никогда не оставлю одну. Честное, благородное слово рыцаря, спасающего принцесс!

Жанка радостно поглядела ему в глаза, вернулась на своё место и взяла в руку ложку.

На второе были спагетти фрутти-ди-маре. Их девочка любила больше всего.

Потом они ещё долго болтали о всякой чепухе, Игорь показывал Жанке слайды с экзотическими животными, читал арабские сказки о принцах, искавших сокровища и влюблявшихся в дочерей падишахов. И когда настало время ложиться спать, Жанка сказала:

– Не хочу в садик. Хочу жить у тебя. И к маме с дядей Юрой тоже не хочу.

 

Игорь долго не мог уснуть. Как же это было горько – понимать, что вот оно счастье, вот его желанный мир – здесь, совсем рядом, и не иметь возможности сделать шаг ему навстречу.

Многие люди живут для себя и им никогда не приходит в голову мысль, что жизнь для себя равнозначна добровольному отказу от счастья. Ведь если так подумать, цель жизни для себя заключается в том, чтобы хотеть, получать и обладать чем-то или кем-то. Но именно так человек и создаёт проблемы: имея что-то одно, он всегда будет желать чего-то большего или лучшего. И эту чашу не наполнить никому и никогда.

Жизнь не для себя – это стремление давать, помогать, служить.  Ты во многих ситуациях не получаешь ничего материального взамен, но на этом пути твоя душа может обрести мир и подлинное удовлетворение.

В четверг после обеда Ковылкин уехал по делам, и Игорь наконец улучил момент, чтобы переговорить с Алиной тет-а-тет и пригласить её на ужин по окончании рабочей недели.

Однако в пятницу у мэра неожиданно случился трудоголический порыв, и он загрузил девушку работой почти до семи часов вечера. Как бы ненароком, Игорь тоже проканителился с бумагами допоздна, и Тихвинский Дом все трое покидали одновременно.

– В понедельник утром едешь за орденом, не забыл? – напомнил Игорю Ковылкин перед тем, как сесть в машину, припаркованную, как обычно, у подножия мэрии.

– Я никогда ничего не забываю, товарищ командир.

– Ладно, – усмехнулся мэр. – Удачных вам обоим выходных.

Игорь и Алина махнули вслед удалявшемуся служебному БМВ рукой и опасливо двинулись в направлении гаража.

– Ты заводись первой и езжай в сторону площади Будённого, – сказал Игорь полушёпотом, хотя в такой час на парковке определённо никого не могло быть. – По дороге я тебя обгоню и покажу, где надо остановиться.

– Хорошо, – ответила Алина. – Часы сверять будем?

– Зачем? – не понял Игорь.

Девушка засмеялась.

– Ну, как же? Мы ведь теперь «вне закона». Или, говоря военным языком, «на вражеской территории». Пунктуальность и конспирация прежде всего.

– Да, это в наших интересах, – немного стушевался Игорь.

Когда-то он уже чувствовал нечто подобное: на войне сердце не раз заставляло его действовать, хотя ум понимал, что любая ошибка может привести к очень тяжёлым последствиям. Девушка воспринимала всё как игру и оттого веселилась. Это означало, что большая доля ответственности вновь ложится на его плечи.

День выдался не сильно удачным в смысле погоды: дул пронизывающий ветер, косыми очередями хлестал неприятный осенний дождь, и температура воздуха упала ниже десятиградусной отметки. Ехать пришлось с включенными дворниками. Лексус то и дело пропадал из виду. Благо, девушка всякий раз догадывалась притормозить у обочины и дождаться, пока Игорь нагонит её.

У площади Будённого он, как и обещал, выехал вперёд и тут же свернул в маленький, почти не освещённый переулок.

В ресторане, который назывался «Под весёлым Роджером», Алина, как оказалось, ещё ни разу не была. Пиратская символика пришлась ей очень по вкусу. Ресторан был оформлен в виде корпуса большого старинного судна: деревянная отделка, грубые, массивные столы, прикрученные к лакированным стенам, начищенные до блеска медные иллюминаторы, рыбацкие сети и прочая утварь под потолком. Во всей обстановке одни только стулья были вполне сухопутными и современными.

– Ты специально это место выбрал? – спросила она у Игоря, когда официант проводил их к зарезервированному столику. – Поднимаем паруса, заряжаем пушки и выходим в открытое море?

– Да нет, – улыбнулся Игорь. – Была такая группа «Running Wild», я её слушал когда-то очень давно, ещё в юности. У них большинство текстов было на флибустьерскую тему. Видимо, это у меня оттуда.

Игорь задумался.

– В конце одной песни был, помню, такой диалог. Знаменитого пирата приговаривают к смертной казни. Судья говорит: «Джон Бэкэм, вы обвиняетесь в многочисленных актах пиратства по всей Атлантике, множественных убийствах и грабежах. Суд Её Величества приговаривает вас к смертной казни. Вы будете привязаны к эшафоту и четвертованы». Пират отвечает: «Who do you think you are? What right have you to judge over my destiny. Take your pompous words and stick them where the sun never shines. I swear I’ll meet you again. Bye». («Кем вы себя возомнили? Какое право имеете вы распоряжаться моей судьбой? Засуньте свои помпезные слова туда, где никогда не светит солнце. Клянусь, мы ещё встретимся. Прощайте».).

– Да, это должно было впечатлить твою юную совесть, – лукаво усмехнулась девушка.

Игорь посмотрел ей в глаза. «Какой всё-таки магический эффект производит совершенная красота…» – подумал он.

Флибустьерская кухня оказалась весьма приличной, особенно её морская часть. Алина с восторгом насчитала в меню около двадцати сортов рыбы, включая такую экзотику, как морской дьявол, тигровая акула, рыба-меч и рыба-молот. Кроме этого, пираты охотно потчевали гостей многими видами беспозвоночных, от каракатиц и осьминогов до омаров, улиток и скампий.

– Обожаю морскую кухню! – воодушевлённо сказала Алина. – Первая попытка тебе в зачёт.

– Мерси, – улыбнулся Игорь. – Что будем пить?

– У них есть настоящий пиратский ром? Я бы с удовольствием выпила грамм пятьдесят.

– О-о… Не ожидал от тебя такой решимости... Ну что ж, ром так ром. Кстати, можем заказать два общих блюда, холодное и горячее. Здесь есть такая услуга – для тех, кому хочется побольше гастрономического разнообразия.

Алина охотно согласилась, и Игорь сделал заказ.

– За что будем пить? – спросил он, когда официант принёс обоим по закопчённому шкалику рома и блюдце с маленькими бутербродами, визуально похожими на японские суши.

– Давай за счастливое плавание. И чтобы наш целомудренный корабль никто не смог взять на абордаж!

Игорь смущённо потупил глаза, но через мгновение улыбнулся и оторвал от стола запотевший чёрный шкалик.

– Интересно, как далеко мы собираемся «уплыть»?.. – неожиданно тихим голосом поинтересовался он.

– Только не надо прочить женщину в капитаны! – засмеялась Алина. – Выбирать курс и пункт назначения – мужская работа.

– Ты права, – вздохнул Игорь. – Традиционно мужская.

Чокнулись. Девушка попробовала жидкость на вкус, чуть поморщилась, а Игорь тем временем осушил свою рюмку до дна. Алина «профессионально» выдохнула и последовала его примеру. Через секунду её глаза покраснели, увлажнились, она замахала рукой и тут же потянулась к бутербродам.

– Ну как «йо-хо-хо и бутылка рома»? – спросил Игорь.

Девушка прожевала два бутерброда и только после этого ответила:

– Все пираты были явно сумасшедшими, если каждый день глотали такую гадость. Для меня это был первый и последний раз.

Игорь усмехнулся, подозвал официанта и заказал шабли.

Под вино им принесли огромное блюдо с холодными морскими деликатесами. По окончании первой бутылки появилась вторая, сопровождаемая другим блюдом, на сей раз горячим. Алкоголь немного развязал Игорю язык и притупил его военную настороженность.

– Хочу сказать, что появление тебя в моей и без того запутанной жизни я склонен теперь расценивать как своего рода намёк, или, если хочешь, подсказку свыше.

– Но данный намёк можно интерпретировать по-разному, ты это хочешь сказать?

– Боюсь, что интерпретация здесь возможна только одна.

– «Боишься»? – хитро улыбнулась Алина.

– Не придирайся к словам, пожалуйста.

Игорь на несколько секунд замолчал, но потом продолжил:

– В армии меня учили полагаться на чувства в большей степени, чем на логику. И по опыту я могу сказать, что такой подход гораздо чаще приводит к положительным результатам.

– Фу, как сухо, – тут же запротестовала Алина. – «Полагаться», «в большей степени», «положительные результаты». Как будто эксперимент в химической лаборатории идёт.

Она поймала его рассеянный взгляд и бархатным голосом спросила:

– Скажи, тебе хочется меня поцеловать?

От неожиданности Игорь слегка вздрогнул, но через мгновение полностью овладел собой.

– Да, – коротко ответил он.

– И что же тебя останавливает?

Лицо девушки приобрело такое невинное выражение, и сам её вопрос звучал настолько естественно, что Игорь не нашёл ничего лучшего, как встать из-за стола, подойти к Алине и быстрым, но вполне изысканным движением поцеловать её в щёчку.

Народ за другими столиками заинтересовано повернул головы в их сторону.

– Если бы я не знала тебя вообще, я бы подумала, что ты искусный Казанова. Мужчины, которые мне попадались до сих пор, были только двух типов: они либо стеснялись, и тогда их волнение и неуверенность проявлялись во всём, либо не стеснялись и тогда шли напролом. В обоих случаях, мой интерес к ним отнюдь не разжигался их поведением. С тобой же я чувствую себя так, будто мне профессионально кружат голову.

– Это ещё почему? – удивился Игорь.

– Да-а… Психологии, по крайней мере, женской, тебя в армии явно не учили, – засмеялась Алина. – Вот же попался «самородок» на мою голову.

Игорь выглядел растерянным.

– Не знаю, что и сказать… – чуть запинаясь, начал он. – У меня довольно скромный опыт общения с девушками. И последняя его часть была весьма неудачной, я тебе уже рассказывал.

– Для меня это звучит странно. Ты симпатичный парень, сильный, уверенный в себе, честный и благородный в своих поступках. В тебе не чувствуется обычного мужского эгоизма.

– Быть может, всё дело в желании обладать? Я не верю, что, обладая кем-то, можно стать счастливым, поэтому не стремлюсь кому-то вскружить голову или превратить человека в свою «собственность».

– А какая у тебя цель в жизни?

– Такая же, как и у всех: найти счастье и гармонию.

– Ты знаешь, далеко не каждый человек мог бы вот так запросто, в двух словах, определить, к чему он стремится. И уж тем более, очень немногие люди могли бы сказать, что их цель – счастье и гармония.

– Но ведь, на самом деле, это единственная цель каждого из нас.

Алина задумалась.

– Мне иногда кажется, что ты знаешь о жизни что-то особенное, что-то такое, чего не знаю я, и чего не знают люди, которых я встречала раньше. У тебя всё так просто и понятно, что я невольно начинаю сомневаться в реальности тех проблем и сложностей, которые есть у других людей.

– Не помню, кто сказал: «Человек всегда выдумывает себе кучу несуществующих проблем и игнорирует вещи, о которых нужно было бы позаботиться в первую очередь».

Алина снова замолчала. Игорь с удовольствием наблюдал за тем, как она ест жареную рыбу.

– Ну, что, по последней? – спросил он, когда девушка отложила приборы на край стола.

В бутылке ещё оставалось вина примерно на треть, но желания допивать его уже не было ни у него, ни у неё. Игорь обновил содержимое бокалов, после чего вернул бутылку в жестяное ведёрко с уже почти растаявшим льдом.

– Я первый раз в жизни не знаю, что будет дальше, – смеясь, призналась Алина.

– Но ты, я надеюсь, знаешь, чего ты хочешь, – полувопросом-полуутверждением ответил Игорь. – Поэтому предлагаю выпить за исполнение желаний.

Когда они вышли на улицу, дождь уже стих, хотя ветер по-прежнему был очень сильным.

Алина молчала. Игорь смотрел на неё, она на него.

– Я знаю, что должно что-то последовать, но мои чувства говорят мне, что сегодня нам лучше разъехаться по домам, – наконец сказал он. – По крайней мере, мне нужно время, чтобы разобраться с тем, что происходит.

На лице девушки мелькнула тень разочарования, но она тут же закрыла её своей обворожительной улыбкой.

– Нет, ты всё-таки прирождённый Казанова… Большое спасибо за ужин. Всё было великолепно. И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Алина.

Игорь проследил, как девушка села в машину и выехала на площадь Будённого, после чего подошёл к Авенсису, завёл его и решил двигаться в направлении дома.

 Он сам не понимал, что заставило его так резко попрощаться с Алиной и объяснить всё каким-то нелепым чувством. Но в душе была уверенность, что он поступает абсолютно правильно, и это было главным. Не прошло и двух минут, как он получил тому подтверждение.

Когда во внутреннем кармане плаща зачирикал мобильник, он уже знал, кто ему звонит и с какой целью.

 

Глава 9

 

– Игорь Евгеньевич? – вежливо спросила трубка голосом майора Невнятного.

– Да, Павел Андреевич, – спокойно ответил Игорь.

– Уж и не знаю, ругать ли мне вас за вашу бессмысленную импровизацию или хвалить за неожиданное благоразумие.

– Можете сразу переходить к делу. Только сначала один вопрос: как вы узнали?

– Помилуйте, Игорь Евгеньевич. Уж вы-то, с вашим опытом, могли бы догадаться, что в таких популярных местах, как «Весёлый Роджер», обязательно должны работать наши сотрудники. В маленьком городе легко держать всё под контролем.

Невнятный прокашлялся.

– Но это я говорю вам, конечно же, не затем, чтобы вас напугать. Вы дороги мне как коллега и как очень ценный работник. Если вас вдруг не станет, я буду в числе тех, для кого ваша смерть окажется большой потерей.

– Но сами же вы не будете на меня стучать, Павел Андреевич, – цинично ответил ему Игорь. – Или вы так же, как и мэр, успели втюриться в Алину Данаеву?

Невнятный добродушно засмеялся.

– Эх, Игорь Евгеньевич, мне ли вам говорить, что, кроме наших людей, в публичных заведениях бывают также и негласные «помощники» господина Ковылкина, этакие «чуткие доброжелатели», которые сочтут за большую честь оказать мэру пустяковую информационную услугу. Я, к примеру, не могу гарантировать, что ваша выходка с поцелуем не будет чревата для вас определёнными последствиями. Наш коллега из «Весёлого Роджера», к счастью, не заметил в ресторане никого из близких друзей Ковылкина, но как знать. Даже мы не обладаем полным списком его товарищей и знакомых.

– Что вы хотите от меня, Павел Андреевич?

– Я не могу вам приказывать, Игорь Евгеньевич. Это дело, так сказать, вашего личного усмотрения. Но, в качестве доброго совета, ещё раз хочу повторить: какие бы меры предосторожности вы не принимали, Ковылкину рано или поздно доложат, о том, что происходит между вами и Данаевой. И тогда…

– И тогда он свернёт мне шею, вы это хотите сказать?

– Игорь Евгеньевич, вы знаете мэра лучше меня. Если вас просто убьют и больше ничего не произойдёт, это будет весьма удачным исходом для вас и ваших близких. Но, в любом случае, Ковылкин добьётся своего: Алина станет его любовницей. Мне не меньше вашего жаль девчонку, но она слишком молода и слишком малоопытна, чтобы противостоять такой силе как наш мэр.

– Что за ерунду вы несёте, Павел Андреевич! Ковылкин, безусловно, очень сильный и очень коварный человек, но сделать конкубину из дочери генерала Соломихина, которой он, к тому же, совершенно безразличен, не под силу даже ему.

– Мало вы разбираетесь в политике и в женской психологии, Игорь Евгеньевич, если искренне так считаете. А вот Ковылкин, в отличии от вас, знает и то и другое очень хорошо. Если бы не вы, холодное отношение Алины к мэру уже начало бы меняться.

«Тоже мне, знаток женских душ», – подумал Игорь.

– Ладно, Павел Андреевич, – сказал он вслух. – Мне неохота с вами спорить. Я всё равно буду поступать так, как считаю нужным. Если моё чутьё не подводило меня на войне, не подведёт и в этой ситуации.

– Дай Бог, Игорь Евгеньевич. Но вспомните Лондон…

«Вот скотина!» – промелькнуло у Игоря в голове.

– Если бы не наши ребята из внешней разведки, вы бы уже давно кормили червей. Вам не везёт с женщинами. Вы всегда влюбляетесь в тех, кто приносит вам несчастье. Мистики говорят, что это карма: одна и та же ситуация повторяется в разных вариантах, пока человек не выйдет из замкнутого круга.

– А вы, стало быть, не брезгуете мистикой, товарищ майор. Что ж, очень современно! Пытаетесь идти в ногу со временем?.. Вы меня извините, ради Бога, но я уже подъехал к дому. Если у вас нет ко мне никаких срочных дел, я, с вашего позволения, откланяюсь.

– Всего вам хорошего, Игорь Евгеньевич. Теперь и мне придётся надеяться, что ваше чутьё, как вы говорите, вас не подведёт.

Напоминание о Лондоне было весьма неприятным.

После увольнения из армии Игорь решил круто изменить свою жизнь и при поддержке богатых друзей уехал в Англию учиться на менеджера. Способности к точным наукам он демонстрировал, еще будучи школьником и студентом военного училища, а в новой России успешно применять их можно было теперь только в экономической сфере.

Случилось так, что во время учёбы Игоря в Лондонской бизнес-школе, на него вышла Британская разведка. Кое-какие чеченские подвиги молодого капитана были им известны, равно как и его, мягко говоря, свободный образ мысли. В длинном списке потенциальных объектов вербовки он числился одним из первых.

Как будто бы случайно Игорь познакомился в те дни со сногсшибательной англичанкой, и у них завязался бурный роман. Всё бы ничего, но красивую шпионку Игорь раскусил ещё на первом свидании, хотя вида в тот вечер не подал. Англичанка действительно понравилась ему, и поскольку на разного рода политические игры он всегда плевал с высокой колокольни, её штатную миссию он решил просто игнорировать. Самое смешное заключалось в том, что бывалая шпионка тоже потеряла голову, и в решающий момент, вместо вербовки, поведала русскому возлюбленному о кое-каких секретах, связанных с тайными операциями западных спецслужб в Чечне. На квартире у Игоря к тому моменту уже давно стоял жучок, и за парой молодых голубков с сомнительным прошлым началась массированная охота.

Кончилось тем, что Игорь вынужденно отправил на тот свет двух офицеров английской безопасности, потерял девушку в одной из перестрелок, и его вот-вот должны были убить самого. Но тут вмешались парни из России, международный скандал был утрясён, а Игоря поспешно эвакуировали на родину.

Он весьма быстро нашел работу в Москве, сделал хорошую карьеру, женился и родил дочь. А когда Слепурин объявили аномальной зоной, но еще никто не понял, к чему это может привести, чутье подсказало Игорю отправить заявку на должность советника по экономическим вопросам в команде нового мэра. Тогда, он, впрочем, не мог догадываться, что, несмотря на высокие доходы, о которых в Москве человек его уровня не мог и мечтать, провинциальная эпопея поставит крест на его многолетней семейной идилии.

Тяжелый развод был не единственным пятном в гражданской биографии молодого капитана в оставке, потерявшего жену, которую он безумно любил. По возвращении из Англии Игорь всегда находился под пристальным вниманием ФСБ, и, когда Невнятный мягко предложил ему работу сексота, он не смог отвертеться.

«А ведь в каком-то смысле майор прав, – подумал Игорь, залезая в кровать. – Женщины и несчастья действительно приходят в мою жизнь почти одновременно».

 

Выходные прошли тихо и доставили Игорю немало приятных эмоций.

Он не стал звонить Алине: если Невнятный и его свора действительно решили взять их под контроль, прослушивания мобильных и стационарных телефонных будет не избежать. Конторские методы были ему хорошо знакомы.

Слежки Игорь не боялся: во-первых, ситуация была ещё не настолько критическая; а во-вторых, даже если у Невнятного появится такая идея, он обязательно намекнёт – такой самовлюблённый петух, как он, не может не намекнуть. И, в добавок ко всему, агенты, которые работают здесь в провинции, имеют слишком низкую квалификацию, чтобы долго оставаться незамеченными.

Одним словом, амурное дело требовало качественной подготовки и грамотного тактического плана. В то время как выходные стоило посвятить более мирным занятиям.

Вероника на удивление спокойно отнеслась к его идее забрать Жанку в субботу утром и оставить девочку у себя аж до понедельника. Сама Жанка была в полном восторге от такого поворота событий.

Они провели вместе два изумительных дня, первый из которых оказался летним, а второй – зимним, и, когда в понедельник утром настало время прощаться, Жанка заплакала. Она стояла, ещё одетая, перед своим шкафчиком в садике, вокруг копошились дети, а она не могла ничего сказать, только жалобно смотрела на отца и тёрла мокрые глазёнки.

– Малыш, ну что ты? – пытался успокоить её Игорь. – В следующие выходные я опять заберу тебя у мамы. Ты же большая девочка. Надо учиться быть сильной.

– Я и так сильная, – дрожащим от слёз и обиды голосом пропищала Жанка.

Игорь опустился на корточки и поцеловал дочь в нахмуренный лобик.

– Всё, зайчонок, пока! Мне надо бежать.

 

Весь путь до восточного КПП на границе аномальной зоны Игорь провёл в мыслях о дочери и о том, что произошло в последние дни. Солнечное весеннее утро более чем располагало к спокойным и неторопливым раздумьям.

Взять девочку к себе и жить с ней он не мог: законы в России целиком и полностью были на стороне матери, а такая женщина, как Вероника, никогда не согласилась бы отдать ребёнка мужчине, которого она бросила. Даже если бы этот ребёнок сказал, что не хочет жить с ней в доме отчима. Даже если бы она получила возможность брать Жанку в любой день по её усмотрению.

Может, стоило открыть бизнес, накопить денег и дать Веронике хорошую взятку – такую, чтобы она точно не смогла отказаться? Идея заманчивая, но сколько уйдёт времени на ее реализацию? И получится ли у него сделать большие деньги в отсутствие реальной коммерческой жилки?

«Итересно, почему то, что ты действительно хочешь больше всего на свете, либо является недосягаемым, либо достаётся тебе ценой огромных усилий? – задумался Игорь. – Почему дорога к любой стоящей цели всегда чревата большими потерями и невероятно длинна? Или, может быть, все эти непропорциональные усилия, тяжёлые потери и большие расстояния – только лишь следствие неправильных действий? А неправильные действия – результат путанных и слабо организованных мыслей?».

Идея была свежей. В таком ключе он раньше не думал. И ведь не зря кто-то из великих – Черчилль, кажется – сказал: «Любой человек сам творит свою вселенную». Если это верно, то всё, с чем Игорь сталкивался в данный момент, притянул в свою жизнь он сам. И Алину, и Ковылкина, и Невнятного, и предательство Вероники, и слёзы Жанки, и эту нелепую безысходность.

Но как такое могло случиться? Что конкретно он мог сделать, чтобы все эти напасти вдруг свалились на его голову? 

«Много чего…», – ответил Игорь сам себе, чуть поразмыслив.

Он не боялся открытой агрессии, ни один человек на земле не мог вызвать у него страх какими-либо угрозами. И всё же в том, что касалось отношений с девушками, которые ему нравились, Игорь всегда чувствовал внутри какую-то робость, какую-то лёгкую мальчишескую неуверенность.  Как будто бы всякий раз ему могли дать от ворот поворот. И, зная, что ни силой, ни разумом этот вопрос не решишь, он позволял страху находить пристанище в его сердце. Он даже оправдывал этот страх тем, что настоящая любовь, дескать, невозможна без подобных волнений и переживаний, что любящий всегда боится  потерять объект своей любви.

И если уж на то пошло, он и сейчас находился в страхе. Не перед Ковылкиным и его бандой, конечно, и не перед майором Невнятным со всей грозной Конторой. Он испытывал всё тот же страх потери. Он боялся, что у него могут отобрать Жанку, и, если он позволит себе нечто более интимное с Алиной и, не дай Бог, влюбится в неё, случится новая катастрофа.

Вот этот страх, это постоянное ожидание чего-то плохого как раз и были реальной причиной всей нынешней безысходности.

Любовь возможна без страха! – это Игорь знал теперь совершенно точно. Любовь и страх – на самом деле, вообще противоположные друг другу вещи: чем больше страха в душе, тем меньше в ней места любви; чем сильнее и чище любовь, тем меньше поводов для страха.

«Господи, это же очевидно! Как я раньше не понимал такой простой вещи?».

Страх по самой своей природе эгоистичен: ты боишься потерять что-то, потому что считаешь это своей собственностью. Но когда ты любишь, ты забываешь про себя, ты хочешь давать, а не иметь.

 

Прямое, как луч, Славянское шоссе – некогда Славянский тракт – уходило строго на восток. Однажды, изучая атлас автомобильных дорог,  Игорь захотел проследить, какой населённый пункт является его конечной точкой, и не смог такового найти. Славянское шоссе начинало смещаться к югу где-то в Восточной Сибири и уже за китайской границей его след полностью исчезал.

Военный КПП, куда он наконец приехал, отдалённо напоминал таможенные пункты на внутренних границах Евросоюза: такие же светофоры, шлагбаумы, здание таможни – и всё без каких-либо признаков жизни. Путешествуя по Европе, Игорь часто пересекал такие пункты в общем потоке машин, не сбавляя скорости. Однако здесь пролететь с ветерком не удалось бы, разумеется, даже личному автомобилю президента страны.

Увидев предупреждающие знаки, Игорь стал притормаживать. Из двухэтажного домика слева от дороги вышел солдат в защитной форме, с короткоствольным автоматом Калашникова на груди. После того, как солдат положил руку на белый придорожный столб в широкую чёрную полоску, стрела одного из шлагбаумов резко опустилась. Ехать дальше было нельзя.

– Сержант Фомичёв, – представился военный, наклонившись к открытому окну со стороны водителя, и отдал честь. – Пожалуйста, выйдите из машины и предъявите ваши документы.

– Доброе утро, сержант Фомичёв! – благодушно ответил Игорь. – Меня ждёт у себя подполковник Зеленчук, вот депеша.

Он вытащил из кармана сложенный вчетверо факс, который взял у Ковылкина. Сержант внимательно изучил бумагу, и его лицо заметно подобрело.

– Так вы и есть тот самый герой, которого показывали в новостях? – спросил он, широко улыбаясь.

– Не могу ручаться за «героя», но Чевелихин Игорь Евгеньевич – это действительно я.

– Добро пожаловать! Отъедьте слегка назад и поворачивайте влево. Я покажу вам, как найти здание штаба.

Сержант хлопнул ещё раз по столбу, шлагбаум поднялся. Игорь осуществил предложенный солдатом маневр и перебрался на левую обочину. Сержант снова подошёл к нему и стал объяснять дорогу.

Как выяснилось, безлюдная таможня «в европейском стиле» была только лишь прикрытием для целого военного подразделения, располагавшегося по обе стороны шоссе, за непроницаемой лесопосадкой.

Миновав пару зданий, похожих на солдатские казармы, он обогнул широкий, заасфальтированный плац, столовую и, наконец, вырулил к двухэтажному зданию типичной военной архитектуры, над подъездом которого висел национальный флаг.

Подполковника Зеленчука Игорь нашёл без труда. Кабинет начальника штаба располагался на первом этаже здания, слева от парадного входа.

 Сам подполковник оказался высоким, худым мужчиной средних лет, которого военная форма делала похожим на мультипликационный персонаж. Тёмный прямоугольник усов и заячья губа лишь усиливали курьёзную аналогию.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! Капитан запаса Чевелихин по вашему распоряжению прибыл.

– Да брось ты, капитан! – сходу ответил начальник штаба, в упор глядя на Игоря. – Проходи, садись. Надеюсь, не возражаешь, что сразу на «ты»?

– Не возражаю, – лаконично ответил Игорь и сел на предложенный Зеленчуком деревянный стул.

«Интересно, почему все военные шишки сразу проникаются ко мне таким расположением?» – подумал он.

– А ты – молодец! Знал, кого спасать надо…, – подмигнул ему Зеленчук. – Я тут вчера в твой послужной список глянул – так мне даже неловко стало. У меня две звезды на погонах, а я по сравнению с тобой – зелёная штабная крыса.

Игорь молчал.

– Не пойму только, зачем ты из армии ушёл? С такими подвигами в личном деле мог бы сейчас выше меня сидеть.

–  Не знаю, товарищ подполковник. Хотел проверить, где лучше – в армии или на гражданке.

– И как, проверил?

– Везде люди живут…

– Назад-то не тянет?

– Сейчас уже, наверное, нет.

Зеленчук снисходительно улыбнулся.

– Что ж, это дело приватное, как у нас теперь говорят. Пойдём на улицу, скоро телевизионщики подъедут, можно будет начинать.

Зеленчук отдал распоряжения по телефону, и они с Игорем вышли на крыльцо. Спустя пару минут из казарм начали появляться солдаты. Похоже, церемониям награждения тут придавали большое значение. Хотя вполне могло оказаться, что таковых до сегодняшнего дня в этом подразделении ещё не случалось и люди строятся в полном составе именно в силу чрезвычайности события.

Телевизионщики подъехали на двух машинах, выгрузили аппаратуру и подключили микрофоны. К этому моменту на плацу стояла уже целая рота.

– Товарищи солдаты! – обратился к длинным шеренгам военнослужащих Зеленчук. – Сегодня центральное командование оказало нам большую честь. Здесь, рядом со мной находится человек, который сослужил великую службу нашему отечеству.

Игорь недоумённо покосился на Зеленчука.

– Перед вами капитан Чевелихин, который сражался в Чечне, провёл большое количество сложных боевых операций, спас не одну человеческую жизнь, в том числе, жизни многих его товарищей по оружию. И сейчас, будучи гражданским человеком, он остаётся тем же славным парнем, которого знали его однополчане: капитан Чевелихин по-прежнему спасает жизни людей.

Игорь вспомнил, как незадолго до его увольнения, один полковник сказал ему перед тяжелой операцией:

– Если всё пройдёт как надо, сверли дырку для ордена.

– А если не пройдет? – поинтересовался он тогда.

– Для этого случая дырка у тебя уже есть.

Террористическая акция была предотвращена с минимальными потерями. Но кто-то наверху не захотел считать спасённые жизни достаточной компенсацией за шумиху в западной прессе: там газеты наперебой вопили о жестоких методах войны, которую РФ вела с «чеченскими борцами за свободу и независимость», и прицепились журналисты именно к результатам недавней операции Игоря. Вместо ордена скандальный герой получил взыскание, и это явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения и заставившей его в короткий срок покинуть ряды отечественных вооружённых сил.

А вот сегодня подполковник Зеленчук не жалел эпитетов и лил свою необыкновенно стройную для военного речь, как искусный кондитер льёт сладкий крем на свежевыпеченный торт. По лицам солдат блуждали искры лёгкой заинтересованности, которые вспыхивали при озвучивании новых деталей слепуринского подвига, но затем эти искры снова таяли в более привычных выражениях утомления и скуки.

Игорь был единственным гражданским человеком на церемонии и, в отличии от остальных, мог себе позволить расслабленную стойку и редкие повороты головы. Неожиданно его внимание привлёк молодой лейтенант, который пришёл, видимо, после того, как мероприятие началось, и встал чуть в отдалении, по правую руку от Зеленчука. Между ним и Игорем было несколько офицеров.

Лейтенант кидал неуставные взгляды на Игоря и сиял, как победитель конкурса в американском телешоу с призовым фондом десять миллионов долларов.

«Петька! – обрадовался Игорь. – Военный мир действительно тесен».

Он еле дождался окончания пафосного выступления Зеленчука, дырявить новую куртку не стал, поэтому орден был выдан ему, после краткой демонстрации солдатам, прямо в золочёной коробке. По иронии судьбы это оказалась именно та награда, которую он должен был получить много лет назад, но так и не получил: орден «За заслуги перед отечеством» III степени.

Военно-политические реалии ещё раз показали, что спасать племянниц звёздных генералов было действительно «выгоднее», чем десятки жизней простых и никому не известных соотечественников.

Торжественный митинг наконец завершился, и молодые военнослужащие потянулись обратно к своим казармам. Остались на плацу только Зеленчук и несколько офицеров.

– Петруха! Какими судьбами?! – увидеть старого боевого товарища было для Игоря действительно очень приятно.

– Здравия желаю! – ответил ему не менее обрадованный лейтенант. – Значит, помните ещё своих верных бойцов, товарищ капитан, не забыли?

Все, кроме Зеленчука, недоумённо уставились на лейтенанта и Игоря. А начальник штаба, как выяснилось, уже знал, что в его подразделении служит близкий товарищ и однополчанин награждённого. Личное дело Игоря подполковник изучил, надо думать, весьма неплохо.

– Ты, я гляжу, из старшины до лейтенанта вырос за эти годы. Учился где-нибудь?

– Разумеется, – ответил Петруха. – Вы когда в отставку ушли, роту некому было принять, и весь личный состав разлетелся кто куда. Меня в полковую школу определили. Там и младшего лейтенанта вскоре дали. А вторую звёздочку – это я уже совсем в другом месте нашёл.

– Молодец! А как тебя сюда занесло?

– Три месяца назад получил направление в вашу область, аномалию охранять.

– Бывает и так, господа офицеры, – подытожил их дискуссию Зеленчук. – Ну, что, орден в стакан не макнуть – как в брачную ночь одетым спать завалиться!

Игорь не счёл нужным отказываться от ритуального приглашения, хотя до того, как увидел Петруху, именно так и намеревался поступить.

 

Выпив в тот день обязательные сто грамм и вытащив орден зубами со дна стакана, пить второй тост, равно как и все последующие, Игорь отказался, потому что был за рулём. А офицеры, едва только почувствовав запах спиртного, «включились» в мероприятие на полную катушку.

Известно, что не пьют в армии только больные, и однажды начавшийся сабантуй продолжается до тех пор, пока не заканчивается «горючее». Ресурсы же местного штаба Игорь оценил как сугубо не ограниченные. Поэтому, высидев ровно час, он пожал офицерам руки, ещё раз поблагодарил Зеленчука и вышел на улицу. Петька увязался за ним.

– Товарищ капитан, вы уж не забывайте старых друзей, – улыбнулся он Игорю, подойдя вместе с ним к машине.

– Давай номер, Петька. Обязательно состыкуемся как-нибудь на выходных.

Они обменялись телефонами, после чего Игорь спросил:

– Ты здесь каким-нибудь транспортом располагаешь?

–  Машину найду, не проблема.

– Отлично! Тогда до звонка. Приятно вам с мужиками отдохнуть сегодня.

Игорь хотел сесть в машину, но Петька его остановил.

– Товарищ капитан, а помните как мы с вами и Лёхой Спицыным из окружения выходили? – спросил он.

Не помнить этого случая Игорь не мог. То была самая отчаянная ситуация, в которую он когда-либо попадал на войне: три оставшихся в живых русских бойца на вершине горы, почти без патронов, и несметные орды чеченцев со всех сторон. Именно Петька спас их тогда, придумав более чем нестандартное решение. Он сам был родом из Грозного и неплохо говорил по-чеченски. Собрав одежду с валявшихся по склонам трупов, Петька обзавёлся целым вещмешком чёрных волос, из которых за ночь слепил усы и накладные бороды, используя для этого обыкновенную глину и аптечный лейкопластырь.

Едва рассвело, новоявленные «чеченцы» вышли из укрытия на белый свет недалеко от месторасположения одной из группировок противника. Лёха делал вид, что несёт раненого Игоря, а Петька, выступив вперёд, начал объяснять реальным чеченцам, как его парням досталось накануне, и что он сам перережет глотки всем русским наверху, когда они возьмут их живьём.

Чеченцы не узнали Петьку и его бойцов, но, заслышав родную речь, опустили автоматы. И это была их роковая ошибка.

Едва вся тройка расположилась так, что стрелять, не задев своих, бородатые уже не могли, Игорь, Лёха и Петька в одно мгновение положили на землю сразу троих противников. Ещё секунда, и новая тройка чеченцев покатилась кубарем по траве. Горячие южане мигом пришли в себя и кинулись на переодетых русских, но одолеть руками и холодным оружием питомцев Кадочникова, способных выигрывать самые тяжёлые рукопашные схватки у кого угодно, было им не под силу. Игорь и его парни двигались, по меньшей мере, в пять раз быстрее чеченцев. Плюс, их движения были гораздо точнее и опаснее для врага.

Когда бой закончился, на земле лежало двенадцать человек. Из троих наших Лёха был единственным, кто получил небольшую царапину: какой-то бородач всё-таки достал его плечо своим кинжалом…

– Конечно, помню, – тихо сказал Игорь в ответ на Петькин вопрос и обнял старого товарища.

 

Выехав на шоссе, он задумался. Армия отчасти позабавила его своим неожиданным и, как всегда, нелепым приветствием. Увидеть Петьку Игнатова, с которым он вместе прошёл не один бой и выполнил не одну секретную операцию, было просто чудом.

«Непременно вытащу его в Слепурин в ближайшие дни», – пообещал он себе.

Однако, в целом, армейская комедия, бессмысленная, лицемерная и глупая, оставила у Игоря в душе неприятный осадок. Генерал Соломихин, возможно, искренне хотел отблагодарить его, но сам, видимо, не придумал как. И, чтобы голову не ломать, спустил директиву вниз, а кто-то из подчинённых нашёл личное дело Игоря, увидел там историю с отменой награждения и выпустил приказ о новом ордене. Типичный армейский ход: начальство уважил и старый грешок замыл.

Игорь взглянул на часы: половина двенадцатого. На работе его ожидали после двух.

«А что если тормознуться на часок-другой и заехать в Талгудино?» – мысль показалась ему удачной, и он решил позвонить Интелу.

 

Глава 10

 

– Конечно, заезжай, Игорёк! – воодушевлённо ответил деревенский учёный. – Я как раз обед готовлю.

Искреннее тепло и радушие в его голосе вызвали у Игоря целую гамму приятных эмоций.

«Как всё-таки не похожи друг на друга те, кто живёт на природе своим личным трудом, и те, кто целыми днями сидит в конторе, за деньги выполняя чужие приказы», – подумал он.

Хотя, с другой стороны, в этом положении дел не было ничего странного. Жадность, лицемерие, расчётливость и эгоизм Игорь всегда расценивал как производные качества. Их даёт человеку не Бог – каждый из нас рождается невинным, и лишь больной этими недугами социум программирует нового человека по своему образу и подобию. Живущий среди трусов начинает бояться, попавший к скрягам делается чересчур экономным, видящий много лицемерия вокруг себя учится лицемерить. Можно ли стать добрым, когда нет ни одного примера доброты? Можно ли верить, что мир полон изобилия и в нём более чем достаточно всего на всех, когда с младенчества только и слышишь: этого нет, этого не хватает, а это скоро кончится?

Живя в городе и общаясь с другими наёмными работниками, их начальниками и бизнесменами, человек впитывает мировоззрение этой среды, и в результате становится жадным, скупым, говорит больше неправды, чем правды, боится потерять то, что имеет, боится завтрашнего дня, чурается близких отношений и не может быть собой, не может проявить себя таким, какой он есть на самом деле.

Затёртое и во многих смыслах перевёрнутое с ног на голову слово «свобода» имеет мало отношения к материальному достатку. Обладая приличной суммой денег, человек может оставаться жадиной, трусом, обманщиком. А это значит, он по-прежнему будет не свободным и никогда не поймет, что щедрость может сделать его жизнь гораздо полнее и приятнее, чем скряжничество. По-прежнему не будет видеть, что вера в неограниченные возможности человека и вселенной – намного более удачная платформа для счастья, нежели страх. По-прежнему будет считать, что только при помощи лицемерия и обмана можно получить то, в чём нуждаешься, и избежать того, что полагаешь нежелательным для себя.

