Французская мода

6 августа 2025 - Александр Джад
     Марина была девочкой современной из семьи со средним достатком. Поэтому, в свои шестнадцать пыталась заработать любыми доступными способами на, как говорила её мама, всякие безобразные вольности.
   «Как она не понимает, — размышляла Марина, — а она не понимает, что хотя это и дорого, но фирменные джинсы, топы, толстовки и кроссовки — это не только красиво, удобно, а и модно»
   Конечно, без всего этого престижного прикида прожить можно. Только, скорее, не прожить, а просуществовать, влача жалкое подобие жизни, пользуясь местным ширпотребом. А Марине, несомненно, хотелось быть равной, находиться на одной волне со сверстницами и получать удовольствие от полноценной жизни.  
   На сегодня предел мечтаний Марины были рваные джинсы и кроссовки Адидас. Была даже предпринята попытка попросить родителей приобрести их для неё, но успехом она не увенчалась. Что делать? Пришлось позаботиться об этом самой.
   Шестнадцать — это тот возраст, когда уже не ребёнок, но ещё не взрослая. Хочется нравиться, быть востребованной и желанной, то есть быть в тренде. Причём, эти желания подспудные. Спроси об этом любую девчонку, та лишь презрительно фыркнет, даже не удостоив вас ответом. Но, тем не менее, это так.
   Хорошо, что недалеко от дома оказалась мойка для машин. Хозяин при приёме на работу скептически осмотрел её худенькую фигурку и, крякнув, выдал:
   — Ты ведро с моющим раствором поднять-то сможешь?
   — Смогу, — не задумываясь, отрапортовала Марина. — И два смогу, если надо.
   — Ну-ну. Иди и работай. Но помни, при первом же замечании от клиентов уволю без выходного пособия, — и чуть тише добавил: — Если раньше сама не сбежишь.
   И она старалась. Наскоро сделав уроки, бежала на мойку. Хотя Марина и работала там в основном в перчатках, но моющие средства всё равно попадали на кожу и та, воспаляясь, шла красными пятнами. От постоянного нахождения в холодной влажной среде руки покрывались цыпками и нещадно зудели.
   Но другого выхода решить свою задачу Марина не видела и, скрепя зубы, терпела. Надо было обязательно успеть к лету, когда на каникулы, как обычно поедет к бабушке Евдокии Степановне в деревню. Девчонки-подружки там обзавидуются. Это в городе рваные джинсы и кроссовки дело привычное, а в деревне...
   Словом, надо успеть. Цель была и Марина, несмотря ни на что, шаг за шагом приближалась к ней через боль, страдания и неудобства.
 
   В юности месяц тащится долго, словно год. В молодости всё по календарю — год за год. И только ближе к старости годы бегут если не как дни то, как месяцы — это уж точно.
   Марине казалось, что прошла целая вечность, до того момента, когда она копейка к копейке сложив зарплату, смогла осуществить свою заветную мечту. Вожделённые джинсы и кроссовки лежали в дорожной сумке и она, трясясь в пригородном автобусе, спешила к любимой бабуле.
   — Внученька, — всплеснула руками Евдокия Степановна, когда увидела, как внучка, готовясь идти на завтрашнюю дискотеку, примеряет порванные джинсы. — Что это тебя мама в таком рванье на отдых отправила? У тебя что, совсем надеть нечего?
   — Бабуля, — улыбнулась Марина, — это нормально. Так сейчас в городе многие ходят.
   — Стыдоба-то какая! — не унималась Евдокия Степановна. — Что за люди? На всём экономят. Соседи мои увидят тебя в рваных штанах и скажут, мол, бабка совсем из ума выжила, внучку прилично одеть не может.
   — Бабуля, не переживай, — попыталась успокоить родного человека Марина, — всё хорошо. Так сейчас модно.
   — Знаю я вашу моду, — фыркнула Евдокия Степановна. — Вон по телевизору девки в одних трусах по сцене скачут. Они... как это... Ага, шоу бизнес. Но ты-то моя внучка, а не какие-то там бесстыдные певички. Ладно, утро вечера мудренее, — философски вздохнула она. — Ох-хо...
   — Бабуля, — приобняв, Марина приложила голову к её груди, — ты у меня самая лучшая бабуля на свете. Давай я тебе всё поясню? 
   — Ой, пироги из печи пора вынимать, — учуяв запах, всполошилась Евдокия Степановна. — Скоро подойдут. Будем вечерять, вот тогда мне всё и расскажешь...
   Но за ужином про джинсы никто даже не вспомнил. Было и так о чём поговорить. Как-никак почти год не виделись.  
 
