Наследница Бабы - Яги

Закружило, замело
Снегом белым.
Тонкой нитью заплелось:
Быль и небыль.

Время бережно хранит
Неба тайны
Просыпайся, посмотри
В мир бескрайний.

Волей в раз освободи
Дух из клети!
Ведь планета на пути
К Новолетью!




        - Леля, душа моя, чую я, ты проснулась! – Сквозь веки просочился свет, словно белый дым. Голос матери, ласковый и нежный, лился в сознание Лели.
Тонкий полог из колдовских нитей, который сплела бабушка Семаргл, замерцал серебром. ожил от дыхания Мары - Марёны.
От этого света ресницы девушки задрожали, вспорхнули и открыли зелёные, словно оливки, глаза.
- Да, я уже не сплю.  - высвободив ладошки из-под одеяла, потёрла лицо, будто умываясь. - Знаешь, мама, так жалко покидать лето, которое мне сочинила Бабушка. Вот и тяну, не встаю, - сонным голосом отозвалась Леля.
- Знаю, она мастерица! Нет лучшей сочинительницы снов! – И засмеялась метелью, словно взмахнула ажурной шалью из хрустальных снежинок.  – Но, пора. Вставай, красавица! Я для тебя всё белым  украсила.
Выйди, погляди-ка…  - певучим голосом уговаривала дочку.  -Полюбуйся, тебе понравится!

       Леля, откинув покров из цветов и душистых трав, села в постели. Рубашка из домотканого полотна сползла с молочно-белых плеч. Закинула тонкие руки за голову, потянулась. Тряхнув головой, золотым дождиком расплескала волосы. Мать, лёгким ветерком, погладила по струящимся локонам. Загляделась, любуясь на воспитанницу. Ладненькая стала она, да статная. Сердце Богини Зимы и Вечной жизни таяло, несмотря на статус и суровый нрав.
- Пора, - повторила, - ну же...

Леля подтянула коленки к подбородку, обхватила руками, поёжилась... Да делать нечего, придется вставать.
Не позволив розовым ступням коснуться ледяного пола, Зима – Марёна кинула под ноги ковёр из снежного пуха.
 - Куда? С постели, да  босая! - прикрикнула понарошку.
- Мама, я совсем не ребёнок! – слегка рассердилась девушка, но с наслаждением ступила на теплую подложку.
- Что тебе снилось? – спросила мать, и дунула на полог. Множеством хрусталиков рассыпался он вокруг Лели. Девушка потянулась к разноцветному карнавалу обломков. Искрящиеся льдинки ударялись о её ладони и мгновенно испарялись, оставляя облачко пара. Увлечённая своей любимой забавой, дочка беззаботно ответила:
- Нынче мне снился совсем необычный сон, даже не пойму, страшный или красивый! Вот знаешь, мам, прыгать через костёр мне было совсем не боязно! Там, у костра, был парень… Сокол просто!
- Сокол, говоришь? О, как Бабушка закрутила! – Мать тихонько засмеялась.
- Будешь смеяться – не расскажу! – притворно обиделась Леля.
- Это я от радости, дорогая! Когда я была такая же юная, как ты, мне она тоже дарила волшебные сны. Когда-нибудь и я для твоих детей постараюсь. Голос матери звучал где-то поблизости. – И ты научишься! А ещё научишься летать и плавать. Прямо в человеческом образе! Бабуля своё дело знает, и тебе передаст.
- Да, плавать… - задумчиво произнесла Леля, - во сне я плавала! Или тонула? – Девушка на миг замерла, погружаясь из яви в недавно растаявший сон, забыв о своём развлечении. А искры сыпались и сыпались мимо…
- Как это было? Расскажи, – тихонько попросила мать.

Но не успела Леля начать свой рассказ, как мать, дунув ветром, внезапно остановила её:
- Позже! Мне пора! Новое Солнце родилось! – Взмахнула невидимым крылом, подняв вихрь разноцветной пыли, унося его за собой в шлейфе.
- Успей до вьюги! – Только бросила на лету, исчезая.

Много дел предстояло Леле. Перво-наперво проверить, не проснулась ли от шороха Бабушка, да укрыть её потеплее.
Запечатать почки на деревьях до поры. Чтобы не озябли они от матушкиного характера.
Пустить тёплое течение по дну реки - помощь речным жителям в похолодание.
Расставить дозорные заклинания вокруг их маленькой, покосившейся избушки.
А главное – задвинуть вьюшку на трубе! Всё это она давно научилась делать без запинки.
Даже лучше, когда никто не вмешивается.