Размышляя на эту тему, Игорь сам не заметил, как приехал в Талгудино.

Вольный художник, Дмитрий Исаакович Федоренко, вышел ему навстречу в рыжей, чуть потёртой дублёнке и тёмных джинсах, штанины которых были наспех заправлены в короткие сапоги. 

Игорь выбрался из машины, обнял хозяина и проследовал за ним вглубь участка.

После того как обувь и верхняя одежда были отставлены в прихожей, хозяин предложил гостю сразу идти на кухню.

– У меня сегодня на обед рагу из зайчатины, – сообщил он доверительно. – Надеюсь, тебе понравится. Выпить не предлагаю: во-первых, ещё день; а во-вторых, тебе потом снова за руль.

– Из зайчатины? – искренне удивился Игорь, выдвигая табурет и игнорируя замечание о спиртном. – Вы, что же, аномальный зверинец потихоньку отстреливаете?

Интел засмеялся, отложил в сторону очки, поморгал глазами и ответил:

– Эти твари плодятся невероятными темпами, Игорёк. Если их не отстреливать, они завтра, не ровён час, в поля и на дороги выползут и людей убивать начнут. Ты же сам видел: хищники. И веса в каждом, что в добром телёнке.

Игорь кивнул головой.

– А на вкус, между прочим, весьма оригинально.

– Заинтриговали, Дмитрий Исаакович. С удовольствием попробую вашу стряпню.

Интел открыл чугунный котёл, стоявший на печке, взял большой деревянный половник и начал раскладывать овощное рагу с хищной зайчатиной по тарелкам.

– Божественно! – восхитился Игорь, едва проглотив первый кусочек тушёного мяса. – Даже не знаю, на что это похоже. Кролика абсолютно не напоминает.

– Это отдалённо похоже на медведя: у него мясо такое же плотное. Видимо, если травоядное в результате действия климатической аномалии превращается в плотоядное, его мышечная ткань заметно уплотняется. Но, почему так происходит, я не знаю.

– Вам простительно, вы не биолог. Я тут недавно в эпицентре был, у учёных, так они про аномалию вообще ни сном ни духом. Что, как, почему? – ни на один вопрос ответить не могут.

Интел криво улыбнулся.

– Ответят, Игорёк, не беспокойся. Главное, чтобы не опоздали. А то кому их ответ понадобится, если ничего исправить уже будет нельзя?.. Ты ешь, ешь, остынет рагу, будет не вкусным.

– Вы имеете в виду расширение КА и то, к чему оно может привести: таяние полярной шапки?

– Не только. Поверь моему слову, аномалия – это не простое чудачество климата.

Игорь взгляул на бывшего учёного с подлинным интересом.

– Я догадываюсь, – заметил он осторожно. – Но в инопланетян, если честно, не верю.

– И я не верю.

– Но у вас, очевидно, есть какие-то соображения? Лично меня во всем этом деле смущает то, что наши капиталисты оценили КА сугубо положительно: одни плюсы, а негативные стороны, если и есть, то незначительные.

– Эх, Игорёк. Хочешь, я объясню тебе в двух словах, что такое капитализм? Это примитивная экономическая система, базирующаяся на массовом производстве товаров и услуг сомнительной необходимости с параллельным искусственным раздуванием их ценности путём рекламы и пиара. Нечто вроде детской игры «купи кирпич». Помнишь?.. Капиталистический менталитет живёт только сегодняшним днём: подобрал на улице кирпич, нашёл человека, которому он на хрен не нужен, но которого можно убедить в необходимости покупки, продал кирпич, дождался пока человек его выкинет за ненадобностью, подобрал «товар», и дальше по кругу.

– Сложная аллегория. Это вы к чему?

– В данном процессе отсутствует конечная цель, у него нет никакого смысла. Почти все мы вынуждено занимаемся «торговлей кирпичами». Объём трудозатрат, необходимый для производства всего, что человеку необходимо для жизни, в несколько раз меньше, чем количество часов, по факту вырабатываемых людьми во всей мировой экономике. Условно говоря, если бы на земле трудился один только Китай, но трудился эффективно, без «торговли кирпичами», а все остальные били баклуши, у нас было бы достаточно полноценной еды, хорошей одежды, надёжных и удобных транспортных средств, бытовой техники и так далее.

– Вы так считаете?

– Я в этом уверен!

– Ну, хорошо, а какое отношение всё это имеет к КА?

Интел опять усмехнулся.

– На первый взгляд, казалось бы, никакого. Но это только на первый взгляд. Ты же наверняка слышал о разного рода толках и предсказаниях. И в Библии это есть, и в Коране, и у Нострадамуса, и у индейцев, и ещё много у кого: в начале 21-го века должно что-то произойти с нашей цивилизацией.

– Конец света?

– Конец, не конец, но что-то глобальное.

– Вы связываете аномалию с этими предсказаниями?

– Я не верю в случайности и совпадения, Игорёк. Сейчас мы веселимся, радуемся жизни и свалившемуся на нас изобилию, но часы тикают…

– Расширение аномалии можно остановить, только найдя её источник, вы же знаете, Дмитрий Исаакович. Но даже в этом случае нет никакой гарантии, что мы окажемся способными что-либо изменить.

– Всё когда-то начавшееся можно остановить. Это вопрос только лишь веры.

Игорь был по-настоящему удивлён.

– Веры?.. – спросил он тихим, чуть растерянным голосом.

– Да, веры. Не знаю, будет ли для тебя новым то, что я хочу сказать, но мир, в котором мы  живём, нами же и создаётся.

– То есть, как это «нами же»?

– Не согласен? Ты, конечно, скажешь, что вселенная обходилась миллиарды лет и без нас. Но я тебе отвечу: у вселенной всегда было то, что её создавало, в каждой конкретной точке пространства и в каждый момент времени. Точнее, первосоздатель у неё всегда был и остаётся один, а вот рук у него могло быть сколько угодно.

– Хотите сказать, человек – рука Бога?

– Это не я говорю. В Библии чёрным по белому сказано: «человек есть образ и подобие Всевышнего». Только что это, по-твоему, значит? Наши малоцивилизованные предки воображали могучего деда на облаке и наивно полагали, что это Бог. Они думали, что коль уж «образ и подобие», то физически Бог непременно должен походить на человека. Теперь у нас есть более современная концепция, и мы знаем, что визуально Бога представить себе нельзя. Но до сих пор мало кто понимает, какой смыл заложен в библейской фразе о подобии.

Игорь уже доел свою порцию и теперь внимательно слушал.

– Я закурю, ты не против? – осведомился бывший учёный и, не дожидаясь ответа, сунул руку в карман, чтобы достать мешочек с папоротником и полоску бумаги.

Игорь молчал.

– Основная функция Бога – создавать мир. И, если каждый из нас – Его образ и подобие, мы так же, как и Он, должны иметь эту способность. Логично?

– Но ведь мир был создан очень давно…

– Ну, и что же? С тех пор он изменяется каждую секунду. Кто, по-твоему, привносит эти изменения? Откуда они берутся? Все эти мелкие и крупные события, из которых состоит наша жизнь, – как они происходят? Сами собой?

– Каждое событие вытекает из цепочки предыдущих, обыкновенные причинно-следственные связи. Или вы что-то другое имеете в виду?

– Причинно-следственные связи, говоришь? Допустим. Вот я ставлю на плиту чайник с водой.

Интел действительно взял старый эмалированный чайник, налил в него воды из-под крана и поставил на огонь.

– Через пять минут он закипит, и мы сможем попить чайку. Этот процесс, наше чаепитие, будет, как ты говоришь, следствием. Но только следствием чего? Нагревания воды на огне, которое, в свою очередь, является следствием разжигания этого огня? Или всё-таки нашего желания побаловаться чайком?

– Хотите сказать, что за всякой причинно-следственной связью должно стоять чьё-то желание?

– А ты сам разве этого не видишь?

Игорь задумался.

– Ну, а в местах,  где людей нет, – там ведь тоже что-то происходит.

– Отсутствие людей ещё не значит отсутствия желаний. Любое зверьё умеет желать гораздо лучше человека. Растениям и тем нужны свет и вода.

– А камню? А безжизненной планете? А огромному количеству звёзд и галактик?

– И камни, и планеты, и звёзды, и галактики со временем изменяются.  Они эволюционируют. Неужели ты полагаешь, что эволюция может происходить сама по себе? Даже квантовая физика почти согласилась, что вселенную невозможно понять без привлечения разума в эту картину. У животных есть разум, пусть далеко не такой совершенный, как у человека. У растений есть разум, хоть и ещё более примитивный, чем у животных. И у так называемой «мёртвой материи» есть разум, мы просто не внимательны и не можем различить его проявлений. Физическая вселенная, в которой мы живём, наделена разумом. Этот разум и есть Бог.

Интел сделал короткую затяжку, выпустил облако пахучего дыма и улыбнулся.

– Я не спорю, – ответил Игорь. – Вот только насчёт аномалии мне не совсем понятно. Чьё желание могло к ней привести? И чьим желанием её можно остановить?

–  А как ты полагаешь, Игорёк, если здоровый человек будет всё время думать о том, что он болен, долго он сможет оставаться здоровым?

– Скорее всего, не долго...

– А если кто-то на войне будет уверен, что его убьют, сможет ли он пройти её до конца?

– Очень маловероятно. Но, Дмитрий Исаакович…

– Ещё один вопрос, и потом можешь говорить: чем, на твой взгляд, отличается наше общество, уверенное в своей порочности и несовершенстве, от того человека, который собственными мыслями вызывает у себя болезнь? И чем это общество, живущее в страхе перед будущим, отличается от того, кто сам навлекает на себя смерть во время войны?

– Ах, вот вы к чему клоните: аномалия – порождение нашей умственной деятельности. Реальным фоном всего, о чём мы думаем, являются хроническое неудовлетворение собой и перманентный страх – отсюда и угроза?

– Вот видишь, ты сам это сформулировал.

– Для меня такое объяснение звучит как-то очень сложно. Притянуто за уши, если хотите. Я, конечно, понимаю, что выход из сложившейся ситуация в вашей схеме напрашивается сам собой: поменяйте мысли, и аномалия исчезнет. Но мне кажется, не всё так просто.

– Что ты сказал? «Просто»?! Это мысли-то изменить просто? Да ты хоть понимаешь, о чём идёт речь?

– Если говорить откровенно, не понимаю.

– То-то и оно! Попробуй-ка не думать о синей обезьяне…

Интел хитро улыбнулся, взял чайник с плиты, вытащил из шкафчика заварку, насыпал её в стеклянный заварочный чайник, стоявший на подоконнике, залил в него кипяток и накрыл металлической крышкой.

– Ну как, получилось? – спросил он через несколько мгновений.

Игорь потупил глаза.

– А знаешь, сколько таких «синих обезьян» впечатывается в мозг человека за первые десять-пятнадцать лет его жизни? Поставили чувствительного ребёнка в угол, повысили голос, дали затрещину, и на всю жизнь подарили ему чувство вины. Бедняжка тех инцидентов, скорее всего, и помнить не может, а виноватым будет себя ощущать, когда вырастет, сплошь и рядом, по поводу и без повода. Или взять, к примеру, комплекс неполноценности. Многие люди уверены, что их удел – бедность, что они обречены на провал в семейной жизни или, вообще, на одиночество, они говорят: «богатым мне никогда не стать» или «кому я такой нужен», а, спрашивается, откуда у них эта уверенность? Чем они хуже своих собратьев, у которых есть деньги и есть хорошая семья?

Игорь почувствовал, что краснеет.

– Но вы же не будете отрицать силу обстоятельств, Дмитрий Исаакович?

– Буду! Ещё как буду! Ты хочешь спихнуть всё на внешние факторы: мол, я не виноват, фортуна повернулась ко мне задом, так вышло. А кто, позволь спросить, эту фортуну задом к тебе поворачивал? Господь Бог? Злой рок? Сатана?

Игорь вспомнил, что утром, когда он ехал на восточное КПП, ему первый раз в жизни пришла в голову мысль, что за его непутёвую личную жизнь несёт ответственность только он сам, и что у него как раз есть этот комплекс неполноценности по отношению к женщинам, про который сейчас говорил Интел.

– Я понимаю вас, Дмитрий Исаакович, – ответил он вслух. – И даже почти согласен: человек сам творит свою жизнь и судьбу. Виноватых нет. Претензии могут быть только к себе.

Интел широко улыбнулся.

– Вот когда ты будешь согласен не «почти», а на все сто, ты поймёшь, насколько важно иметь правильные мысли. И когда станешь наводить порядок у себя в голове, тогда и скажешь, просто это или нет.

– Постойте, вы же сами только что говорили: комплекс неполноценности человек приобретает в детстве, из-за плохого воспитания. Какая тогда разница, о чём он думает сейчас?

По отеческой улыбке Интела можно было догадаться, что последней фразы Игорю лучше было бы не произносить.

– Эх, Игорёк, Игорёк... Комплекс неполноценности – программа. Однажды её зашили в мозг, и она действует. Но в любой момент времени эту программу можно обезвредить и, в конечном итоге, стереть.

– Как именно?

– Отмечая её конкретные следы и тут же зачищая их один за другим.

– Бить себя по рукам, если возникает мысль о том, что ты чего-то не достоин или чего-то не можешь?

– Не по рукам, а по голове. И, если уж на то пошло, не бить, а останавливать. Любая мысль, что в тебе что-то не так, даёт программе команду «старт» и выделяет оперативную память для её работы. Знаешь, что делает антивирус, когда натыкается на сложного трояна и не может его сразу удалить?

– Что?

– Он сажает трояна на карантин и гасит любые попытки вируса что-либо изменить на компьютере.

– Предлагаете сажать комплекс вины и неполноценности на карантин? Что-то я не очень верю, что такое возможно.

– Никогда не пробовал, вот и не веришь. Но, даст Бог, и на твоей улице будет праздник...

Интел снова вытащил папоротник и начал делать новую самокрутку.

– Будда как-то сказал: «Всё, что мы есть, – результат наших мыслей». И это было не ради красного словца, поверь мне.

– Верю, – честно ответил Игорь и поглядел на часы. – Большое спасибо за угощение, Дмитрий Исаакович, и за более чем интересный диалог. Но меня ещё ждут сегодня на работе, вы уж извините.

– Ничего, лишняя пара минут погоды не сделает. Чайку выпьем, и поедешь на свою работу. Что ж я зря его кипятил?

Игорь решил не обижать хозяина и стал молча наблюдать, как тот выкладывает из холодильника на стол орехи, мармелад, печенье и сухофрукты.

– Угощайся! – по-домашнему сказал Интел, возвратившись на свой табурет.

Игорь взял крупную инжирину, надкусил её с одного бока и пригубил чай из гранёного стакана в железном подстаканнике. Только сейчас он заметил небольшую написанную маслом картину на стене кухни, изображавшую цветной футуристический пейзаж: высокие шпили небоскрёбов, опутанные бледной паутиной не то воздушных струй от летательных аппаратов, не то реальной сетью, наброшенной на сонный город чьей-то недоброй волей.

– Дмитрий Исаакович, это ваша картина? В смысле, это вы её написали?

– Я, – скромно ответил Интел. – Гадаешь, что на ней изображено?

– Ага.

– Это комбинированный символ нашей хвалёной свободы, техногенного развития и фактических путей эволюции.

Игорь несколько мгновений сохранял молчание и не спеша прихлёбывал чай, поглядывая на странное полотно.

– Про свободу и техногенное развитие понятно. А вот насчёт эволюции не могу сказать, что вижу вашу идею?..

– Эту идею вообще мало кто способен увидеть, Игорёк. Так что не переживай. Сейчас я не могу её тебе растолковать, но когда-нибудь, возможно, ты поймёшь…

– Загадками объясняетесь, Дмитрий Исаакович. Но я на вас не в обиде. Знаете, какой вопрос меня иногда мучает? Если аномалию не остановить и конец света придётся на наш век, что нужно делать грамотному человеку в настоящий момент, чтобы не сгинуть за зря потом, когда всё это начнётся?

– Экое ты словечко употребил: «грамотному», – усмехнулся Интел. – Грамотный, по-твоему, – это тот, который институт окончил или диссертацию защитил? Нет, Игорёк, учёная грамотность здесь никому не поможет. Не этим «зёрна от плевел» и «агнцы от козлищ» отличаются.

– А чем?

– Я думаю, агнцы – это люди, способные предвидеть то, что случится. И большинство из них данное качество развило путём внутренней работы. До того, как начнётся катастрофа, многие зрячие сумеют найти убежище. А из козлищ спасутся лишь жалкие единицы, да и те по обыкновенной случайности. В общем, примерно как у старика Иоанна.

Слова деревенского художника прозвучали для Игоря неожиданно.

– Естественный отбор? – задумчиво полюбопытствовал он.

– Что-то вроде того, – спокойно ответил Интел. – Но ты раньше времени не пугайся, может, всё ещё и образуется.

Допив свой чай, Игорь опять извинился по поводу работы и на этот раз действительно вышел из-за стола. Бывший учёный не стал его задерживать.

Посадив гостя в машину, Интел сказал на прощанье:

– Всё, о чём мы сегодня говорили, суть одна большая тема, Игорёк. Способность к предвиденью начинает развиваться у того, кто умеет контролировать мысли. Ему в любой ситуации ничего не грозит. А нашедший спасение для себя может спасти и других. Подумай об этом.

– Дмитрий Исаакович, – вдруг спохватился Игорь. – А вы не могли бы оказать мне одну услугу?

– Мной ты всегда можешь располагать, Игорёк. В чём проблема?

– У вас в деревне есть магазин сотовых телефонов? Мне нужно купить два аппарата.

Интел, не говоря ни слова, обогнул машину и сел на переднее сиденье.

– Поехали, – уверенно сказал он, копируя холодные манеры голливудских суперменов.

– Только мне надо, чтобы телефоны были зарегистрированы не на моё имя, – опасливо предупредил Игорь.

– Сделаем, – услышал он короткий и спокойный ответ.

Ни в магазине, ни на улице Интел не задавал лишних вопросов.

– Будь осторожен, Игорёк, – сказал он, выбираясь из машины у калитки своего дома. – Ты – человек рисковый, я знаю. Но иногда внутренний покой бывает ценнее внешней смелости.

Что за покой и что за цена имелись в виду, Игорь не понял, но уточнять не стал.

По дороге в Слепурин он много думал над тем, что сегодня услышал. Дмитрий Исаакович Федоренко был человеком далеко не простым. Когда титулованный физик и способный художник соединяются в одном лице, два полушария мозга начинают работать более гармонично, и появляется то, что люди называют мудростью.

Какой-то резон во всём этом был. «Создание конкретных обстоятельств жизни начинается с контроля за мыслями». Любопытное утверждение. Ни дать ни взять субъективный идеализм, но похоже на правду.

 

Тихвинский Дом, как выяснилось, уже был готов к встрече героя. В большой переговорной накрыли стол. Мэр лично поставил три бутылки Реми Мартена и ящик импортного шампанского. Женщины намазали огромное количество бутербродов, наполнили две корзины спелыми фруктами и положили на блюдо традиционный яблочный пирог.

Алина и шеф сидели во главе стола, празднично одетые и весёлые. Коллеги встретили Игоря шумными овациями и радостным гиканьем.

– По законам военного времени капитан Чевелихин приговаривается к штрафному наказанию в виде ста граммов коньяка! – заявил мэр остолбеневшему Игорю. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Лёва мигом плеснул штрафную дозу Реми Мартена в свободный стакан и отдал её вновь прибывшему.

– Орден показывай! – крикнул Женька.

Игорь достал золочёную коробку и вытащил из неё орден. Весь рабочий коллектив захлопал в ладоши.

– Второй раз мочить в спиртном не буду, – на всякий случай предупредил Игорь.

– Пей давай! – сказал Ковылкин. – Закусывай и садись.

Работать в этот день уже никто не собирался, и пьянка начала развиваться по обыкновенному сценарию. Пользуясь общей суматохой, типичной для конторских сабантуев, Игорь не выпил до конца дня больше ни капли. От Алины он держался на расстоянии и только один раз, когда мэра отвлёк разговором кто-то из отдела соц. помощи, а внимание других коллег было изрядно притуплено алкоголем, он незаметно подмигнул девушке. Алина ответила чуть растерянной улыбкой, но в следующий миг Игорь был вынужден оторваться от её лица, так как поймал на себе взгляд неожиданно обернувшегося мэра.

Ковылкин смотрел на него изучающе, хотя, может быть, Игорю это только показалось.

Окончился праздник довольно сумбурно, так как после Реми Мартена откуда-то появилась водка, и мужчины ушли домой в серьёзном подпитии. Женщины, впрочем, тоже в грязь лицом не ударили, потому как из ящика шампанского уцелели всего три бутылки.

Мэр, Алина и Игорь покидали Тихвинский Дом в числе последних.

– А знаете, мои дорогие, – сказал вдруг Ковылкин, садясь в машину. – Такое событие я бы даже позволил вам отметить наедине друг с другом. Спаситель и спасённая, тихий вечер, уютный ресторан, отменная кухня, шикарное вино – по-моему, очень мило и романтично.

– Спасибо за доверие, Олег Евсеевич, – тут же нашёлся Игорь.

Алина была явно испугана.

Мэр то ли узнал о «Весёлом Роджере» и теперь издевался над ними, то ли дразнил подчинённых, намекая, что лишний раз оказываться у него под подозрением им вовсе ни к чему. Хотя, в обоих случаях, это было всего лишь предупреждением, никакого вещественного компромата шеф пока ещё не имел и иметь не мог.  Да и что, собственно, такого произошло в «Весёлом Роджере»? То, что коллеги решили поужинать вместе, ещё не доказывает амурную связь. И даже картинный поцелуй в щёчку, скорее, мог выглядеть шутовством, нежели проявлением чувств.

– Ладно, чего нахмурились? Шуток не понимаете? – засмеялся мэр. – Отдыхайте, завтра снова рабочий день. Ваш суверен без повода не обижает верных слуг.

 

Глава 11

 

Когда машина Ковылкина скрылась из виду, Алина и Игорь двинулись в сторону гаража.

– Возьми этот сотовый и никому не показывай, – объяснил он девушке тихим голосом, предавая ей один из аппаратов, купленных днём в Талгудино. – В памяти есть номер без имени и ссылок, набирай его только на улице. Со своего мобильника никогда мне не звони, с домашнего и офисного телефона тоже.

– Это действительно похоже на войну… – заговорщицким шёпотом ответила Алина. – Но мне так нравится ещё больше.

– На этой войне мужчины пропадают без вести, а женщин берут в плен. И, кроме того, здесь невозможно победить.

– Это ещё почему?

– Потому что врагу нельзя нанести урон, можно только водить его за нос. И то недолго.

– Какая чепуха! Для любой войны существуют «международные конвенции»…

– …которые в нашем регионе не действуют.

Алина повернулась к Игорю лицом.

– И всё же я в тебя верю, – сказала она мягким, вкрадчивым голосом.

Их глаза встретились, и губы неожиданно оказались совсем близко друг от друга. На улице было ещё светло, а в гараже не осталось ни одной машины, кроме их собственных и казённого Транспортера. Здесь можно было не опасаться живых глаз, но шесть наблюдательных камер снимали паркинг со всех сторон двадцать четыре часа в сутки.

– Ты тоже считаешь, что всё дело в вере?

Алина вряд ли поняла, что значило слово «тоже» в его вопросе, но ответ девушки Игоря всё-таки удивил:

– Святой Августин сказал как-то: «Верь в то, чего не можешь увидеть; и наградой тебе будет возможность увидеть то, во что ты веришь».

– Ты действительно понимаешь, что он имел в виду? – тихо спросил Игорь, едва удерживаясь от того, чтобы наплевать на все меры предосторожности и заключить Алину в объятия.

– А ты разве нет?.. – чуть слышно ответила девушка.

Крайним усилием воли Игорь заставил себя отступить на шаг назад. По губам Алины скользнула тень разочарования.

– Интуитивное чувство опять шлёт тебе сигнал тревоги? – улыбнулась она, и Игорю сделалось неловко от явных ноток укоризны в её голосе.

– Как подъедешь к дому, припаркуйся и позвони мне с мобильника, который я тебе дал. Но ни в коем случае не звони из машины и не заходи в квартиру!

– Поняла, – ответила девушка.

Не говоря больше ни слова, Игорь зашагал прочь, к стоявшему в отдалении Авенсису.

 

Во дворе он поставил машину на сигнализацию, прошёлся вдоль дома и, не обнаружив ничего подозрительного, сел на лавочку рядом с детской площадкой.

Алина позвонила через пять минут. Игорь как раз успел обдумать план на следующий вечер.

– Ласточка Ястребу, как слышите меня? Приём! – бодро сказала девушка и засмеялась.

– Слышу вас хорошо, Ласточка. Доложите обстановку, – подыграл ей Игорь.

– В квадрате семь-четырнадцать никакой вражеской активности не наблюдается.

– Отлично. Запоминайте адрес: Жукова 79, гостиница «Комсомольская». Завтра, в 20:00 жду вас у подъезда. Машину и личный мобильник оставите дома, в гостиницу приедете на такси, которое поймаете на улице. Связь только через «служебный» аппарат, с которого вы звоните сейчас.

– Вау! Мы, кажется, переходим в наступление?..

– Пока что ведём локальную разведку. В течение дня общение только в рамках профессиональных обязанностей. Офис, дом и машина – зона полной тишины. Кроме этого, никаких заметок на бумаге, никаких электронных файлов и никаких имейлов. Вам всё понятно?

– Так точно! Слушай, Игорь, а ты ведь – чистой воды авантюрист. В иных обстоятельствах я бы подумала, что это твой фетиш. Или даже болезнь.

– В иных обстоятельствах я бы и сам так подумал…

Когда они разъединились и Игорь зашёл в квартиру, его вдруг начали одолевать странные и не очень приятные мысли.

Он прекрасно понимал, что девушке, по большому счёту, ничего не грозит: Ковылкин никогда не причинит ей вреда. А вот с ним, Игорем, может случиться всё, что угодно. И, выходит, весь этот спектакль, все эти шпионские игры он затеял только лишь ради себя самого, ради своей личной безопасности.

Хотя, с другой стороны, назначив Алине свидание в гостинице, он перешёл черту. После этой встречи пути назад уже не будет. Выбор сделан, фишки брошены, как говорится. И на что он в данной ситуации надеется, понять, увы, было сложно. Зачем, ради чего он подвергает свою жизнь смертельной опасности? Ведь не ради же того, чтобы переспать с красивой девчонкой. Может быть, это депрессия, малодушие, тайное желание свести счёты с неудачной судьбой?

В конце концов, что именно он готов предложить Алине? Бегство? Скитания? Нищенство под сенью романтики?.. И вечный страх, что его в любую секунду могут убить.

Он даже толком не знает, есть ли у этой девушки к нему что-нибудь, кроме банальной симпатии. Допустим, она и впрямь видит в нём нечто большее, чем нового ухажёра. Однако и в этом случае ни Алина, ни её семья, ни генерал не смогут уберечь Игоря от мести Ковылкина. А уж в том, что мэр их взаимному счастью аплодировать не станет, вряд ли приходится сомневаться. Таких обид Ковылкин не прощает никому. Игоря он убьёт хотя бы для сохранения личного реноме, чтобы другим не повадно было. Авария, несчастный случай, бандитский нож, ошибка врача – за деньги можно устроить всё, что угодно.

И если его убьют, что будет с Жанкой?..

Мрачные мысли продолжали одолевать Игоря, пока он раздевался, готовил себе ужин и ел. Однако по-настоящему страшно ему не было. Всё же кое-какие военно-шпионские навыки у него в арсенале имелись.

Обвести вокруг пальца случайных и «штатных» соглядатаев мэра, а также людей Невнятного, лично для Игоря не представляло большого труда. Но вот в том, что Алине удастся избежать мелких проколов, он вовсе не был уверен. Одна оплошность, и за ними начнут следить. Один сфотографированный поцелуй, и мэр вышлет ему чёрную метку.

 

Следующий день – вторник, седьмое июля – на поверку оказался летним. И погода удивительно точно соответствовала дате в календаре: безоблачное небо, температура выше тридцати, плавящийся асфальт. Буйным цветом распустившаяся зелень во второй половине дня успела даже слегка пожухнуть от зноя.

Алина по приходу на службу вела себя вполне естественно, разговаривала только на профессиональные темы и во время обеда специально села подальше от столика, за которым расположились Игорь и его ближайшие коллеги.

Хозяин Тихвинского Дома никаких признаков беспокойства не подавал.

Вечером Алина первая спустилась в гараж и уехала домой. Игорь вышел из офиса чуть позже, вместе с Ковылкиным.

Мэр дал ему распоряжения на следующее утро и неожиданно заметил:

– Что-то, Игорёк, ты всё бобылём да бобылём. И парень вроде симпатичный, молодой, и обязательствами не попутан, а девушку достойную найти не можешь. Почему?

– Найду, Олег Евсеевич, вы за меня не волнуйтесь.

– Да как же мне за своих ребят не волноваться? Вы ж мне как дети родные, – елейным голосом прочирикал мэр и хищно осклабился.

Когда его машина скрылась из виду, Игорь задумчиво побрёл в гараж.

«Пугает, – заключил он, садясь за руль. – Но слежки пока нет, хотя жучков наверняка уже везде понаставил. Будет теперь ждать прокола».

Неопытный шпион начал бы тут же искать жучки, чтобы сразу их ликвидировать. Но Игорь отлично понимал: такой шаг как раз и явился бы самым грубым и нелепым проколом.

Два подслушивающих аппарата он нашёл в Авенсисе без труда: один был спрятан под кожухом лампочки, освещающей салон, а другой – на внутренней стороне панели управления, под самым рулём.

«Вот и чудненько, Олег Евсеевич. Как говорится, слушайте на здоровье, – отметил он про себя. – Ещё где-то должен быть спрятан радиомаяк, указывающий географические координаты автомобиля, но это, скорее всего, багажник или днище – время поглядеть у нас ещё будет».

Квартира тоже оказалась «нашпигованной» как рождественский гусь: по жучку в каждой комнате, на кухне и зачем-то в ванной. А коридор, точнее, входная дверь и кусок прихожей, снимались на микро-видеокамеру – её какой-то умелец аккуратно вмонтировал в угол вешалки для головных уборов.

С этой камерой Игорь чуть не попал впросак, когда разглядывал домашнюю утварь – благо вовремя заметил устройство и тут же сделал вид, что ищет кожаные перчатки, как раз валявшиеся рядом со шпионским глазом. В летний день, впрочем, его смекалка могла показаться не убедительной чересчур дотошным филёрам. Поэтому Игорь специально открыл платяной шкаф, вытащил оттуда тёплую куртку и повесил на крючок вешалки рядом с дверью.

«Ну, что ж, будем жить как в реалити-шоу, на глазах у всего мира, – подумал он. – Это, в каком-то смысле, даже забавно».

Есть Игорь не стал. Включив торшер в спальне и занавесив окно, он переоделся в джинсы и футболку, затем, стараясь не шуметь, перебрался в зал и открыл балкон. Хлопнув себя по карманам и убедившись, что ключи, тайный сотовый телефон и кошелёк на месте, он легко перемахнул через перила и уцепился за водосточную трубу.

Тихо спуститься на землю со второго этажа для опытного спецназовца было парой пустяков. К счастью, никто из дворовых поблизости не маячил, и его странная эскапада прошла без свидетелей.

«А вот Алина из окон прыгать вряд ли захочет, – подумал Игорь. – Кстати, нужно будет спросить, какой у неё этаж».

Он вытащил секретный мобильник из кармана джинсов и набрал телефон Женьки Треухова.

– Слушай, Женёк, ты дома? У меня к тебе маленькая просьба: ты не мог бы оплатить двухместных номер в гостинице у тебя за углом. Деньги я сегодня верну.

– Что, прямо сейчас? – удивлённо спросил Женька.

– Ну да. Только никому не говори, даже Лёвке, хорошо?

– А что за секретность? Ты с кем в гостинице отдыхать собрался?

– Ты её не знаешь, – соврал Игорь. – Мне лишний раз светиться не охота с моим паспортом. У Вероники в гостинице золовка работает. Может, и не её смена, конечно, но вдруг фамилию увидит в бумажках.

– Ну и что? Ты же свободный человек, Игорёха.

– Свободный-то свободный, но девушку подставлять не хочу, она замужем.

Женька ответил не сразу.

– Ну, ты кобель! – сказал он весомо.

– Только никому, Женёк! Очень тебя прошу. Как заплатишь, бери ключ и иди домой. Я скоро буду.

 

На Гагарина он приехал автобусом. Вышел специально одной остановкой раньше, заскочил к Женьке, потом в магазин. Купил вина и целый пакет снеди на ужин.

В гостинице Игорь показал ключ швейцару и, минуя рисепшн, поднялся в номер, чтобы положить скоропортящуюся еду в холодильник.

Без трёх минут восемь он опять вышел на улицу и встал на углу дома, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Алина подъехала к главному входу на такси ровно в 20:00.

«Поразительная точность для молодой девушки», – отметил про себя Игорь.

Одета она была в очень изящную короткую юбку и нежно-розовый топик. В сочетании с плетёными туфлями на высоком каблуке это лёгкое одеяние украшало её и без того сногсшибательную фигуру пьянящим ореолом сексуальности.

Выждав несколько мгновений, Игорь не спеша двинулся в её направлении. Алина заметила его через пару секунд и обрадовано замахала рукой. Он поднёс палец к губам.

Поравнявшись с ней, Игорь на ходу шепнул:

– Иди за мной.

Когда они отошли метров на сто, он свернул в подворотню.

– Мы, что, весь вечер будем играть в Джеймса Бонда? – нетерпеливо спросила девушка.

Игорь повернулся к ней лицом.

– Вот ключи от номера, покажешь их швейцару при входе в гостиницу. Дальше направо и сразу к лестнице. Поднимись на третий этаж, зайди в комнату, брось ключи в окно и жди меня.

Девушка улыбнулась.

– Это другой разговор.

Через несколько минут, подобрав ключи с газона, Игорь сам вошёл в гостиницу.

Поднимаясь наверх, он вдруг поймал себя на том, что его сердце учащённо бьётся. Вот оно – решающее мгновение, через минуту дороги назад уже не будет.

Алина открыла дверь, и их глаза встретились. Игорь не заметил, как оказался внутри.

– Я должен тебе сказать…

– Потом скажешь.

Эти слова она произнесла горячим шёпотом, вплотную приблизившись к нему. Игорь не мог больше сдерживаться. В одно мгновение он схватил девушку за талию и притянул к себе. Она обвила его шею руками.

В течение следующих пяти минут они целовались как сумасшедшие, не имея возможности насытиться друг другом и полностью утратив всякую способность контролировать происходящее.

У Игоря кружилась голова. Он вообще не помнил, чтобы поцелуй, даже самый страстный, когда-либо ввергал его в подобное состояние. Ощущения были такие, словно мир перевернулся с ног на голову, а прошлое, настоящее и будущее слились в одной точке. Все меры предосторожности, ещё недавно казавшиеся важными, всё благоразумие и холодный расчёт выглядели теперь смешной и глупой обузой.

Этот неистовый огонь, эти мощные чувства, кончено же, стоили того, чтобы отдать за них жизнь.  

Не переставая целоваться, Алина и Игорь начали раздевать друг друга и медленно перемещаться вглубь комнаты. Одежды, впрочем, на них было не слишком много.

Игорь чувствовал такой прилив энергии, что готов был взлететь. Прикосновения девичьих рук обжигали его тело словно электрические разряды. Мужская сила, почти звериная в этот момент, угрожающе вздымала плоть и требовала выхода.

Оказавшись полностью разоблачённой, Алина застонала под напором его ласок ещё до того, как Игорь одним махом сорвал накидку с двуспальной кровати и повалил девушку на белоснежную простыню.

Она всё время что-то шептала, но Игорь не разбирал слов. В нём как будто бы соединилась в этот момент вся энергия мужской половины человечества. Он должен был выполнить свою миссию. Эта избранная фатумом женщина, его женщина, должна была утонуть сегодня в райском блаженстве. Экономить силы Игорь не имел права.

Он долго и страстно целовал её тело с ног до головы, искусно помогая себе руками и языком. Алина почти рыдала.

В том момент, когда он наконец овладел ей, оба пришли в такое неистовство, что гостиничная кровать отозвалась на их лежачую самбу неприятным, гулким скрежетом. Однако любовникам было уже не до посторонних звуков.

Игорю казалось, что их разгорячённые, извивающиеся тела отчаянно пытаются стать одним целым. Они словно хотели распластаться, размазаться, перетечь одно в другое. Им не нужна была огромная вселенная, которая снаружи. Они желали только одного: чтобы между ними исчезла граница, чтобы он стал ей, а она им.

Первой к финишу добралась Алина. Её тело в какой-то момент неожиданно замерло, чуть изогнулось и начало резко содрогаться в мощных конвульсиях. На лице девушки появились слёзы, негромкий шепчущий голос сорвался на крик.

Захваченный лицезрением этой бурной сцены, Игорь едва успел принять необходимые меры, чтобы его собственный фейерверк оказался без нежелательных последствий.

– Зачем убежал? – тихо спросила Алина, когда пришла в себя.

– Не хотел, чтобы ты потом жалела о случившемся.

– Глупый. Разве можно о таком пожалеть!..

– Если бы я совсем забыл о контрацепции, ты бы сочла меня легкомысленным. Я и так пришёл на встречу, не подготовившись…

Игорь лежал на спине и безмятежно глядел в потолок. Алина повернулась на бок, лицом в его сторону, и положила руку ему на грудь.

– Что ты чувствуешь? – спросила она нежным, вкрадчивым голосом.

– Покой, умиротворение.

– И больше ничего?

– Я чувствую себя человеком, занёсшим ногу над пропастью, но почему-то думающим, что, если он сделает шаг, то никуда не упадёт.

Алина засмеялась.

– Ты уже сделал этот шаг. И никуда не упал…

Игорь тоже лёг на бок и стал разглядывать её лицо.

– Жизнь – интересная штука, – продолжила девушка, мягко улыбаясь. – Порой тебе кажется, что ты загнан в тупик и выхода нет. Ты смотришь на окружающую действительность и поневоле думаешь, что она сильнее тебя. От этих мыслей возникает чувство безысходности. Ты не понимаешь, как жить дальше. А потом вдруг что-то происходит. Что-то банальное, но вместе с тем загадочное и необъяснимое. И это что-то пробуждает веру. Ты забываешь о своём бессилии и неожиданно осознаешь, что бояться нечего.

– Алина, я должен тебе сказать…

– Что не всё так просто, как я думаю? Возможно. Но какое это имеет значение?

Она медленно провела кончиком указательного пальца по его щеке.

– Ты хочешь быть со мной?

– Да, – не колеблясь, ответил Игорь.

– А я хочу быть с тобой. И если у тебя и у меня это желание искреннее, помешать нам не сможет никто!

В её голосе была такая решимость и уверенность, что Игорь на секунду замер.

«Кажется, я окончательно теряю голову», – подумал он с легким беспокойством.

– Алина, может быть, я не найду сейчас подходящих слов, но ты… ты – самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал.

– А ты – мужчина, которого я ждала все эти годы.

Алина нежно поцеловала его в губы, и Игорь почувствовал, как желание вновь заполняет его тело приятной, сладкой волной.

На сей раз он позволил девушке взять инициативу на себя, и второе соитие прошло в более плавном и чувственном ритме, нежели первое, хоть и закончилось таким же взрывом эмоций и физиологии.

– Пора нам что-нибудь съесть, ты не находишь? – спросил Игорь, когда оба пришли в себя. – Я, к примеру, специально не ужинал…

– Бедный. Что же ты сразу ничего не сказал?

Игорь усмехнулся.

– Ты же мне рта не дала раскрыть.

В глазах Алины забегали искорки поддельного возмущения.

– Хочешь, чтобы я покаялась за свой эгоизм?