   Утро не заставило себя долго ждать. Ласковое солнышко заглянуло в горницу, залив всё радостным светом. В предвкушении вечернего триумфа пробуждение было лёгким и волнительным. Сегодня Марина непременно поразит подружек городской модой.
   Джинсы бабушка погладила, аккуратно сложила и оставила на прикроватной тумбочке — любила Евдокия Степановна во всём порядок. К этому и внучку приучала. Марина лишь улыбнулась и головой покачала:
   — Бабулю не переделать.
   Рядом на газетке стояли кроссовки Адидас с тремя косыми белыми полосками. Что ж, вечер ожидался быть незабываемым. Только Марина даже не предполагала насколько незабываемым...  
   Хозяйские дела заняли почти весь день. Сначала Марина помогала бабуле с уборкой в доме. Помыла люстру, протёрла пыль на антресолях — сложно старой женщине до них дотянуться. А Марине без проблем. Как тут не помочь?
   Затем занялась на огороде грядкой с морковкой — надо её прополоть, проредить. Такую мелочь бабуле не разглядеть.
   — Только твои молодые глазки смогут увидеть эту взошедшую крохотулю, — призналась Евдокия Степановна. — Да и ручки у тебя ловкие.
   Освободилась Марина только к вечеру. Скоро дискотека. Поужинали. Помылась, подкрасилась. Пошла одеваться. И тут...
   — Бабуля, — Марина в ужасе развернула джинсы, — ты что наделала?
   — Пусть вещица не новая, — со всей серьёзностью сказала Евдокия Степановна. — хотя и заштопанная, но аккуратная. За это никто не осудит. Не в рванье же ходить.
   У Марины пропал дар речи. Она лишь молча открывала рот не в силах вымолвить и слова. Все порезы на джинсах были аккуратно заштопаны. На каждом поставлены заплаты из похожей по цвету ткани.
   Марина не в силах стоять опустилась на стоящий поблизости стул. На глаза у неё навернулись слёзы. Перед взором промелькнули бесчисленные вымытые её руками машины, цыпки на руках, красные разводы от химических средств на коже.
   Но ведь бабушка сделала это из лучших побуждений. Нельзя её в этом винить. Хорошее желание извиняет и плохое исполнение.
   Но что делать? Отменить триумф, о котором столько мечтала? Нет, только не это. Тогда...
   Марина призадумалась и вспомнила. Китайская пословица гласит: «Если человек почувствовал ветер перемен, то ему нужно строить не щит от ветра, а ветряную мельницу».
   Что ж, как известно из любой даже, казалось бы, безвыходной ситуации есть как минимум два выхода. Оставалось лишь их найти.
   — Бабуля, — приняв решение, сказала Марина. — Спасибо тебе огромное. Ты у меня самая лучшая бабуля.  
   — Так ты не сердишься? — с облегчением вздохнула Евдокия Степановна. — Переживала, понравятся ли тебе заплаты. Другого материала не нашла. Это был самый подходящий.
   — Всё просто замечательно, — сказала Марина, вытирая слёзы.
   — Тогда почему у тебя глаза на мокром месте? — с сомнением глянула на неё Евдокия Степановна.
   — Это от счастья,  что ты у меня есть, — честно призналась Марина.
   И тут же вскочила, подбежала к бабушке и крепко её обняла:
   — Такой заботливой и скорой на руку бабули, как у меня больше ни у кого нет.
   Затем Марина взяла заштопанные бабушкой джинсы, натянула их на себя, сунула ноги в кроссовки и побежала на дискотеку. А там...  
   А там её ждал очередной шок. Все подружки были одеты... в рваные джинсы и кроссовки самых разных престижных фирм.  
   Казалось, счастье для Марины было так близко и, вдруг, в один момент всё планы рухнули.
   Но тут вмешалась смекалка...
   «Был бы мне триумф с бантиком, если бы пришла в таком же прикиде, как у девчонок, — с ужасом подумала Марина. — Спасибо бабуле, спасла, можно сказать от полного провала мечты. А так...»   
   Увидев городскую подружку, девчата кинулись к ней и принялись тискать и обнимать. Когда первая радость улеглась, все обратили внимание на её джинсы.
   — А чё, прикольно, — сказала одна из подружек и все за ней затараторили:
   — Ты в них такая классная.
   — А чё, тебе идёт.
   — Да, девочки, — с умным видом сказала Марина, — это последний писк французской моды. В Европе сейчас это самый модный тренд.
   — Могут же там, на Западе выдумывать, — вздохнула одна из девчонок.
   — Мы тоже могём, — парировала другая. .
   — Не могём, а мОгем, — включилась в шутливую перепалку Марина и добавила: — Французская мода — это вам не хухры-мухры...
   Все девчонки согласно закивали. Каждая уже мысленно прикидывала, как и из чего доведёт до нового тренда свой гардероб. Надо же следовать французской моде. Почему нет? Если это возможно, конечно.  
   Тут заиграла музыка и, неискушённые нарядами девчонки, изредка поглядывая на новомодную обновку городской подруги, всей гурьбой встали в кружок и принялись с наслаждением выделывать в танце ритмичные, незамысловатые па...
   