 На полатях, подсунув ладошку под щёку, сладко спала Баба Яга, могущественная и любимая Бабушка.
Спала ли, не спала, да ничего не упустила…

Неслышно переступая лапами, об ноги потёрся Кот.
- Вот напустили холоду! – он укоризненно дёрнул хвостом. Взъерошил шерсть, чёрную, как безлунная ночь.
– Ах, ты, котейка! Сам-то, небось, только вернулся? Прыгай ко мне! У меня тепло, - внучка
похлопала по подушке, - грейся скорее! А я спешу.
Сняв с крючка меховой комбинезон, на цыпочках вышла в сени. Отодвинула  метлу, чтобы случайно не задеть. Уж больно она капризная  стала, чуть что – сразу в разнос! Заглянула в кормушку для Гусей – полно всего! Так и не притронулись к еде, пасутся где – то…

Аккуратно расправив шкуру на полу, приосанилась и легким кувырком обратилась в волчицу.

Лесная поляна перед ней сияла морозной парчой. Иней кружевами развесился по округе.
 Щурясь от ослепительной белизны, молодая волшебница потянула воздух ноздрями. Этого вполне хватило, чтобы почуять…
И не медля броситься  в лесную чащу.

Так и есть! Гуси-Лебеди мирно плавали в полынье. Среди льда ещё оставалось течение. Леля не вышла к воде. Она замерла на опушке леса, безмолвно глядя на нарушителей порядка.
Гуси, завидев суровый взгляд Лели, нехотя вытащили свои жирные туши на лёд.
На другом берегу водной глади лежала рыжая лисица. Она терпеливо ждала, когда же наступит пиршество.
Но гуси гордо прошли мимо волчицы, застывшей в бесстрастной позе.
- Обозналась! – подумала лиса, и, волоча хвост по своему следу, поплелась в лес.
- Вот именно! – сказала Леля и поторопила гусей, - пошустрее ластами! Времени совсем мало!

После, чуть подавшись вперёд, зачитала зарок воде. Едва заметно повела шеей и дыханием усыпила лес. Он, усталый, вздохнул и затих.
Завершив дела, полюбовалась ... Утро было солнечное, настроение отличное. Побарахталась в снегу, пофыркала, почихала и припустила к дому, отряхиваясь на ходу.

- Надо бы кота обуть! – услышала она, как только переступила порог избушки, - ходит, ходит! Топ, да топ! Спать мешает… - посетовала с полатей Баба – Яга.
- Бабуль, ты проснулась? – притворно удивилась внучка, - Ой, ой!
- Кто приходил? Мара? – бабушка, охая, перевернулась на спину, - Шептались… - толи спросила, толи сама себе ответила.
- Была! – радостная от того, что есть с кем поболтать, откликнулась Леля. - Боялась, что я просплю Солнцестояние.
- А я зачем? – ворчала Баба Яга, поправляя подушку из чабреца. – Ты сейчас вьюшку-то закрой, не тяни! Чтобы Дух не вышел. Марёна-то, мать твоя, вон разгулялась, самый кураж у неё!
- Помню, помню я, бабуль! – Девушка пыталась дотянуться до задвижке. – Я же только из леса вернулась.

Баба – Яга приподняла голову от подушки, глянула на внучку. Та подпрыгивала возле печной трубы, силясь достать засов. Недовольно повела носом, да заворчала с досадой:
- Не достать тебе ещё! Эх… Подножку возьми! - и опять улеглась поудобнее.
Только заботы никак не давали ей покоя, или намолчалась за долгое время, с самой осени.
- А эти, слышь, гогочут! Небось, шастали ещё?
- Шастали! – весело ответила Леля, ища глазами скамеечку.
Да не найдя, мыском сапога поддела табурет, вскочила и легко достала до вьюшки. На что бабушка осуждающе покосилась, но сделала вид, что не заметила.