– Отнюдь. Если бы не твой эгоизм, я никогда бы не решился пойти на сближение. Помню, в юности у Чехова встретил однажды такие слова: «женщины без мужского общества блёкнут, а мужчины без женского глупеют». Насчёт меня это в самую точку.

– Ладно, скромняга, давай ужинать. Запас провианта я успела оценить…

Они сели за круглый гостиничный стол в чём мать родила и стали вынимать из холодильника многочисленные упаковки с едой. Игорь запустил руку в задний карман валявшихся на полу джинсов и вытащил оттуда складной армейский нож.

Тарелок в номере было всего две, так что импровизированные блюда пришлось делать из обёрточной бумаги и пластиковых коробок. Ветчина, сыр, копчёная сёмга, холодец, овощи, магазинные салаты и фрукты очень быстро заняли всю открытую поверхность стола. На центр его водрузили бутылку мускатного вина, разлив часть её в гранённые стаканы, обнаруженные в ванной.

– Я хочу выпить за твою красоту и необыкновенно чистую душу, – сказал Игорь.

– Нет. «Красота через три дня надоедает так же, как добродетель». Это не я, это твой любимый Бернард Шоу сказал. Давай лучше выпьем за нас обоих. И за счастливый случай, который позволил нам быть вместе.

Чуть пригубив вино, Игорь с аппетитом накинулся на еду. Алина смотрела на него и улыбалась. Кроме нескольких ломтиков сёмги и пары виноградин, она ни к чему не притронулась.

– Моё упущение, – заметил Игорь с куском ветчины во рту. – Нужно было сказать, чтобы ты не ела дома.

– А разве мы куда-то спешим? Ночь длинная, проголодаться ещё успею…

– До двенадцати нам лучше разъехаться по домам.

– Как?! Почему? Номер ведь оплачен до утра.

– Я нашёл потайную видеокамеру у себя в доме. Уверен, твою квартиру они вниманием тоже не обошли.

– Ты это серьёзно?

Лицо девушки выглядело испуганным и озабоченным.

– Куда уж серьёзнее! Я ведь говорил тебе: противника на этой войне можно только водить за нос… чем мы с тобой в данный момент и занимаемся.

– А что будет, если мы вернёмся домой только утром?

– Моё отсутствие не заметят: я вышел через балкон. А вот твои ночные гуляния могут вызвать массу подозрений. Где ты была, они, конечно, не узнают: слежки за нами пока нет. Но девять шансов против одного – с завтрашнего дня она появится. Если мы вовремя их не успокоим.

Алина была потрясена.

– Какой у тебя этаж? – как бы между делом спросил Игорь, уплетая винегрет.

– Четвёртый, – едва слышно ответила девушка.

– Ясно. Вариант отпадает.

– Какой вариант?

– Не важно… Перед тем, как войти в квартиру, сделай лицо погрустнее, как будто вернулась из крайне скучного и неприятного места. А в комнате, где у тебя стоит кровать, мимоходом скажи: «И зачем я туда поехала?». Ну, или что-то в этом духе. Только говори естественно, без игры. 

Алина молчала.

– Завтра в офисе поболтай с кем-нибудь в присутствии Ковылкина и обмолвись невзначай, что тебе скучно в этом городе, абсолютно негде развлечься. В общем, придумай сама.

– Ребячество какое-то. Нелепица, честное слово! Давай я позвоню отцу, скажу, что нашла свою любовь и хочу выйти замуж, представлю тебя как моего жениха. Ковылкин не посмеет и на пушечный выстрел ко мне приблизиться. Не такая уж он и большая птица. А за эту глупую шпионскую аппаратуру его можно будет вообще к суду привлечь.

Игорь засмеялся.

– Ковылкина? К суду? Ну, ты скажешь. Да он первый начнёт нас поздравлять, всем газетам объявит, как он счастлив и горд за своих коллег, жучки моментально уберёт. А через несколько дней меня найдут в канаве с перерезанным горлом.

– Да откуда у тебя такой пессимизм? Чего ради он станет покушаться на чью-либо жизнь, зачем ему брать грех на душу? Он же не дурак, в конце-то концов, и понимает, что ждать от меня взаимности крайне нелепо в его ситуации.

Игорь внимательно посмотрел на её красивое лицо, прошёлся взглядом по линии шеи и невольно задержался на уровне груди.

– Я сам уже готов убить любого, кто попытается нас разлучить. А Ковылкин – «псих» почище меня. Ты просто недооцениваешь силу шарма, которым обладаешь.

– Вот только не надо лепить из меня царицу Тамару, посылающую влюблённых героев на смерть.

– Тебе легко говорить: что бы ни случилось, ты будешь цела и невредима.

– Прости!

Игорь неловко усмехнулся.

– А знаешь, я, кажется, начинаю понимать, что такое вера, – произнёс он неожиданно.

Алина посмотрела ему в глаза.

– Помнишь, Иисус говорил: «Скажите горе: перейди отсюда сюда, и она перейдёт»…

– Я тоже часто задумывалась над этой фразой.

– Люди обычно воспринимают её как метафору и не придают ей большого значения. Но идея тут очень простая: границу между возможным и невозможным устанавливаем мы сами. Я хочу быть с тобой, но это кажется мне невозможным – я не верю в успех, и гора останется там, где она есть: мы либо расстанемся, либо меня убьют. Однако, если я поверю, всё может обернуться иначе…

Алина тихо поднялась из-за стола, обошла его угол и оказалась рядом с Игорём. Обнажённое тело девушки прислонилось к его щеке, пальцы рук утонули в шапке коротких волос. Она молча нагнулась и дотронулась губами до его макушки. Игорь обнял девушку за талию и прижался лицом к её животу.

Через пару мгновений он усадил Алину к себе на колени и стал покрывать её шею и лицо мягкими, осторожными поцелуями.

Глаза девушки были мокрыми от слёз, но она всё же ответила на ласки Игоря, и молодая возбуждённая плоть вновь потребовала нежной развязки.

 

Первой из отеля вышла Алина. Увидев через окно в коридоре, как она садится в такси, Игорь выждал пять минут и спустился на первый этаж.

За стойкой регистрации сидела незнакомая женщина, читавшая какой-то потрёпанный фолиант. «Слава Богу!». Встречаться с золовкой Вероники у него не было никакого желания.

Регистраторша, видимо, ощутив чьё-то присутствие, машинально подняла на секунду глаза, молча взяла у него ключи и опять погрузилась в чтение.

На улице было совсем темно.

Уже подходя к автобусной остановке, Игорь заметил, что навстречу ему двигаются четыре крупные мужские фигуры. Поначалу у этих людей, скорее всего, не было намерения вступать с ним в контакт, но, поравнявшись с Игорем, один из них оживлённо воскликнул:

–  Парни! Да это же тот гандон из бара!

Мгновенно оценив обстановку, Игорь сделал шаг назад и повернулся лицом к тёмной компании. Через секунду он тоже признал четырёх бугаёв, разбивших Женьке нос в «Мече тамплиера».

– Ну что, сука? По пьяни ты нас круто отделал. Но теперь, как видишь, другая ситуация.

– Ребята, я не держу на вас зла, честное слово! Могу даже извиниться, если хотите.

Один из бугаёв неприлично заржал.

– Извиниться? Джентльмен херов! Вы слышали, пацаны?! Он перед нами извинится!.. Что, козлина, в штаны наложил?

Бугаи встали полукругом. Судя по запаху пота и спортивным сумкам, которые они бросили на асфальт, гопники-переростки шли домой с тренировки.

– А вы, наверное, из качалки идёте, ребята. Я угадал? – как можно более непринуждённо спросил Игорь.

Двое громил начали медленно заходить ему за спину.

– Да, светского разговора у нас, видимо, не получится. Я расстроен…

Закончить мысль Игорь не успел. Сразу два огромных кулака взлетели в воздух – один с фланга, другой по центру – чтобы нанести ему мощные удары в голову. Но реакция опытного бойца его не подвела. Уклон вправо, вниз, резкий пробой левому крайнему в пах. Подъём, двумя руками – первая и третья мишень – в грудь и в челюсть. Разворот, выход из блока, ногой – по второй мишени – в солнечное сплетение. Теперь отбить удар четвёртого снизу вверх, отмашка, срезать по печени. Дальше на поражение: висок, горло, ещё раз пах, челюсть, ухо, под ложечку, хребет, затылок, челюсть.

– Нет, ребята, после качалки реакция у вас такая же дрянная, как после пива, – сообщил он бугаям, немного отдышавшись.

Поверженные качки лежали на тротуаре без чувств.

Хлопнув каждого по щеке и убедившись, что незадачливые агрессоры живы, Игорь вышел на остановку, махнул первой легковушке, которая проезжала мимо, и тихо скрылся с места происшествия.

Когда он подошёл к своему дому, на улице было темно, хоть глаз выколи. Держась за водосточную трубу, он поднялся на выступ в кирпичной стене, уцепился за нижнюю плиту балкона и при помощи несложного атлетического приёма забрался на второй этаж.

Оказавшись в гостиной, Игорь на цыпочках перешёл в спальню, тихо разделся, лёг в постель и выключил торшер.

 

Глава 12

 

Агафон Баженович Толкунец являл собой пример весьма редкого сочетания противоположностей и несовместимостей. Он много лет подряд сидел на очень строгой диете, щепитильно разделяя белки и крахмалы, жидкую и твёрдую пищу, всячески избегая ненатуральных продуктов, но выпивать бутылку водки или коньяка за вечер считал делом обычным и, в какой-то степени, даже полезным.

Его способность улавливать душевные терзания собеседника могла соревноваться только с его чудовищным пренебрежением к этим терзаниям. Люди в его приёмной часто выходили из себя, кричали, или, наоборот, унижались и заискивали, но губернатор оставался глух к чужим эмоциям. Добиться от него поблажки было чрезвычайно трудно, хотя любого человека Агафон Баженович понимал с полуслова. Когда услуга или разрешение, о которых человек просил, самому Толкунцу были не выгодны, проситель мог хоть в лепёшку расшибиться – невозмутимый губернатор на всё отвечал упрямым отказом.

Среди интеллигентов и людей культурных он давно прослыл эдакой уменьшенной копией Никиты Хрущёва: весёлый, пухлый деревенщина, хамоватый, неотёсанный и грубый, но умеющий производить самое благоприятное впечатление на сильнейших мира сего.

Ковылкин и Толкунец были старыми приятелями и земляками. Когда-то давно, ещё в Советском Союзе, они учились в одном вузе, даже на одном факультете, хоть и с трёхлетней разницей в возрасте. Оба числились первыми факультетскими активистами, но Ковылкин при этом был круглым отличником, а Толкунец едва перебивался с тройки на четвёрку.

 После вуза Агафон Баженович круто взлетел по партийной линии и за несколько лет поднялся до уровня второго секретаря обкома. Ковылкину в партийных делах повезло меньше, но в этом была, главным образом, не его вина. Когда будущему мэру стукнуло двадцать семь, российский коммунизм почил в бозе, и временно дезориентированный Ковылкин неожиданно бросился в западную науку. Он без труда поступил в Гарвард, через два года защитил диплом и остался на PhD.

Вернувшись на родину в середине девяностых, он поначалу зацепился в Москве и открыл свой бизнес, но быстро понял, что всю главную собственность в России уже поделили, а корячиться до пенсии мелким или даже средним предпринимателем ему было не с руки.

В этот тягостный момент едких сомнений и душевной смуты, провидение как раз и свело молодого, амбициозного коммерсанта с его давним коллегой по общественной работе, Агафошей Толкунцом.

Ковылкина с распростёртыми объятиями взяли в московскую мэрию, где Толкунец оказался далеко не последним человеком. Затем оба попали сначала в Министерство Экономики и Финансов, а потом в администрацию президента. И, когда в их родной области неожиданно разразилась климатическая аномалия, лучших кандидатур на пост губернатора и слепуринского мэра у столичных авторитетов не нашлось.

Те люди, которые помогли обоим на выборах, несомненно, ожидали возврата своих инвестиций с хорошими дивидендами. И «честно избранные» наместники охотно делились со светлыми покровителями.

Кольцо ВКД имело оборот, в денежном эквиваленте соответствующий обороту всей лёгкой промышленности России. В официальных источниках указывалась, разумеется, только часть этого оборота. Все доходы по «черной» бухгалтерии методично и пунктуально делились между московской «крышей», ведущими бизнесменами области, налоговой инспекцией, Толкунцом и Ковылкиным.

– Всегда делись по-честному, Олег. Во-первых, долго проживёшь. Во-вторых, будешь уважаемым человеком, – любил напутствовать мэра-производителя областной голова.

И Ковылкин усвоил доброе напутствие очень хорошо. Сидя, что называется, у кормушки, он весьма щедро отстёгивал мзду и губернатору, и всем его прихлебателям, и Москве. В свой собственный кошелёк мэр не осмеливался положить ни одного рубля без того, чтобы партнёры не получили втрое больше.

С аномальной территории ежедневно уходили сотни автофургонов и несколько железнодорожных составов с продовольствием. Заказчики грузов переводили через банк полную таксу за «белые» поставки и имели скидку в 10-20%, если соглашались отовариться без документов за чёрный нал.

Этот «грязный» оборот не светился нигде, кроме Тихвинского Дома. Все внешние покупатели имели дело с губернскими бизнесменами, котырые скупали продукцию фермеров в зоне ВКД. Фермеры, жившие под надзором Ковылкина, так или иначе, брали только живые деньги и отчитывались перед налоговой как Бог на душу положит. Треть доходов они не показывали вообще, за что отдавали Ковылкину часть продукции даром. Имея свой кусок в этом общем пироге, налоговая не возражала.

На всех КПП несли вахту сотрудники мэрии. Именно они учитывали объём товаров, выезжавших за пределы кольца. И именно им было известно, по каким накладным что куда отправлялось.

Едва освоившись на новом месте, Ковылкин организовал в районе сеть пунктов приёма сельхозпродукции – гигантских ангаров с холодильниками, в которых можно было спрятать несколько железнодорожных составов. И фермеры везли свой товар туда. Наличный расчёт осуществлялся тут же, без проволочек, а деньги в кассу поступали от бизнесменов. Держа в руках оплату и отгрузки, мэр был истинным хозяином положения в российском эльдорадо, но при всей исключительности его роли, он всё же отлично понимал, что гарантией его золотого статуса является щедрость по отношению к другим участникам процесса.

В федеральный бюджет отсылались хорошие деньги, но сумма недоплаченных налогов по «чёрным» продажам исчислялась уже многими миллиардами. И большая часть рисков лежала на плечах Ковылкина. Случись что-нибудь с их московскими покровителями, его голова покатилась бы первой, ведь, кто банкует, тот и за расклад отвечает. Агафоша, если что, сыграет в дурочка, к нему не подкопаешься. У бизнесменов по «черным» поставкам никаких документов нет. А он, Ковылкин, ведёт всю бухгалтерию и уничтожить не имеет права ни одной бумажки – таков был изначальный договор.

В какой-то момент мэр хотел незаметно перекинуть всю ответственность на кого-то из своих подчинённых, скажем, на Чевелихина – заставить Игоря подписывать левые бумажки. Но такой ход проблемы бы не решил. Во-первых, Чевелихина пришлось бы посвящать в тайные дела и брать в долю; а во-вторых, степень риска только бы увеличилась: Игорь молод, неопытен, сболтнёт ещё чего лишнего сдуру. И не такая уж это серьёзная страховка – брать в заложники никому неизвестного и ненужного человека. Когда начинают рубить головы, под топор идут все, у кого нет высокой защиты.

Приход Алины в мэрию был для Ковылкина двойным благословением. Он давно мечтал о красивой молодой любовнице достойного происхождения, которая в недалёкой перспективе сможет заменить его стареющую жену. Плюс, дочка одного из самых влиятельных генералов в стране была куда более надежным прикрытием в его тёмных афёрах нежели безродный Чевелихин. Когда грянет час «Х» – если он грянет – наказывать дочь генерала Соломихина будет гораздо сложнее, чем всю мэрию во главе с Ковылкиным вместе взятую.

 

В среду, восьмого июля, непредсказуемая аномальная лотерея выкинула зиму.

Игорь появился в Тихвинском Доме раньше всех, разделся, включил компьютер и вышел в коридор, чтобы подкараулить Алину у входа в приемную шефа. Однако первой к начальственной двери подошла в это утро не она.

– Здравствуй, Чевелихин, – благодушно приветствовал его мэр, на ходу расстёгивая пальто. –  Ты меня ждёшь или Данаеву?

– Вас, Олег Евсеевич, – тут же нашелся Игорь. – Хотел с вами поговорить.

– Что, вторую путёвку решил просить? – засмеялся Ковылкин. – Одному не сподручно по иноземным курортам мотаться?

Игорь почувствовал в реплике шефа скользкий намёк, но вида не подал.

«Чепуха, не может Ковылкин пока ничего знать», – твёрдо решил он.

– Вот вы, Олег Евсеевич, вчера сказали, что я всё бобылём да бобылём, – неожиданно для себя выпалил он, усаживаясь за стол в начальственном кабинете. – И мне показалось, на Алину намекали – мол, на чужой каравай рта не разевай.

Ковылкин изумлённо поднял брови.

– Так вот хочу вам официально заявить: Данаева меня в этом плане совершенно не интересует. Во-первых, она не в моём вкусе. А во-вторых, я пока ещё не сошёл с ума, чтобы зариться на девушку, которую вы приглядели для себя.

По масляным глазам шефа было видно, что слова Игоря явились для него неожиданным, но более чем приятным откровением.

– А почему ты решил, что мне вообще интересно кого-то для себя «приглядывать»? – криво ухмыляясь, полюбопытствовал мэр.

«Какой же гнилой народец – эти коммерсанты и политики, – пронеслось у Игоря в голове. – Без вранья и лицемерия слова сказать не могут. Как будто правда для них – смертельный яд».

Он даже не сразу понял, что и сам только что лгал без какого-либо зазрения совести. Вот уж точно: с волками жить, по-волчьи выть.

В этот момент из приемной начали доноситься характерные звуки, и через минуту в кабинет заглянула еще не успевшая снять верхнюю одежду Алина. Увидев Игоря, она застыла на секунду, но мигом пришла в себя и бодро сказала:

– Доброе утро!

– И вам того же, Алиночка, спасибо. А мы тут, между прочим, о вас разговариваем…

– Обо мне? – на лице девушке появилось выражение легкой растерянности.

Игорь почувствовал, как кровь приливает у него к голове.

А мэр явно наслаждался ситуацией. Хитро осклабившись, он развалился в своём могучем кресле и наблюдал за подчиненными с нескрываемым интересом. Ничего не понимающая Алина смотрела то на недавнего любовника, то на Ковылкина.

– Игорек мне тут жаловался, что ему не с кем на курорт поехать, и я предложил ему обратиться за советом к вам.

– А почему именно ко мне? – недоумевающе спросила девушка. По оттенкам ее голоса можно было понять, что сообщение мэра несколько вывело ее из равновесия.

– Ну, мало ли… Может быть, у вас есть одинокая подруга, которая не прочь была бы познакомиться с молодым, симпатичным парнем. Или…

Ковылкин замолчал и, картинно улыбаясь, поднял брови.

– Что «или», Олег Евсеевич? – чуть раздраженно спросил Игорь.

Алина, должно быть, всё мигом поняла. Умница, девочка.

– Я и сама была бы не прочь составить компанию такому парню, – сказала она игриво. – Вот только вряд ли то, что вы говорите, является правдой, Олег Евсеевич. Уж кого-кого, а этого молодого человека девушки в настоящий момент совершенно не интересуют.

– Вот те на…, – изумился мэр, на сей раз, похоже, искренне. – А откуда такая уверенность, позвольте спросить? Неужели наш Игорек настолько плох?

– С медицинской точки зрения не знаю, – лукаво сообщила Алина, удаляясь в приёмную. – А вот с точки зрения души – абсолютно точно.

Игорь был восхищен актерским талантом девушки, но вида старался не подавать, всеми силами изображая неловкость и раздражение от того, что ему приходилось выслушивать.

– Ну всё, пошутили и будет, – сказал градоначальник в явно приподнятом настроении. – Иди, работай, Чевелихин.

Игорь молча вышел в приемную и плотно закрыл за собой дверь. Алина подняла на него весёлые глаза. Памятуя о скрытых камерах, он лишь искоса глянул на девушку, чуть заметно улыбнулся, затем сделал каменное лицо и выскочил в коридор.

«Начало хорошее. Главное теперь не проколоться на какой-нибудь мелочи», – пронеслось у Игоря в голове.

Рабочий день прошел спокойно. Ковылкин уехал в область, Алина отвечала на звонки и разбирала документы. С Игорем они до вечера так и не пересеклись и даже из офиса выходили порознь.

Игорь подобрал на новом телефоне ту же мелодию, которая всегда была у него на старом: если Алина позвонит в неудобное время, подслушивающая аппаратура не сможет определить, что у него есть второй аппарат.

И она, конечно же, позвонила, едва только он вошел в дом. Пришлось нажать на сброс и выйти во двор, чтобы вернуть звонок.

– Алиночка, милая, я же просил тебя быть осторожной, – сказал Игорь без предисловий.

– Я все помню, мой хороший: ни в коем случае не звонить из дома, офиса и машины.

– А сейчас ты где?

– В городском парке. Знаешь, тут так красиво, всё кругом белое, детишки снеговиков лепят. Может, приедешь?

«Городской парк не лучшее место для свиданий», – прикинул Игорь.

– Я безумно хочу тебя видеть, Алиночка, – сказал он вслух. – Но сегодня нам лучше потерпеть. Тот, кто на войне теряет голову, долго не живет.

– Окей, – вздохнула девушка.

– Не расстраивайся, прошу тебя. Мне тоже очень нелегко сдерживаться. Но мы должны быть благоразумными, если не хотим все в одночасье порушить. Увидимся завтра. К восьми часам приезжай на автобусе в Талгудино. На работе выпей что-нибудь алкогольное, повод сама придумай, и машину оставь в конторе.

– А как же микрофоны и камеры у меня дома?

– Уйдешь из офиса как будто бы прогуляться по городу и заглянуть в пару мест. А к полуночи мы уже вернемся.

– Поняла.

– Ну, все, до завтра.

– Игорь, подожди. Сегодня в офис звонил какой-то мужчина, представился твоим старым знакомым. Фамилия Невнятный, зовут Павел Андреевич. Он долго разговаривал со мной не о чем, потом спросил, на месте ли Ковылкин. Я сказала, что мэра в Тихвинском доме нет, и предложила перевести звонок на тебя. Но этот Павел Андреевич ни с того ни с сего начал извиняться: мол не хочет отвлекать тебя от работы, и вообще звонит не тебе – у организации, которую он представляет, есть небольшое дело к Олегу Евсеевичу, и лучше он перезвонит позже.

Игорь почувствовал, как внутри у него все напряглось.

«Только этого нам не хватало для полного счастья», – мрачно подумал он, но вслух ответил:

– Не бери в голову. Этот тип немного не в себе.

– Но он сказал, что ты ему про меня много рассказывал…

– Вот скотина! – не удержался Игорь. – В следующий раз пошли его подальше от моего имени, и скажи, чтоб в мэрию больше не звонил.

– А кто он такой?

– Долго рассказывать. Один из тех людей, которые должны знать о нас как можно меньше.

 

Забежав домой, Игорь схватил старый мобильник и снова выскочил во двор.

Невнятный долго не снимал трубку, но наконец ответил:

– Да, Игорь Евгеньевич, я вас слушаю.

– Товарищ майор, какого хрена вы звонили в мэрию? Почему меня не предупредили?

– Да, будет вам, Игорь Евгеньевич! Что это вы так разнервничались?

– Какое дело может быть у Конторы к господину Ковылкину? И зачем вы морочили голову Алине?

– Друг мой сердечный, я же вас предупреждал: не ведите двойную игру. Я обоими руками на вашей стороне, но и мои возможности не беспредельны.

– О чем вы?

– Да все о том же, Игорь Евгеньевич. Вы думали, вы все предусмотрели, тщательно вытерли за собой все следы, обвели вокруг пальца Ковылкина с его микрофонами и видеокамерами. Ан нет, дорогуша.

– Говорите яснее, черт вас побери! В чем дело?

– Вы знакомы с феноменом Черного Лебедя?

– Какого еще лебедя, Павел Андреевич?! Что вы вертите хвостом, как лиса?

– Я все-таки расскажу, иначе не поймете. До открытия Австралии во все учебниках зоологии лебедь определялся как крупная водоплавающая птица с длинной шеей и белоснежным оперением. Никому даже в голову не приходило, что лебедь может ассоциироваться с каким-либо еще цветом, кроме белого. Но в Австралии были найдены птицы, по всем параметрам соответствующие зоологическому описанию лебедя, но имеющие черный окрас. Тогдашняя наука села в лужу: то, что считалось неоспоримой истиной, миллион раз доказанным и проверенным фактом, оказалось ложью. И такими казусами чреваты любые попытки «предусмотреть все», мой друг.

– Не называйте меня другом, товарищ майор, мы с вами на брудершафт не пили.

– Друг я вам или не друг, но избежать Черного Лебедя вам не удалось, Игорь Евгеньевич…

– Что вы имеете в виду?

– Можно бросить лежащими на асфальте четырех человек и скрыться, но нельзя застраховаться от того, что бдительные граждане не сообщат о лихой расправе в полицию. Как нельзя застраховаться и от того, что полиция не проведет соответствующие параллели и не установит личность хитрого забияки.

Игорь усмехнулся, еще не совсем понимая, к чему клонит майор.

– Ну, и что с того? Причем здесь Ковылкин и Данаева?

– А при том, любезный вы мой, что по имеющимся кое у кого данным в это самое время вы мирно почивали у себя в кровати. И в это самое время госпожа Данаева как раз вошла после долгого гуляния по городу к себе домой.

– Откуда вам об этом известно? – в лоб спросил Игорь.

– О чем именно? О том, что фамилия уличного разбойника теперь не секрет для полиции, или о том, что кое-кто слушает и снимает вас и Данаеву на плёнку?

– О том, что именно было снято на эту плёнку и в какое время?

– Вы, Игорь Евгеньевич, заставили меня серьезно попотеть, между прочим. Я же говорил вам, что в меру своих возможностей буду охранять вашу голову, хоть никакой благодарности от вас, конечно, не жду. Так вот, если бы не я, полицейские данные, которые сегодня вечером легли на стол Ковылкина, могли бы повлечь за собой очень непредсказуемые последствия. Мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы убедить мэра в вашей беспорочности и в том, что прогулка Данаевой по городу во время выполнения вами тайного задания, являлась чистой случайностью. Был вынужден вас немного рассекретить, вы уж не обессудьте.

– Хотите сказать, Ковылкину теперь известно, что я подрабатываю стукачом?

– Не стукачем, Игорь Евгеньевич, а очень ценным и высококвалифицированным сотрудником органов.

– Ну, спасибо, Павел Андреевич, удружили.

– Думаю, просить вас о благоразумии сейчас уже поздно. Как говорил наш великий бард, «вспять безумцев не поворотить». Учитывая данный факт, предлагаю вам что-то вроде «крыши».

– Дадите конторскую охрану, чтобы люди Ковылкина меня не грохнули?

– Вы зря смеетесь, Игорь Евгеньевич, забавного тут мало. Мэр так или иначе будет за вами следить. И, как только застукает вас с Данаевой, отсчет пойдет на часы. Я не сомневаюсь в ваших способностях, от слежки вы уйдете и, возможно, уведете Алину. Но рано или поздно случится еще один Черный Лебедь.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю очень простую вещь: держите меня в курсе того, что делаете. Мне, разумеется, не нужны детали. Но, чтобы вас уберечь, я должен знать, где и когда вы встречаетесь.

– Может, вас еще третьим пригласить, свечку подержите?

– И еще будьте внимательны к случайностям, Игорь Евгеньевич, – не обращая внимания на язвительное замечание в свой адрес, продолжал Невнятный. – Как только произойдет что-то неожиданное, сразу докладывайте мне. Когда и где вы наметили следующую встречу?

– Товарищ майор, это моя личная жизнь. Мне соглядатаи не нужны.

– Ваша жизнь стоит гораздо больше, чем та цена, за которую вы готовы ее отдать. И я несу за вашу жизнь личную ответственность перед органами. Таких специалистов, как вы, Игорь Евгеньевич, единицы во всем мире. И мы не позволим каким-то бандитам отстреливать наши лучшие кадры словно дичь на охоте.

– Ну, если вы такие заботливые, арестуйте Ковылкина, сдайте его прокуратуре, и пусть мотает срок, как Ходорковский.

– Мы не можем арестовать человека, которому доверяет правительство страны.

– Так дайте правительству информацию, чтобы оно перестало доверять этому человеку.

– Игорь Евгеньевич, не будьте ребенком. На Ковылкина у нас нет достаточного компромата, и это не наша прерогатива – ловить экономических или уголовных преступников в данной губернии, здесь перед нами поставлена совершенно иная задача.

– Тогда скажите Ковылкину, что, если он убьет меня, вы убьете его.

Невнятный громко засмеялся.

– Вы нас с кем-то путаете, Игорь Евгеньевич, – сказал он, немного успокоившись. – Мы государственный орган, выполняющий поручения и работающий от имени правительства России.

– Когда речь шла о миллионах ни в чем не повинных людей, которых вы сгноили в лагерях, правительство вам частенько было не указ, а как возникает необходимость прищучить одну зарвавшуюся сволочь, оказавшуюся кое у кого в фаворе, вы стыдливо отдаете под козырек и прячете руки за спину.

– Игорь Евгеньевич, вы живете в придуманном мире. Я ценю ваше благородство, но давайте наконец поговорим о том, что имеет отношение к реальности.

– Говорить нам не о чем, Павел Андреевич. На ваше предложение я отвечаю отказом. Моя личная жизнь никого не касается, и обеспечивать свою безопасность я буду сам.

– Что ж, очень жаль. Я искренне пытался вам помочь.

– И еще один момент: никогда больше не звоните в мэрию и не разговаривайте с Алиной.

 

Вернувшись домой, Игорь включил телевизор и долго пялился в экран, думая о своем.

Итак, мэр знает, что его помощник по экономическим вопросам – тайный агент ФСБ. Увещеваниям майора о чистом совпадении Ковылкин, если и поверил, то вряд ли на все сто процентов. А это значит, что слежка может появиться уже завтра.

Игорь осторожно подошел к окну и сквозь тонкую щель между занавесками тщательно осмотрел двор.

Пока все было чисто.

Съев ужин, он оделся и вышел на улицу. Незнакомых машин в поле зрения не обнаружилось.

Игорь сел в Авенсис, завел мотор и стал внимательно наблюдать за окрестностями. Никого.

Выехав на ближайший проспект, он не спеша двинулся в направлении центра, сделал несколько хаотичных поворотов, и тут заметил, что на хвосте у него повис черный Хьюндай.

«Вот оно, значит, как, – брезгливо подумал он. – Хреново дело. Впрочем, если Ковылкин теперь в курсе, что я не тот, за кого себя выдаю, можно немного и пошалить».

Он с силой придавил газ, и машина резко увеличила скорость. Хьюндай не отставал.

– А ну-ка, ребятки, покажите, на что вы способны, – произнес Игорь вслух и резко ушел через сплошную полосу налево, в маленький переулок.

Хьюндай несколько неуклюже повторил маневр.

– А если вот так? – продолжал он разговаривать вслух, на полной скорости влетая в незнакомый двор.

Машина преследователей отчаянно пыталась не отставать, вынужденно повторяя все его небезопасные пируэты. А Игорь веселился на полную катушку. Он нырял из одного переулка в другой, скакал по газонам, швырял Авенсис в арки домов, с удовольствием наблюдая, как расстояние между ним и Хьюндаем постепенно увеличивается.

В какой-то момент, после цепочки крутых поворотов, когда преследователи еще не показались из-за угла, Игорь вылетел на т-образный перекрёсток, обе ветки которого уходили в кривые, извилистые подворотни. Уйдя направо, он достиг точки, из которой перекрёсток уже не был виден и, резко остановившись, выключил мотор. Шум другого автомобиля, несущегося на бешеной скорости, начал стремительно приближаться, но затем неожиданно стал утихать: Хьюндай повернул налево.

– Чайники, – констатировал Игорь и, довольный, уже без хвоста, поехал домой.

 

Глава 13

 

В пятницу, десятого июля, Игорь проснулся незадолго до того, как сработал электронный будильник. Его сны отказывались принимать очевидную тяжесть внешней ситуации, и в них не было места ни Ковылкину, ни майору Невнятному, ни бандитам, ждущим приказа отправить его на тот свет. В утренних снах Игоря жил и безраздельно властвовал лишь один персонаж – Алина.

Открыв глаза, он еще несколько минут пребывал в сладостном ощущении недавнего контакта, и это ощущение было гораздо реальнее всех потенциальных физических угроз.

Когда запиликал будильник, Игорь начал понемногу приходить в себя.

Поднявшись с кровати, он первым делом выглянул в окно. Небо было пасмурным, а малиновый столбик термометра едва достигал пяти градусов выше нуля.

«Осень, – подумал он без энтузиазма. – Причем далеко не самая вдохновляющая ее часть».

 

В мэрии было тихо. Коллеги приветливо здоровались с ним, шеф не звонил и не вызывал на ковер, Алина тоже молчала.

Высидев полтора часа, он решил подняться к Ковылкину сам.

– А-а, наш русский Джеймс Бонд явился, – негромко сказал мэр с безразличной миной на лице. – Проходи, чего стесняешься?

Игорь плотно закрыл за собой дверь, но садиться не стал.

– Олег Евсеевич, я…

– Хочешь выразить ноту протеста?

– Я считаю, что следить за мной глупо и бессмысленно.

– А кто за тобой следит?

Ковылкин по-прежнему не улыбался, и это было дурным знаком.

– Вы теперь в курсе, чем я занимаюсь помимо работы здесь, поэтому прошу снять шпионскую аппаратуру у меня в доме и в машине, а также не приставлять ко мне соглядатаев, которые, к тому же, не достаточно хорошо обучены ведению слежки на автомобиле.

– Ты о чем, Игорек?

Мэр устало поднял на него глаза. Игорь на мгновение растерялся.

«Ну, конечно. Доказать, что Ковылкин имеет прямое отношение к этому делу, я не могу, и в его положении самое лучшее – идти в отказ».

– У себя дома я нашел несколько микрофонов и потайную видеокамеру, – сказал он вслух. – А вчера вечером кто-то пытался выследить, куда я поеду на машине после работы.

– Да что ты говоришь? Вот незадача! – Ковылкин открыто издевался. – Но вам там в органах должно быть хорошо известно, кто, почему и за кем у вас следит. Разве нет?

– Я думаю, к органам это не имеет никакого отношения, – резко перебил его Игорь.

– Тогда извини, – покачал головой мэр, – я тут не специалист.

Ни слова не говоря, Игорь развернулся и вышел за дверь. Алина, сидевшая, как обычно, за столом в приемной у шефа, заговорщицки поглядела на него, но Игорь молча проследовал мимо нее в коридор.

Что ж, вывести Ковылкина на чистую воду не получилось, но, по крайней мере, жучки дома и в машине теперь можно было демонтировать, ничего не опасаясь. Вот только в Алининой квартире они по-прежнему останутся.

У него не было улик на мэра, а у мэра не было улик на него. И пока ситуация оставалась такой, за свою жизнь Игорь мог не беспокоиться. Но долго ли она будет оставаться такой? – вот в чем вопрос.

«А может, плюнуть на все и поглядеть, чья возьмет?» – эта мысль казалась заманчивой, но слишком уж неравными были силы.

Допустим, убить его в прямой схватке будет нелегко и даже группу вооруженных бандитов он при хорошем раскладе обведет вокруг пальца, но Ковылкин может элементарно нанять снайпера.

«Что же делать?» – Игорь бился в этом тяжелом цугцванге и с ужасом для себя понимал, что быть с Алиной, хоть и недолго, становится важнее для него, чем «быть» вообще.

Он вышел на улицу и позвонил с секретного телефона Интелу.

– Дмитрий Исаакович, здравствуйте! Как у вас дела?

– Спасибо, Игорек. Божьими молитвами. У самого-то все в порядке?

– Пока да. Хочу сегодня к вам заехать после работы.

– Отлично! Всегда тебе рад.

– Только я, возможно, не один приеду. Это ничего?

– Поселок у нас большой, разместим и твоих друзей, не волнуйся.

 

После обеда Игорь закрылся у себя в кабинете и начал разбирать скопившуюся кучу бумаг. Время от времени звонил телефон: кто-то из коллег спрашивал совета или разрешения что-то сделать, и он монотонно отвечал на вопросы. Но один из звонков оказался особенным.

– Игорь Евгеньевич? Насилу нашел вас, – доверительно сообщил ему какой-то странно знакомый мужской голос.

– А кто это, простите?

– Не узнали? Лесницын Вадим Захарович, глава научного лагеря в центре КА.

Игорю потребовалось несколько секунд, чтобы прикинуть, каким образом Лесницын мог на него выйти, но у доктора наук, похоже, было известие большой важности и тихо внимать задумчивому сопению в трубке не входило в его планы.

– Игорь Евгеньевич, вы меня слышите?

– Да, Вадим Захарович, извините. Как встретили москвичей?

– Все честь по чести. Они, кстати, намного меньше каверзных вопросов задавали, чем вы.

Игорь засмеялся.

– Но мы же должны были вас хорошенько подготовить!

– Москвичей гораздо больше интересовали местные курорты, нежели наука. Поэтому я звоню вам, а не им…

– А что случилось, Вадим Захарович?

Игорь никак не мог сосредоточиться на разговоре. Все, о чем хотел ему поведать Лесницын, казалось таким малозначительным и неуместным, что он долго боролся с желанием сослаться на нехватку времени и повесить трубку.

– Случилось, Игорь Евгеньевич! – печально-торжественным голосом заверил его доктор наук. – Чтобы не отрывать вас надолго от работы, сообщу лишь самую суть. Как вы знаете, мы накопили большое количество статистического материала для уточнения изменившихся сроков жизни растений и низших форм животных. Наблюдения растянулись на целые месяцы, и именно это позволило нам увидеть весь процесс в динамике, если можно так выразиться.

– Вадим Захарович, вы знаете… – усталым голосом перебил его Игорь.

– Все, все, перехожу к сути. Мы вывели закономерность изменения продолжительности жизни у нескольких классов животных. Это функция от времени! Чем выше степень организованности конкретного организма, тем ниже коэффициент ускорения, но он есть абсолютно у всех форм жизни. Мы до сих пор не наблюдали никаких эффектов по хордовым лишь в силу того, что для них изменение продолжительности жизни было пока еще достаточно малым и сравнимым с погрешностью эксперимента.

Игорь не сразу понял, что Лесницын имеет в виду, но почувствовал, что тот говорит о чем-то важном и очень серьезном.

– Постойте, Вадим Захарович, вы хотите сказать, что люди в кольце ВКД тоже станут жить меньше, чем за его пределами?

– Именно!

Следующий вопрос Игорь задал после некоторой паузы:

– А насколько меньше, вы уже сосчитали?

– Игорь Евгеньевич, вы не поняли! Средняя продолжительность жизни любого живого организма, находящегося на территории КА, – величина переменная. Она постоянно уменьшается, причем уменьшается нелинейно. Сегодня процессы старения идут у нас с вами почти так же, как они шли бы за пределами кольца: вам, грубо говоря, отведено еще лет шестьдесят, мне – лет сорок. Но через три года, если мы проживем их здесь, у вас останется не пятьдесят семь лет, как можно было бы ожидать, а всего лишь пятьдесят шесть. Через десять лет, если считать от сегодняшнего дня, эта цифра превратится в сорок пять, хотя должна была бы стать пятьюдесятью. И умрете вы не в почтенные девяносто, а лет на тридцать раньше. Тем, кто родился на территории КА недавно, повезет еще меньше: их продолжительность жизни будет уже не восемьдесят- девяносто лет, как у вас, а сорок; у их детей – двадцать; и так далее. Именно это я вам и пытался объяснить: средняя продолжительность жизни любого вида животных будет непрерывно сокращаться – до тех пор, пока мы все не превратимся в «однодневок». Теперь, если учесть факт непрерывного расширения кольца ВКД, несложно догадаться, к чему все идет… Это конец, Игорь Евгеньевич! Медленный, но неизбежный конец.