 

© Copyright: Александр Джад, 2025

Регистрационный номер №0542490

от 6 августа 2025

[Скрыть] Регистрационный номер 0542490 выдан для произведения:    Счастье, как известно, что птица. Упустишь — не поймаешь. Мы и не пытались. Мы — это я и мой приятель, коллега по работе Семён.
   Закоренелые холостяки, любители погреться на тёплом заморском солнышке, свободные от семьи и каких бы то ни было обязательств. Что могло нам помешать провести отпуск на берегах красивейшего в мире Красного моря? Ничего. Так что сборы были недолгими.
    Стоимость «путёвок» в этом году ввиду большого спроса подскочила, почти в два раза. В результате длительных исканий, мы забронировали места в худшем, по отношению к прошлому году, египетском отеле и за большие деньги.
   Худшесть отеля сводилась в основном к питанию. Как нам сказал один наш приятель недавно побывавший именно в этом отеле:
   — С голоду не умрёте, а море и солнце — оно везде одинаковое.
   Так что, искренне полагая, что на сэкономленные деньги можно и необходимых фруктов, и недостающих продуктов накупить, мы сделали выбор в пользу более дешёвого варианта.
   Солнце в Египте оказалось тем же, а вот море… Большая лагуна каплевидной формы была метров пятьсот в длину. Почти по всему периметру песчаной отмели располагались лежаки и грибки от солнца. Вода в самой лагуне была мутной, так что ни рыб, ни тем более кораллов на дне рассмотреть было невозможно.
   Это огорчало. В прошлом году, любуясь подводным миром, часами барахтались в море, не выходя на сушу. А тут было скучно плавать в просоленной, мутноватой однообразности.
   Можно, разумеется, по берегу дойти до открытого моря-океяна и там уже войти в воду. Но без обуви сделать это было нельзя: с одной стороны, острые, как бритва, торчащие камни и кораллы, с другой, ядовитые морские ежи.
   Можно, конечно и доплыть. Но это почти полкилометра. Пока доберешься, вся охота полюбоваться красотами подводного мира пропадёт, а ещё и обратно плыть.
   Ладно, решили мы смириться, всё есть так, как есть и надо это воспринимать творчески, то есть без отрицательных эмоций — ведь мы на отдыхе.
   И вот тут дало себя знать то самое пресловутое питание, от которого с голоду не умрёшь. Теперь-то мы поняли, что имел в виду наш знакомый.
   Всё, что готовилось, в принципе, было вкусным. Только завтрак особо выбором не блистал: тушёная фасоль с луком и нарезанными кругляшами сосисками, яичница, варёные яйца, салат из огурцов и помидоров, а также хлеб, напиток из каркадэ, чай, кофе. Повторяю, всё было вкусно приготовлено. Я поначалу даже удивлялся: что могло не понравиться нашему знакомому? Но…
   Это меню с поразительным однообразием повторялось на протяжении всех двух недель. А прикупить что-то (кроме фруктов, конечно, которых мы поглощали просто не меряно) сначала было лень, а потом смирились, ведь до отъезда времени оставалось всё меньше и меньше. Перетерпим как-нибудь… 
   Но не будем забегать вперёд. Через пять дней, когда мы уже немного пообвыклись и не боялись обгореть, решили сходить по берегу в конец песчаной косы к кораллам. Я пустился в вояж босиком (может, там смогу войти в воду, тогда обратно приплыву), а Семён и девушка, с которой мы только что здесь, на пляже познакомились, в сланцах.
   Пока мы шли, Семён с новой знакомой беспредметно болтали, я же за ними еле поспевал: острый ракушечник заставлял сосредоточенно глядеть под ноги. Минут через десять мы дошли до открытого моря. И встали. Потому что идти дальше, без специальной обуви на толстой подошве, не боясь пораниться, стало невозможно. Посожалев о нашей несостоятельности повернули обратно.
   Идём, смотрим, совсем рядом бетонный пирс выдаётся в нашу лагуну. Подошли ближе. Вода под ним прозрачная-прозрачная. Дно видно, камешки, рыбки по своим рыбным делам суетятся. От настила пирса до воды — метра два, и в глубину, кажется, столько же — вода-то прозрачная.