– Одолели эти лебеди! – Недовольно покачав головой, спросила, - загнала ли?
- Загнала, и в клетку посадила, и покрывалом закинула! – отряхиваясь от пыли, дала отчет хозяюшка.
- То-то же… Чего тогда мы ждём? Чего на опушке-то маячим? – Лихо, словно молодка, села на постели. Расправила плечи, выпрямила спину, да как гаркнула:
- Давай на зимнюю стоянку! - Что есть Духу! – и прислушалась. А не вздумает ли избушка капризничать? Не забыла ли, кто тут главный?
Суровая стала с годами. Как никак, а уж третий круг лет живёт.

Избушка осела, охнула, закружилась и взлетела. Только столб снежной пыли взметнулся ввысь. И была такова! Даже следа не осталось. Это метель ровным покровом запорошила прогалину от стоянки.

   Меж сопками, в густом хвойном лесу, приютился маленький, чуть больше пчелиного улья, Кремль Бабы - Яги. В точно намеченном месте, на свежевыпавший снег, без шума и аплодисментов, совершил посадку летающий объект в виде бревенчатой избы. Островерхие ели тотчас сомкнулись вершинами, опавший снег надёжно скрыл от любопытных глаз жилище волшебницы Семаргл и её внучки Лели.
Гора Толстуха защищала избушку с тыла, крыльцо выходило на южный берег речки Быстротечки.
А вокруг только ёлки и… ни души.





   Давно, без малого два круга лет, Семаргл стала опытной и сильной волшебницей. Прошла огонь, воду и медные трубы. Пришло время позаботиться о воспитании преемницы. Однажды, ранней весной, в печную трубу влетела Марёна. Семаргл растерянно вытирала руки о передник. Вроде, рановато ей ещё покидать людей, дела не завершенные остались…
 Но Мара дала понять, что не за ней она явилась, вальяжно присев у стола:
- Принимай наследницу, Баба! Изба горит, а в ней ещё малышка жива. Родни не осталось! Поспеши до моего прихода! Буду ей нареченной матерью! Лелей назови, Весной значит! Прощай…
- Как отблагодарить тебя? – вслед спросила Баба- Яга.
- Береги её… - эхом отозвалась печная труба.
Мешкать не было часу! Пинком выкатила ступу из-за печи и в чем была, не убранная, вылетела через дымоход. Сажа испачкала лицо, светлые волосы… Но не до красы, торопиться нужда!


   По дороге зачерпнула воды из болота полную ступу, на подлёте напустила мороку на зевак, чтобы не судачили лишнего.
Зависнув над пожарищем, задрала мокрую юбку на голову и свистом обнаружила кроху под перевёрнутой кадушкой.
- Смышлёная знать, - подумала Семаргл, и окунула прямо в ступу с водой.

 Покинув пламя, осмотрела найдёныша, вытянув головку на поверхность. Жива ли?
Та дрожала от испугу и ледяной воды. Баба – Яга довольно погладила кроху по мокрым волосикам, проговорила:
- Так –то вот…, прошла ты огонь и воду! Только с Ветром как справишься? – и вздохнула растерянно.
Вспомнила себя юную, да ветреного красавца,  что разбил девичье сердце без жалости. Как стала искать средство от сердечной боли, да так и очутилась в этой избушке, приняла её по наследству. Век свой одиноко жила, спасаясь от тоски – кручины заботой о сиротах да хворых.

   В избушке студёно, труба не закрыта осталась. Малышка мокрая, озябшая.
- Печь топи, живо! – и легонько подтолкнула кота с приступочки.
Растерянный, от нежданных событий кот, в прыжке поджёг огонь в печи, и спешно накидал дров.
Беленькая, пухленькая Леля никак не хотела оторваться от бабушкиной шеи, крепко обхватив её ручками.
Пришлось завлечь её котиком, усевшимся на хлебную лопату. Девочка потянулась к пушистой шёрстке да вцепилась в котовью спину. Так, вместе с котом, и пришлось сунуть в печь для согрева. А после разделась и сама влезла, затащив за собой ушат воды. Прижав крепко к себе, парила – купала, водицей заговоренной окатывала, заклинания читала.

   Жаркая баня да бабушкино бормотание разморили внучку и, завернутая в чистое, мирно уснула она на печи.
А женщина смотрела на драгоценный подарок, и сердце её таяло, словно леденец сахарный . Смахнув набежавшую слезу, присела на лавку, замечталась…
Авось, минёт воспитанницу её не сладкая доля, любовь эта… безответная?
Так вошла долгожданная радость в избушку Бабы –Яги.