Игорь почувствовал, как внутри у него все похолодело. Новость, которую сообщил ему доктор наук, была намного глобальней всех его личных проблем.

– А цифры, которые вы только что назвали, – они… точные?

– Нет, конечно, – вздохнул Лесницын. – Не исключено, что реальная картина окажется еще более удручающей. Мы подтвердили только лишь сам факт временной зависимости, точных коэффициентов у нас нет… Помните, что я вам говорил, когда вы были у нас?

– Помню. Экстрасенс-изобретатель оказался на поверку злым гением?..

– Может быть, и злым. А может…

– Благодетелем? Вот он, должно быть, сейчас упивается своим триумфом. Это же надо: подкинуть бомбу замедленного действия всему человечеству, и как красиво подкинуть! Мы пользуемся этой бомбой и думаем, что на нас снизошло великое благословение…

– Не стоит преувеличивать, Игорь Евгеньевич, время у нас пока еще есть.

– Чтобы найти это чудовище? Да уж, поверьте, искать его теперь будет вся планета, на суше и на море, под землёй и под водой. Все вверх дном перевернут, с того света вытащат.

– Не сомневаюсь. Вот только стоит ли этим заниматься? Мне кажется, искать надо не того, кто изобрел аномалию. Дело не в нем, и даже не в самой КА. Этот человек (если он человек) определенно хотел что-то сказать. С имеющейся у него технологией он мог бы уничтожить все живое на Земле в течение нескольких дней. Но мы с вами еще здесь, и нам дана возможность разобраться в ситуации. Этот изобретатель, как вы его назвали, увидел то, чего не видим мы, простые люди.

– Черт возьми, Вадим Захарович! Апокалипсис уже почти наступил, часы тикают. А вы начинаете разводить какую-то философскую демагогию.

Лесницын засмеялся.

–  Игорь Евгеньевич, вы наверняка читали Библию. Разве Апокалипсис может быть результатом случайного открытия? Открытие – всего лишь спусковой крючок, настоящие корни любой катастрофы лежат намного глубже.

– Апокалипсис один раз уже едва не наступил – из-за того, что какой-то гений изобрел атомную бомбу.

– Но ведь не наступил же…

– Хотите сказать, мы поняли что-то важное и этим остановили караибский кризис в 60-ых годах прошлого века?

– Не обязательно понимать что-то умом, достаточно изменить свой подход к некоторым вещам, пусть даже и неосознанно. Вы ведь не будете отрицать, что сегодня человечество является более развитым в плане общественной этики, нежели сто или двести лет назад. У большинства крупных империй почти не осталось колоний, многие государства развиваются демократическим путем, легальное рабство теперь невозможно нигде в мире, женщины, по крайней мере на Западе, имеют равные права с мужчинами, в ряде стран отменена смертная казнь. Мы боремся за экологию, за мир, за права человека, на которые еще совсем недавно нам было глубоко наплевать.

– Вадим Захарович, о чем вы? Современный человек и современное общество в целом еще очень далеки от идеала.

– Вот именно, Игорь Евгеньевич! Я даже больше вам скажу: не зная идеала, не интересуясь им, мы окончательно сбились с пути. Нас предупреждают об опасности, но мы не хотим ничего видеть и слышать. Как заведенные куклы, мы продолжаем играть в свои бессмысленные игры, ошибочно принимая их за нечто ценное само по себе.

Игорь задумался.

– А как же иначе? Деньги, крепкая семья, положение в обществе – вот то, к чему нас приучили стремиться, – сказал он наконец. – Хотите, называйте это «бессмысленными играми», но ничего другого мы не знаем.

– Вы правы, пока не знаем. Хотя никто не мешает нам узнать.

– Каким образом?

– Во-первых, фатальное невежество большей части населения Земли еще не означает, что людей, обладающих знаниями, среди нас нет и быть не может. А во-вторых, даже ленивый дурак начинает проявлять чудеса смекалки, когда на карту поставлена его жизнь.

– Хотите сказать, наша климатическая аномалия – это шоковая терапия для массы обленившихся придурков?

– Скорее, вакцина от слепоты, которую придумал кто-то зрячий.

– Но ведь этого «зрячего» все равно найдут, и тогда ему не сдобровать.

Лесницын засмеялся.

– Может, найдут, а может, и не успеют. Тому, кто имеет глаза, ведь не составит труда обвести слепышей вокруг пальца.

– Откуда у вас такая уверенность?.. Вдруг аномалию запустил гениальный маньяк с научным прошлым? Самого себя раньше времени на тот свет отправлять неохота было, вот и придумал Апокалипсис замедленного действия.

– Такая версия, конечно, тоже имеет право на существование, но слишком уж все запутано: чередующиеся каждый день времена года – они ведь не имеют никакого отношения к изменяющемуся сроку жизни. Зачем бы маньяку понадобилось климат трясти? Чтобы всех медленно убить, вполне достаточно было одной биокомпоненты в излучении.

– А на кой ляд нужна была кругомыльня вашему «зрячему» гению? Ведь шоковой терапии она тоже сбоку припека.

– Не знаю. На этот вопрос у меня нет готового ответа. Думаю, скоро нас ждут новые открытия…

Лесницын замолчал.

– Что собираетесь делать, Вадим Захарович? – спросил его Игорь. – В ваших руках информация, которая за один день может поставить на уши весь мир.

– Я боюсь спровоцировать панику и необдуманные решения со стороны власть предержащих. Может быть, у вас есть идеи, как и кому эту информацию лучше всего подать?

Игорь поморщился.

«Лучше бы ее, конечно, никому не подавать, – пронеслось у него в голове. – Иначе шухер поднимется конкретный. Хотя, с другой стороны…».

– Советую вам пока ничего не предпринимать, Вадим Захарович, – сказал он вслух. – Продолжайте работу, а я узнаю по своим каналам, во что это все может вылиться, и позвоню вам.

– Договорились. Всего доброго, Игорь Евгеньевич.

 

Новость была, что называется, «из ряда вон». Какое-то время Игорь мог тянуть резину – Лесницын, похоже, ему полностью доверял. Но долго удерживать весть о грядущем конце света так или иначе было не в его силах.

Что же делать?

Сказать Ковылкину? В течение недели вся блатная шушера во главе с Толкунцом и слепуринским мэром из области утечет, попытаются руководить опасным для жизни эльдорадо из какой-нибудь приграничной области. Пока народ не прознает. А дальше начнется исход перепуганных грешников из «земли обетованной». Одни только ученые и фээсбэшники дежурить останутся.

Дать информацию Невнятному? Контора все тут же засекретит, нагонит в кольцо своих филеров и начнет лесницинского гения искать. С одной стороны, хорошо – не будет много шума. Но с другой стороны, если доктор наук прав, источник КА им все равно найти не удастся. А время будет потеряно. И если нам действительно нужно что-то понять, мы элементарно может не успеть.

Черкануть статью в газету? Народ и власти узнают обо всем одновременно. Бегство начнется в тот же день, весь мир схватится за голову. На поиски злого гения бросят полицию, армию. И, если поиски ничем не закончатся, генералы под давлением мировой общественности захотят еще чего доброго пальнуть ядерными ракетами в аномальное кольцо. После такой выходки изобретатель может и осерчать.

«До чего же глупая ситуация! – улыбнулся озабоченным мыслям Игорь. – Мне дают инфу на сто миллионов долларов, инфу, какой еще никогда и ни у кого в мире не было, а я не знаю, что с ней делать… Свою шкуру надо спасать, а тут о судьбе человечества приходится думать».

А что если все-таки развалить ковылкинское эльдорадо, заставить мэра выехать за пределы кольца и отпустить Алину обратно в Москву? Идея неплохая. С аномалией будь что будет, человечество, если мозги у него еще остались, как-нибудь выпутается, а не выпутается – туда ему и дорога. Зато он, Игорь, сможет легко уволиться, под шумок дернуть в Москву и….. когда Ковылкин узнает, что Алина живет с ним, произойдет то, что должно было произойти во всех других, вне-апокалипсических, сценариях: его убьют. Да, это не выход. Но чутье подсказывало Игорю, что для решения его личных проблем, аномалия может все-таки оказаться очень полезной.

 

По окончании рабочего дня он вышел на парковку, достал отвертку из бардачка и в течение пяти минут демонтировал всю ковылкинскую аппаратуру, не забыв также и о радиомаяке под капотом.

Дабы у охранников, если они будут просматривать видеозаписи парковочных камер, не было никаких сомнений в том, что он сделал, Игорь специально вылез из машины и отнес шпионскую технику на сложенных корабликом и высоко поднятых ладонях в ближайшую пластиковую урну.

Приехав домой, он громко и честно выразил своё отношение к любительскому шпионажу в один из микрофонов, чуть покривлялся перед глазком потайной видеокамеры и, безжалостно выдрав все жучки, утопил их в помоях мусоропровода.

«Все, господа, больше давать фору я вам не буду», – сказал он уверенно.

Наспех поужинав, Игорь оделся, вышел на лестничную клетку и тихо поднялся на чердак.

Один из подъездов имел запасной выход, и через него можно было попасть не во двор, а на противоположную сторону дома. Тут очень редко кто-либо ходил, и на маленьком газоне в обрамлении густого частокола деревьев – сейчас, правда, голых – не было даже тропинки.

В том, что он покинул дом незамеченным, можно было не сомневаться.

Игорь специально прошел два квартала насквозь, чтобы сесть на междугородний автобус подальше от того места, где могли дежурить ковылкинские соглядатаи.

На подъезде к Талгудино ему пришла в голову мысль, что Алине не безопасно ехать сюда в одиночестве. Ловить ее, конечно, никто не будет, но отследить маршрут вполне могут.

Кроме Игоря на задней площадке автобуса никого не было; те люди, что находились в глубине салона, услышать ничего не могли. Он вытащил из кармана секретный телефон и набрал ее номер.

– Алиночка, ты еще в городе?

– Да, через несколько минут собираюсь выезжать. А что случилось?

– Все в порядке, но на автобусе тебе лучше не ехать. Выключи официальный мобильник, чтобы его нельзя было запеленговать, секретный можешь оставить работающим. Погуляй немного по центру, где народа побольше, и, как увидишь свободное такси, прыгай в него.

– Ты хочешь, чтобы я приехала на такси?

– Да. Но постарайся быть внимательной: если заметишь, что за вами прилепилась какая-нибудь машина, останавливайся и выходи. Иначе нас накроют.

– Хорошо, я все поняла. До встречи.

Игорь вышел на талгудинском автовокзале и не спеша поплелся к дому Интела.

«Профессионалов она, конечно, не заметит. Но, с другой стороны, откуда у Ковылкина профессионалы?» – рассудил он на ходу.

 

Вольный художник его приезду был действительно очень рад.

– А где же твои друзья? Ты вроде обещал приехать с компанией, – сказал он, улыбаясь и провожая Игоря вглубь усадьбы.

– Скоро должны быть, Дмитрий Исаакович. У меня к вам разговор.

– Что, так сразу? Давай хотя бы выпьем за встречу. Ты не голоден?

– Нет, спасибо, я в городе поужинал.

Усадив гостя на кухне, Интел вытащил из холодильника самогон, овощные закуски и вареный язык.

– Свежачок! Поутру сегодня только выгнал. Угощайся.

Он наполнил прозрачной жидкостью высокие хрустальные рюмки и сел на табурет.

– За ваше здоровье, – сказал Игорь.

– И за твое.

Выпили, закусили. Интел сразу полез в карман за папоротником и бумагой для самокрутки.

– Вообще, Дмитрий Исаакович, я к вам хотел просто так, без повода, заехать, но сегодня произошло кое-что важное. Думаю, вам будет интересно это услышать.

– Рассказывай. Тебя, как я вижу, действительно что-то волнует, – ответил Интел, сосредоточенно глядя на свою цигарку.

Игорь взял со стола кусок языка и не спеша отправил его в рот.

– Срок жизни людей в кольце ВКД непрерывно сокращается, – выпалил он на одном дыхании.

Интел вздрогнул и поднял на него удивленные, недоверчивые глаза.

– Кто тебе это сказал?

– Человек, которому можно верить.

– А все-таки?

– Глава научного лагеря в центре КА, Лесницын Вадим Захарович. Они несколько месяцев набирали статистику, выводили закономерность. И вывели…

– Кто еще об этом знает?

– Кроме Лесницина, вас и меня, пока никто.

Интел немного помолчал, затем криво улыбнулся и хитрым голосом произнес:

– Вот черти, докопались все-таки.

Теперь удивляться пришлось уже Игорю.

– Что вы имеет в виду, Дмитрий Исаакович?!

– Рано или поздно это должно было произойти, Игорек. Лесницын – молодчина! За это надо выпить.

Игорь нахмурился и, пока Интел разливал самогон по рюмкам, он настойчиво продолжал буравить лицо вольного художника недоверчивым взглядом.

– Ты даже не представляешь себе, какая это замечательная весть, – сказал, наконец, хозяин дома. – Ай да Лесницын, ай да сукин сын! Ну, давай: за победу науки!

Игорь выпил содержимое рюмки, закусил свежим щавелем и стал терпеливо ждать объяснений.

– Эти ученые, в большинстве своем, – кошмарные тугодомы, – заявил с некоторой досадой Интел после того, как выпил самогон и зажег самокрутку. – Я тебе сам как бывший ученый могу сказать. Ходят, ходят вокруг да около, но, пока жареный петух в лоб не клюнет, самые элементарные факты сопоставить не могут.

– Дмитрий Исаакович, вы так говорите, будто сегодняшнее открытие Лесницына для вас уже давно не новость.

– Но тут же не надо быть семи пядей во лбу, Игорек. Сама по себе аномалия возникнуть не могла – это ясно ребенку. Ее кто-то создал. А раз так, у создателя аномалии должна быть четкая цель, ведь такие глобальные проекты никогда и никем с бухты барахты не задумываются.

– Допустим. И что с того?

– Возникает вопрос: какую цель могло преследовать разумное существо (назовем его так, чтобы не углубляться в беспочвенную конкретику), запустившее климатический калейдоскоп и показавшее, что скорость биопроцессов на Земле может весьма сильно меняться под воздействием определеных факторов?

– Вам этот вопрос кажется тривиальным, но многие люди ответа на него найти не могут, как ни стараются.

– Потому что ищут его подобно герою одного известного анекдота, который обронил часы в темных кустах, но, пытаясь их найти, ползал под фонарем, объясняя свои действия тем, что вероятность найти что-либо при свете выше, чем вероятность найти что-либо в темноте.

– Не понимаю вас, Дмитрий Исаакович.

– Многие из нас рассуждают как: если анонимно запускается некий процесс, влияющий на благосостояние, здоровье и перспективы относительно большого круга людей, его автор обязательно должен иметь либо криминальную, либо маниакальную программу. Это либо крупный мошенник, стремящийся обобрать всех и вся, либо потенциальный Гитлер, либо психопат. Возможность другого мотива наша «мыслящая» верхушка не допускает, потому что такое допущение кажется ей слишком фантастичным. И в результате, мы ищем то, чего на самом деле нет. А вполне очевидные факты остаются вне поля зрения.

– Хорошо, пусть изобретатель КА не мошенник, не Гитлер и не маньяк. Пусть его цель – заставить нас что-то сделать или что-то понять. Какой резон ему рисковать своей и чужими жизнями?

– А ты представь, Игорек, что вот этот наш мирок, такой надежный, благоустроенный и даже приятный, на самом деле охвачен пожаром. Мы наслаждаемся и вкушаем примитивные удовольствия, потому что не видим языков пламени, которое всех нас пожрет, если мы отсюда не выберемся. Пламя бушует вокруг, но мы закрыли глаза и, как лунатики, бродим во сне. И тут среди нас появляется зрячий, способный видеть реальное положение дел. Он понимает, что людей можно спасти, но для этого нужно их разбудить. А спят они очень крепко, и снаружи, из реального мира, достучаться к ним практически невозможно. Он придумывает способ, каким можно было бы проникнуть в их сон и показать им, что не все так благополучно, как они себе представляют…

– Постойте, Дмитрий Исаакович, до запуска аномалии никакой угрозы над человечеством не висело. Это сейчас мы вынуждены искать пути к спасению.

У Игоря неожиданно зазвонил телефон.

– Простите, – сказал он виновато. – Алло!

В трубке несколько секунд был слышен какой треск, но потом сквозь ужасные помехи заговорила Алина:

– Игорь, я всю дорогу смотрела назад, хвоста вроде не было.

– Отлично. Где ты сейчас?

– Недавно проехали указатель: до Талгудино пять километров.

– Помнишь дом, где живет Дмитрий Исаакович?

– Помню.

– Скажи таксисту, чтобы ехал прямо сюда.

Он нажал кнопку отбоя.

– Ну, и шельмец же ты, Игорь! – восхищенно прокомментировал телефонный разговор Интел. – А я-то грешным делом подумал, что ты закоренелый и убежденный холостяк. Охомутал-таки девчонку?

Игорь чуть заметно улыбнулся.

– Скорее, она меня…

 

Глава 14

 

– Пойду в огород, накопаю чего-нибудь для закуски, – объявил Интел после того, как привел Алину на кухню и усадил ее за стол.

Едва только бывший ученый скрылся за порогом, они одновременно вскочили со стульев и кинулись друг другу в объятия.

– Как я соскучилась по тебе! – шептала Алина в коротких перерывах между поцелуями. – Если бы мы сегодня не встретились, я, наверное, сошла бы с ума.

Игорь чувствовал, как земля снова уходит у него из-под ног, а все тревоги делаются нелепыми и смешными. Он тоже что-то говорил, почти неосознанно, и думал о том, как близость одного человека может оказаться более ценной, чем все остальное на свете.

Через какое-то время из коридора послышались нарочито громкие шаги, и в кухню вошел улыбающийся Интел с мешком свежей зелени. Алина и Игорь едва успели вернуться на свои места.

– Не понимаю, зачем вам такая секретность, – хихикнул бывший ученый вполне простодушно. – Той ночью в доме Силантича я, на вас глядя, сразу подумал: великолепная пара...

Алина чуть покраснела и опустила глаза.

– История мутная и не очень веселая, Дмитрий Исаакович, – ровным голосом ответил за обоих Игорь. – В ней замешаны не только мы, поэтому лучше, наверное, в подробности не вдаваться.

– Как знаете. В любом случае, рад за вас. Алиночка, вы самогон вряд ли оцените; может, я налью вам домашнего вина?  – интереса к печальным деталям их романа у Интела, похоже, действительно не было.

– Спасибо, не откажусь, – тихо ответила девушка.

Интел достал из холодильника здоровую бутыль с красной жидкостью, вытащил чистый винный бокал и налил его почти до краев. Еще раз оглядев принесенную им кучу зелени, бывший ученый недовольно хмыкнул.

– Приготовлю-ка я чего-нибудь посерьезнее на закуску. Игорь от ужина отказался, но вы Алиночка, наверное, проголодались, пока сюда ехали.

– Нет, что вы, Дмитрий Исаакович! Я ем очень мало. Если это только из-за меня, то не стоит беспокоиться.

Интел все-таки залез в холодильник, и в дополнение к принесенной им зелени и уже начинавшему подсыхать языку на столе появились свежие помидоры, огурцы, редиска, вареное мясо и даже курица.

– Все сегодняшнее, экологически чистое, – гордо объявил деревенский художник. – Угощайтесь на здоровье!

Компания дружно подняла бокалы.

– Давно хотел вас спросить, Дмитрий Исаакович, – манкируя тостом, задумчиво сказал Игорь. – Когда на улице зима, продукты ведь не гниют?

– На улице не гниют: низкие температуры замедляют процесс гниения точно так же, как в холодильнике.

– А старение живых организмов в зимние дни тоже замедляется?

– Нет, это вряд ли. Тут абсолютно разные виды излучения – гниение мертвой ткани и старение живой никак друг с другом не связаны.

– Жалко…

– Ничего не поделаешь, Игорек, се ля ви, – усмехнулся бывший ученый. – Предлагаю выпить за новую эпоху в истории человечества.

– За последнюю эпоху, вы хотели сказать? – осторожно уточнил Игорь.

– Нет, именно за новую! Она еще не началась, но шансы с каждым днем повышаются…

Алина недоумевающе посмотрела на Интела. Тот улыбнулся, аккуратно звякнул рюмкой с самогоном о ее полный бокал, чокнулся с Игорем и затем, молча выпив, закусил свежим помидором и небольшим кусочком мяса. Игорь тут же последовал его примеру, Алина чуть пригубила вино.

– И что же это будет за эпоха? – скептически поинтересовался Игорь.

– Я бы назвал ее «эпохой прозрения», – в глазах Интела заблестели искры неподдельного оживления, – эпохой пробуждения от чересчур затянувшегося сна. Пора беспечного детства подходит к концу, мои дорогие. Нас ждет богатая новыми впечатлениями и новым опытом юность.

Игорь невольно усмехнулся.

– Ценю ваш оптимизм, Дмитрий Исаакович, но факты, по-моему, заставляют думать, скорее, об обратном.

– На первый взгляд, да. Но это, если обращать внимание только на внешнюю сторону явления. Имеющий глаза, да увидит!

– Это в вас открытие Лесницина такую бурю позитива спровоцировало? – непонятное благодушие Интела стало вдруг казаться Игорю нарочито кощунственным.

– Лесницина? – переспросила Алина.

– Да, солнышко. Я еще не успел тебе рассказать, но сегодня днем мне на работу звонил наш старый знакомый. У него есть информация, которая может поставить на уши всю планету.

– Вау! Неужели источник КА обнаружили.

– К сожалению нет. Если бы обнаружили источник КА, то в эйфории пребывал бы, скорее, я, а не Дмитрий Исаакович.

Алина нахмурилась.

– Вы можете объяснить толком, что произошло?

Игорь и бывший ученый заговорщицки переглянулись.

– Можем, – сказал Интел весомо, и через десять минут Алина была вкратце ознакомлена с фактом нависшей над человечеством глобальной угрозы.

Видя, что девушка заметно приуныла, бывший ученый снова разлил алкоголь по бокалам.

– Честно говоря, эта новость меня тоже не сильно вдохновляет, – призналась Алина. 

– Эх, молодежь! Впервые за десятки поколений вам предоставляется возможность увидеть что-то новое, приобрести то, чего никогда не было у ваших отцов, и перейти из общества спящих лунатиков в общество здоровых, полноценных людей. А вы цепляетесь за старое.

– Какие полноценные люди, какое новое общество, Дмитрий Исаакович? – бравурный тон деревенского художника начал Игоря слегка раздражать. – Если изобретателя найдут, установку уничтожат, и все будет, как раньше. А если не найдут, то через сотню лет нам всем так или иначе кирдык.

– Не спеши с выводами, Игорек. У нас в деревнях, когда хотят научить кого-нибудь плавать, бросают человека в воду и говорят «плыви». У бедняги, понятное дело, шок, но до берега почти все доплывают.

– Почти все?

– Да, кое-кого приходится вытаскивать, но это малый процент. Для них существуют другие методы.

– Хотите сказать, погибнуть человечеству не дадут?

– Я всего лишь провожу аналогию. Когда хотят убить, вряд ли станут делать вид, что чему-то учат, не так ли?

– А откуда вы взяли, что целью изобретателя КА является какое-то обучение?

– Ты, Игорек, видимо, американских фильмов о маньяках насмотрелся. В любой критической ситуации тебе мерещится злой умысел и чье-то сумасшествие.

– Хорошо, предположим, это не единственно возможный сценарий. Но почему вы так решительно сбрасываете его со счетов?

– Потому что маньяки – это скучно и безжизненно. За всю историю науки еще ни одно открытие не было совершено конченым шизофреником. Множество видных ученых имели легкие психические отклонения, но того злого гения, или «дьявола во плоти», о котором десятилетиями болтали западные фантасты и американское кино, почему-то до сих пор не появилось.

– А вдруг это именно он? – спросила Алина. – Разве можно, исходя из того, что явление до сих пор не наблюдалось, делать вывод, что оно не возможно в принципе?

– Вы рассуждаете отвлеченно, Алиночка, – попытался успокоить ее Интел. – Все «гении» в науке наперечет. Увы, но анонимного Эйнштейна или Теслы в природе быть не может. Это во-первых. А во-вторых, любому революционному открытию должны предшествовать долгие годы кропотливого труда. Открытие – это не стихотворение. Его хоть и совершают по наитию, но отнюдь не с бухты-барахты. Открытие не может являться результатом эмоционального всплеска или сильного впечатления.

– Это понятно, Дмитрий Исаакович, – подключился к их спору Игорь. – Но что мешает «дьяволу во плоти», как вы сказали, приобрести весь необходимый опыт, набрать экспериментальную базу и уйти в подполье, чтобы самостоятельно доработать ту линию, которая в конечном итоге приведет к искомому открытию?

– Как ты себе это представляешь, Игорек? – улыбнулся деревенский художник. – Стырить по-тихому рабочую документацию, которая, в связи с секретностью, обычно хранится за семью замками? Да еще так стырить, чтобы никто этого не обнаружил?

– Зачем тырить? Можно скопировать.

– Допустим. А оборудование? Ты знаешь, сколько стоит хорошая научная лаборатория со всей техникой, которая нужна для экспериментов в обсуждаемой нами области?

– Сколько?

– Как минимум, десятки миллионов долларов. Твой гениальный маньяк должен быть еще и сказочно богат.

Игорь на секунду задумался.

– А что если у него есть спонсор?

– Та-а-ак, – засмеялся Интел. – Маньяков у нас, выходит, теперь уже двое! Как насчет производителей оборудования? На закрытый ящик ведь такой заказ не отправишь, иначе будет нашим маньякам «Таганка, все ночи полные огня».

– А почему богатый спонсор не может одновременно являться и производителем оборудования?

Интел одобрительно кивнул головой.

– Тебе, Игорек, в Скотланд Ярде нужно работать, а не в мэрии. С таким дедуктивным мышлением ты бы там всех за пояс заткнул.

– Ну, а если серьезно, Дмитрий Исаакович?

– Если серьезно, то все наши домыслы – это не более, чем наивный детский лепет. Разумеется, за феноменом КА стоит не один человек. Разумеется, речь идет о целой организации. И у этой организации есть деньги, подробная информация обо всех наших и американских разработках в области управления климатом и скоростью биопроцессов, есть головы, способные довести эти разработки до ума, а также мощные высокотехнологичные производства, на которых было сделано оборудование.

Игорь и Алина молчали. Заявление деревенского художника произвело на них сильное впечатление.

– А теперь подумайте, какова вероятность того, что эта сверхмогущественная организация является группой маньяков, пожелавших уничтожить разумную жизнь на планете и выбравшая для этого самый нелепый способ из всех возможных?

– Чем же он так нелеп? – удивился Игорь. – На мой взгляд, очень хитрый и изощренный способ: дожить свою собственную жизнь, а потом не спеша угробить весь мир.

Интел благодушно посмотрел на Игоря и снисходительно улыбнулся.

– Ты даже не представляешь себе, мой дорогой, какую безнадежную патологию мышления сейчас демонстрируешь. Несчастное поколение, выросшее на глупых страшилках…

– И все же почему эпохальное научное открытие не может совершить латентный маньяк? Вы же сами сказали, что среди ученых немало людей с психическими отклонениями.

– Игорек, ты уж нас перед женским полом окончательно не позорь. Будь я твоей девушкой, у меня сложилось бы мнение, что мой избранник – редкостный тугодум.

Алина чуть заметно улыбнулась, глядя при этом куда-то в сторону.

– Я просто не люблю голословных утверждений, – начал оправдываться Игорь, – особенно тех, которые попахивают идеализмом.

– Но ты ведь можешь допустить, что тебе далеко не все известно об этом мире, и даже вещи, с которыми ты сталкиваешься каждый день, могут быть устроены совсем не так, как ты себе это представляешь?

– А причем здесь устройство мира?

– Ну, что ты как в Одессе, вопросом на вопрос?

Игорь ответил не сразу: бывший ученый непременно нашел бы контраргументацию на любое продолжение спора с его стороны.

– Да, я согласен, что слишком мало знаю, Дмитрий Исаакович, – сказал он тише обычного. – Поэтому прошу: если вы знаете больше, просветите невежду.

Алина внимательно посмотрела на Игоря, затем перевела взгляд на бывшего ученого.

– Просвещение в той области, о которой идет речь, – это не вопрос лекций и объяснений, Игорек. Что бы я тебе ни говорил, какие умозаключения ни строил, твоя обусловленная предыдущим жизненным опытом логика будет отчаянно сопротивляться. Нельзя с чьих-то слов поверить в то, что всегда считал невозможным. А кроме этого, настоящее знание в нолики и единички не уложишь – оно имеет совершенно иную природу, и достигают его не собиранием информации и не анализом, а через прямое видение.

– Я не в курсе, что такое «прямое видение», Дмитрий Исаакович.

– Это когда ты, услышав что-то или прочитав, сразу можешь сказать, так оно на самом деле или нет. Без ассоциаций и без каких-либо размышлений. В одно мгновение.

– Интуитивно? – подала вдруг голос Алина.

Бывший ученый внимательно посмотрел на девушку.

– Слов для данного явления много придумали. У нас ведь любят давать звучные имена всему, чего никто на своем опыте не испытывал.

– Но этому «явлению» можно научиться, – скорее, утвердительно, нежели вопросительно осведомился Игорь.

– Можно. Но не так, как ты это себе представляешь.

– А откуда вы знаете, как я это себе представляю?

Интел добродушно усмехнулся.

– Как бы ты это себе ни представлял, Игорек, твои идеи все равно будут основываться на чужих рассказах или фактах из книг. В лучшем случае, ты припомнишь что-нибудь из своих собственных ощущений и начнешь выдумывать аналогии. Так поступают все. Слепой от рождения не может представить себе, как выглядит окружающий мир для зрячего.

Снисходительно-отеческий тон деревенского художника был весьма провокационным.

– Вы так об этом говорите, Дмитрий Исаакович, будто сами родились зрячим и поэтому испытываете ко всем слепым невероятно глубокое сочувствие, – поддел его Игорь.

Однако на попытку уличения в надменности бывший ученый лишь громко рассмеялся.

– Увы, Игорек, я тоже пришел в этот мир слепым, – признался он с веселой улыбкой на лице. – Но я был, наверное, слишком любопытным и слишком неудовлетворенным своей участью, чтобы сдаться вот так, без борьбы...

– Борьбы с кем? – не понял его мысли Игорь.

– С самим собой, конечно. С кем же еще? Современный западный человек привык уделять внимание только внешним проблемам, наивно полагая, что, если он решит их все, то будет жить долго и счастливо. Он с энтузиазмом воспринимает слово «борьба», но готов применять его только к чему-то для него постороннему. Тогда как борьба с внешними факторами или внешними врагами может привести лишь к тому, что появятся новые факторы и новые враги, с которыми опять придется бороться.

Алина и Игорь задумались.

– Хотите старый восточный анекдот? – весело предложил Интел. – «Встречаются два приятеля, и один другому говорит:

– Я могу видеть в темноте.

– Допустим, – отвечает второй. – Но зачем, в таком случае, ты иногда ходишь ночью с зажженной свечкой?

Первый не ожидал, что приятель будет сомневаться в его искренности, и поэтому не нашел ничего лучшего, как сказать:

– Это чтобы другие люди на меня не натыкались».

– Вселенная была создана для того, чтобы в процессе ее эволюции появилась некая возможность. Бог задумал Творение с определенной целью: через него Он хотел познать самого себя.

– Да, но причем тут слепые и зрячие? – нетерпеливо полюбопытствовал Игорь.

– Зрячий, или развитый, человек – тоже часть Творения,  самая главная его часть – то, ради чего все задумывалось.

– Это еще почему? Даже если ваших «развитых людей» наберется миллион или миллиард, что такое миллиард жалких человечков по сравнению с бесконечной вселенной?

– Я бы лучше спросил: что такое неживая и неразумная вселенная по сравнению с одним развитым человеком?

– Загадками говорите, Дмитрий Исаакович, – улыбнулась Алина.

– Я знаю, это трудно понять, но развитый человек и есть тот глаз, которым Бог видит себя в своем Творении как в зеркале. Пятнадцать миллиардов лет Он готовил эту возможность. Она была Его целью, и эту цель Он вложил в каждую частичку, в каждый атом созданного Им мира. Человеку одному дана способность почувствовать эту цель и жить сообразно ей. Прийти к Цели – высшее достижение, на которое мы способны.

– А что значит «жить сообразно ей»? – спросил Игорь. – Если человек понял цель, если Бог, как вы сказали, видит себя через него, то что дальше? Цель ведь уже достигнута.

– Для отдельно взятого человека да, но этот человек смертен. А для Творца, хоть мы и не в силах понять его идею целиком, было бы в высшей степени нелепо трудиться пятнадцать миллиардов лет только затем, чтобы пару-тройку десятилетий понаслаждаться плодами своей работы.

– Нужна непрерывность, хотите сказать? На смену умирающим, или закрывающимся, глазам должны открываться новые?

– Именно! И так уж получилось, друзья мои, что новые глаза не могут открыться сами по себе. Вылечить слепого от его слепоты может только зрячий.

– Выходит, прозревшие не освобождаются от обязанности перед Богом и должны помогать прозревать другим, вы на это намекаете, Дмитрий Исаакович? – спросила Алина.

– Совершенно верно. Любому прозревшему этот мир, по большому счету, уже не интересен. Он не может воспринимать его как что-то реальное. Физический мир для развитого человека – примерно то же самое, что для нас отражение в зеркале: оно вроде есть – в том смысле, что глаза его видят, и в то же время его нет. Отражение не может издавать звуки, не обладает запахом и вкусом, его нельзя потрогать. То есть, из наших пяти чувств оно воспринимается только одним - зрением. Аналогично, любые объекты физической вселенной человек, достигший более высокой ступени эволюции, воспринимает лишь частью тех органов чувств, которые у него активированы. Его реальный мир настолько же больше, объемней и многогранней физического, насколько физический мир больше, объемней и многогранней для нас отражения в зеркале. И единственное, что удерживает такого человека в нашем мире, – это долг. Смысл жизни развитого индивидуума – в служении.

– Погодите, Дмитрий Исаакович, о каких органах чувств идет речь? – остановил проникновенный дискурс бывшего ученого Игорь. –  Вы сказали, что есть некий «реальный» мир, который можно воспринять чем-то еще, кроме зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса. Что конкретно вы имели в виду?

– Любой человек рождается с полным набором органов восприятия, и, поверь мне на слово, Игорек, этих органов больше, чем пять. Но для нормального существования в нашем мире нужны только перечисленные тобой зрение, слух, обоняние, осязание и вкус. Другие функции из зачаточного состояния так и не выходят, они атрофируются еще в младенчестве за ненадобностью. Хотя при помощи специальных упражнений их можно снова активировать.

– И этим упражнениям развитые люди обучают неразвитых, – логически подытожила мысль бывшего ученого Алина.

– Упражнения – только лишь инструмент, Алиночка. Если дистрофик начнет ходить в спортзал, не поменяв своей диеты, то, сколько бы он штанги с гантелями ни тягал, состояние его организма существенно не изменится.

– Но мы же говорим об органах чувств, а не о мышцах.

– Правильно. Если орган атрофирован и патологий в нем нет, главных причин дисфункции, как правило, две: недостаток нагрузки и нарушение питания. Глаза и уши получают свое питание через кровь. Если уменьшить поток крови, омывающий их, работа этих органов будет неполноценной, в итоге человек начнет хуже видеть и слышать. Но позже, если кровоток восстановится, зрение и слух могут вернуться к человеку. С тонкими органами чувств такая же ситуация: упражнения дают необходимую нагрузку, а мастер служит каналом доступа к источнику питания.

– А сколько длится обучение? Я имею в виду, сколько времени нужно человеку для того, чтобы развиться? – поинтересовалась Алина.

– Тут все индивидуально. Кто-то управится за нескольких лет, кому-то потребуются десятилетия.

– А на каком этапе находитесь вы, Дмитрий Исаакович? – лукаво спросила девушка. – Если это не секрет, конечно.

– От мастерства еще весьма далек, – тихим, но не менее лукавым голосом сообщил Интел.

– То есть, обучать других пока не можете?

– Нет, Алиночка. Брать себе учеников может только тот человек, которого наделили соответствующими полномочиями.

Бывший ученый еще раз наполнил стаканы, взял тарелки со стола, вышвырнул все, что на них было, в мусорный бак, достал из холодильника новую порцию еды и торжественно провозгласил:

– Хочу выпить за вас, мои дорогие. Вы оба мне ужасно симпатичны. Не теряйте друг друга. А главное, не теряйте себя!

Игорь и Алина молча взяли бокалы.

Чокнулись, выпили, закусили. Говорить почему-то долго никто не хотел.

– А все-таки, Дмитрий Исаакович, зачем вы рассказали нам эту историю? – наконец прервал коллективное молчание Игорь.

– Догадайся, – хитро улыбнулся бывший ученый.

– Ну, хорошо, а какое отношение все это имеет к проблеме КА? Если мне не изменяет память, до того, как переключиться на тему развития, мы говорили о людях, способных осуществить переворот в науке. Вы полагаете, изобретатель КА – один из развитых?

– Предположения мне ни к чему, Игорек. В них больше нуждался ты. Что же до меня, то я хочу поделиться с вами еще одним любопытным фактом, и тогда мой рассказ будет полным. Дело в том, что, обладая способностью видеть не только внешнюю форму явлений, но и их внутреннюю суть, развитые люди могут отслеживать любые тенденции в современном обществе, которые мешают эволюции человеческой расы в целом. Если, по обнаружении такой тенденции, все четко спланировать и эффективно распределить людские и прочие ресурсы, нежелательный ход событий можно исправить. Обычные люди назовут корректировку вмешательством Божьей воли, счастливой случайностью или же убедят друг друга, что ситуация разрешилась как-то сама собой. Еще чаще пагубные тенденции и вовсе не кажутся обывателям чем-то угрожающим, и они не замечают корректировок. Но я, однако, хотел вам рассказать не об этом. Люди, несущие ответственность за судьбу цивилизации, выполняют данную Работу от начала веков. Благодаря их стараниям мы до сих пор живы и худо-бедно развиваемся.

– Мировое правительство?

– Нет, Игорек. Если тебе непременно хочется иметь аналогию из мира обычных людей, то это больше похоже на «мировое секьюрити».

– Но Гитлеру, между прочим, ваши ребята дали и к власти прийти, и всю Европу себе подчинить.

– Дали. Но кто тебе сказал, что Вторая Мировая Война пошла только лишь во вред человечеству? Мы теперь четко знаем, что такое нацизм, как он возникает и к чему приводит. Мы поняли, что шутить с такими вещами нельзя, что мир гораздо лучше и естественнее войны.

– А пятьдесят миллионов убитых?

– Войну развязал не Гитлер, а желание людей воевать, которое сидело у каждого из нас в генах и которое всегда считалось нормой. Рано или поздно человечество должно было понять, что времена «славных подвигов», когда захват чужих территорий стимулировал экономический прогресс, давно и безвозвратно канули в лету, что сегодня массовые убийства из экономических и политических соображений – это варварство, что они жестоко тормозят социальное развитие. И дальше тянуть было нельзя. Представь себе, что бы случилось, если бы Вторая Мировая Война началась пятью годами позже, когда Германия и США уже создали бы атомную бомбу... Да, пятьдесят миллионов человек погибло, их очень жалко, и мы еще долго будем их оплакивать, но зато остальные четыре миллиарда получили шанс двигаться дальше, которого в ином раскладе могло и не быть.