   — Вот здесь я и прыгну, — говорю. Семён молчит, а девушка заволновалась как-то.
   — Давайте, — сказала, — я вам свои сланцы дам, вы в воду войдёте, а потом мне их назад кинете.
   — Нет, — отвечаю я, набычившись, — есть кое-какие хитрости (глубоко не погружусь, да тут и так глубины достаточно)… — прокручиваю мысленно все варианты.
   А она так смотрит на меня, как будто прощается. Не по себе мне как-то от этого её взгляда стало. Но… Мы, да в грязь лицом? Ни-за-что!
   И чего выпендривался? Прикадриться не хотел. Из себя героя для чего было корчить? Нет же: боюсь, а прусь. Ладно, хоть ума хватило прыгнуть ногами вниз, а не головой вперёд. Иначе последствия могли оказаться самыми что ни на есть печальными.
   Словом, страх поборол. Оттолкнулся посильней. Прыгнул… Но это, как оказалось, было ошибкой (не то, что прыгнул, это само собой, а то, что мощно оттолкнулся). Я-то подумал, чем дальше, тем глубина больше, да, видно, ошибся.
   Первое, что почувствовал, — острую боль в пятках. Потом стало жечь щиколотки (от удара о каменистое дно, видно, кожа полопалась, а вода-то солёная, разъедает), но терпеть можно, так что это пустяки, на мне заживает всё, как на собаке.
   Вынырнул почти моментально. Смотрю, они за мной наблюдают, не уходят. Результата ждут. Да я скорее умру, чем сознаюсь!
   — Ну как? — спрашивает девушка. — А то я тут за вас так переживала.
   — Всё нормально, — отвечаю, — только дно оказалось несколько ближе, чем я предполагал. Но это уже значения не имеет.
   И поплыл к началу лагуны. А они, успокоенные благополучным исходом, точнее, моим благополучным входом в воду, не спеша отправились в сторону наших лежаков.
   Плыву я — жжёт всё сильнее и сильнее.
   «Надо глянуть, — думаю, — мало ли что там у меня лопнуло?»
   Высунул ногу из воды. Точно, на левой пятке косой глубокий порез, а из него кровь. Успокоился немного. Ничего страшного. Дальше поплыл.
   «Нет, — чувствую, — что-то не очень похоже на обычный порез. Не просто щиплет от соли, а именно жжёт».
   Остановился, а ноги на дно опустить боюсь, вода-то не прозрачная, вдруг там морской ёж ядовитый затаился. Ногу поближе подтянул и обомлел: с десяток чёрных иголок в щиколотку воткнулось. Ёж! Мать его. Всё-таки угораздило!
   Попытался я иголки выдернуть, а они лишь обламываются и в ноге остаются. Понимаю: эти самые ежи смертельны только в брачный период, это где-то в мае, а сейчас октябрь. Но как их яд действует, не представляю. Может, парализует всего, кто его знает? Словом, струхнул сильно, да как припустился к своим, а плыть метров пятьсот. Со страху, что ли, пока они дошли, я уже доплыл.
   — У вас пинцета не найдётся? — кричу я им.
   — Зачем? — Семён с девушкой подскочили ко мне.
   — Иголки надо вынуть, — перед страхом неизвестности признаюсь я.
   — Какие иголки? — воскликнула девушка. — Вы на ежа наступили? Вам к врачу надо. У вас вон вся нога в крови, — и она опрометью бросилась в сторону административного навеса.
   Семён сгонял к лежаку, принёс бутылку с водой, ногу мне обмыл. Точно, порез глубокий. Но не это пугало — иглы ядовитые. Нога, кажется, и вправду неметь начала.
   Тут девушка подбежала.
   — Идёмте, врач вон там, под навесом.
   Семён хотел меня на руки подхватить. Да разве ж я позволю? Стыд-то какой! С его помощью, но всё же на своих двоих, кое-как доковылял. Хотя и жжёт, но ногу вроде бы пока ещё чувствую.
   Ни слова не говоря, местные чернокожие лекари сбегали к себе в подсобку, вынесли оттуда ложку с подсолнечным маслом. Тут и я вспомнил, что иглы нужно кипящим маслом прижигать. Не по себе мне стало: читал где-то, как кипящим маслом пытали, а тут сам, по доброй воле.  
   Смотрю, один из темнокожих одноразовую зажигалку газовую вынул и пытается ею масло накипятить.
   — No, — говорю, — small, мало. Надо big, большой.