Игорь ответил не сразу. Доводы бывшего ученого сквозили холодным бессердечием, но  отказать ему в научно-трезвой логике было сложно.

– Можно подумать, КА, даже если она заставит людей поменять свои взгляды на жизнь, способна нейтрализовать падающий астероид или гигантский солнечный протуберанец.

– Ты, Игорек, все время мыслишь задом-наперед, путаешь причину со следствием. Эта болезнь, впрочем, свойственна не только тебе, ей болеет все человечество. Поэтому слушай и запоминай: никакой конец света не может прийти, если цивилизация настроена на движение вперед, на эволюцию. И, наоборот, если такого настроя нет, вероятность глобального катаклизма резко повышается. То, о чем мы думаем, и то, чем живет наша душа, полностью определяет все, что с нами может или не может произойти. Эта мысль все еще кажется тебе дикой?

Игорь вздрогнул и опустил глаза. Дикой эта мысль ему не казалась. В последние несколько дней она посещала его неоднократно, хотя всегда приходила только лишь в ракурсе жизни отдельно взятого человека.

Интел сгреб остатки еды в мусорный бак, налил воду в чайник и поставил его на плиту.

– Время позднее, молодежь. Вы как хотите, а мне пора баиньки. Предлагаю выпить чаю и пожелать друг другу спокойной ночи. Завтра суббота, выходной, можете рано не вставать. А я с утра, пока вы спать будете, отлучусь по делам.

 

Глава 15

 

Суббота оказалась жарким летним днем.

Игорь оценил предупредительность бывшего ученого, который, встав ни свет ни заря, действительно уехал куда-то и вернулся лишь к часу дня. После бурной ночи им с Алиной как раз хватило времени, чтобы привести себя в порядок и не спеша выйти к «завтраку».

Обсудить вчерашний дискурс Интела они так и не успели.

В ванной, за чисткой зубов, Игорь вспомнил, что теперь Ковылкину наверняка доложили об отсутствии Алины у себя дома, и хищные филеры уже прочесывают город, тщетно пытаясь найти ее след.

«На выходных мэр ничего предпринимать не станет, – решил Игорь. – В понедельник вызовет к себе, прозондирует почву. Будет стращать, это уж как водится. Но пока точно не установит, что Алина провела эту ночь со мной, никаких приказов отдавать не рискнет. Алиби! Ей и мне нужны два хороших алиби. Я, впрочем, могу и не врать: поездка к новым друзьям в Талгудино – причина вполне достойная. Вот только второй раз махнуть сюда вдвоем уже не получится: Ковылкин сразу возьмет деревню под наблюдение. Если еще не взял...».

На кухне, пока Интел бегал в огород, Игорь тихонько шепнул Алине:

– Тебе надо как можно скорее вернуться домой.

– Что, все так плохо? – спросила девушка.

– Тебя уже ищут. Мы должны что-то придумать. Ковылкин знает, что ты не ночевала дома, и в моем отсутствии он тоже легко может убедиться, наши телефоны не отвечают – лишь дурак не сопоставит эти факты. Куда теоретически ты могла бы уехать из Слепурина?

Алина задумалась.

– В Медуньевске живет моя двоюродная тетка, – сказала она через несколько секунд. – Но это пять часов по железной дороге.

– Нет, не годится… хотя, впрочем...

Договорить он не успел: хлопнула дверь, и через несколько мгновений на пороге кухни появился Интел.

Когда приготовления к завтраку, больше похожему на обед, закончились, Игорь спросил:

– Дмитрий Исаакович, а с вашей станции до Медуньевска можно доехать?

– До Медуньевска? Это юго-западное направление, если не ошибаюсь? Несколько поездов в те края идут, а что?

– Как пообедаем, Алину нужно будет подкинуть на станцию. Вернее, нет. Сперва лучше туда позвонить и выяснить, когда отходит ближайший поезд.

– Хорошо. Но к чему такая спешка?

– Путь не близкий, Дмитрий Исаакович, а Алине завтра еще назад ехать.

– Родственников хочу навестить, – коротко сообщила девушка.

– А я могу остаться, если не прогоните, – чуть сконфужено добавил Игорь.

Хозяин дома понимающе улыбнулся.

– Не прогоню.

 

Через два часа Алина уже сидела в поезде, а бывший ученый и Игорь вернулись в дом.

– Это, конечно, не мое дело, Игорек, но к чему все эти меры предосторожности? – спросил Интел, заваривая чай. – Вы шифруетесь так, будто Алина замужем и ревнивый супруг нанял частного детектива, чтобы уличить ее в измене.

Игорь хмуро улыбнулся.

– Если бы дело было в ревнивом муже, Дмитрий Исаакович, наша ситуация была бы значительно проще.

– Ладно, не рассказывай. Ты человек вполне трезвого рассудка и, если делаешь что-то, значит, на то есть весомая причина. Могу дать полезный совет.

– Какой? – равнодушно полюбопытствовал Игорь.

– Не воспринимай окружающий мир как что-то отдельное от тебя.

От такого неожиданного поворота мысли Игорь слегка опешил.

– Что вы имеете в виду?

– Помнишь, мы с тобой говорили о том, как с помощью мыслей и желаний создается наша вселенная?

Игорь молча кивнул.

– Ты ведь играешь в шпиона не потому, что тебе это нравится. Ты кого-то боишься. И этот кто-то должен быть весьма грозным и могущественным человеком, раз тебе приходится идти на такие ухищрения.

– Допустим. И что с того?

– А то, что угрозу для себя создаешь только ты сам? Ни один человек в мире не может сделать тебе что-то плохое, если ты сам уже не «проработал» в голове все его возможные действия. Ты думаешь о своем враге и о том, что может произойти, и страх заставляет тебя рисовать в воображении его злые умыслы. Именно это и ничто другое провоцирует человека на дурные поступки, жертвой которых ты становишься.

– Хотите сказать, я перестану о нем думать, и он забудет про меня?

– Если ты до конца поверишь, что у вас с Алиной все идет хорошо, вам ничто не будет грозить. Это трудно понять и еще труднее воплотить в жизнь, но тебе, я думаю, такая задача под силу. Могу, кстати, показать два упражнения – с их помощью ты освоишь контроль за мыслями в короткий срок.

– Что за упражнения?

– Первое заключается в полном расслаблении тела. А второе – в постоянном самонаблюдении и рассеивании негатива, который появляется у тебя в голове.

– Расслаблять тело я умею, меня этому в армии учили.

Интел подозрительно вскинул брови, но ничего не сказал.

– Я при помощи дыхания могу довести тело до точки глубоко покоя. У нас специально брали кардиограмму в таком состоянии: на ней была почти идеальная синусоида.

Интел ответил не сразу.

– Честно говоря, не знал, что наша военная наука шагнула так далеко. Впрочем, пехоту и стройбат циклическому дыханию и сейчас еще вряд ли учат…

– Я служил в особых войсках, Дмитрий Исаакович. Нас многим вещам учили, о которых и на гражданке-то мало кто слышал.

– Верю. А зачем вам это было нужно?

– Расслабление через дыхание? Обычная техника, позволяющая увеличить скорость реакции и повысить эффективность боя.

– Понятно. Что ж, тогда задача еще проще. Скажи мне, как часто тебе удается наблюдать себя «со стороны»? Я имею в виду, как часто ты можешь отделиться от своих мыслей и сказать, что к твоему истинному существу они не имеют никакого отношения.

– То есть?

– Мысли приходят и уходят. Когда ты спокоен, когда они не затрагивают тебя эмоционально, ты с ними не идентифицируешься. Ты как будто бы видишь их со стороны, слово это не твои мысли, а чьи-то еще. Знакомо такое состояние?

– Знакомо.

– А когда появляется эмоция, будь то страх, обида, гнев или раздражение, ты и твои мысли становятся одним целым. Ты превращаешься в них, а они – в тебя. На самом деле, они, конечно же, остаются тем, чем и были, но вот ты отделить себя от их уже не можешь. В такие моменты именно ты боишься, именно ты обижаешься, именно ты проявляешь гнев или раздражение. И этим создаешь для себя реальность, в которой вынужден будешь жить.

– Ваше второе упражнение помогает человеку оставаться спокойным в любой ситуации? – предположил Игорь.

– Да. Секрет мастерства заключается в том, чтобы не отождествляться с мыслями ни при каких обстоятельствах. Если ты умеешь это делать, ты хозяин своей судьбы. Но отделиться от мыслей – только полдела. Следующий шаг – начать думать так, чтобы твоя жизнь выстроилась наиболее оптимальным для тебя образом.

– Идея мне кажется вполне здравой, – сказал Игорь, чуть поморщившись. – И как же ее осуществить?

– Приучи себя регистрировать мысли. Это первый шаг. Далее, если мысль негативна, всегда пытайся остановить ее и вызвать другую мысль, ей противоположную. Например, если ты подумал, что кто-то готовит тебе какую-нибудь пакость, убеди себя в том, что с тобой произойдет нечто весьма приятное и твой недруг окажет тебе в этом помощь.

– Легко сказать, Дмитрий Исаакович…

– Знаю. Во многих случаях ты не сможешь этого сделать, потому что корень эмоций слишком глубок. Он сидит в твоем детстве, в тех ситуациях, через которые ты прошел, когда взрослые учили тебя уму-разуму. В отдельных случаях, основа эмоций может лежать еще глубже, но сейчас не об этом.

Интел вытащил папоротник и бумагу.

– Сам обнаружить настоящую причину эмоций и устранить ее ты будешь способен далеко не всегда. Но это не означает, что найти и обезвредить ее невозможно. Просто твой потенциал, как человека, слишком мал для такой задачи.

– И что же делать?

– Молиться.

Такого ответа Игорь не ожидал.

– Молиться? – удивлено переспросил он.

Интел зажег цигарку и серьезно поглядел на Игоря.

– Если ты будешь петь псалмы или декламировать Отче Наш, пользы будет немного. Это не твой язык, и ты не сможешь быть достаточно искренним, чтобы молитва сработала. Нужна простая, современная и понятная форма обращения. Плюс, она должна быть напрямую связана с той задачей, которую ты пытаешься выполнить.

– Просить у Бога избавления от неправильных мыслей?

– Не мыслей, а мысли. Ты должен работать с каждым негативным всплеском в твоей голове по отдельности. И не только просить его нейтрализации, но и благодарить за то, что тебе помогли. Наибольшую эффективность молитва приобретет тогда, когда она коротка, точна и завершается ощущением глубокой любви к Тому, Кто способен на нее ответить.

– Вы считаете, такое возможно?

– Считают бухгалтера. В мои обязанности это не входит.

Интел не спеша затянулся, картинно выпустил дым и поглядел на часы.

Игорь не знал, что сказать, и поэтому молчал.

– Сегодня ты познакомишься с одним человеком, – жестко объявил деревенский художник. – Он будет с минуты на минуту.

Игорь хотел что-то спросить, но не успел: из прихожей донеслись звуки стандартной мелодии в четыре ноты, и хозяин дома побежал открывать дверь.

«Следуй за белым кроликом. Тук-тук», – вспомнил Игорь эпизод из любимого фильма.

Не прошло и двух минут, как деревенский художник вернулся. Вслед за ним в гостиную вошел невысокий мужчина средних лет, худощавого телосложения и весьма примечательной внешности, которая показалась Игорю неуловимо знакомой. Его, пожалуй, нельзя было назвать красавцем, но тонкие, аристократические черты лица, воздушные черные пряди над узким, покатым лбом и чуть раскосые, необычайно выразительные глаза моментально приковывали к себе внимание. Дорогой костюм черного цвета и шикарный фиолетовый галстук лишь дополняли холеный образ не то удачливого бизнесмена, не то гламурной звезды.

Игорь мельком посмотрел на Интела. От недавней отеческой уверенности, с какой бывший ученый вел себя до прихода восточного аристократа, не было и следа. Теперь он скорее походил на заискивающего школьника, пытающегося произвести хорошее впечатление на строгого учителя.

– Вот, Игорек, познакомься: Эмиля Ахметовича я могу отрекомендовать как человека, гораздо более сведущего в тех вопросах, о которых мы с тобой недавно толковали.

Пришелец молча смотрел на Игоря. От его благородной осанки и какого-то странного, почти неземного спокойствия, которое чувствовалось кожей, возникало ощущение нереальности происходящего.

Игорь встал и протянул руку.

– Очень рад познакомиться, – сказал он, чуть тушуясь.

– Здравствуй, Игорь, – ответил Эмиль Ахметович неожиданно приветливым голосом. – Дима мне сообщил, что ты интересуешься темой развития.

Столь моментального и одновременно естественного перехода к сути Игорь не ожидал.

– На эту тему разговор часто переводит Дмитрий Исаакович, – сказал он, запинаясь, когда все сели. – А я, честно говоря, даже не знаю, интересуюсь я ей или нет.

– Ты задаешь вопросы и ищешь ответы. Единственное, чего ты пока еще не знаешь, – это то, что вне контекста развития ответов на многие твои вопросы не существует.

– Может быть, и так… Но у меня в жизни столько нерешенных проблем, что серьезно думать о развитии мне просто некогда.

– Проблемы можно действительно решать, а можно делать вид, что ты их решаешь. Большинство людей всю жизнь предпочитают заниматься последним.

Жесткость формулировок в сочетании с мягкостью голоса придавали словам Эмиля Ахметовича какую-то непонятную силу. У Игоря как будто бы начали оживать спящие участки мозга: все мысли приобрели четкую направленность, возникла давно забытая ясность в голове, пропало ощущение опасности.

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросил Эмиль Ахметович с едва заметной улыбкой на губах.

Игорь ответил не сразу.

– Как вы это сделали? Невероятно! – он с удивлением отмечал, как все его существо наполняется тотальной уверенностью и покоем.

– Как я это сделал, не суть важно. Минуту назад ты говорил о проблемах. Что скажешь теперь?

– Это какой-то гипноз?

– Нет. Я всего лишь активизировал некоторую часть твоего собственного потенциала. Ты в данный момент – не совсем ты. Но ты можешь стать таким, если будешь работать.

– Я чувствую то, что чувствуете вы?

– В данный момент, ты чувствуешь то, что чувствует любой развитый человек. Согласись, ощущения и мысли абсолютно не похожи на все, с чем живут обычные люди. Скажи, каким образом ты решишь свои так называемые «проблемы»?

Игорь секунду подумал.

– Их нет, – сказал он уверенно. – Как я хочу, так и будет.

– Вот это и постарайся запомнить. Сейчас ты сверхчеловек и можешь все, но, когда я уйду, ты вернешься к себе прежнему. Что есть у тебя сейчас, чего не будет потом?

– Не знаю… А почему оно должно исчезнуть?

– Потому что сейчас твое состояние искусственное, ты его еще не наработал. Оно держится за счет направленной концентрации особого вида энергии, которую сам ты пока получать и аккумулировать не способен.

– Так это и есть развитие?

– Не совсем. Это один из аспектов развития. Обсуждать другие его аспекты пока не имеет смысла: для того чтобы обсуждение было конструктивным, необходим определенный базис, который на данный момент отсутствует.

Игорь задумался.

–  Мне Дмитрий Исаакович много говорил о цепочках передачи. По его словам, никто не может стать развитым в одиночку, необходим мастер…

– А как ты думаешь, зачем я здесь?

Игоря будто током ударило.

– Вы хотите взять меня в ученики? – спросил он дрожащим голосом.

– Наша обязанность – предлагать помощь всем, кто может ей воспользоваться.

– Что требуется от меня?

– Согласие. А также обещание неукоснительно выполнять все инструкции, докладывать о любых изменениях, которые ты наблюдаешь, и держать в секрете учебные материалы и методики, которые тебе будут предписаны.

– Это все?

– Чтобы начать процесс этого достаточно. В первые два-три года станет ясно, можешь ты продолжать учебу или нет. Главным критерием здесь будет являться уровень доверия. Учеба в подлинной школе развития не похожа ни на что, с чем тебе приходилось сталкиваться. Во-первых, она происходит в измерении, где настоящее, прошлое и будущее являются одним целым. Во-вторых, она в корне отлична от любого вида тренировок, у нее нет конкретного плана и фиксированных методов. В-третьих, на начальном этапе тебе придется работать вслепую: только мастер будет видеть ключевые изменения в твоем состоянии, которые будут являться сигналами для него, и на которые он будет реагировать зачастую непонятным для тебя образом.

– Хорошо, я согласен, – не колеблясь, ответил Игорь, вставая. – Обещаю хранить в тайне сам факт учебы и любую информацию, к которой я получу доступ в ее процессе. Обещаю четко выполнять все предписания и регулярно докладывать о своем состоянии и о том, что будет происходить в моей жизни.

Эмиль Ахметович и бывший ученый тоже встали.

– Я, Эмиль из школы Мерсанди, посвящаю тебя, Игоря Чевелихина, в действительные ученики школы. Ко мне ты можешь теперь обращаться: «Наставник». Связь будем держать по интернету. Для срочных сообщений есть мобильный телефон. Вот мой номер.

Эмиль Ахметович вынул из нагрудного кармана визитку и протянул ее Игорю.

– Спасибо, – ответил Игорь и, не глядя, сунул визитку в кошелек.

– Теперь я должен откланяться, – заявил гость все тем же ровным, спокойным голосом. – Дима ознакомит тебя с правилами школы и поможет начать выполнять упражнения. Пиши мне на почту минимум два раза в неделю, адрес на визитке. При острой необходимости звони.

Эмиль Ахметович пожал Игорю руку и спокойно направился к выходу.

– И вот еще что, – добавил он, остановившись у дверей. – Школа не детский сад. За свое благополучие и жизнь несешь ответственность только ты сам. Мы не занимаемся «реанимацией» индивидуумов, которые решили себя погубить. Мы лишь помогаем тем, кто обладает достаточным потенциалом, увидеть суть происходящего и вовремя изменить негативный настрой. Однако, если человек по каким-то причинам цепляется за старое, мы не вправе вмешиваться в его судьбу и организовывать для него план спасения.

– Я понял, Эмиль Ахметович, – с готовностью ответил Игорь.

 

Проводив гостя, Интел вернулся на кухню и уселся напротив Игоря.

– Что скажешь? – поинтересовался он решительным голосом.

Игорь в эту минуту переживал весьма необычные ощущения. Он как будто бы проснулся в холодную реальность из милого и безмятежного сна. В этой реальности снова были Ковылкин, Невнятный, сокращение срока жизни под воздействием климатической аномалии и его безысходные чувства к Алине.

– Опять думаешь о своих проблемах? – засмеялся Интел. – Да, брат, «синие обезьяны» – они так просто из головы не уйдут.

– Как странно, Дмитрий Исаакович, – задумчиво ответил Игорь. – Я будто вылез на несколько минут из гнилого болота, а потом не удержался и плюхнулся обратно в эту жижу.

– Не дрефь, студент! Прорвемся. Два упражнения, о которых я тебе рассказывал, можешь практиковать, начиная с сегодняшнего дня, – их тебе Наставник предписал.

Бывший ученый неожиданно поднялся из-за стола и куда-то ушел. Через пару минут он вернулся с двумя потрепанными книжками в гибком переплете.

– Вот здесь описано, как правильно делать упражнения, – сказал он, протягивая одну из брошюр.

«Три человеческих «я» или успешная материализация желаний», – прочел Игорь на обложке. Автор книги указан почему-то не был.

– А это коллекция притч. Когда будешь их читать, имей в виду, что персонажи притчи – всегда лишь символы, они показывают определенные тенденции человеческого мышления и поведения. Не стоит интерпретировать их и события, в которые они вовлекаются, как нечто, имеющее только юмористический или нравоучительный смысл. Не стоит также примерять героев обучающих историй на людей, которых ты знаешь. Во всем, что читаешь, ищи наводки и указания для твоей личной внутренней работы. Помнишь, как у Наутилуса в песне: «…я вижу только себя, везде встречаю свой взгляд». Для человека на Пути существует, в определенном смысле, только он сам. Никто другой объектом работы для него не является. Поэтому, когда твои мысли переключаются на кого-то другого, считай, что процесс учебы останавливается. А если позволишь себе постоянно думать о внешнем мире, процесс может и вовсе пойти вспять.

– Но ведь о внешнем мире приходится думать, – заметил Игорь. – Вы же сами говорили: необходимо взаимодействие.

– Есть большая разница между эффективным поиском методов решения для вполне конкретных задач и постоянно всплывающими в голове страхами, обидами, сожалениями и прочей эмоциональной шелухой, занимающей почти всё мыслительное пространство неразвитого человека.

Игорь взял обе книги, на секунду задумался, потом решительно встал.

– Спасибо вам, Дмитрий Исаакович. Поеду к себе переваривать информацию.

– Давай, коль созрел. Мне и Наставнику можешь звонить в любое время. И помни: у всего Творения есть одна связующая нить. Человек приходит к ее пониманию, когда успокаивается: покой сберегает силы и помогает быть внимательным, сила и внимание дают уверенность, уверенность открывает смысл, а через осознание смысла твое сердце начинает ощущать вселенскую Любовь.

 

Глава 16

 

По дороге домой Игорь позвонил Веронике. Та сообщила, что Жанка о нем постоянно спрашивает, и он пообещал на следующий день непременно забрать девочку к себе.

Войдя в квартиру, Игорь, на всякий случай, проверил, не наведывались ли к нему в его отсутствие. Следов посещения и новой шпионской аппаратуры найти ему не удалось.

«Что ж, будем считать, фортуна пока еще стоит к нам передом, а к лесу задом», – решил он, понемногу успокаиваясь.

Переодевшись в лёгкий спортивный костюм и заварив себе чай, Игорь плюхнулся на диван в гостиной и начал рассматривать взятые у Интела брошюры.

Полистав немного книжку о материализации желаний, он понял, что речь в ней шла практически о магии: там утверждалось, к примеру, что с помощью особого дыхания и релаксации человек может войти в определенное состояние, когда накаченные положительными эмоциями мысли в короткий срок начинают реализоваться. Данной техникой анонимный автор советовал пользоваться для привлечения в свою жизнь любой материальной вещи, от безделушек до особняков, для достижения успеха в мелких и крупных делах, для знакомства с идеальным партнером и вообще для получения всего, что только может взбрести человеку в голову.

Излагалась методика вполне доступным языком. Автор не сыпал терминами, не скатывался на елейную софистику рекламных лозунгов, честно предупреждал о том, что овладение техникой материализации является необходимым, но не достаточным условием для того, чтобы желания действительно начали воплощаться в жизнь: по его мнению, сначала нужно было провести глубокую внутреннюю чистку, способы и варианты которой также обсуждались в книге.

Руководство показалось Игорю весьма толковым, и он решил взяться за дело прямо сегодня. Внимательно оглядев обложку и последний лист брошюры, он понял, что книга была сделана в домашних условиях: характерные ссылки на издательство и типографию, а также информация о тираже, в ней отсутствовали.

Коллекция притч, тем не менее, оказалась вполне легальной: в ней имелось все, что требовалось по закону, включая штрих-код на обложке. Игорь мельком пролистал чуть больше половины книги: похоже, все обучающие истории, как назвал их Интел, были арабскими или персидскими анекдотами и сказками. Длина притч варьировалась от нескольких строк до десятка страниц.

«Ладно, не пойму скрытых смыслов, так хоть повеселюсь», – решил он и собрался уж было отложить книгу, но, мимоходом взглянув на корешок, заметил чуть выступавшую из толщи страниц закладку.

«Специально заложили или от предыдущего читателя осталась?» – мелькнул у него в голове полуавтоматический вопрос.

Отмеченная неровным куском бумаги притча называлась «Рассеянный вор»:

– Дорогой, по-моему, у нас в гостиной орудует вор, – испуганным шепотом говорит жена мужу, разбудив его среди ночи.

– Ни звука! – шикает на нее муж. – Воровать у нас нечего, и вскоре бедолага уйдет не солоно хлебавши. Но, если везение будет на нашей стороне, воришка может и сам чего-нибудь обронить…

Игорь хихикнул:

«Какой забавный юмор у этих азиатов. Однако, что же я здесь должен увидеть? Дмитрий Исаакович говорил: ищи в притче себя. А я, в данном случае, кто – вор или муж? Будем рассуждать логически: по отношению к Ковылкину я, скорее всего, – вор. И если удача будет на его стороне, я что-то оброню. Интересно, что? И, главное, с какой стати?.. Нет, посторонних тут быть не должно – только я… Пытаюсь своровать у нищего? Это ближе. Пытаюсь своровать то, чего нет? Допустим. То есть, получается, ворую я не Алину – она-то ведь есть. Тогда что? Счастье, гармонию, покой? Ого! Эка меня занесло. Пытаюсь найти счастье и гармонию там, где ими и не пахнет – вот это, пожалуй, близко. А муж и жена меня слышат. Кто такие муж и жена? Те, у кого по предположениям вора есть счастье, покой и любовь. Развитые, то есть? И что же я должен обронить? У меня ведь ничего для них интересного нет. Тьфу, совсем запутался… Хорошо, а что если я – это муж? Кто тогда влез ко мне в дом? Ковылкин? Бред. Алина? Еще нелепее. Получается, опять развитые? Уж они-то наронять могут столько, что мало не покажется».

Игорь встал с дивана и пошел за новой кружкой чая.

«Итак, развитые забрались ко мне в дом, а я оказался неимущим – продолжил он свою мысль, когда вернулся. – Чудно как-то выходит: вор залез туда, где поживы для него нет. Что же это за вор? Это лошок какой-то неопытный. Или же воровство изначально не было его целью. Тогда получается, что вором он выглядит только в моих глазах, а на самом деле он мой потенциальный благодетель. Что-то мне это все напоминает…».

Игорь сделал новый глоток чая и вдруг его озарило:

«Аномалия! Маньяк-изобретатель, угрожающий медленной смертью всему человечеству. Как бы угрожающий… Эх, Дмитрий Исаакович, ну и хитрец же вы!».

Теперь нужно было попытаться извлечь пользу из этой догадки.

«Притча всегда указывает на определенную тенденцию человеческого мышления или поведения, – вспомнил Игорь слова бывшего ученого. – Моя тенденция, в данном случае, – приписывать злой умысел человеку или людям, действия которых кажутся мне угрожающими, в то время как их настоящие мотивы мне не известны. А если копнуть еще глубже: последствия того, что делают эти люди, независимо от их намерений, могут оказаться для меня весьма благоприятными. Отлично! Вот и первый жучок в голове, с которым нужно работать».

 Игорь подошел к столу и включил компьютер. Визитка Эмиля Ахметовича лежала в кошельке. Фамилия у Наставника оказалась вполне русской по звучанию: Тулиев. Хотя восточные нотки в ней все же были. Когда-то в детстве Игорь смотрел фильм об азербайджанском сопротивлении исламскому халифату под названием «Бабек», который был снят Эльдаром Кулиевым. Возможно, Наставник тоже был родом из Азербайджана.

Как выяснилось, Эмиль Ахметович занимал пост генерального директора известной фирмы. Ее имя нередко мелькало в губернских новостях.

«Точно! – вспомнил Игорь. – Это же один из приятелей Толкунца, он участвовал в недавней пьянке на Совином озере. То-то лицо его показалось мне знакомым… Ну, и поворотец однако!».

Зайдя в свой почтовый ящик, он черканул короткий имейл Наставнику, в котором  для начала выразил легкое удивление по поводу занимаемой Эмилем Ахметовичем должности, а затем сообщил о двух книгах, переданных ему Интелом, и любопытном опыте с притчей «Рассеянный вор».

Ответ пришел так быстро, что Игорь даже опешил. Видимо, Наставник пользовался коммуникатором и всегда был онлайн.

Эмиль Ахметович пожурил новоявленного ученика за склонность к интеллектуальной вивисекции обучающих историй, смысл и цель которых заключались совсем в другом. По его словам, притчи имели некую параллель с материями и событиями высшего порядка. Использовать логику для их понимания было также нелепо и бесполезно, как применять методы лингвистики в решении задач по тригонометрии. Обучающие истории следовало читать по нескольку раз, при этом не анализируя их и не пытаясь выстраивать какие-либо ассоциации в своей голове.  Их действие имело кумулятивный характер: поначалу высший эффект, который они производили, если читались правильно, мог не быть заметен вообще, но со временем спонтанно появлялось ощущение неожиданного, органического понимания вещей, которые раньше были тайной за семью печатями. Правильное чтение обучающих историй было возможно только при наличии того человека, наставника, который мог заранее предвидеть их эффект и все грамотным образом спланировать. Вдобавок, читать притчи требовалось в нужное время, в нужном месте и в комбинации с другими техниками, способными ускорить процесс усвоения.

В подкрепление своей идеи Эмиль Ахметович прислал инструкции по выполнению упражнений «для активации дополнительных органов восприятия», как он их назвал.

Внимательно прочитав описание, Игорь решил опробовать свои силы.

Первые десять минут шла настройка с помощью расслабления и специальной медитации, что было вполне привычным делом.

Но сами упражнения оказались невероятно сложными, поскольку базировались на неких ритмических движениях, сопровождавшихся интенсивным дыханием, с одновременной визуализацией символов, цветовых образов и мысленным проговариванием коротких слов и фраз на непонятом языке.

Через пять минут безуспешных попыток стабилизировать в единой схеме все эти параллельные действия Игорь понял, что как минимум месяц уйдет только на то, чтобы научиться делать такое упражнение как полагается.

Эффект однако чувствовался даже после этих пяти минут: руки и ноги тряслись и гудели как при сильной температуре, голова размякла, мысли почти остановились, движения раскоординировались, точно он был пьян.

«А ребята действительно крутые, – лениво рефлексировал Игорь. – Такими техниками Бог знает что можно у себя развить. Наши армейские тренировки – детский лепет по сравнению с их упражнениями».

Минут через десять он окончательно пришел в себя и потянулся за анонимным руководством по материализацией желаний.

Однако раскрыть брошюру Игорь так и не успел: в дверь позвонили.

Неожиданная быстрота мысли поразила даже его самого. За долю секунды он понял, что на лестничной площадке стоит кто-то, кого он в гости совершенно не ждал.

Игорь на цыпочках выше в коридор и осторожно заглянул в дверной глазок. Пришельца, или пришельцев, в поле зрения не было.

– Кто там? – спросил Игорь, ловя странные ощущения во внезапно напрягшемся теле.

– Свои, – ответил глухой, прокуренный мужской голос.

– Я сегодня никого не приглашал, – сообщил Игорь вполне честно.

– А мы без приглашения, чисто по-дружески. Открывай, не то дверь вынесем.

Цепочка дальнейших действий оформилась в его голове ьуквально за секунду. Он словно опять был в горах, на далекой, забытой войне – там, где инстинкт зверя мог выручить надежней любых человеческих хитростей.

Взяв кроссовки, а также перчатки и бейсболку, лежавшие рядом на тумбочке, Игорь неслышно перебрался в зал, тихонько прикрыл за собой дверь, схватил мобильник и вызвал полицию к своему дому. Выглянув из-за портьеры на улицу, он заметил стоявший у подъезда черный джип Х5, который был, к счастью, повернут капотом в сторону от него, и сидевший за рулем водитель окон квартиры видеть не мог. Других пассажиров в машине не было.

Озлобленные выкрики, доносившиеся с лестничной площадки, начали сопровождаться ударами в железную дверь. Минут десять в запасе у него было.

Обувшись, Игорь надел перчатки и бейсболку, вылез на балкон, огляделся вокруг, легко перемахнул через перила и мягко приземлился на выцветшую траву.

Людей, слава Богу, в окрестности не было.

Подняв валявшийся рядом окурок, он подошел к джипу и, улыбаясь, махнул водителю, чтобы тот опустил окно. Бандитский шофер, оказавшийся дородным мужчиной лет тридцати, лишь искоса взглянул на пьянчугу в спортивном костюме с потухшим бычком в руке, нажал кнопку стеклоподъемника и молча протянул зажигалку.

– Благодарю, – вежливо сказал Игорь и молниеносно пробил костяшками пальцев свободной руки по толстой, оплывшей шее.

Не издав ни звука, бугай смиренно опустил голову на руль.

– Молодец, хороший мальчик.

Выкинув окурок на асфальт, Игорь спокойно открыл дверь, обыскал водителя и забрал у него ключи от машины и новенький ТТ. Аккуратно подложив руки бугая под широкий лоб – мол, не выспался человек накануне, прилег отдохнуть – Игорь ушел в соседний подъезд. Через крышу он легко перебрался в свой и начал осторожно спускаться вниз по лестнице.

Три внушительных фигуры с весьма характерными прическами ломали его кованую дверь, используя в качестве подручного средства автомобильную монтировку, изначально принесенную, видимо, для совершенно иных целей. У двоих в руках были заготовлены пистолеты, у третьего он торчал из-за пояса.

– Эй, охламоны! – крикнул Игорь.

Каменные рожи удивленно повернулись в его сторону.

– Огнестрельное и холодное оружие на пол, руки за голову! Считаю до трех, после чего открываю огонь. Стреляю я очень быстро и никогда не промахиваюсь. Шевельнуться не успеете, ляжете здесь все как один. Итак, раз… два…

В голосе Игоря не было и тени сомнения. Громилы нехотя бросили монтировку и пистолеты.

– Ну, ты попал, чудило! – ухмыляясь, сообщил один из них.

– Руки за голову, ублюдки! – железным голосом напомнил Игорь. – Кто из нас попал, это мы скоро увидим.

Бандиты подчинились его приказу.

– А теперь молча выходим на улицу, руки держим на затылке.

По пути Игорь собрал валявшееся на полу оружие, вытащил магазины из пистолетов и убедился, что патронов в патронниках нет.

Водила все еще лежал, уткнувшись головой в руль.

– Вот сука, он Толяна замочил! – неожиданно вскрикнул один из конвоируемых.

– Жив ваш Толян, не ссыте, – ответил ему Игорь сквозь зубы.

Подведя троицу к джипу, он приказал двоим сесть на заднее сиденье и вернул каждому по пистолету с пустым магазином.

– Один ствол я реквизирую, – объявил Игорь по-хозяйски и с полоборота вмазал третьему бандиту в челюсть. Тот с грохотом повалился на капот.

– Это тебе за суку, – сообщил он доверительно. – Теперь можешь садиться. Извини, огнестрельного оружия не даю, еще пальнешь, чего доброго, в свое тухлое рыло от обиды и стыда.

Заперев бандитов со спящим водителем в джипе, Игорь положил третий незаряженный пистолет на капот. Магазин он предварительно вставил, но вытащил оттуда все патроны, кроме одного.

– Задраивайте люк и сидите тихо, как мыши, – бросил он напоследок еще одно указание. – Не дай Бог, рыпнетесь, стреляю в бензобак, и вы мигом отправляетесь на небеса. 

Игорь постоял минуту рядом с машиной, беззаботно крутя пистолетом водилы, который оставил у себя, и, как только раздался вой полицейской сирены, грохнул монтировкой по лобовому стеклу, кинул ее вместе с ключами в салон и побежал в кусты.

Полицейский УАЗик вынырнул с соседней улицы метрах в ста от бандитской машины и на полом ходу ринулся к джипу.

Наблюдая из кустов за неуклюжими действиями остолбеневших мордоворотов, Игорь выбрал точку, из которой джип и полицейская машина находились почти на одной прямой, и сделал шесть прицельных выстрелов по УАЗику, расколошматив ему обе фары, навылет пробив лобовое и заднее стекло над головами полисменов и театрально цокнув три раза по бамперу. Наносить какой-либо существенный вред государственной собственности он не хотел.

Одному из бандитов – тому, что в подъезде обещал Игорю плохое будущее, – не удалось выжить под ответным огнем, который был открыт из УАЗика секундой позже. Двое других его собратьев получили легкие ранения, а водитель, оставшийся целым и невредимым, очнулся как раз в тот момент, когда сержант одевал на его пухлые запястья наручники.

 

«Теперь какое-то время будет тихо, но ночевать здесь, пожалуй, не стоит», – рассудил Игорь, когда вернулся домой.

Переодевшись в джинсы и рубашку, он сложил необходимые вещи в походную сумку, забрал документы, деньги, ноутбук и оба телефона, после чего снова вышел на улицу.

Сев в машину, Игорь начал обдумывать план дальнейших действий.

Сомнений теперь не было: Ковылкин выследил Алину, узнал об их тайном романе, и визит мордоворотов был ничем иным как объявлением войны. Первую атаку Игорь успешно отразил. Следующий ход мэра будет, скорее всего, менее деликатным. Ждать можно всего, что угодно, от снайперской пули до расстрела окон из гранатомета. Ему теперь ни в коем случае нельзя себя обнаруживать.

 Игорь почувствовал, как привычный азарт опытного бойца наполняет все тело бурлящей энергией. На войне он ощущал себя как рыба в воде. Только шансов победить в этот раз у него не было. Что может сделать один человек против целой армии вооруженных и озлобленных преступников? Он ведь теперь не только Ковылкина раздраконил, он всему криминальному миру вызов бросил.

В Талгудино путь был закрыт: там бандиты окопаются уже через полчаса. Да и машину необходимо сменить: Ковылкин обязательно подключит к делу ментов, и его номера скоро будут известны каждому гаишнику.

«Черт, надо позвонить Веронике, сказать, что приехать за Жанкой я не смогу».

Нет, сначала нужно было решить вопрос с машиной. Игорь залез в память своего телефона, но ни одного подходящего имени, к сожалению, не нашел: там были только «безлошадные» и те, на кого мэру не составит труда выйти, когда он начнет массированный поиск.

И вдруг его осенило. В походной сумке лежала куртка, а там в боковом кармане, если память ему не изменяет, должна была находиться бумажка с номером Витьки Полыхаева, которую тот отдал Игорю при их последней встрече у игрового павильона.

Бумажка оказалась на месте.

– Здорово, Вить! Это Игорь Чевелихин из Слепурина. Помнишь такого? – бодро сказал он в трубку секретного телефона.

Витька страшно обрадовался и за пять минут выложил Игорю все деревенские новости. Хренобль оклемался после отравления и как-то даже поумнел: сказал, что есть будет теперь только из собственного огорода, а пить вообще бросит; недавно у Интела прощение просил за антисемитские выпады.

– А главную фишку слыхал? – возбуждено поинтересовался Кубинец. – Мужики из Глиняной рощи поймали сегодня утром маньяка-оборотня.

– Не может быть! – искренне удивился Игорь.

– Еще как может! Действительно оказался беглый псих, как многие и предполагали, вот только башка у него не совсем человечья.

– То есть?

– Лицо серой шерстью покрыто, уши длинные и клыки как у зверя. Говорят, он еще в психушке вэрвольфом себя считал, а потом мутировал под действием излучения. Видимо, аномалия таким вещам дюже способствует… Глядишь, и мы все когда-нибудь мутантами станем – никто ведь толком не знает, что эта кругомыльня с нами делает.

– Да уж… – задумчиво ответил Игорь. – Слушай, Вить, ты мне машину не одолжишь на несколько дней?

– Бери, конечно. Я недавно как раз новым мерсом обзавелся, а Ауди свое еще не продал. Если хочешь, покупай, кстати, недорого отдам. А8, в идеальном состоянии, два года всего автомобилю.

– Насчет купить я подумаю, спасибо. Моя Тойота не на ходу, а транспортное средство нужно позарез и, как на зло, ни у кого нет свободой тачки. Я тебе по гроб жизни буду обязан, Вить, если сможешь пригнать свое Ауди в Слепурин. Ящик пива с меня – прямо не отходя от кассы.

– Хорошо, – усмехнулся Витька. – Мне тут нужно еще одно дельце закончить, подъеду, наверное, около восьми. Тебе не поздно?

– В самый раз.

Игорь назвал Кубинцу адрес большого магазина на окраине города, повесил трубку и завел мотор. Слава Богу, шпионов в нагрузку к джипу с головорезами Ковылкин послать к его дому не догадался.

Беспрепятственно отъехав на пару километров, он бросил машину у железнодорожного вокзала, вытащил сумку из багажника и двинулся вначале к камерам хранения, но потом передумал.

Сев в один из ближайших баров, Игорь заказал яблочный сок и позвонил Лесницину.

– Вадим Захарович, я проиграл все возможные варианты дальнейшего развития событий и пришел к выводу, что скрывать от людей факт сокращения человеческой жизни в зоне КА мы не имеем права.

– Контакт с прессой? – живо осведомился Лесницин.

– Да, и как можно скорее. Я бы сделал это прямо сейчас. Вы можете позвонить в дирекцию первого канала?

– Общероссийского? – удивился доктор наук.

Игорь объяснил, что, если Контора или местные власти узнают об открытии первыми, дело может принять самый нежелательный оборот. Нужна широкая огласка, причем из достоверного источника.

– Если Москва начнет темнить, скажите, что выложите информацию западным СМИ.

– Но я не смогу пойти на такой шаг без согласия моих руководителей. Мне и за первый канал достанется на орехи, а вынос информации на Запад – это конец всей моей научной карьере.

– В России, Вадим Захарович, конец только в России! На Западе вы будете героем номер один вплоть до самого апокалипсиса. Да и здесь, впрочем, никто мировую звезду тронуть не посмеет, это я так, сгущаю краски.

Лесницин на секунду задумался.

– Но будет паника, – неуверенно заметил он.

– Будет. И во много раз лучше, если она будет сейчас, а не спустя тройку лет, когда кольцо станет значительно шире. Подумайте о том, что, если завтра весь мир узнает о нависшей угрозе, искать решение проблемы кинется гораздо большее количество людей, и шанс сохранить цивилизацию будет значительно выше.

Лесницин ответил не сразу.

– Я попробую сделать все, что в моих силах, Игорь Евгеньевич. Надеюсь, мы с вами не ошиблись, приняв такое решение…

Насчет последнего Игорь вовсе не был уверен, но массовая паника, которая начнется после ближайшего выпуска новостей, была ему в данный момент очень на руку. Его личные шансы на спасение она могла только увеличить.

Вальяжно потягивая сок, он набрал телефон Невнятного.

– Здравствуйте, Павел Андреевич. Как вы себя чувствуете?

– Ценю вашу заботу, Игорь Евгеньевич, – несколько удивленно ответил майор. – У вас, не иначе, какое-то важное сообщение, коль вы решили сами мне позвонить?

– Угадали, Павел Андреевич, и таких сообщений у меня целых два.

– Крайне любопытно. Я весь внимание.

– Первая новость вам покажется мелкой по сравнению со второй, но ко мне домой только что заглянула вооруженная банда каких-то невоспитанных дикарей.

– Вы меня пугаете, Игорь Евгеньевич, – в голосе Невнятного действительно были слышны нотки тревоги.

– На этот раз все закончилось благополучно: один из визитеров преждевременно скончался, тремя другими занимается полиция. Но теперь, как вы мне и предрекали, за мою жизнь никто не даст и сушеной мухи. Так что в ближайшее время я буду вынужден играть в человека-невидимку, вы уж не обессудьте.

– Игорь Евгеньевич, я настаиваю на немедленной встрече!

– Увы, но из соображений личной безопасности никак не могу на это пойти, Павел Андреевич. И, чтобы мой отказ не сильно вас опечалил, спешу поделиться другой новостью.

Не дав майору вставить ни единого слова, Игорь вкратце изложил ему суть открытия доктора Лесницина.

– Через несколько часов наш район станет центром глобальных событий, Павел Андреевич. Мы с вами увидим современное подобие египетского Исхода. Почти библейская ситуация, черт возьми! Тут вам и золотой телец, и манна небесная. Вот только кто Моисей, а кто фараон, не ясно… Но вы не пугайтесь. Коллеги за рубежом смело протянут вам руку помощи. Найти злоумышленника, покусившегося на жизнь человечества, станет главной задачей всех спецслужб мира. Так что готовьтесь к интернациональной работе, Павел Андреевич. Она может открыть для вас хорошие перспективы.

– Я только не пойму, чему вы радуетесь, Игорь Евгеньевич, – хриплым от волнения голосом пробурчал Невнятный.

– А радуюсь я тому, что ни вам, ни ЦРУ, ни Моссаду обнаружить источник КА и найти изобретателя аномалии никогда не удастся. Извините, кишка у вас тонка, методы и средства абсолютно не подходящие.

– Вы так говорите, словно тайну КА уже разгадали. Может, поделитесь?

В голосе Невнятного слышалось явное раздражение.

– Я бы с огромным удовольствием, Павел Андреевич, но для людей вашей профессии разгадка этой тайны лежит в области того, чего не может быть, потому что не может быть никогда. Именно поэтому вам и не суждено ее найти. Могу, если хотите, дать один совет.

– Совет? Вы нам?

– Не ищите виноватого – он гораздо умнее и могущественнее вас, и у него достаточно средств, чтобы сколь угодно долго оставаться незамеченным. Ищите смысл. Аномалия – это намек, зашифрованное послание. Как только человечество признает свое бессилие перед ней и свою неразвитость, оно поймет в какую сторону нужно двигаться.

– А если не поймет?

– Тогда будут агнцы и козлища… Все, Павел Андреевич, прошу меня извинить, но, опять же, в целях личной безопасности, я должен прервать разговор.

– Игорь Евгеньевич, мы могли бы дать вам личную охрану.

– Это ни к чему. Если мне суждено остаться в живых, я справлюсь и один. А если нет, охрана мне не поможет.

Повесив трубку, Игорь выключил официальный телефон, чтобы устранить возможность пеленга, и задумался. Оставаться в городе ему было нельзя. На машине из кольца тоже не выйти: когда начнется паника, дороги откроют и выпускать из кольца будут по документам, а его фотографию Ковылкин обязательно отправит на все КПП. Ему вообще по дорогам лучше много не ездить: любой гаишник может его опознать, и тогда крышка. Значит, уходить нужно пешком. Взять машину Кубинца, сельскими дорогами пробраться как можно ближе к границе КА и дальше на своих двоих.

Алина! Ей ни в коем случае нельзя возвращаться в область.

 

Глава 17

 

Игорь вытащил из кармана секретный мобильник и нажал ее номер. Девушка ответила не сразу.

– Алина, где ты сейчас? – обрадовался он, едва услышав тихое «алло», произнесенное самым желанным голосом на свете.

Девушка неохотно сообщила, что приехала в Медуньевск и теперь пытается найти такси, чтобы добраться до теткиного дома. За время их разлуки, несомненно, что-то произошло: голос Алины был неприветливым и холодным.

– У тебя все в порядке? – озабоченно спросил он.

– Мне только что звонил Олег Евсеевич.

– Неужели! – такого хода от Ковылкина Игорь не ожидал.

– Сказал, что ты сексот, и что в мэрии ты собирал компромат на левых торговцев сельхозпродуктами.

– И ты ему поверила?

– Он мне копию твоих корочек эмэмэской прислал. И еще сказал, что материала у тебя хватит, чтобы упечь за решетку и его, и меня на очень долгий срок.

«Вот гнида!» – злобно подумал Игорь.

– Алиночка, я действительно агент ФСБ, но данные мы собирали не по левакам. Контрабандистами органы вообще не интересуются, для этого есть прокуратура и полиция. Не веришь, позвони майору Невнятному, который любезничал с тобой накануне по телефону, – он подтвердит.

– Но зачем ты все скрыл от меня, Игорь?

– Пойми, солнышко, мне эта служба в ФСБ как жернов на шее. Меня в агенты завербовали по старым военным грехам: имелось там кое-что в моем личном деле… я не смог отмазаться.

– Ну, и каково же было твое задание в мэрии?

– Собирать информацию, которая могла бы указать на источник КА, больше ничего… Солнышко, поверь мне, сейчас не время обсуждать эту ерунду. Ситуация развивается более чем стремительно. В ближайшем выпуске новостей объявят об открытии Лесницина, и наше эльдорадо превратится в гигантский лепрозорий, откуда мигом рванут во все стороны напуганные до смерти обыватели. Помимо этого, Ковылкин выследил нас вчера и открыл на меня охоту. Сейчас расклад такой, что либо мы действуем четко и слаженно, либо тебе очень скоро придется меня хоронить.

Алина молчала.

– Ты не веришь мне?

– Олег Евсеевич сказал, что таким людям, как ты, верить вообще нельзя: в ФСБ кого попало не вербуют, хороший агент даст фору гениальному актеру. Тебе же любовь сыграть – что бокал вина выпить.

– Я этого Олега Евсеевича… своими руками на куски порву! – шипя сквозь зубы, ответил Игорь.

– Не сомневаюсь. И обязательно представишь дело так, будто он сам за тобой гонялся и хотел лишить тебя жизни. Олег Евсеевич, между прочим, боится вашей встречи гораздо больше, чем ты. Он знает, что вы любую смерть легко оправдаете. Для вас люди – меньше, чем пешки в игре.

– Это он тебе сказал, или сама придумала?

– …Что же ты со мной сделал, Игорь? Неужели в вас нет ничего человеческого?

– Да в ком в нас, черт подери?!

Ответа не последовало. Из трубки донеслись звуки, похожие на всхлипывания.

– Алиночка, ты плачешь? Родная моя! Я не знаю, как тебя успокоить, не знаю, как доказать свою любовь. Но клянусь всем, что у меня есть, жизнью своей клянусь, правду ты узнаешь. И если у тебя осталась хоть капля веры в мою искренность, умоляю: ни при каких обстоятельствах не возвращайся в область!

Игорь нажал «отбой».

Мэр оказался хитрее, чем он мог себе представить. Вот уж кому актерского таланта было не занимать. И как ведь рассчитал все, ублюдок!

Законный гнев, который вызвала у него ловкая интрига Ковылкина, начал уступать место черному ужасу. Теперь он был один! Любимая девушка уехала, он не мог с ней встретиться, не мог убедить ее в том, что Ковылкин бессовестно лжет. Оставалось только молиться, чтобы у нее хватило благоразумия не возвращаться в лапы к мэру.

 

Рассчитавшись за сок, Игорь вышел на улицу и поймал такси.

Приехав на место встречи с Кубинцем, он внимательно оглядел территорию и ничего подозрительного не обнаружил. Гигантские площади магазина помогли скоротать время. Он даже купил в подарок Витьке четыре бутылки дорогого испанского вина – все лучше чем ящик дрянного пива.

Серебряное Ауди подкатило к парковке без пяти минут восемь. Игорь, улыбаясь, вышел ему навстречу.

Кубинец, одетый слишком шикарно для того, чтобы тут же ехать назад в деревню, охотно принял вино.

– Может, тусанемся на пару? – весело предложил он, обнявшись с Игорем.

– Не могу, Вить, извини. Мне сегодня еще в одно место нужно скататься. Трезвым.

Кубинец засмеялся.

– Ну, как знаешь. А машину потом гони прямо к нам, в Талгудино. Если понравится, отдам подешевке.

– Договорились. Сегодня на ночь тут остаешься?

– Что ж, я зря сюда пилил!

Забрав у Витьки документы на машину и попросив его написать от руки доверенность, Игорь завел Ауди и не спеша покатил к выезду из Слепурина.

На ближайшей заправке, имевшей кафе с телевизором, он налил полный бак и, заказав на ужин винегрет и пельмени, сел в углу небольшого зала дожидаться выпуска новостей.

За столиками вокруг сидело несколько шоферюг и молодая пара с ребенком лет шести неопределенного пола.

Телевизор был настроен на какой-то местный канал и долгое время показывал клипы с бегущей строкой для смс-комментариев.

«…никто не станет и думать о том, куда Титаник плывет, – вдруг вспомнилось Игорю. – Сейчас эта песня была бы здесь очень кстати».

Около девяти вечера на экране неожиданно появилась голова известного в губернии телеведущего. Лицо его выражало забавную смесь крайней озабоченности и глупой растерянности. Говорил телеведущий, чуть запинаясь, и великолепием фигур речи, увы, не блистал.

Поначалу народ в кафе не обращал на него никакого внимания, продолжая методично поедать ужин и бубнить что-то своим соседям. Тогда Игорь встал, два раза хлопнул в ладоши и громко попросил тишины. Удивленные лица сначала повернулись к нему, но, увидев, что он пытается привлечь их внимание не к собственной персоне, а к телевизору, молча уставились на экран.

Как раз в этот момент испуганное лицо телеведущего пропало, и вместо него включилась запись недавней трансляции экстренного выпуска новостей первого канала.

Голос и манера изложения у центрального ведущего были гораздо более спокойными и уравновешенными. Объяснив на примитивном уровне, «для тупых», суть нависшей над жителями аномального кольца угрозы, он сравнил локальные условия в зоне ВКД с условиями Чернобыля: мол, и там и там есть радиация, которая влечет за собой преждевременную смерть. По поводу того, что КА угрожает всему человечеству, он не сказал, однако, ни слова. Либо первый канал сам этого не понял, что было маловероятно, либо в центре, посовещавшись, решили давить на то, что аномалия – временное явление и ученые или спецслужбы найдут способ борьбы с ней задолго до ее глобального расширения.

Такой поворот событий можно было предвидеть. Он в какой-то степени был даже логичным и оправданным: к чему сеять панику в мире? Основная масса людей живет по принципу «гром не грянет, мужик не перекрестится». Даже москвичам, по большому счету, плевать на трагедию в каком-то Слепурине. Чего уж говорить о Лондоне, Париже или Нью-Йорке? А в бесконечные возможности науки и скрытую мощь национальных спецслужб верит на этой планете всякий добропорядочный обыватель.

Погруженный в мысли о проблемах цивилизации, Игорь не сразу понял, что здесь, в кольце ВКД, необратимый процесс уже начался.

Пара водил, не доев ужин, бросилась к своим машинам. Оставшиеся в кафе горячо обсуждали услышанное.

– Доигрались сволочи! – ревел хриплым басом шоферюга медвежьего вида, сидевший через стол от Игоря.

– Саша, что же нам делать? – причитала женщина, схватив за руку ребенка и с надеждой глядя на оторопевшего мужа.

– Надо ехать домой, собирать вещи и срочно мотать отсюда, – объяснял группе попутчиков молодой парень в белой майке и шортах, с симпатичным, но тревожным лицом.

Официанты убежали в подсобку. Деньги посетителей кафе уже вряд ли их по-настоящему интересовали.

«Пора мне тоже двигать, – решил Игорь. – К ночи на всех дорогах будут пробки, нужно успеть максимально приблизиться к периферии кольца».

Он, на всякий случай, положил три сотни рядом с тарелкой, выловил оттуда последний пельмень и вышел на улицу.

 

Славянка, по которой он недавно ездил получать орден, была пока еще относительно пустой. Игорь задумал короткий маневр: нужно было позвонить Веронике, упокоить ее и обсудить план их с Жанкой эвакуации, а для этого требовалось включить официальный мобильник. Теперь уже вряд ли можно было сомневаться, что Контора и Ковылкин с нетерпением ждут его выхода в эфир. Поэтому рисковать было нельзя.

Игорь хотел перейти границу КА где-нибудь на юго-западе, чтобы легче было потом добраться до Медуньевска. Сейчас же он двигался почти строго на восток. Миновав большой перекресток двух областных дорог и проехав в том же направлении еще пятнадцать километров, он наконец затормозил и вытащил мобильник.

«Потом вернусь на перекресток и уйду на юг другим шоссе. А охотники и Контора пусть ищут меня на востоке», – прикинул он.

Телефон Вероники ответил почти мгновенно.

– Игорь, где ты был, я целый час не могу тебе дозвониться?! – закричала она в трубку и тут же сорвалась на плач. – Жанку похитили…

Смысл того, что сказала Вероника, дошел до Игоря не сразу. Это было уже чересчур.

– Когда, кто, как это случилось? – железным голосом потребовал он.

– К нам ворвались какие-то бандиты, избили Юру, схватили Жанку и сказали, что отдадут ее только в обмен на тебя, – Вероника с большим трудом выговаривала слова в коротких лакунах между рыданиями.

– Где мне их искать?

– Ты должен позвонить по телефону, – не переставая плакать, она зачитала мобильный номер. – Игорь, это животные, они убьют нас всех! Что ты им сделал?

– Ради Бога, постарайся успокоиться: Жанку я им не отдам. Берите из дома все ценные вещи, запас одежды и срочно выезжайте из кольца. Но сперва включите телевизор – вам будет понятнее, что происходит на улице.

Вырубив телефон, Игорь хлопнул в сердцах кулаком по панели управления.

«Как, черт возьми, я мог этого не предусмотреть?! Жанка, девочка моя… Что же теперь делать?».

Ситуация и вправду была тупиковой. Мэр обыграл его. Не исключено, что визит бандитов к нему домой был хорошо продуманной подставой: Ковылкин знал, что Игорь откажет хамоватому криминалу в вежливом приеме и таким образом навсегда сделается его лютым врагом. А дальше мэру и вмешиваться не зачем: бандиты землю есть будут, но, пока Игоря не накажут, не успокоятся. Один из них был убит с его легкой руки – значит, и сам Игорь, по воровским законам, должен умереть.

Если он не явится к ним и не положит голову на плаху, они вряд ли отпустят Жанку. Полицию к этому делу привлекать бесполезно: те с организованной преступностью живут душа в душу. ФСБ на Жанку вообще плевать. Что же делать? Звонить Ковылкину и молить о пощаде? Глупо. Если мэр вынес ему смертный приговор, никакие мольбы и обещания не заставят его отменить свой вердикт. Ликвидацией Ковылкина – а такое искушение у Игоря было, чего уж греха таить – проблема тоже не решалась: Жанка находится в руках у бандитов, а им до распрей мэра и его помощника, тем более замешанных на амуре, нет абсолютно никакого дела.

«Стоп! Главное не паниковать, – решил он. – Кучка боевиков захватила заложника – в таких ситуациях мы бывали не раз».

Он действительно участвовал в нескольких операциях по освобождению, некоторыми даже руководил. И во всех случаях, кроме одного, заложников удавалось спасти. Но тот единственный случай был очень памятным.

В заложниках оказалась семья его боевого товарища, Сашки Махалина. Спецподразделение Игоря было выслано к пункту дислокации чеченских головорезов. По данным разведки Сашкину семью держали в помещении бывшего продовольственного склада в районном центре, и подойти к нему незамеченными опытным ребятам Игоря не составило труда. В результате молниеносного штурма все боевики, охранявшие здание, были убиты, потери на нашей стороне отсутствовали. Вот только заложников на складе не оказалось. Предшествовавшей ночью их тайком вывезли в горный аул и, как только весть о нападении разнеслась по округе, всю семью тут же принародно казнили. Сашка чуть с ума не сошел, когда об этом узнал. Вдвоем с Игорем и еще несколькими бойцами они без приказа командования рванули в несчастный аул, убили там всех мужчин, которых нашли, и случайно ранили одну женщину, за что получили серьезные взыскания, стоившие Игорю карьеры и спустя много лет «определившие» его на службу в ФСБ.

Теперь у него не было спецподразделения и соответствующей амуниции. Кроме одного ТТ-шника и кучки патронов у Игоря вообще ничего не было. И пусть городские бандиты – это не чеченские боевики, с оружием и людьми у них все в порядке. Или его, или Жанку убить они всегда сумеют.

Игорь вздрогнул от неожиданности: в кармане брюк пиликал секретный мобильник. Высветившийся на табло номер был смутно знакомым, но он точно не был номером Алины. Секунд пять Игорь раздумывал, стоит ли ему поднимать трубку, но, наконец, решился.

– Игорь, это я, Дмитрий Федоренко. Мне только что звонил Наставник.

– Дмитрий Исаакович, а откуда у вас этот номер?

– Что значит «откуда»? Я же сам покупал тебе два аппарата. Забыл? Один, как несложно догадаться, ты отдал Алине, а другой, соответственно, должен был оставить себе.

– И, что, с Алиной вы уже поговорили?

– Нет, «пятидесятипроцентничек» я угадал с первого раза, – Интел засмеялся. – Диктую телефон Наставника. Он просил тебя срочно ему позвонить.

– Дмитрий Исаакович, его телефон у меня есть, но, сказать по правде, мне сейчас не до разговоров о высоком.

– Он в курсе того, что у тебя возникли проблемы. И именно по этому поводу хочет с тобой пообщаться.

Игорь на секунду задумался.

«Наставник знает о моих проблемах? Каким образом, интересно?».

– Хорошо, я ему позвоню. Спасибо, Дмитрий Исаакович.

– Благодари не меня, а судьбу – за то, что все произошло вовремя.

Игорь не понял, что имел в виду бывший ученый, но переспрашивать не стал. Разъединившись с Интелом, он вынул из кошелька визитку Наставника и набрал отпечатанный на ней мобильный номер.

– Слушай меня внимательно, Игорь, – без каких-либо приветствий и предисловий объявил Эмиль Ахметович. – Ни в коем случае не звони по телефону, который тебе дала бывшая жена. Срочно заводи мотор и беги от погони – это ты делать умеешь. Когда оторвешься, заезжай в тихое место и в течение двадцати минут выполняй упражнение по выходу на контакт с мастерами Традиции. Как только почувствуешь нужное состояние, проси помощи у мастеров и концентрируйся на энергиях всезнания и всемогущества. Данные энергии являются атрибутами Реальности. Пытайся наполнить ими зону сердца. Я поддержу тебя со своей стороны. Как закончишь, бери подкрепление и начинай операцию. Если Бог и удача будут на твоей стороне, еще до кругомыльни вы с дочерью окажетесь на границе КА. В любом случае, твоя и ее жизни будут зависеть только от чистоты твоего намерения. Если удержишь состояние, которого достигнешь, помешать тебе не сможет никто. Если потеряешь его, шансы на успех будут стремиться к нулю.

Сказать, что Игорь был ошашарашен, означало не сказать ничего. Еще вчера он подумал бы, что при такой осведомленности Эмиль Ахметович несомненно должен был играть на стороне его главного врага: иного объяснения столь глубокой посвященности в детали ситуации придумать было невозможно. Однако после всего, что произошло в доме Интела сегодня утром, подозревать Наставника в тайном сговоре с мэром было совершенно нелепо.

– Эмиль Ахметович, а как же я узнаю, где они прячут Жанку, если им не позвоню? – нашелся, в конце концов, Игорь.

– Точно так же, как я узнал о твоих проблемах полчаса назад. Прямое видение – одна из главных способностей развитого человека. Оно включается при входе в специальное состояние. Тренированный человек в любой момент времени может узнать все, что ему необходимо. Ты еще не получил соответствующих навыков – они приобретаются не в один день, поэтому я вынужден буду тебе помогать.

– Но ведь Школа не занимается организацией планов спасения для ее заблудших новичков, вы же сами говорили…

– Верно. Спасать ваши с дочерью жизни ты будешь самостоятельно. Я вмешиваюсь только потому, что в данной ситуации, из-за ее экстремального характера, ты можешь приобрести очень ценный опыт, который в обычных условиях люди собирают по крупицам годами. Школа обязана использовать такие ситуации на благо своих учеников и на благо Работы.

Игорь хотел поначалу обидеться на столь нарочитую холодность и жесткий отказ от проявлений сочувствия, но не смог. Из уст Эмиля Ахметовича жесткие и холодные слова звучали вовсе не жестоко: у них был вполне конкретный, позитивный смысл. Это были слова человека, занимающегося делом и не привыкшего тратить время на глупые сентиментальности.

– Я понял, Эмиль Ахметович, спасибо!

Положив трубку, он глянул в зеркало заднего вида.

«Сколько времени им нужно, чтобы приехать сюда? Пятнадцать, двадцать минут? – Игорь почувствовал, как в теле возникает привычное ощущение тотальной собранности. – Да нет, из города тут, пожалуй, далековато будет, не успеют. Значит, первыми сюда рванут ППС-ники».

Как будто бы в ответ на его мысль в зеркале вспыхнул пока еще далекий огонь проблескового маячка, и через пару секунд донесся грубый вой полицейской сирены.

«Ну что ж, поиграем в мафию, господа жандармы».

Игорь завел машину и быстро набрал скорость. До восточного КПП было еще километров пятьдесят. На такой дистанции можно было оторваться от кого угодно. В зеркало пока было не разобрать, что за автомобиль использовало ГАИ, но, судя по габаритам, серьезную конкуренцию А8 их каракатица составить не могла.

Игорь выжал до упора педаль газа и с удовольствием ощутил, как от мощного ускорения его лопатки вдавились в спинку удобного немецкого кресла.

На 200 км/час вой сирены начал удаляться.

Прибавив еще немного скорости, Игорь убедился в том, что полицейская машина окончательно скрылась из виду, и, как только заметил первый съезд налево, в густую, зеленеющую посадку, резко притормозил, махнул через двойную сплошную, подскочил два раза на ухабах и остановился уже в лесу.

Гаишники, как выяснилось, пытались его догнать на Ладе «Приора». Их захлёбывающийся от напряжения автомобиль пролетел с истошным воем мимо Игоря, когда тот, вытащив из бардачка оставленный Кубинцем подробный атлас района, пытался определить, куда ему теперь лучше двигаться.

Нужно было найти тихое место, которое в течение двадцати-тридцати минут обнаружить случайным образом не сможет никто из преследователей. Гаишники скоро поймут, что он их обманул, и вернутся для того, чтобы прочесать боковые дороги. К тому моменту им на помощь, скорее всего, прибудет еще пара машин, и, возможно, подоспеют бандиты из города. Вся эта братия интеллектом, конечно, не блещет, но проверить автомобильные дороги, выходящие на главную трассу, мозгов у них хватит. Значит, нужно ехать обратно, вставать на другую дорогу и ловить подходящий съезд уже там.

Игорь без труда нашел на карте тот перекресток, куда хотел возвращаться до звонка Наставнику, но там, как он помнил, стоял пункт ГИБДД, и вероятность благополучно миновать его равнялась нулю. Не доезжая до перекрестка, можно было свернуть налево и примерно через двадцать километров по сельской дороге выйти на Карпинку.

Гаишники, видимо, увлеклись погоней, так как весь путь до нужного съезда Игорь преодолел без каких-либо затруднений. Когда он был уже почти у места, в другом направлении со свистом пролетели два характерных черных джипа.

«От таких уйти было бы сложнее, – подумал он, улыбаясь. – Одним только скоростным преимуществом здесь бы не обошлось».

На Карпинке было много ответвлений, но Игорь специально отъехал подальше, прежде чем свернуть в лес.

«Если гаишники подтянут коллег с соседних точек, искать меня, вместе с бандитами, будут машин пять-шесть, – прикинул он, довольный проделанной работой. –  Но, даже если лихие соловьи с разбойниками неожиданно проявят чудеса расторопности, к этой дорожке раньше чем через полчаса им не добраться. А там уже и темнеть начнет».

 Заехав глубоко в лес, Игорь вылез из машины и огляделся. Медитировать в биотрансформированном лесу было как-то страшновато. Автомобиль казался гораздо более подходящим местом для этой цели в плане безопасности.

Он сел на пассажирское сиденье впереди и вытащил из сумки ноутбук. Среди нескольких упражнений, которые дал ему Наставник, Игорь легко обнаружил то, которое ему необходимо было сделать сейчас. Пробежав текстовку, он с облегчением понял, что данное упражнение выполняется без каких-либо физических движений: в его схему входило только медленное дыхание, плюс концентрация внимания на нескольких участках тела и сложном символе, напоминавшем хитрый восточный узор. Этот символ нужно было постоянно держать в своем воображении и мысленно произносить несколько звуков на каждый вдох и выдох по кругу.

«Какой контакт, с какими мастерами?» – подумал Игорь рассеянно и попытался визуализировать символ с закрытыми глазами, начав при этом замедлять и углублять свое дыхание.

Минуты две или три не происходило ничего интересного. Он дышал, видел символ и слушал звуки, которые как бы произносил. И вдруг непонятно откуда появился образ нежно-золотистого потока, спускавшегося вниз и беспрепятственно входившего в его тело через голову и плечи.

Игорь с удивлением наблюдал за происходящими метаморфозами, а поток тем временем легко заполнил все его существо, из-за чего в теле возникло ощущение необыкновенной легкости и приятного покоя.

Следующие минут пять он пребывал в этом ощущении, в значительной степени потеряв связь с окружающим миром.

«Наставник говорил про энергии всесилия и всезнания», – пронеслось в какой-то момент у него в голове, и Игорь тут же начал концентрироваться на области сердца.

Это было странным, но у него не возникло вопроса, как туда можно поместить какие-то абстрактные энергии. Его мыслями и телом будто руководил в этот момент кто-то другой.

Неожиданно для себя Игорь понял, что времени и пространства больше не существует. Есть только мир, состоящий из нескольких видов энергии. Их количество ему было сложно определить, но он знал, что все виды отличаются друг от друга и их можно сосчитать. Энергиям всесилия и всезнания соответствовали звуки «Кадир» и «Алим». У других энергий тоже были звуковые коды, но сейчас он хотел ближе познакомиться только с теми двумя, о которых говорил Наставник. И для этого нужно было всего лишь сконцентрироваться на частоте звуков и почувствовать их пульсацию в своем сердце.

Когда Игорь сделал это, произошел еще один сдвиг в его сознании: он вдруг увидел, что в пространстве энергий существуют волны, и у этих волн есть источники. Одним из таких источников, хоть и весьма слабым, являлся в данный момент он сам. У других источников силы было намного больше, и идущие от их волны действовали на Игоря вполне ощутимо, входя с ним в резонансный контакт и побуждая его к участию в их совместных колебаниях.

Источники-осциляторы как раз и были великими мастерами всех эпох и культур. Едва осознав это, Игорь начал молить их о помощи. Он не мог себе представить, в какой форме данная помощь придет, но в том, что мастера откликнуться на его мольбы, не было никаких сомнений. В мире энергий они были центрами всего движения. Именно через них невидимый Хозяин этого мира реализовывал свои планы.

 

Глава 18

 

Окончательно придя в себя, Игорь не спеша огляделся. В лесу чуть стемнело, но света было еще достаточно для того, чтобы перемещаться по дороге, не включая фар.

Все вопросы исчезли. Предстоящая операция четкими и точными образами оформилась в его голове буквально за несколько секунд.

Игорь вытащил из кармана секретный телефон, порылся в сумке, нашел там записную книжку и, ни секунды не раздумывая, набрал номер боевого товарища.

– Салют, Петруха! Это Игорь. Мне срочно нужна твоя помощь.

– Здравия желаю, товарищ капитан. Рад вас слышать. А что случилось?

– У меня дочь похитили. Готовы отпустить хоть сейчас, но только в обмен на мою жизнь. С тобой и еще несколькими бойцами мы бы справились. Нужны калаши на всех, несколько запасных магазинов и пара гранатометов.

– Все так серьезно?

– Серьезнее некуда. И времени на подготовку у нас практически нет. За мной охотятся менты и вся слепуринская мафия.

– На меня вы всегда можете рассчитывать, товарищ капитан. Но мои ребята – они еще совсем зеленые, в бою никто из них ни разу не был.

– Всю работу сделаем мы с тобой, от них потребуется только прикрытие. Стрелять твои бойцы, я надеюсь, умеют?

– С этим проблем нет.

– Отлично. Слушай меня внимательно.

Игорь дал Петрухе свое точное месторасположение и объяснил, что незамеченным он сможет пробыть еще максимум минут тридцать-сорок. Петька обещал взять бронированный УАЗик и постараться за это время успеть доехать.

– Товарищ капитан, а вы в курсе, что у вас в районе твориться? – на всякий случай спросил он перед тем как разъединиться.

– Ты про экстренный выпуск новостей? Да, я знаю. Скоро у вас на КПП будет очередь как в мавзолей в советские времена. Но эта ситуация нам только на руку: менты, я думаю, очень скоро угомоняться – они ведь тоже люди, и перспектива гнить заживо в кольце им вряд ли улыбается. С головоногими сложнее – те до старости в любые времена не дотягивают, так что излучение им как с гуся вода. Да и интеллект чересчур мал, чтобы так быстро переварить информацию.

Повесив трубку, Игорь чуть опустил окно и замер. Еще недавно такой приветливый и тихий, биотрансформированный лес начинал оживать. К невинному шелесту листвы добавились звуки отнюдь не растительного происхождения. А безобидных животных тут практически не было.

Пока Игорь находился в машине, со стороны природы ему ничто не угрожало. Единственный риск состоял в том, что мутировавшие грызуны могли прокусить шины. Такие истории он не раз слышал от людей, не сумевших выбраться засветло из биотрансформированного леса. Чтобы не искушать судьбу, он развернулся и поехал обратно к шоссе.

Грунтовка, проложенная между деревьями, была узкой и все время петляла. Недалеко от выезда он тормознул, снова повернул машину на 180 градусов и поставил ее так, чтобы с дороги серебристый зад Ауди не сильно бросался в глаза.

Забрав сумку, Игорь вылез из железного убежища, огляделся и торопливо перебежал через шоссе. Когда бандиты наткнутся на автомобиль, у него будет в запасе еще несколько минут, прежде чем те поймут, где нужно искать его самого.

Минут двадцать Игорь стоял у кромки леса и наблюдал за проходящими машинами. В центр КА не ехал никто. По направлению к границе двигались легковушки, микроавтобусы, грузовики – сначала по одной машине в две-три минуты, затем их поток начал уплотняться и, в конце концов, стал весьма оживленным.

Услышав редкое для этих мест тарахтение, Игорь посмотрел вверх и увидел патрульный полицейский вертолет.

«Неужели по мою душу?».

Вертолет летел достаточно низко над шоссе, и было очевидно, что находившихся в нем пассажиров интересовали следовавшие по дороге автомобили. Простая идея о том, что кто-то может съехать с дороги, им в голову, судя по всему, еще не приходила.

«С такими темпами, ребята, мы с Петрухой сами будем вынуждены вас искать», – усмехнулся Игорь.

Однако не прошло и двух минут, как по направлению к центру КА промчался тонированный бандитский джип.

«В зону поиска явно включили Карпинку, – догадался Игорь. – Ну что ж, хлопцы, соображаете вы туго, конечно, но уже «теплее». Хотя, если бы мне нужно было просто от вас уйти, это было бы сейчас проще простого: в лес же вы теперь не сунетесь, кишка тонка».

Зазвонил секретный мобильник.

– Товарищ капитан, мы уже на подходе, – сообщил Петруха. – Вы что там такого натворили? На все КПП ваша фотография пришла и номер машины. Чувствую, по головке меня начальство за эту операцию не погладит...

–  Не боись, Петруха, мы с тобой и не в таких переделках бывали. А фотография... как тебе объяснить? Случилась у меня одна непонятка со слепуринским мэром. Ему теперь во что бы то ни стало нужно меня убрать и желательно чужими руками, иначе я его, по меньшей мере, упеку за решетку.

– А дочку захватил тоже мэр?

– Естественно. Но он хитрая сволочь: отдал меня на растерзание бандитам и умыл руки. В общем, Петька, сначала нам надо с головоногими разобраться. Как подъедете к месту, сворачивайте в лес и прячьте УАЗик. Я буду вас ждать.

Отключившись, Игорь снова перебежал дорогу и вывез Ауди поближе к шоссе, чтобы не заметить машину было уже нельзя, после чего вернулся к пункту наблюдения.

Еще через три минуты в небе снова появился все тот же полицейский вертолет, летящий обратным курсом. Над серебряным Ауди он завис и немного снизился.

«Вот лентяи», – хихикнул Игорь, когда понял, что садиться вертолет не будет. Неуклюжая гражданская тарахтелка действительно набрала высоту и полетела назад к периферии кольца.

 

Петруха с четырьмя бойцами и сержантом в камуфляже подоспели как раз вовремя. Загнав УАЗик в лес и вытащив из него амуницию, они едва успели добежать к точке, где находился Игорь. Здесь у кромки леса была проложена неглубокая канава, окруженная густой травой в половину человеческого роста, которую вполне можно было использовать в качестве окопа.

Буквально через минуту со стороны города на всех парах примчались сразу три бандитских джипа.

Первым делом они обстреляли Ауди из автоматов.

– Вот гады! – посетовал Игорь. – Мне ремонт этой машины теперь в копеечку встанет.

Двери бандитских экипажей открылись, и оттуда вылезли девять крепких, лысых мордоворотов с пистолетами и автоматами наготове. Водители джипов остались в машинах.

Оглядев искромсанное Ауди со всех сторон и поняв, что стрельба по нему была напрасной, головоногие слегка занервничали. Подняв дула в сторону леса, они выпустили наугад пару очередей и стали медленно приближаться к деревьям.

Петька и Игорь взяли в руки гранатометы.

– Всем приготовиться! – скомандовал Игорь. – Сначала мы с лейтенантом выводим из строя технику, затем вместе ведем прицельный огонь по людским силам противника. Кто умеет точно стрелять, поддерживает. Остальные ждут. Боевая задача – оставить в живых только одного бандита – вон того в пиджаке с пистолетом.

Синхронный залп из двух гранатометов и мощные взрывы, уничтожившие сразу два джипа вместе с сидевшими в них водителями, заставили команду головоногих броситься на землю.

Игорь спокойно перезарядил свое орудие, прицелился и нажал на спусковой крючок еще раз. Последний джип с грохотом взлетел на воздух.

Лежачие бандиты стали палить куда попало и медленно отползать к такой же канаве на противоположной стороне шоссе, в какой находились Игорь и военные.

Взяв в руки автоматы Игорь и Петька, в секунду прикончили двух из девяти ползущих. Остальным удалось закатиться в естественный окоп.

– Бойцы! – обратился к молодежи Игорь. – Не давайте им высунутся. Только стреляйте поверх голов: пиджака я хочу взять живым. Петруха и ты, сержант, вместе со мной двигаемся к машине.

По лицам солдат было видно, что такого окончания скучного армейского дня они совершенно не ожидали. В еще юных глазах застыло выражение испуга и крайней растерянности.

– Да, бойцы, и в мирное время случаются перестрелки, что поделать, – сообщил им Игорь. – Ладно, сидите тихо, не подставляйтесь. Только если кто-то из бандитов вылезет, открывайте огонь.    

Вальяжно постреливая между летящими по шоссе автомобилями, Игорь с сумкой через плечо и Петька стали отходить вглубь леса за бегущим к УАЗику сержантом. Ни одна бандитская голова подняться за время их маневра так и не рискнула.

Понятливый сержант без дополнительных приказов вскочил за руль и стал разворачиваться. Бандиты, почуяв затишье, выпустили по Петькиным ребятам несколько очередей. Но бойцы, надо полагать, решили спокойно отсидеться в канаве, потому что с их стороны никакого ответа не последовало.

Петька и Игорь вскочили в подъехавший УАЗик, дружно сменили магазины и приготовились к финальной развязке.

– Ну что, Петруха, давненько мы не брали с тобой в руки «музыкальных инструментов»? Работаем как обычно. Сержант, гони прямо на них. Чуть тормозни перед канавой и останавливайся метров через десять после нее.

Ревущий УАЗик с зажженными фарами, поймав лакуну между драпающими из города автомобилями, выскочил на шоссе и устремился к уже вставшим почти в полный рост бандитам, которые отчаянно пытались его остановить потоками свинца. Бронированное лобовое стекло, получившее массу царапин, все-таки выдержало это шквал.

Игорь прыгнул из задней двери, как только сержант надавил на тормоз. Бандиты отскочили в разные стороны, чтобы не попасть под колеса машины, продолжая тупо ее обстреливать. Из-за сумерек они поначалу не заметили покинувшего транспортное средство человека, а тому было достаточно одной секунды, чтобы как на тренировке откатиться по земле и скосить сразу двух головоногих.

В то же мгновение перелетевший через канаву УАЗик резко затормозил, по инерции крутанувшись влево. Четверо бандитов, включая пиджака, еще стреляли в него, а пятый, увидев падающих собратьев, неожиданно повернулся к Игорю, видимо, готовый отомстить за себе подобных, но осуществить благородный порыв не успел, так как сразу поймал короткую очередь в живот.

Оставшаяся в живых четверка головоногих вдруг резко упала на землю: это Петька, выбравшийся из УАЗика с противоположной к бандитам стороны, дал мощную очередь из-под днища, оставив минимум по одной пуле в каждой из восьми пухлых ног.