   Он вроде как понял. Из туалетной бумаги трубочку скрутил, поджёг и принялся ложку нагревать. В это время другой принёс бутыль с жёлтой жидкостью, очень похожей на наш йод, только йод с клеем, смочил ею ватку и мне рану обработал. Кровь моментально остановилась, а чистая ранка как под лаком заблестела, хоть структуру изучай.
   Отвлёкся я, про масло забыл совсем, а Семён, верный друг, напомнил.
   — Кипит. Сейчас прижигать будут.
   Вот тут мне чуть дурно не стало. Боли не боюсь, а вот неизвестность пугала. Масло в ложке побулькивает, попыхивает. И ко мне так медленно, всё ближе и ближе. Это лекарь осторожно ко мне ложку подносит, а я его не вижу, потому как не до него мне, только кипящее масло перед взором. Пока ложка ко мне ближе придвигалась, несмотря на жару, я весь холодным потом покрылся.
   Тем временем доктор или кто он там у них, инструктор макнул чистую ватку в кипящее масло и к одной из иголок как прижмёт. Мне бы закричать, а вдруг так хорошо стало, будто анестезия прошла. Зря боялся. Совсем не больно и не страшно, как оказалось, даже наоборот: жечь перестало или это самовнушение? Кто его знает? Только полегчало мне от их уверенных и несуетливых действий.
   — Thank you, спасибо, — сказал я и, встав, сделал пару шагов.
   А тут чувствую, на правую ногу наступить больно, в запарке-то об этой ноге даже не подумал. Оглянулся — кровяные пятна на песке остаются.
   — Момент! — припрыгал я вновь под навес и показываю подошву.
   Они только головами покачали.
   — Проблема? — спрашиваю.
   — Not big, — ответили мне.
   — Небольшая, это успокаивает.
   Лекарь между тем прилежно обработал и эту ногу всё тем же йодом с клеем.
   — Only no sun, no water.
   — Как на солнце и в воду нельзя?! — воскликнул. — Я ведь сюда, можно сказать, как раз только из-за этого приехал и все остальные неудобства терплю.
   — As for a long time no sun, no water? Как долго нельзя на солнце и в воду? — спрашиваю.
   — Two, два, — показывает он мне два пальца.
   — Два дня, two day? — с ужасом воскликнул я. Отпуск-то проходит.
   — No, two hour.
   «Ну два часа, это не смертельно даже на такой жаре», — думаю. И, прихрамывая, отхожу под свой зонтик.
   В этот день с трудом до столовой на одной ноге допрыгал. На следующий уже до моря сам дошёл, только икры с непривычки от такой нагрузки болели. На третий день попробовал на ногу наступать: больновато, но терпимо. На четвёртый — уже осторожно, но наступал. Так что к концу отпуска ходил, чувствуя лишь небольшое неудобство.
   Вот скажите, на самом деле, для чего так рисковал, чего хотел добиться, кому что доказать? А счастье было так близко. Отдых мог быть полноценным, без проблем и напрягов. Надо было всего-то бездумно не рисковать.
   Но мы не ищем лёгких путей и, как отдельные личности сначала создаём себе трудности, а потом с успехом их преодолеваем...
 
 
Справка
Суаре
Рейтинг: +11 120 просмотров
Комментарии (7)
Денис Маркелов # 6 августа 2025 в 10:58 +5
Милый рассказ. У каждого своё счастье
Светлана Казаринова # 8 августа 2025 в 16:50 +5
Хорошо задуман рассказ. автору удачи.
Сергей Шевцов # 8 августа 2025 в 17:42 +5
Нечто подобное сотворила тёща для своего зятя в фильме "Сваты", однако по себе помню, насколько популярны у молодёжи были вожделенные джинсы.
Пётр Великанов # 12 августа 2025 в 18:31 +6
У каждого поколения молодёжи свои фишки на моду!
Ирина Полесьева # 18 августа 2025 в 22:41 +4
Приятный рассказ, а счастье не упорхнет, если уметь с ним разговаривать.
Айдар Марсель Бех # 20 августа 2025 в 21:21 +3
Мода модой, но и счастья хочется молодым! Счастье и есть в моде для них.
Людмила Комашко-Батурина # 28 августа 2025 в 23:37 +1
У каждого счастье своё. Для молодых - модный прикид, для бабушки - порадовать внучку. Все довольны - это ли не счастье? это ли не гармония? Автору удачи!