Игорь тут же поднялся и хладнокровно прикончил двух мордоворотов со спины. Вынырнувший на секунду из-за капота машины Петька добил еще одного, после чего резко убрал голову. Валявшийся на земле пиджак пустил в его сторону две последние пули из своего пистолета, но промахнулся. Игорь спокойно подошел сзади к раненому бандиту и ударил его прикладом в ухо.

 

-       Товарищ капитан, а почему именно он? – спросил подоспевший сержант, глядя на валяющееся на земле человекообразное существо в пиджаке, с перебитыми ногами.

-       Бог его знает, – ответил Игорь. – Сейчас разберемся.

Он нагнулся, чтобы оторвать от земли голову мордоворота, и несколькими пощечинами привел того в чувства.

– Жить хочешь?

Существо проблеяло что-то нечленораздельное.

– Если скажешь, где держат мою дочь, оставлю в живых и даже скорую помощь вызову.

Сумерки к этому моменту уже значительно сгустились, и разобрать мимическую игру на лице пиджака было трудно.

– Девочку зовут Чевелихина Жанна, ее похитили несколько часов назад, – попытался активизировать остатки контуженного рудиментарного интеллекта Игорь.

– У нас в машине есть водяра, сейчас принесу, – на ходу бросил Петька, направляясь к УАЗику.

Минутой позже, сделав пару судорожных глотков из армейской фляги, раненый бандит начал самостоятельно приподнимать голову.

– Ты слышал мой вопрос? – прикрикнул на него Игорь.

– Да, – ответил пиджак.

Голос у него был скрипучий и противный, как у блатного авторитета.

– Если не ответишь, я тебя прямо тут забью до смерти и брошу на съедение лесным тварям, – внятно и без единого намека на возможное милосердие уточнил Игорь.

– Не надо, – с усилием прохрипел пиджак, – я дам адрес.

Как выяснилось, номер дома он не знал вообще, а про название улицы смог объяснить только то, что связано оно было с какими-то ягодами на букву «в»: то ли Вишневая, то ли Виноградная. Благо хоть имя поселка дал точное.

Игорь выбил из пиджака более-менее адекватное описание дома, в котором прячут Жанку, и бросающиеся в глаза особенности всех рядом стоящих зданий.

– Сколько там ваших? – спросил он напоследок.

– Когда уезжали, оставалось человек двадцать. Сейчас не знаю, – пиджак явно боялся, что Игорь не выполнит свое обещание и старался показать себя лояльным коллаборационистом.

– Кличка? – обратился к нему Игорь.

– Что? – не понял бандит.

– Я спрашиваю, какая у тебя кличка? Как ваши уроды тебя величают?

– Грёма.

 

В этот момент дорогу перешли наконец покинувшие свое укрытие бойцы. Выражений на их физиономиях уже было не разобрать, но скованный шаг и общее молчание говорили о внутреннем состоянии этих перепуганных желторотиков вполне красноречиво.

– Собираем оружие, мобильники и все в машину, – скомандовал Игорь. – Петька, звони в скорую. А вы, бойцы, принесите мне аптечку.

Оттащив головоного поближе к шоссе, бросив ему бинт с флаконом перекиси и выудив из кармана бандитского пиджака мобильник, Игорь вернулся к УАЗику, сел на переднее сиденье и приказал сержанту ехать в сторону города. Чтобы попасть в коттеджный поселок Бобровые хатки, на который указал бандит, нужно было заехать в Слепурин, пересечь два района и затем выбраться по одной из главных улиц в ближайший пригород.

– Товарищ капитан, а если раненого бандита какая-нибудь пакость из леса прищучит? – взяв курс на город, полюбопытствовал сержант.

– Когда на дороге столько машин, лесные животные так близко к асфальту не подходят, – успокоил его Игорь.

Машин, двигавшихся в противоположном направлении, было действительно много.

«Через какое-то время тут образуется гигантская пробка, – подумал он. – Скорой надо бы поторопиться, а то может и опоздать, если бандит не сумеет до конца остановить кровь».

На самом деле, Игорь не был уверен, что скорая вообще продолжает функционировать как раньше: даже самые сознательные доктора – всего лишь люди, и им свойственно бояться катаклизмов, которые пугают всех остальных.

Через пару мгновений эти вполне человеческие опасения за жизнь раненого бандита вызвали у Игоря улыбку.

«Отвык я все же от реалий войны», – заметил он про себя.

На войне жизнь человека имела значение, только тогда, когда этот человек был тебе близок. Смерть врага обычно не вызывала никаких эмоций вообще. Лишь только в редких случаях, когда такой смертью достигалась вполне конкретная цель, она могла принести некую радость или облегчение. А чтобы умирающий враг будил в тебе жалость, такого Игорь точно припомнить за собой не мог.

– Товарищ капитан, там двадцать человек с кучей боеприпасов, в неплохо укрепленном сооружении, – как бы размышляя, заметил Петька. – А нас всего семеро.

– Да, Петруха, и девяносто пять процентов работы ляжет на наши с тобой плечи.

Игорь достал из кармана мобильник, реквизированный у головоного. В памяти аппарата он обнаружил целый каталог бандитских кличек и стал прикидывать, каким образом телефон можно использовать в предстоящей операции.

Одна из кличек была подозрительно знакомой: Рубль. Игорь задумался.

«Ну, конечно! – вспомнил он через пару секунд. – Это та высокая обезьяна, которая с группой собратьев заезжала в Талгудино после их с Алиной исчезновения во время рыбалки на Совином озере».

Все остальные имена в памяти бандитского телефона не говорили ни о чем.

– Петруха, как операцию будем начинать? Есть какие-нибудь идеи? – громко полюбопытствовал Игорь.

– В данный момент ничего не могу сказать, товарищ капитан. Нужно взглянуть на поселок и на дом.

– Само собой. Но пока давай исходить из того, что это настоящая крепость с высоким забором и множеством камер по периметру. Недостатка в оружии и боеприпасах у противника нет. Личный состав в три раза превышает наш, а если брать по уровню физической и стрелковой подготовки, то перевес у врага почти десятикратный.

Петька что-то тихо промычал в ответ.

– Расстрелять дом из гранатометов мы не можем, там находится заложник, – добавил Игорь. – Глушителей у нас нет, так что первый же выстрел моментально сообщит всему дому о нашем приходе.

– А если выманить их из дома? – подключился к их разговору сержант.

– Как? – тут же обернулся к нему Игорь.

Сержант чуть помедлил с ответом.

– Я умею неплохо подделывать голоса, – неожиданно сообщил он.

– Допустим.

– Можно им позвонить, как будто бы от той братвы, которую вы у леса положили, сказать, что мы вас поймали и конвоируем в поселок.

– Ты гений, сержант! – воодушевился Игорь. – Останавливайся и звони. Скажи им, что все джипы я грохнул и вам с КПП армейский УАЗик подогнали. В живых остались трое, один за рулем и двое меня стерегут, все четверо раненые. Пусть выходят, помогут.

– А кому звонить? – поинтересовался сержант, взяв у Игоря бандитский телефон, когда машина притормозила на обочине.

– Там в каталоге есть существо по имени Рубль, звони ему.

– А если этот Рубль сейчас в другом месте? – спросил Петька.

– Тогда начнем обзванивать по порядку весь список. Но я уверен, этот человек находится там.

Откуда у Игоря возникла такая уверенность, он и сам толком не понимал, но какое-то странное внутреннее ощущение говорило ему, что именно Рубль поможет им с Петькой проникнуть в дом.

Любопытное чувство – ничего подобного он раньше не испытывал. Может, это и есть прямое знание, о котором говорил Наставник?

– Рубль, это Грёма, – неожиданно прохрипел в трубку сержант, точно копируя голос блатного авторитета, которым отвечал на недавние вопросы Игоря оставленный у дороги пиджак. – Мы его взяли.

Сержант изложил представителю вражеской ставки только что разработанную версию поимки Игоря и знаками показал сидящим в машине, что версия принята.

– Как там девчонка? – поинтересовался он между делом.

Ответ Рубля заставил сержанта поморщиться. Но он, тем не менее, хмыкнул в трубку, сообщил, что скоро они будут на месте, и попросил, чтобы к ним вышли два-три человека помочь с ранеными.

– Что он сказал про девочку? – встревожился Игорь.

– Когда Папа с вами за дела перетрет, они грохнут вас обоих.

– Что? – нахмурился Игорь. – Ты слышал, Петруха? Эта шушера в благородстве не уступит чеченам. Кстати, кто такой Папа?

– Главный местный авторитет, видимо, – предположил Петька.

– И чего, интересно, он желает мне сказать?

– Вы знаете, товарищ капитан, я, когда версию этому Рублю излагал, вдруг понял, что с одним моментом у нас прокол может выйти, – заметил сержант.

– С каким?

– Если бандиты там, у леса, должны были просто вас убить, наш вариант с захватом выглядел бы очень странно.

Игорь на мгновенье задумался.

– …Пронесло. Дай Бог, чтобы не в последний раз.

 

 

Глава 19

 

Бобровые хатки оказались современным коттеджным поселком, каких в области насчитывалось около сотни. Территория поселка была огороженной, и, чтобы на нее попасть, машины должны были проезжать через КПП со шлагбаумом.

Навстречу остановившемуся УАЗику вышел суровый дед с берданкой.

– Отец, ты чего здесь сидишь? – обратился к нему Игорь из окна машины. – Весь район уже за кольцо слинял, а ты вроде как и не чешешься. Кого сторожишь? Или, может, ты сегодня телевизор не смотрел?

– Я полжизни в этих местах прожил и еще пару деньков посижу, мне не к спеху. А вы сами-то, хлопцы, к кому? Здесь, почитай, уже ни одной души не осталось. Бандюки только еще не съехали.

– У нас задание, дед, – серьезно ответил ему Игорь. – Нам как раз эти бандюки и нужны. Мы люди не местные, военные. Может, покажешь, в каком они доме?

– Езжайте прямо, на шестой развилке сворачивайте налево, там еще три улицы и вы на месте: где свет горит, там они и сидят. Только маловато вас для задания, хлопцы…

– Ты, я вижу, отец, бандюков тоже не очень любишь?

– А за что эту мразь любить? Хозяева жизни, ешкин кот!.. Я с пятнадцати лет на заводе пахал и на старость не заработал – сижу теперь, чужие дворцы охраняю. А эти без труда все имеют... Есть люди богатые, но с душой. От бандюков же слова доброго не услышишь. Глядят на тебя как на холопа, только что в рожу не плюют и ноги не вытирают.

– Я тебе больше скажу, отец, на каждом из этих братков по нескольку человеческих жизней, а все, что у них есть, нажито грабежами и рэкетом. Сейчас они держат у себя мою дочь и ждут, когда я за ней приду, чтобы убить нас обоих.

Дед молчал. В свете ближайшего уличного фонаря было видно, как нахмурились его брови и опустились глаза.

– Помоги нам, отец, – искренне обратился к нему Игорь. – Бойцов у нас мало, ты прав, а уйти из этих тварей не должен никто.

– Как же я вам помогу, хлопцы? Не с берданкой же мне их крепость штурмовать.

– Но у тебя, наверняка, есть прямая связь с их домом? Скажи браткам, что полиция тебе какие-то трупы привезла и объяснила, что это для них. Пускай сюда кто-нибудь подойдет, а мы уж их встретим, как полагается.

Дед задумчиво смерил Игоря взглядом.

– Стрелять будете? – решил уточнить он.

– Нет, здесь не будем, – пообещал Игорь.

Он достал из походной сумки армейский нож и вылез из машины.

Дед ушел к себе на пункт, а солдаты во главе с Петькой тем временем покинули боевой экипаж и двинулись к ближайшим кустам. В машине остался только один сержант.

– Бойцы! – скомандовал Игорь. – Никому не высовываться. Работаем мы с лейтенантом. Петруха, у тебя нож с собой.

– Конечно, товарищ капитан.

В этот момент дед открыл шлагбаум.

– Сержант! – на ходу сказал Игорь. – Загони машину в какой-нибудь переулок, гаси фары и жди там нашего прихода.

– Есть, товарищ капитан, – ответил сержант, заводя мотор.

Машина тронулась с места, въехала в поселок и ушла по одной из перпендикулярных улиц направо. Через какое-то время шум ее двигателя затих.

– Позвонил. Сейчас будут, – сообщил показавшийся на пороге КПП старик.

– Отец, тебе тоже лучше укрыться от греха, – озабоченно подсказал ему Игорь.

Дед неохотно засеменил в направлении кустов, где прятались солдаты.

– Петруха! – крикнул Игорь. – Начинай лучше ты, они мою физиономию слишком хорошо знают.

Петька вышел из кустов и молча сел посреди дороги. Одинокий солдат в камуфляже, сидящий ночью на асфальте у въезда в покинутый жителями поселок, выглядел, пожалуй, не менее загадочно, чем египетский сфинкс.

Криво усмехнувшись, Игорь подошел к домику старика, выполнявшему функцию КПП, и встал у той его стены, которую не было видно со стороны поселка.

Не прошло и двух минут, как из недр темного, заброшенного селения показался большой  джип.

«Вот гады! – разочаровано подумал Игорь. – Двести метров пешком не могут пройти. И наверняка ведь только два человека в машине сидят».

Логика бандитов, впрочем, была понятной: таскать трупы на себе – занятие не благодарное. К тому же зачем ходить на такое печальное и грязное дело впятером, когда всю работу могут за несколько минут закончить двое крепких мужчин?

«Ладно. Хоть что-то», – сказал он про себя и вытащил из кармана видавший виды армейский нож. Эту швейцарскую вещицу Игорь реквизировал много лет назад после одной из операций у мертвого чечена. Нож был идеальным образцом боевого холодного оружия. Лезвие выстреливало вперед, а не в бок, как у большинства ножей, сидело очень жестко в рукоятке и было достаточно длинным, чтобы с одного удара в область жизненно важного органа отправить человека на тот свет.

Джип медленно подъехал к КПП и остановился в трех метрах от Петьки, ослепив того мощными галогенными фарами. Увидеть что-либо за густо тонированными стеклами машины было нельзя.

Игорь, на всякий случай, вытащил ТТ-шник и снял его с предохранителя. Обойдя КПП, он нагнулся и тихо подобрался к джипу сзади.

Петька сидел неподвижно и щурился от яркого света. Его правая рука лежала на запястье левой.

Секунд десять ничего не происходило.

Наконец обе передние двери машины цокнули и стали медленно открываться. Из них показались две крупные гориллы с пистолетами в руках.

– Эй, лейтенант, ты чего тут расселся? Где дед? – прорычала одна из них.

– Нет больше деда, убег, как и все, – ответил Петька скорбным голосом. – Теперь я за него. Выключите свет, пожалуйста.

Горилла, находившаяся со стороны водителя, нагнулась в салон, и фары погасли. Другая обезьяна вышла из-за двери и приблизилась к Петьке.

– У тебя, что, крыша поехала? Ты зачем на асфальте сидишь?

Игорь в этот момент уже был у водителя за спиной.

– Смотри! – неожиданно крикнул Петька, задрав голову к небу.

В то мгновение, когда стоявшая над ним горилла недоверчиво подняла обезьяньи глаза вверх, Игорь всадил швейцарский нож водителю в спину, а Петька метнул свой армейский клинок точно в сердце находившемуся рядом с ним бандиту.

Через долю секунды Игорь с пистолетом в руке кинулся в машину, но там, слава Богу, никого не было, стрелять не пришлось.

– Минус два, – сообщил он и без того понятный расчет своему напарнику.

Вылезшие из кустов бойцы с дедом оттащили трупы бандитов за КПП. Игорь взял у обоих телефоны и в течение двух минут выяснил при помощи мобильников Грёмы и Петьки, что звали этих головоногих Кирча и Дижон.

– Теперь у нас есть две машины с пропуском на территорию, – заметил Петька.

– Да, – согласился Игорь. – Въезжаем друг за другом: я с сержантом в нашей машине, ты с рядовыми в джипе. Первым делом мочим всех, кто подойдет к УАЗику, чтобы забрать меня, а дальше как карта ляжет. Не знаю, получится ли без шума, но стрелять на первом этапе будем только в случае крайней необходимости.

Игорь немного подумал и добавил:

– Вначале все сидят по машинам, работаем только я и лейтенант. Когда мы окажемся в доме, вы, бойцы, выходите на улицу и держите двор. Стреляете без предупреждения по всем, кого увидите, кроме нас. Приказ вам ясен?

– Так точно, товарищ капитан! – ответил сержант за всю команду.

– Ну, что ж, тогда с Богом.

 

Найти дом, в котором бандиты прятали Жанку, оказалось действительно очень легко. Трехэтажная постройка с освещенными окнами стояла на квадратном участке примерно в двадцать соток и была обнесена высоким кирпичным забором с колючей проволокой. Над железными воротами торчали две небольшие камеры.

УАЗик шел первым. Остановившись у ворот, сержант еще раз позвонил Рублю и от имени Грёмы объяснил, что у КПП они встретили Дижона с Кирчей, помогли им с трупами, и что всю братву, которую положила «эта сука», надо бы завтра похоронить. А то из моргов и больниц все удрали, никого в городе не осталось.

Оценивший ситуацию Рубль, видимо, отдал приказ впустить обе машины. Железные ворота медленно открылись, и УАЗик с джипом неспешно въехали на бандитскую территорию.

За воротами асфальтовая дорога тянулась еще метров пятьдесят, после чего упиралась в высокий крытый гараж, стоявший слева от дома. Игорь подал сержанту знак остановиться перед гаражом.

В свете фар и двух уличных фонарей понять геометрию здания было сложно. Идеально просматривался только вход, к которому поднималась короткая, широкая лестница с каменной балюстрадой. Над входом имелся ажурный навес, и чуть выше располагались окна второго этажа. При необходимости залезть туда можно было относительно легко.

Едва машина остановилась, из дверей дома вышли три обезьяноподобные фигуры. Одну из них Игорь тут же узнал: это был Рубль.

Только на долгожданную встречу победителей сцена была мало похожа: все трое держали по пистолету в руке, и направлены эти пистолеты были в сторону УАЗика.

Игорь подал через заднее стекло особый знак Петьке, чтобы тот не совершал резких движений.

– Чего это они, товарищ капитан? – спросил напуганный сержант.

– Похоже, засада, – ответил Игорь, еще не до конца понимая, в чем дело.

Глянув по сторонам, он увидел метрах в тридцати, на темных газонах справа и слева от машины, две группы автоматчиков.

Рубль сошел вниз по ступенькам и дулом пистолета указал, чтобы Игорь открыл окно.

– Мы бы вас еще на улице замочили, гранатометы у нас тоже имеются, – сообщил бандит ровным, чуть хрипловатым голосом. – Но Папа желает с тобой вначале побазарить.

«Опять этот Папа», – мелькнуло у Игоря в голове.

– Тебе по-любому крышка. Но, если не хочешь, чтобы твои солдатики полегли ни за что, прикажи им не двигаться, бросай оружие и выходи из машины с поднятыми руками. Девчонка твоя у нас – начнете сопротивляться, мы ее тут же пристрелим.

– А откуда вы узнали, что в машинах мы, а не ваши друзья? – беспечно поинтересовался Игорь.

– Двадцать минут назад мне звонил настоящий Грёма. Тебе от него большое спасибо, кстати… за благородство.

Рубль криво усмехнулся.

– Если я выйду без оружия, чтобы поговорить с вашим Папой, отпустишь бойцов и девочку?

– Где Кирча и Дижон? – спросил головоногий.

– Там, откуда не возвращаются, – жестко отрезал Игорь, заметив при этом, как дрогнул пистолет в бандитской руке.

– Кто их? – едва сдерживаясь, прошипел Рубль.

– Я, кто же еще.

Игорю почему-то стало смешно.

– Ты?! Я не верю. Мы не слышали выстрелов.

– Значит, мне помогали добрые духи.

– Слушай ты, сявка, я тебе башку разнесу! – терпение головоногого было явно на исходе. – Вылезай из машины! Грёма сказал, что, кроме тебя, в наших стрелял еще какой-то лейтенант. Где он?

Игорь не успел ответить. Сзади клацнула дверь джипа, и раздался Петькин голос:

– Я здесь. Оружия у меня нет, вот смотрите.

«Эх, Петруха, зря ты в это ввязался. Им, по большому счету, был нужен только я один», – молча посетовал Игорь, выбираясь из машины и поднимая руки.

– Мы идем с вами, а бойцы пусть садятся в УАЗик и едут в часть, – сказал он громко. – И приведите девочку, она едет вместе с ними.

Две гориллы, стоявшие на крыльце, мигом подскочили к нему и Петьке, ощупали обоих с ног до головы и, тыкая дулами пистолетов, повели к входу в дом.

– Ваших солдатиков и девчонку мы отпустим, как только покончим с вами, – заявил Рубль, двигавшийся в арьергарде. – А может, и не отпустим, если будете плохо себя вести.

Оказавшись в доме, Игорь тут же прикинул обстановку. Человек десять бандитов сейчас стояли на улице с автоматами, трое вели их с Петькой. Значит, где-то еще по комнатам сидели пять-шесть горилл и Папа. Кто-то был около Жанки, остальные пока неизвестно где.

Конвоиры толкнули одну из дверей, мимо которых вели пленников, и запихнули Игоря с Петькой в какой-то темный чулан.

– Сидите здесь, не дергайтесь, – цыкнул на них Рубль и закрыл дверь на ключ.

В чулане пахло спиртом и лыжной мазью. Такое странное сочетание запахов немного удивило Игоря, но он решил не отвлекаться на мелочи.

– Влипли мы, Петруха, – шепнул он в темноту.

– Ничего, товарищ капитан, бывало и хуже. Главное, чтобы бойцы не тормозили и пересели в УАЗик, как я им приказал.

– За личный состав переживаешь?

– УАЗик бронированный, а джип нет…

– Мы не можем ничего делать – у них Жанка, – напомнил Игорь.

– Я знаю, товарищ капитан. Есть одна мысль.

– Говори.

Петька наклонился к Игорю и стал шептать:

– Сейчас они придут за вами, чтобы вести к Папе на аудиенцию. Меня, возможно, оставят здесь до вашего прихода, но, скорее всего, потащат на казнь – я в этой драме абсолютно лишняя фигура. Так вот, проходы здесь узкие – если повезет, я уйду и где-нибудь спрячусь. А вы тем временем скажете Папе, что хотите проститься с дочерью. Они поведут ее к вам, и это будет хорошим моментом, чтобы перетянуть ситуацию в нашу сторону. Как только девочка окажется у нас, мы заговорим с ними по-другому.

– А если что-то пойдет не так? Ты понимаешь, чем мы рискуем?

– Все будет в ажуре. Я думаю, у них тут целый оружейный склад. Но вам необходимо поговорить с папой как следует…

Закончить мысль Петька не успел. Дверь открылась, и в чулан заглянул Рубль.

– Выходи, герой, – скомадовал он. – А ты, лейтенант, сиди пока тут. И без глупостей!

– Вот видишь, Петька, не наш сегодня фарт, – печально вздохнул Игорь.

– На том свете отыграетесь, – ухмыльнулся бандит. – Уже недолго осталось.

Игорь вышел из чулана, и Рубль закрыл за ним дверь.

В обоих концах коридора стояли обезьяны с автоматами. Видимо, часть банды перекинули с улицы в дом. Это означало, кроме всего прочего, что бойцов разоружили и, возможно, держат вне машины под прицелом.

Рубль ткнул Игоря в спину и приказал двигаться вверх по лестнице на второй этаж. В конце лестничного пролета стоял еще один бандит, тоже с автоматом.

«Итак, на первом этаже, кроме чулана, пять дверей, – мимоходом соображал Игорь. – На втором этаже – четыре, и что-то есть еще на третьем. Как бы мне узнать, где они держат Жанку?».

Рубль толкнул Игоря к дальней от лестницы двери и шагнул в комнату следом за ним.

Помещение, куда они вошли, оказалось просторным и неожиданно пустым. Крашенные в лиловый цвет стены, шикарный пол из натурального дерева, зеленые портьеры на окнах и высокий потолок обрамляли комнату общей площадью никак не меньше тридцати квадратных метров. Но из мебели здесь имелся только большой письменный стол и два деревянных стула шагах в пяти от него, ближе к двери, на один из которых Рубль усадил Игоря, а на другой плюхнулся сам.

За столом находилось высокое кожаное кресло, повернутое к стене. Головы сидевшего в нем человека видно не было, в стороны торчали только его локти в светлой рубашке.

«Это что еще за цирк?», – раздраженно подумал Игорь.

Самонадеянность бандитов и впрямь несколько удивляла: они не вязали ему руки, не приковывали к батарее и даже на встрече у Папы за ним присматривал только один человек, который к тому же демонстративно сунул пистолет за ремень, едва они вошли в комнату.

«Неужели Грёма обвел нас вокруг пальца, и Жанки здесь нет?» – встревожился Игорь.

В этот момент кресло медленно развернулось. Когда Игорь увидел того, кто в нем сидел, он не поверил своим глазам.

– Олег Евсеевич, а вы что здесь делаете? – вырвалось у него от неожиданности.

Мэр засмеялся.

– Я решил немного продлить тебе жизнь, Игорек. Ты уж не обессудь, сохранить ее для тебя в сложившейся ситуации я не могу, это не мои разборки. Но потолковать напоследок мне с тобой хотелось.

Игорь криво ухмыльнулся.

– Мэр Слепурина – бандитский Папа. Шикарно! Ликованию избирателей не будет предела, когда они об этом узнают.

– Сарказм твой не уместен, Игорек. Нашей мэрии и города, как населенного пункта, больше не существует. Я тоже сегодня отбываю за пределы кольца. Но один вопрос не дает мне покоя: что за гнида в обход меня устроила эту панику? Кто надоумил ученых растрезвонить об их идиотском открытии на всю страну? И мне почему-то кажется, у тебя на этот вопрос есть вполне конкретный ответ. Кто это был? Контора?

– Да уж какая теперь разница, Олег Евсеевич? Вы, что же, еще недостаточно денег наворовали? Скорбите об исчезнувшем эльдорадо?

– Только потому, что о мертвых (или почти мертвых) плохо не говорят, позволю себе оставить твою ремарку без ответа, – улыбнулся Ковылкин. – Рубль, дорогой, выйди, пожалуйста, за дверь.

– Вы уверены? – чуть тушуясь, переспросил бандит.

– Я сказал «выйди»! – повысил вдруг голос мэр.

Рубль послушно удалился.

– Не боитесь, Олег Евсеевич? Я ведь и вас могу на тот свет прихватить, мне терять больше нечего.

– Есть чего тебе терять, еще как есть, Игорек! Поэтому и не боюсь.

На лице Ковылкина прорисовалось то гаденькое, елейное выражение, которое всегда появлялось у него при возможности кого-то унизить или поставить на место.

– Где моя дочь? – тут же поймал его прозрачный намек Игорь.

– Вот видишь, нам очень даже есть, о чем поговорить. Ты мне объяснишь, кто и зачем выгнал людей из района, а я тебе гарантирую, что твоя дочь останется живой.

– Где она?! – еще раз потребовал Игорь.

– Все в этом мире функционирует за счет обмена. Ты даешь что-то мне, я даю что-то тебе…

Игорь поднялся со стула.

– Не нервничай, – мягко предупредил его мэр и показал из-под стола левую руку с зажатым в ней пистолетом. – Чтобы ты был в курсе, я завтра днем встречаюсь с Алиной… Да, да, с Алиной, ты не ослышался. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. А кто играет со мной в игры или, хуже того, обманывает меня, остается ни с чем. Алину ты уже потерял и через несколько минут потеряешь жизнь. Причем, заметь, лично у меня и в мыслях не было доводить это дело до убийства. Но ты же у нас крутой. Хотел показать свою удаль? Что ж, радуйся, бандитов ты действительно впечатлил. Вот только законы у них другие, и потери одного из своих они не прощают никому: за смерть бандиты всегда платят смертью. На мой взгляд, кара более чем достаточная, но в сложившейся ситуации многоуважаемый Рубль и его товарищи думают иначе. Они не хотят отпускать твою дочь, говорят, что живой свидетель, даже такой юный, может принести большие хлопоты. Однако я готов заставить их отказаться от кровожадных планов… если ты удовлетворишь моё любопытство.

Игорь испытующе поглядел на Ковылкина, силясь понять, что за игру тот ведет.

– Не бойся, девочка не видела меня, и я в ее смерти абсолютно не заинтересован, – уточнил мэр.

– Почему я должен вам верить?

– Ее оставят завтра в одном из поселков за кольцом. Полиция найдет твою бывшую жену, и все будет в порядке.

– Алим, алим, алим, – вдруг прозвучало у Игоря в голове, и эта формула, соответствующая энергии всезнания, тут же начала резонировать в области сердца.

Тело само собой расслабилось, готовое за долю секунды произвести любую комбинацию движений.

Ковылкин бессовестно врал: Жанку убьют после того, как разделаются с ним, Петькой и бойцами. Ни у мэра, ни у головоногих нет абсолютно никакого намерения сохранять кому-либо жизнь. Ковылкин боится только одного: чтобы Контора, если это она без его ведома организовала переполох, не слила его для очистки совести ментам или прокураторе. Все это Игорь видел совершенно отчетливо. А еще он видел, что через три минуты Петька взломает дверь чулана и попытается уйти от автоматчиков, стоящих в обоих концах коридора. Поднимется шум, и Рубль, находящийся в данный момент около двери, кинется своим на помощь. Бандит, который сидит на улице и держит перепуганных бойцов на мушке, начнет стрелять. И закончится все кровавой бойней, допустить которую он не имеет права.

 

Глава 20

 

Вместо того чтобы двигаться в направлении стола, Игорь тихо опустил голову и медленно зашел за спинку стула, опершись на нее руками. От стула до стены, в которой находилась дверь, было чуть меньше двух метров.

Подняв на Ковылкина глаза, он увидел, что мэр держит пистолет наготове и внимательно следит за его перемещениями.

– Ну, так что, Игорек? Ты мне расскажешь, почему Контора, не поставив меня в известность, одним махом уничтожила все мое дело? Что тебе говорил твой майор? Вы будете раскрывать кому-либо сведения, которые у нас тут собрали?

Игорь улыбнулся.

– Чует кошка, чье мясо съела? – ехидно спросил он.

– Ты мне поговори еще, тварь! – не сдержался мэр. – Я тебя сам прикончу, а Рублю скажу, чтобы девчонку твою в параше утопил.

– Не бойтесь, Олег Евсеевич, Контора тут не причем, – благодушно ответил ему Игорь. – Это я попросил Лесницина дать инфу на первый канал.

– Ты?.. – Ковылкин был явно в замешательстве. – И он тебя послушал?

– Как видите.

– Но зачем ты это сделал?

– А затем, что, кроме собственной жизни, я еще и судьбами других людей немого интересуюсь.

До того момента, как Петька ударит ногой в дверь, оставалось тридцать секунд.

«Кадир, кадир, кадир», – зазвучал у Игоря в сердце код энергии всесилия.  

– Лучше бы ты за себя почаще волновался, филантроп хренов, – Ковылкин, похоже, был сильно раздражен.

– А вы, Олег Евсеевич, никогда не думали о времени, в котором для таких, как вы, уже не будет места?

Двадцать секунд…

– Идеалист ты, Чевелихин. Идеалистом и подохнешь в своих розовых мечтах.

– Зря вы так, Олег Евсеевич. Хотя я бы вас тоже вряд ли пощадил.

Десять секунд…

– Что?! Те еще смеешь мне угрожать, сявка? – Ковылкин вытянул руку с пистолетом и, видимо, готов был нажать на спусковой крючок.

– Вы стрелять-то умеете, господин бывший мэр?

Три, два, один…

В тот самый момент, когда Петька саданул по закрытой двери чулана, Игорь резко шагнул назад и, молниеносно выкинув правую ногу, ударил точно по кнопке выключателя, располагавшегося в полуметре от косяка. Используя выключатель как точку опоры, он тут же бросился на пол и кувырком покатился в направлении стола.

Мэр сделал три хаотичных выстрела в темноте, один из которых едва не остановил Игоря: пуля царапнула плечо, но, к счастью, совсем неглубоко. Еще мгновение, и правой рукой он отбил запястьем мэра, пытавшегося развернуть дуло в сторону нападающего, а левой ударил Ковылкина наотмашь по лицу, после чего взял того за волосы и резко шмякнул головой об стол.

Ковылкин потерял сознание, а Игорь, выхватив у него пистолет, тут же метнулся к окну.

Внизу было слышно, как орудует Петька: наверняка он воспользовался глупой расстановкой противника, когда один автоматчик боится попасть в другого и потому не стреляет в атакующего врага. Но еще двое бандитов, стоявших на втором этаже, могли все испортить. Расчет Игоря заключался в том, что, когда Рубль услышит выстрелы в комнате, он пару секунд будет тормозить, решая, куда ему бежать – к мэру или вниз, автоматчик на лестнице окажется перед такой же дилеммой, и этого времени Петьке должно хватить, чтобы взять ситуацию на первом этаже под контроль.

В ту секунду, когда Игорь схватился рукой за портьеру, внизу простучало две коротких автоматных очереди, и спустя пару мгновений еще одна. Так стрелять мог только Петька: бандитам, имевшим мало опыта с автоматическим стрелковым оружием, подобная  эффективность была не знакома. То есть, трое из четверых головоногих должны были быть уже мертвы.

Резко отвернувшись от окна и направив пистолет на дверь за полсекунды до того, как она распахнулась, Игорь нажал на спусковой крючок. Обезьяноподобная фигура Рубля свалилась на пол с аккуратной дыркой во лбу.

На улице раздались громкие вопли, и Игорь поспешно открыл занавески. Прежде чем он выбил стекло и получил возможность что-либо сделать, бандит, охранявший Петькиных бойцов, пустил очередь из автомата, и ребята, стоявшие у УАЗика, повались на землю. Игорь тут же скосил бандита прямо сверху, после чего запрыгнул на подоконник и, сгруппировавшись, мягко спрыгнул вниз.

В доме опять загрохотали выстрелы: это гориллы, прятавшиеся до этого по комнатам, видимо, пытались совладать с разбушевавшимся Петькой.

Бойцы начали шевелиться, и, подбежав к ним, Игорь стал внимательно осматривать каждого. У двоих раны были пустяковые: одному навылет пробило ключицу, другому слегка царапнуло кисть. Сержанта чудом не задело вообще – он стоял дальше всех от бандита. А вот двум оставшимся солдатам не повезло: они были живы, но у обоих пули застряли в животе. Чтобы их спасти, необходимо было срочно ехать в больницу.

– Сержант, мигом аптечку сюда! – скомандовал Игорь. – Возьми нашу из УАЗика и вторую из джипа. Бегом!

Еще находившийся под сильным впечатлением от произошедшего сержант молча полез в машину.

– Вы двое, помогите уложить товарищей в джип.

Тот парень, которому пробило ключицу, дотронулся до своего плеча и ойкнул.

– Ладно, тебе отставить, – глядя на его перекошенное лицо, сказал Игорь. – Сними форму, оторви кусок от майки и приложи к ране.

– Вас тоже задело, товарищ капитан? – озабоченно спросил подбежавший с двумя аптечками сержант.

– Чепуха, царапина. Бинтовать умеешь?

– Умею.

– А ты? – спросил Игорь у бойца, которому чуть задело кисть. – Что с рукой? Пальцы шевелятся?

– Все в порядке, товарищ капитан. Не беспокойтесь, мы их перебинтуем.

– Хорошо, действуйте. Я обратно в дом.

 

Судя по грохоту, Петька держался молодцом, но головоногих было слишком много. Игорь поднял валявшийся около мертвого бандита автомат, обежал кругом весь дом, чтобы понять расположение окон, и заспешил к входной двери.

Звуки выстрелов доносились из глубины дома, бой шел где-то на втором или даже на третьем этаже. Игорь спокойно открыл дверь и мигом оценил Петькину работу: два аккуратных трупа в обоих концах коридора и еще один на лестнице – все как в учебном тире. Калашей рядом с телами, разумеется, не было.

Бесшумно поднявшись на один пролет, он увидел Петьку. Тот и впрямь загнал оставшихся бандитов на последний этаж, а сам укрылся в нише рядом с комнатой, где Игорь и Ковылкин только что вели беседу. Из ниши лестница между этажами идеально простреливалась, и, едва головоногие делали попытку высунуться, Петька тут же палил в их сторону из калашей. Двух чересчур самоуверенных обезьян он уже таким макаром подшиб – они валялись прямо здесь, на ступеньках. Еще трое лежали у входа в комнаты, из которых, видимо, неудачно пытались выйти до того, как Петька занял свой выгодный плацдарм. Оставшиеся в живых сидели тихо и ждали подходящего момента. Скакать из окон третьего этажа и рисковать множественными переломами конечностей они считали, наверное, пока преждевременным. А балконов в доме, слава Богу, не было.

Заметив Игоря, лейтенант улыбнулся и приложил указательный палец к губам. Игорь кивнул.

Видимо, Грема, все же наврал, или его данные оказались устаревшими – двадцати человек в этом доме не было: два бандита лежали на КПП у старика, десять трупов было в доме, и еще четверо, может, пятеро зависли на третьем этаже.

Игорь тихо прошмыгнул в комнату, где сидел пока еще не очухавшийся Ковылкин. Затащив внутрь тело Рубля, он включил свет.

Кто-то из бандитов высунулся на шум, Петька выстрелил, и еще одно тело грохнулось на пол где-то вверху.

Подойдя к столу, Игорь двумя шлепками привел Ковылкина в чувства. Тот пару секунд не мог понять, что с ним произошло, но, увидев труп около двери и склонившегося к нему Игоря с автоматом, сделал попытку выскочить из-за стола.

Получив оплеуху, бывший мэр тут же успокоился и затравленно опустил глаза.

– Ну что, Олег Евсеевич, продолжим наш диалог? Рубля вы теперь можете не стесняться, – дружелюбно сообщил ему Игорь.

– Что тебе нужно? – сквозь зубы прошипел мэр.

– Я хотел бы еще раз обсудить этот великолепно сформулированный вами закон: все в нашем мире функционирует за счет обмена.

Ковылкин с ненавистью в глазах посмотрел на Игоря.

– Но только условия контракта нужно теперь слегка изменить. Как вы легко можете догадаться, ваша жизнь мне столь же дорога, как вам моя. Но я готов рассмотреть опцию длительного тюремного заключения вместо казни – в обмен на простую услугу. Моей дочери здесь нет, так ведь? А я хотел бы получить ее обратно целой и невредимой. Вы мне сообщите, где она, и поможете уладить «формальности» с теми людьми, у которых она находится, а я, так уж и быть, сохраню вам жизнь и мирно сдам вас в федеральную прокуратуру.

– Я не знаю, где твоя дочь, – сухо ответил мэр. – Я тебе уже сказал: это не мои разборки.

– То есть, как это не ваши? Четырех горилл ко мне домой разве не вы посылали?

Игорь начинал злиться, и это было неправильно.

– Хорошо. Допустим, вы не лжете, – сказал он чуть мягче. – Кому принадлежит эта вилла?

– Рублю.

На лестнице снова послышалась возня, и через секунду грохнула автоматная очередь.

– Что это? – испугался мэр.

– Да так, не обращайте внимания – спектакль вот-вот закончится… Похищение моей дочери организовал тоже Рубль?

– Да. Он был главой местного клана. На связь со мной выходил всегда только он.

– Кто еще может знать, куда увезли девочку?

– Понятия не имею, – заносчиво ответил мэр и тут же получил удар по голове, отчего снова потерял сознание.

– Ей, братва! – окликнул головоногих Игорь, выйдя из комнаты. – Если не хотите, чтобы мы перестреляли вас как зайцев, бросайте оружие на лестницу и выходите по одному.

– Ага, сейчас, – ответил кто-то из бандитов. – На-ка вот, держи!

Вниз по ступенькам покатилась граната.

– Петька, ложись! – крикнул Игорь и метнулся обратно в комнату.

Оглушительный взрыв тряханул весь дом.

Как только звук утих, Игорь рывком поднялся на ноги и выскочил в коридор. С Петькой было все в порядке: он успел залечь в нишу и теперь интенсивно отряхивался. Нижняя часть лестницы и все тумбочки, стоявшие вдоль стен, превратились в груду обломков.

– Держи их, – шепнул Игорь и со всех ног кинулся вниз, к выходу из дома.

Оружие, взятое бандитами у солдат, валялось в куче недалеко от УАЗика. Сержант и тот парнишка, у которого была задета кисть, уже закончили бинтовать тяжелораненых бойцов.

– Грузитесь в джип! – успел крикнуть им Игорь, хватая гранатомет. – Потом берите автоматы и держите под прицелом окна третьего этажа. Если какая-то сволочь будет высовываться – огонь на поражение!

– Есть, товарищ капитан! – ответил сержант.

Влетев на второй этаж, где Петька уже занял свою удобную позицию, Игорь дал ему знак приготовиться и заглянул в комнату к мэру. Бывший градоначальник лежал в беспамятстве головой на столе.

Игорь взял Ковылкина за шиворот, стукнул три раза по щекам, чтобы тот очнулся, и потащил за собой в коридор. Там он сдал мэра Петьке и рукой показал, чтобы они двигались к выходу.

 

Оставшись один, Игорь положил автомат на пол, взял гранатомет на плечо, встал у лестницы, ведущей вниз, и крикнул:

– Считаю до трех! Или вы бросаете оружие и выходите, или я сношу к чертовой матери полдома. Раз… Два…

На лестницу полетел один калаш, и из-за стены показалась бритая голова.

– У него гранатомет! – завопил хитрый бандит и тут же спрятался обратно. Его коллеги, видимо, заранее подготовившиеся к такому исходу, рванули с топотом вглубь помещений.

Не долго думая, Игорь оттолкнулся ногами и уже в воздухе нажал на спусковой крючок.

Пока он кубарем летел вниз, страшнейший грохот наполнил все здание. Через пару секунд с улицы раздалась автоматная очередь.

Выскочив из дома, Игорь увидел, как сержант и боец, у которого была задета кисть, лупят из автоматов по окнам. Боец стрелял прямо от машины, а сержант ушел чуть вбок и держал под контролем левую сторону дома. Бывший мэр лежал рядом с УАЗиком на траве. Судя по всему, Петька тоже «успокоил» его на время, чтобы не мешал заниматься делом, а сам отправился в дальний торец здания ловить падающих обезьян.

Махнув ему рукой, Игорь поднял с земли автомат и не спеша огляделся.

В неярком свете уличных фонарей вилла Рубля была похожа на полуразрушенный замок: часть крыши и лицевая стена на уровне третьего этажа отсутствовали. Уцелевшие бандиты еще прятались где-то среди полутемных, дымящихся развалин, но шансов выбраться оттуда живыми у них не было никаких. 

Игорь пошел взглянуть, что делается на противоположной стороне дома. На втором и третьем этажах окна были узкими, как бойницы, и вылезти через них мужчине средней комплекции не представлялось возможным. Сквозь темноту он все же заметил какое-то движение в одном из окон и, недолго думая, пустил туда короткую очередь.

– Не стреляй! – жалобно промычал громкий бас.

– Спускайтесь, не тронем, – ответил Игорь и пошел назад к машинам.

Через пару минут на крыльцо выползли две перепачканные фигуры с поднятыми руками.

– Еще кто-нибудь живой в доме есть? – спросил у них Игорь.

– Нет, – хмуро ответила одна из фигур.

– А оружие?

– Все там.

– Петька, осмотри дом и забери амуницию. Вы, бойцы, мигом в джип и назад в часть. Раненых как можно скорее на операцию!

– Кто-нибудь из вас знает, где находится моя дочь? – обратился он снова к бандитам.

Те молчали.

– Не скажете – сдохнете прямо сейчас! – уточнил Игорь и поднял автомат.

– Ладно, я расскажу, – начал тот, что был слева. – Ее держали здесь, хотели взять тебя на живца и кончить вас обоих. Но тут Грема позвонил из скорой, Рубль засомневался, и Паникей, на всякий случай, увел девчонку из дома.

– Куда увел?! – Игорь почувствовал, что еще немного, и он порвет эту мразь на куски.

– У Паникея здесь тоже хата.

– Ему кто-нибудь звонил?

– Не знаю, я не слышал.

Джип с бойцами мягко выехал за ворота и двинулся прочь. Вышедший из дома Петька с кучей оружия, сообщил, что все чисто. Бандиты стояли напуганные и растерянные.

– Звони Паникею и скажи, чтобы вел девочку сюда, – приказал Игорь тому, что был поразговорчивей.

– Но Паникей наверняка слышал, что здесь было.

– А ты базар включи повеселее, распиши ему, как вы с братвой нас грохнули. А девчонку, скажи, вот этот хочет забрать, – Игорь показал на лежащего в траве Ковылкина.

Бандит недоверчиво полез в карман за телефоном.

– И напрягись, бандоза! Если он ее сюда не приведет, вам обоим не жить. Ты меня понял?

Головоногий начал звонить.

– Паникей, это Монах. Девчонка Папе нужна, веди ее сюда.

Игорю было слышно, как возбужденный голос в трубке задает какие-то вопросы.

– Да все нормально, чуть-чуть постреляли, – с корректной блатной интонацией отвечал Монах. – Давай живее, а то нам сматываться надо, у нас жмуров целый грузовик.

 

Паникей оказался догадливее, чем можно было ожидать. Пришел он действительно через пять минут, но перед тем, как зайти на территорию, поднял Жанку на руки и приставил тэтэшник к ее маленькой детской головке.

– Отпусти девчонку, мудак! – заорал ему один из уцелевших в перестрелке бандитов, который до этого все время молчал.

– Папа! – крикнула Жанка.

Паникей не выдержал, завопил как укушенный, и, направив пистолет в сторону Игоря, шесть раз подряд спустил курок. Игорь едва успел откатиться за УАЗик, а метнувшийся в сторону Петька тем временем подскочил к бандиту с фланга и точным движением запустил ему в голову свой армейский нож.

В следующую секунду он оказался рядом с Паникеем – как раз вовремя, чтобы успеть выхватить Жанку из рук падающего на землю мордоворота.

Как тут же выяснилось, одна из пуль угодила прямо в сердце бандиту, который пытался урезонить Паникея, и тот валялся теперь около машины без каких-либо признаков жизни.

Не глядя на него, Игорь кинулся к дочери.

– Папа, папа! – защебетала Жанка. – Эти злые дяди хотели тебя убить. Ты их всех застрелил?

– Двоих оставил… в качестве «залога», – улыбаясь, ответил Игорь и взял ее на руки. – Тебя тут никто не обижал, девочка моя?

– Нет. Вон тот дядя, – она указала на лежащего в траве Ковылкина, – сказал всем, чтобы пальцем меня не трогали, пока ты не приедешь. А еще он дал мне очень вкусную конфету. Это хороший дядя. Почему он лежит? Они его убили?

– Дядя спит. Мы его сейчас разбудим и все вместе поедем кататься вот на этой военной машине. 

–  Ура! А она летать умеет?

Игорь и Петька засмеялись.

– Нет, моя дорогая. Она умеет только очень быстро ездить, – ответил Игорь и поцеловал дочь.

 

Выскочив на шоссе, Петька погнал УАЗик в направлении части. Дед, что стоял на КПП у поселка, захотел к ним присоединиться, и теперь в машине сидело пять человек, не считая Жанки.

– Петруха, звякни бойцам, спроси, где они, – посоветовал Игорь.

– Стоят в пробке на Славянском шоссе, одному из раненых нужна срочная помощь, – доложил Петька через минуту, после того, как переговорил с сержантом.

– Дай мне телефон, я их выведу окольными дорогами.

Вытащив из сумки карту местности, захваченную им на всякий случай из машины Кубинца, Игорь позвонил сержанту и начал объяснять, как можно по лесу миновать пробку.

– Через двадцать пять минут начнется кругомыльня, – озабоченно заметил Петька, глядя на часы.

– Гоните так быстро, как только сможете, – добавил Игорь в конце разговора. – И ни в коем случае не останавливайтесь, когда будете в лесу.

Не прошло и четверти часа, как УАЗик тоже уперся в ближайшую к городу оконечность пробки на восточном направлении.

– Давай и мы в лес, Петруха, иначе до утра здесь простоим.

Жанка, свернувшись калачиком на руках у Игоря, крепко спала. Бывший мэр с помятой физиономией тупо смотрел в окно, а дед, пристроившийся на заднем сиденье, не спускал глаз с Монаха. Последний, впрочем, никаких признаков активного несогласия со своей долей не выказывал.

– Так где конкретно вы должны были встретиться с Алиной, Олег Евсеевич? – решил, в конце концов, уточнить Игорь.

– Тебе какое дело? – грубо отрезал Ковылкин.

– Зря вы так, господин бывший мэр. Дочь я вернул без вашей помощи, так что никаких обязательств оставлять вас в живых у меня теперь нет…

– Обязательств, может, и нет, но, если ты меня убьешь, Алина не поверит в твою версию. Да и в полиции без моих показаний тебе придется очень сильно покрутиться, чтобы самому на зону не угодить. Так что моя жизнь – это твое благополучие.

– Ошибаетесь, Олег Евсеевич. Полиции я могу представить аж целых три дела: незаконный сбыт сельхозпродукции в особо крупных размерах, активная связь с преступными группировками и участие в захвате малолетнего заложника с целью шантажа. Как вы думаете, насколько это потянет?

Ковылкин усмехнулся.

– По незаконному сбыту Алину тоже будешь сажать?

Игорь не ответил.

– В деле с заложником моего участия не было. Все как раз наоборот: только благодаря мне девочка осталась живой. А связь с преступными группировками ты никогда не докажешь: мало ли кто с кем где захотел встретиться.

– Докажет, – уверенно сказал Монах.

Ковылкин резко обернулся.

– Если ты меня сдашь, тебе крышка!

Монах брезгливо покосился на бывшего мэра.

– Не свисти, гандон штопаный. Это из-за тебя, сука, вся братва полегла. Хотел жопу свою прикрыть? Ничего, на зоне тебе ее развальцуют. Оттянешься по полной.

 

Эпилог

 

Ковылкина и Монаха они благополучно сдали утром в полицию в областном центре. Потом отвезли деда на железнодорожный вокзал – он решил ехать к родственникам в Челябинскую область, после чего вернулись в Петькину часть, где в деталях рассказали подполковнику Зеленчуку о событиях прошедшей ночи.

Тяжелораненых бойцов к тому моменту уже прооперировали, и они оба шли на поправку.

Зеленчук, когда увидел Петьку, начал рвать и метать, грозить концом карьеры и чуть ли не тюрьмой, но, услышав о ратных подвигах лейтенанта из уст Игоря и Жанки, немного смягчился.

– И сколько вы бандитов грохнули в общей сложности? – поинтересовался он в конце рассказа.

– Двадцать восемь, – ответил Игорь. –  И еще одного сдали вместе с бывшим слепуринским мэром куда полагается.

– А в последнего, самого противного, дядя Петя ножик кинул, когда тот хотел папу застрелить, – добавила Жанка.

Закончился разговор, как и следовало ожидать, распитием водки, которую Игорь, ссылаясь на предстоящую дорогу, лишь чуть пригубил. Зато Петька, Зеленчук и подоспевшие на огонек офицеры в тот день погуляли на славу. Когда Игорь с Жанкой на Петькиной машине покидали часть, пьяные товарищи лейтенанта дали залп из боевого оружия, чем привели Жанку в бурный восторг.

Веронику и ее мужа Игорь нашел в областном центре, куда они вернулись к пяти часам дня. Бедолаги каким-то чудом успели заказать себе номер в очень хорошей гостинице. Правда, ночь бегства им все равно пришлось кантоваться в машине: с КПП их выпустили только к утру.

Жанка поначалу не хотела оставаться с матерью и отчимом, но Вероника соблазнила ее предстоящей поездкой к бабушке с дедом на Волгу.

Прощаясь с дочерью, Игорь сказал, что обязательно навестит их в ближайшее время, хотя сам даже отдаленно не представлял себе, какой уголок страны окажется его следующим домом.

Скитаясь по улицам города, он пытался решить, что ему теперь делать. Ковылкин не сознался, где у них с Алиной было назначено свидание, а ее мобильные телефоны упорно не отвечали на звонки.

Так и не придумав до темноты, как ему найти девушку, Игорь заселился в гостиницу, из которой уехали Вероника с мужем, и, чувствуя  крайнюю усталость, лег спать.

 

Когда он открыл глаза, в комнате было уже светло.

– Доброе утро, Игорь, – услышал он знакомый голос и вздрогнул.

На диване справа от окна сидел Наставник в элегантном бежевом костюме.

– Здравствуйте, Эмиль Ахметович, – ответил Игорь, поднимаясь на локте и расправляя одеяло. – Извините, я не одет.

– Судя по тому, что ты не спрашиваешь, как я здесь очутился, подобные вещи теперь не кажутся тебе чудесами?

Тон Наставника был приветливым и благодушным.

– Я многое понял за эту ночь, Эмиль Ахметович, и хочу сказать вам огромное спасибо, за то, что вы для меня сделали.

– Моя роль в произошедшем была весьма скромной. Как я тебе уже говорил, мы не занимаемся «спасением утопающих». Для этого существуют другие институты. Наша задача – давать шанс к развитию любому человеку, который может им воспользоваться. Ты молодчина! Твой потенциал действительно велик. Но я пришел сюда не только, чтобы поздравить тебя. Есть много вещей на Пути, которые весьма сложны для понимания. Сейчас адекватно воспринять информацию о них ты бы не смог, даже если очень захотел. Однако на некоторые из твоих вопросов я все же отвечу с удовольствием.

Игорь на секунду задумался.

– Как происходит управление событиями? – тихо спросил он.

– Внешние события есть лишь отражение наших сознательных и подсознательных ожиданий, установок и намерений, – тут же ответил Наставник. – Глубинное понимание этого факта, вкупе со спокойным формированием намерений, делает жизнь человека неизмеримо более рациональной и эффективной по сравнению с жизнью обычных людей. Вокруг него происходит только то и только так, как он себе это запланировал. Он не знает, что такое неожиданность или неприятность – при его способе взаимодействия с окружающим миром (посредством сознания) такие вещи становятся невозможными. В его случае, не действительность берёт его заложником и диктует правила, а он формирует действительность по своему личному усмотрению. Жизнь, в этом случае, превращается в раскатанную ковровую дорожку, и по ней человек спокойно идёт к выполнению той задачи, или миссии, ради которой оказался на земле.

Эмиль Ахметович на секунду замолчал и внимательно посмотрел на Игоря. Тот не шелохнулся.

– Подобный стиль жизни легко описать, но очень не легко реализовать на практике. Дело в том, что это уровень мастера, который достигается путём упорных, многолетних тренировок. Человеческое сознание, и особенно подсознание, – чрезвычайно инертная машина. Ее с детства учат бояться окружающего мира и так называемых случайностей, учат верить, что всё может легко выйти из-под контроля, с самыми непредсказуемыми последствиями. И, в итоге, взрослому человеку невероятно сложно избавиться от этого страха, сложно убедить себя, что идти на поводу у обстоятельств – крайне глупая тактика. Человек, условно говоря, наступает на грабли, которые бьют его по лбу, и не понимает, что грабли подложил себе он сам… хотя мог и не подкладывать.

– Скажите, Эмиль Ахметович, наша местная аномалия с этой проблемой как-то связана?

Наставник широко улыбнулся, и Игорь опустил глаза.

– Извини, – сказал Эмиль Ахметович. – Далеко не все мои ученики могли так быстро соображать, когда вставали на Путь. Ты меня очень радуешь… А что касается грабель, то, по сути, всё человечество находится в заложниках у обстоятельств. И эти обстоятельства могут скоро стать глобальным апокалипсисом, ведь они как раз и формируются подсознательной тягой миллиардов нереализованных людей к массовому суициду. Данная тяга – ответ на пустоту, рождающуюся в каждом человеке, лишённом возможности гармоничного развития на всех уровнях его совокупного существа. Только такое развитие и может спасти цивилизацию, если через него пройдёт достаточное количество людей.

– Аномалию запустили чтобы встряхнуть нас?

– Человечество дошло до критической точки. Плавная эволюция, какой она была на протяжении многих тысячелетий, стала теперь невозможной: мы оказались на грани уничтожения самих себя – не одним способом, так другим. В высшем плане развития Земли, который может быть реализован с помощью определенной группы людей, предусматривался метод глобальной встряски сознания. Одним из вариантов такой встряски являлась КА: путём ускорения жизненных процессов у низших организмов людям показывали, что медлить нельзя. Но люди не поняли. Следующим шагом было ускорение жизни хордовых и самого человека.

– Подождите, Эмиль Ахметович. На основе чего был сделан вывод, что радикальное вмешательство необходимо именно  сейчас?

– Человек, не знающий о цели своего прихода на землю, погрязший в эгоистических стремлениях и желаниях, не понимающий того, каким образом его сознание и подсознание связаны с окружающим миром, на определённом этапе развития техники обязательно убьёт себя. Он может сделать это непосредственно, начав ядерную войну или выпустив какую-нибудь смертельную заразу из лаборатории, а может своей внутренней неразвитостью спровоцировать глобальный природный катаклизм, падение крупного метеорита, гигантскую вспышку солнечной активности и так далее. С каждым днём вероятность уничтожения цивилизации растет. Земля, солнечная система и вселенная в целом поддерживают эволюцию жизни до тех пор, пока не начинается перекос. Технический прогресс должен идти в ногу с ростом сознания, иначе развитие человека, как биологического вида, прекращается, он становится придатком машин. Если посмотреть на западных людей, несложно увидеть, что процесс итак зашел весьма далеко. Человек почти трансформировался в биологический автомат по разработке и производству новых механизмов и компьютерных систем. Он только и делает, что трудится, в подавляющем большинстве случаев, на нелюбимой, нетворческой работе, спит, ест, пьет, совокупляется и убивает свободное время тупыми развлечениями. Всё это было нормально сто лет назад, но не сейчас. Раньше у человека была цель – обеспечить себя и своих родных всем необходимым, высвободить время для чего-то более важного, чем добывание пищи и обретение крыши над головой. Сейчас, когда эта цель номинально достигнута, главным смыслом процесса стало изобретение технических новшеств, в ущерб внутреннему развитию хомо сапиенса. Эволюция человечества заменилась эволюцией машин, точно как в фильме «Матрица», который ты любишь.

– Но почему нельзя было решить проблему как-то иначе, без смертельных угроз?

– Я же только что объяснил: угроза существовала до аномалии. Мы всего лишь придали ей однозначную и понятную форму. Иначе люди по-прежнему бы ее игнорировали.

Игорь задумался.

– Вы сказали, причиной кризиса явился машинный прогресс, точнее, отсутствие прогресса на всех других планах. Но ведь в мире есть много стран, где развитие техники людей не очень интересует и где больше внимания уделяется как раз духовным и спиритуальным вещам.

– Технический прогресс – необходимая компонента развития любой цивилизации. Если его нет, развитие прекращается, поскольку всё своё время человек проводит в физическом труде. Взять к примеру Восток: великие учения были даны восточным людям две, три, пять тысяч лет назад, но с тех пор восточные страны почему-то не стали нациями просветлённых мастеров. Почему? Ответ прост: у восточного человека никогда не было физической свободы, которую может дать только автоматизация производства пищи, одежды, жилья и так далее. Разделение на Запад и Восток было необходимым и оно не было случайным. Его подготовили и осуществили люди знания, специально, чтобы со временем у человечества был и технический прогресс, и духовная наука. Востоку и Западу нужно было разделиться, чтобы вновь встретиться три тысячи лет спустя (если считать от Древней Греции) и продолжить эволюцию объединённого человечества. Запад пошёл по пути науки и философии, Восток продолжал культивировать духовность. За всеми западными сообществами на протяжении этих трёх тысяч лет велось непрерывное наблюдение, и, когда было нужно, вносились коррективы – впрыскивались забытые или утерянные крупицы духовного знания, которые спасали Запад от вырождения и самоистребления. До последнего времени этих инъекций вполне хватало и никаких радикальных мер не требовалось. Помимо всего прочего, воссоединять Запад и Восток было рано: техника должна была достигнуть нужного уровня, и Западу предстояло немного потрудиться. Восток же был ответственен только за сохранение духовных знаний. Сейчас, когда обе половины мира справились с возложенными на них задачами, настало время консолидации результатов. Но проблема заключается в том, что в сознании миллиардов людей о данной ситуации нет ни малейшего представления. Запад агрессивен и высокомерен, на Востоке тоже есть экстремисты. Антагонизм между Востоком и Западом силён как никогда. Но самое главное – политические и экономические условия для объедения сейчас отсутствуют, а времени остаётся всё меньше и меньше. Дело, впрочем, не в физическом союзе каких-то государств, а в широком распространении восточных методик внутреннего развития человека на Западе. Критическая ситуация, в которой земная цивилизация находится сейчас, была предусмотрена за миллионы лет до настоящего момента. Разумная жизнь, где бы она ни возникала, эволюционирует ступенями. Разделение духовности и технического прогресса – важнейший и неизбежный этап: у духовного человека не хватит воли поддерживать технический прогресс, поскольку это чистой воды материализм; а у технически ориентированного человека неоткуда взяться духовному пониманию – он занят только внешним. Исключения, конечно же, есть, но это единицы из миллионов. Примитивный человек, так называемый хомо сапиенс, в основной своей массе, по-настоящему развивать может только что-то одно. Переход на новую ступень как раз и заключается в преодолении этой примитивности.

– Сегодня в кольце уже никого не осталось, но аномалия по-прежнему работает. Спецслужбы разных стран будут искать тех, кто запустил КА…

– Они их никогда не найдут.

– А установку? Ведь где-то же она располагается?

Эмиль Ахметович добродушно улыбнулся.

– Мне казалось, ты уже понял это, Игорь: никакой установки нет. Аномалия была запущена объединенными усилиями целой группы очень продвинутых людей. Было сформировано соответствующее намерение и волевым импульсом нарушены некоторые физические законы. Мы, в принципе, даже не знали, какой именно эффект будет достигнут – задача состояла только в проявлении некой общей схемы, завязанной на ускорении климатических изменений и сокращении срока жизни, с тем чтобы наглядно показать людям, что часы тикают.  

– То есть, вы хотите сказать, аномалия существует теперь сама по себе? – ошарашено спросил Игорь.

– Тебя это удивляет?

– Я… я не знаю. Дмитрий Исаакович меня уверял, что аномалия – это секретный проект с многомиллионными инвестициями. Мне казалось, нарушение физических законов не может происходить без вмешательства разума.

– Еще совсем недавно ты полагал, что физические законы вообще не могут быть нарушены, – засмеялся Эмиль Ахметович. – Дело в том, что есть законы, которые изучены или, по крайней мере, описаны современными физиками, а есть те, которые им только еще предстоит открыть. Дима изложил тебе версию, которую ты был способен воспринять на тот момент. Неподготовленному человеку бесполезно говорить правду – он не сможет в нее поверить.

Игорь несколько секунд хранил молчание.

– А людям знания те неоткрытые законы, про которые вы сказали, уже известны? – задал он наконец осторожный вопрос.

– Многие вещи можно использовать, не вникая в принцип их работы. Главное – иметь доступ к первопричине всех законов. И потом, время – фактор относительный. Какие-то физические состояния выглядят в наших глазах протяженными или изменяющимися, мы даже различаем силы, определяющие их изменение и протяженность. Но у этих сил тоже есть некий фундамент, за ними стоит порождающая их Воля, которая в любой момент способна переиначить все, что нам кажется незыблемым. Один из аспектов Пути заключается именно в том, что идущий все больше и больше понимает эфемерность физического мира и, отталкиваясь от нее, приходит к тому, что люди знания называют Реальностью.

– Но если физический мир не реален, – сказал Игорь, немного подумав, – для чего тогда вы делаете все, что делаете? Зачем понадобился этот ажиотаж со спасением цивилизации?

– Затем, что у каждого человека и всей цивилизации есть родина, то бишь, исходный пункт, и есть пункт назначения. И то, и другое находится вне физического мира. Однако путь из точки А в точку Б лежит через него, хотим мы этого или не хотим. Ради шанса продолжить этот путь как раз и была создана аномалия. Она возникла не столько в результате действий каких-то людей, сколько в результате объективной и совершенно реальной космической необходимости. Именно эта необходимость и определила ее запуск, люди были только лишь инструментом.

– А в чем необходимость, Эмиль Ахметович? – недоумевая, спросил Игорь.

– В том, что возникновение разумной жизни где бы то ни было во вселенной – это не случайность. Это финальный этап во всем генезисе мира. И то, к чему может прийти разумная жизнь путем направленной эволюции, является смыслом и целью существования физической материи. Иными словами, гибель цивилизации означала бы фиаско, проигрыш в очень и очень длинной игре. Тот, кто эту игру затеял шестнадцать миллиардов лет назад, готов пойти на многое, чтобы избежать такого исхода. Но Он не может действовать напрямую. Ему нужны посредники – люди, способные чувствовать высшую Волю и реализовывать ее через прямой контакт с физическими явлениями.

Наставник замолчал.

– Выходит, аномалию нельзя остановить? – печально заметил Игорь.

– Можно. Путем выхода критической массы людей на новый уровень. Это тоже было зашито в ее структуре… Кстати, ты один из кандидатов.

– Эмиль Ахметович, вы так спокойно об этом говорите, будто речь идет о выборах в профсоюзный комитет.

– Пойми Игорь, тому, кто занимается делом, некогда играть в эмоции. Для обычных людей все в жизни выглядит как аттракцион. Но люди знания не имеют права тешить себя детскими забавами. Проект под кодовым названием «аномалия» вступает в активную фазу, и наши задачи в нем очень многогранны. Необходимо выявить и проинформировать всех кандидатов, создав каждому из них условия обучения. Кроме этого, надо разработать и запустить схему выхода наших людей на все ключевые позиции в современном обществе, чтобы изменения можно было продвигать, не натыкаясь на сопротивление тех, кто по каким-либо причинам не имеет достаточного потенциала. В таком масштабе задача не ставилась еще никогда. Поэтому вчера ты присоединился не к элите, Игорь, не к тайному обществу гордецов, но к когорте неутомимых тружеников. Будь готов, потому что эту Работу тебе, как и всем нам, придется выполнять двадцать четыре часа в сутки.

Игорь молча переваривал услышанное.

– Теперь одевайся, – бодро сказал Эмиль Ахметович. – У меня для тебя есть сюрприз.

– А что будет с теми, кто не сможет выйти на необходимый уровень? – спросил Игорь, натягивая штаны.

– Они исчезнут как тупиковая ветвь эволюции через несколько поколений. А может быть, дадут начало отдельному биологическому виду. Точнее, новый вид отпочкуется от них, как в свое время человек разумный отпочковался от обезьян.

– Но у трансформированных людей и у всех остальных будут разные интересы. Как же они поделят мир?

Наставник улыбнулся.

– Ты, наверное, в детстве читал много фантастики. Не переживай, места хватит на всех.

– Но обезьяны, к примеру, не сидят в наших парламентах и не руководят компаниями. Они даже самую черную работу для нас не выполняют.

– Ты прав. Жизнь трансформированного общества будет очень сильно отличаться от того, как сейчас живет подавляющее большинство людей. И в этой жизни не смогут участвовать те, кто не совершил переход. Но у них, в отличие от обезьян, всегда будет выбор: или встать на Путь развития, или довольствоваться примитивным уровнем существования.

Не зная, что ответить, Игорь неловко извинился и ушел в ванную, чтобы почистить зубы и побриться. Когда он вернулся, Эмиль Ахметович был уже у двери.

– Возьми, пожалуйста, сумку со всеми вещами и пойдем, а то у меня не так много времени, – сказал он вежливо.

 

На гостиничной парковке стояло не меньше трех десятков автомобилей, но один из них выделялся на общем фоне. Это был гигантский Мерседес нежно-серебреного цвета с тонированными стеклами. Эмиль Ахметович неожиданно для Игоря пошел именно к нему.

– Тебя, я вижу, удивляет моя машина? – заметил Наставник, когда они вдвоем сели на заднее сиденье и шофер начал плавно выезжать на шоссе.

– Не то чтобы удивляет, – слегка тушуясь, ответил Игорь. – Но я, честно говоря, думал, что развитие и роскошь – вещи не очень совместимые.

– Многие так думают, но эта мысль ошибочна. Среди людей знания немало богатых, хотя богатству они придают совершенно иное значение, в корне отличающееся от того, как воспринимают деньги обычные толстосумы. Развитие дарит человеку массу возможностей, в том числе и возможность обеспечить материальную сторону своей жизни.

– Я понимаю. Но тут ведь речь идет о суммах гораздо больших, чем все, что нужно для удовлетворения насущных потребностей.

Эмиль Ахметович посмотрел на Игоря и улыбнулся.

– Да, я мог бы ездить на маленькой японской машине и жить в квартире, а не в особняке, – заявил он. – Мое внутреннее состояние от этого нисколько бы не изменилось. Но тогда у меня пропала бы возможность выполнять Работу на том уровне, на каком я выполняю ее сейчас, а это было бы ничем иным, как «саботажем». Наше общество иерархично, и, чтобы выходить на контакт с людьми определенного круга, ты сам должен пребывать в этом кругу. Плюс, даже если ты работаешь с аудиторией невысокого ранга, ее способность и желание воспринимать также будут зависеть от того, насколько она подсознательно чувствует твой авторитет. Как это ни печально, но даже самые конченые идеалисты и мечтатели будут судить о тебе, в первую очередь, по одежке.

– Получается, вы богаты против своей воли?

Жалостливый тон, каким это было сказано, поверг Наставника в хохот.

– Ну, почему же, – сказал он, когда успокоился. – Мне очень нравится мой автомобиль, а также моя яхта, особняк и три виллы в разных концах света. Ты пойми, Игорь, человек знания – это не аскет и не великомученик. У него есть физическое тело, которое желает комфорта, есть эмоции, слабости и даже «пороки». Если бы ничего этого не было, он не смог бы удержаться на земле и минуты, а значит, не смог бы помочь другим обрести знание. Идеально чистому существу нечего делать в этом мире. Из-за своей чистоты оно не смогло бы даже молоток поднять, не говоря уже о том, чтобы сделаться профессионалом в какой-то области. Только алчный в душе человек может стать успешным бизнесменом, только гордый добьется власти, только тщеславный будет великим спортсменом, художником, писателем, ученым. Другое дело – понимает ли человек, что им движет и что обеспечивает ему успех, может ли он абстрагироваться от своего негативного качества в тех сферах, где это жизненно необходимо. Если, к примеру, алчность и желание контролировать других полностью определяют характер и поведение человека, он может построить империю, может собрать все золото мира, но он никогда не станет развитым. Идущий по Пути, открывая свое дело, прекрасно знает, что в эту сферу его тянет алчность, и он будет использовать ее, чтобы добиться результата. Однако алчность никогда не возьмет над ним верх – это он контролирует ее, а не она его. Порок дает человеку мотивацию для определенной деятельности в миру, но сам по себе порок деструктивен. В ходе учебы мы постепенно нарабатываем базу для того, чтобы начать использовать его конструктивно, без вреда для себя. И такая возможность появляется только в ситуации Работы, когда нашей главной целью становится эволюция человеческой расы, и когда мы приобретаем инструменты для ее реализации. Тогда любое мирское занятие начинает выполнять функцию не более чем платформы. Ни это занятие, ни его конкретные материальные плоды уже не имеют принципиального значения.

Такого откровения Игорь не ожидал. Вся его психика, в которую с детства вбивали понятие об идеале, активно протестовала. Сама мысль, что всякий идеал должен быть с червоточиной, чтобы иметь хоть какое-то реальное применение, была кощунственной.

– Мне надо подумать, Эмиль Ахметович, – сказал он, чтобы не молчать. – Информация для меня слишком новая, я должен ее переварить.

– Думай, – беззаботно ответил Наставник. – Время у тебя есть.

Минуты три в салоне царило молчание.

– А куда мы едем? – спохватился Игорь.

– Ко мне в офис. Я даю тебе работу. Оклад в полтора раза больше, чем то, что ты получал в мэрии, и компания будет оплачивать твое жилье, квартира уже снята. Единственный момент: придется много ездить и, в основном, заграницу.

«Час от часу не легче», – мелькнуло у Игоря в голове, хотя такое стремительное решение всех навалившиеся на него бытовых проблем, о которых он не успел еще даже толком поразмыслить, его очень обрадовало.

– Спасибо, Эмиль Ахметович! Даже не знаю, как вас благодарить. Еще вчера я понятия не имел, что мне делать и куда податься.

– Теперь имеешь, – улыбнулся Наставник. – В моем бизнесе, как ты догадываешься, люди не просто выполняют какие-то служебные обязанности. Наш коллектив построен таким образом, чтобы каждый человек мог получать необходимые для учебы импульсы – от своих коллег, от начальников, от меня. Но учеба эта весьма тонкого плана, и далеко не все понимают, в какой процесс они вовлечены. Пожалуйста, имей это в виду.

– А чем занимается компания?

– Мы инвестируем деньги в ряд крупных научно-исследовательских проектов в области пищевых микродобавок и косметики на биологической основе. Когда появляется возможность создать новый продукт, мы также участвуем в его разработке, производстве и сбыте. Наши главные партнеры находятся в Европе и Соединенных Штатах. Именно к ним тебе и предстоит много ездить.

Автомобиль мягко подкатил к крыльцу большого современного здания.

– Прибыли, – сказал Наставник. – Дуй сначала на второй этаж, в отдел кадров – там все уже в курсе, потом в бухгалтерию и оттуда ко мне. Сегодня твой первый рабочий день.

 

Через полчаса Игорь был официально зачислен в штат на должность заместителя директора по экономике и успел получить аванс. Наставник принял его у себя в кабинете на восьмом этаже.

– Да, Эмиль Ахметович, сюрприз вы мне преподнесли, конечно, шикарный! – сказал он, усаживаясь за длинный стол, занимавший половину огромного кабинета. – Сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать ваше доверие.

– Расслабься, Игорь, – тут же ответил Наставник. – Главное ключевое условие нашего прогресса в плане учебы – это мир и покой в душе. Я категорически запрещаю любые стрессовые ситуации в моей компании. Наши сотрудники учатся выполнять все задания в срок без каких-либо сверхурочных. Мы никому не позволяем брать работу на дом. А в выходные офис просто закрыт. Если у кого-то возникает перегруз, ему тут же приходят на помощь коллеги, но такие случаи крайне редки. Ознакомившись с нашей кухней, ты поймешь, что здесь никто ничего не боится, никто никогда не делает того, чего можно избежать, и никто не выдумывает себе работу. Наоборот, каждый, кто находит способ закончить вверенный ему участок раньше дедлайна, получает сэкономленное время в качестве прибавки к отпуску, а он у нас сорок рабочих дней. И зарплаты у моих людей, кстати, выше, чем где бы то ни было. Поэтому текучка кадров в нашей компании близка к нулю: уходят только те, кто попадает в нее «случайным образом».  

– Невероятно! Как такое возможно? – искренне удивился Игорь.

– Ты, наверное, думаешь, что такая организация не может быть прибыльной? Спешу тебя разуверить: в отличие от остальных, мы пережили оба последних кризиса без каких-либо потерь. Ни в один год у компании не было убытка. И сейчас у нас громадный оборот и очень солидная прибыль.

– А в чем секрет, Эмиль Ахметович?

– Здесь нет никакого секрета, Игорь. Только жадность и слепота может заставить бизнесмена драть семь шкур со своих подчиненных, держать их в постоянном страхе и экономить на их образовании. Жадный хозяин не понимает, что, когда плохо обученный человек попадает в стрессовую ситуацию, и без того низкая эффективность его работы существенно падает. Страх быть уволенным или наказанным заставляет бедолагу нервничать, сидеть вечерами, уставать. И, если работы не хватает, он начинает ее выдумывать, чтобы показать, как сильно его загрузили, и тем самым отвести гнев начальника. В итоге целью становится не эффективность организации, а видимость ее активной работы. Элементарные операции начинают занимать в пять раз больше времени, чем положено: когда никто не заинтересован в скорости, ей неоткуда взяться. И тогда штат растет, все что-то делают, но результат всегда оставляет желать лучшего, люди используют любую возможность, чтобы филонить в рабочее время, кто-то успешно демонстрируют признаки слабоумия, кто-то просто обманывает начальника, бюрократия процветает, и масса ценных решений либо не принимается вообще, либо спускается на тормозах. Любое внешнее потрясение – и такая компания оказывается в очень трудной ситуации. Этой заразой болеют почти все организации в мире, хотя вылечить ее абсолютно не сложно. Когда бизнесмен понимает, откуда, на самом деле, берутся его прибыли и убытки, он начинает ощущать глубокую ответственность за работающих на него людей. Вот и весь секрет. Каждый человек приходит в этот мир с каким-то призванием. Оно дается ему, чтобы он максимально гармонично вписался в матрицу общества. Призвание бизнесмена имеют около двух процентов людей на земном шаре. И, к сожалению, почти все они воспринимают бизнес только как инструмент личного обогащения, подъема на более высокие уровни социальной иерархии и получения возможности контролировать других. Именно в силу такого их отношения среди бизнесменов практически нет счастливых людей. Лишь тот, кто использует бизнес для целей служения обществу и каждому человеку в отдельности, может надеяться не только на долгосрочный положительный финансовый результат, но и на гармонию во всех прочих аспектах своей жизни. А начинается это служение с тех людей, которых бизнесмен принимает на работу, так как все, что у него есть, он получает за счет них.

Игорь внимательно слушал. Чем больше говорил ему Наставник, тем больше он проникался уважением к этому человеку.

– Кстати, о сюрпризе, – неожиданно перевел тему Эмиль Ахметович. – Ты в своем кабинете уже был?

– Нет, еще не успел. Я из бухгалтерии прямо к вам.

– Тогда я больше тебя не задерживаю. Шестой этаж, левое крыло, там найдешь по табличке. Коллеги введут тебя в курс дела.

Наставник хитро улыбнулся.

– Только про работу не забудь! – добавил он, когда Игорь был уже в дверях.

 

Задумчиво спускаясь по лестнице и идя к своему кабинету, он с интересом глядел по сторонам. Его немного удивляло, что везде было тихо, по коридорам не сновали озабоченные менеджеры, на лестничной клетке не было курильщиков, а у автомата с горячими напитками стоял всего один человек, и тот спокойно дождался, когда его стакан наполнится, и молча удалился.

Свой кабинет Игорь нашел сразу. В такую оперативность было сложно поверить, но на стене и вправду имелась табличка с его фамилией, инициалами и должностью.

Он открыл дверь, шагнул внутрь и едва не упал в обморок от неожиданности…

– Прости меня, Игорь! – сказала Алина, поднимаясь из-за стола. – Эмиль Ахметович мне все рассказал.

На ней было сногсшибательное короткое платье малинового цвета с глубоким вырезом и такие же малиновые туфли на высоком каблуке. Обведенные помадой губы продолжали что-то говорить, пока она шла к нему. А он всеми силами пытался унять дрожь в коленях, боясь оторвать взгляд от ее невероятно красивого лица.

– Алина, – прошептал Игорь, когда девушка оказалась рядом. – Ковылкина посадят, он обманул тебя.

– Я знаю, мой хороший.

Тут Игорь не выдержал. Он схватил девушку, прижал ее к себе и начал осыпать поцелуями ее волосы, лоб, глаза. Она крепко обняла его шею.

Когда их губы встретились, Игорь едва не потерял сознание еще раз. 

– Мы никогда больше не расстанемся, любимая! – шепнул он ей через несколько минут.

– Никогда, – с улыбкой ответила она. – Я ведь теперь твой личный помощник, и живем мы с тобой в одной квартире…

 

 

 

Роттердам,

Август 2011