- Скажи, бабуль, кто такой в моём сне был? - Леля, как бы беззаботно, крутилась у зеркала с гребнем.
- А кто такой был? - стараясь скрыть любопытство, переспросила Семаргл.
- Сама сон наколдовала, и ещё притворяешься... - смутилась девушка.
- Сама наколдовала - не отпираюсь! А про которого парня ты спрашиваешь - не знаю. Много парней и девушек на гулянье вышло.
- Ты про которого? - Опять обходным путём направилась бабушка.
– Ну, тот, который всё огонь раздувал! - немного смущенно призналась Леля. Бледная кожа на щеках заалела.
- Весновей, что ли? - довольная тем, что выпытала у внучки потаённое, уточнила, - и что?
- Ничего... Просто, - и призадумалась, как бы так бабушке рассказать о нём, что бы она ничего не подумала...
- Если ничего, так зачем спрашивала? - с хитрой улыбкою заглянула в смущенное личико.
- Просто он всё раздувал огонь, раздувал! А сам мне руку протягивает, мол, смелее!
- И что? - заинтересовалась бабуля.
- А я всё решиться не могу, такое пламя! А он меня манит, и руку тянет. Я к нему тоже руку протянула...
Да и прыгнула, а он меня подхватил и закружил, как ветер листочек кружит!
А когда отпустил, я едва на ногах устояла! - рассказала внучка.

А о том, что придержал её за талию, и немного дольше положенного в глаза смотрел,
и она слышала, как он дышит, и сердце её билось от волнения... И его сердце тоже слышала.
И руки его горячие сквозь одежду огнём жгли. И голова кружилась не от карусели! Сладко так кружилась...
Про это не рассказала.

- Что ты, красавица, притихла! Или обидел он тебя? - начала выспрашивать Семаргл. Потому, что не было в её сне, в том сне, который она сколдовала, младшего сына Бога Ветра - Весновея!
Видно время пришло... сам он к ней во сне явился! Сердцеед окаянный!
- Нет, что ты! - подняла она ясные глаза, - ты отдыхай, а я приберусь пока и тоже лягу. До времени.

Яга ещё подумала свои думы, послушала, как Зима - Морёна гудит пургою, убаюкивает... И заснула.
Чему быть – того не миновать.



А с первым весенним лучиком опять постучалась мать:
- Пора, доченька, моё время ушло! Теперь твоя власть, Весна -Леля! Буди реки, отряхни лес ото сна! А мне на покой надо.
Устала я, натрудилась! Глянь-ка, какие сугробы намела. Всё сохранила! Всем жизнь сберегла. Под твою заботу передаю, принимай!
- Ты опять уходишь, мам! Почему раньше не разбудила? - девушка хмурила брови, сбрасывая с себя тёплое покрывало. - Тебе даже некогда со мной поговорить!
- О чём ты хочешь поговорить? - Марёна играючи ущипнула Лелю за носик морозцем.
- Я снова видела во сне того парня. И бабушка, мне кажется, его не задумывала. Кто он? Почему мне снится? Скажи!
- Видно, время пришло, милая... - да исчезла, не простившись.
На ходу шепнула Яге:
- Смотри за ней! Её теперь Доля ищет!



Что, вы, Боги, такие скрытные и таинственные?! - Думала по себя девушка, - нет бы, объяснить, вложить в уши, чтобы не теряться в догадках, да на грабли не наступать! Вот и думай теперь, какое время пришло? Какие загадки разгадывать? - Посетовала ... и тут же забыла.

Закутавшись в покрывало из перьев, тихонько, чтобы не скрипнуть половицами, вышла в сени. Отворила двери, приосанилась и обернулась птицей.

Взмахнув белыми крыльями, порхнула на волю. Запах талого под солнцем снега, хвои и прелых листьев закружил голову. Белой голубкой полетела над лесом, махая крыльями. Деревья тут же очнулись и задышали. Ловила воздушные реки ласточкой. Воздух млел и таял. Очень низко, почти касаясь снежной равнины, синицей спланировала к реке. И речка забурлила под толстым льдом. Присела снегирём на верхушку сосны и полюбовалась на ещё зимнюю красоту.
 - А матушка мастерица! – Подумала и собралась было лететь домой, как приметила качающуюся верхушку ели. Что бы это значило? - решила полюбопытствовать. И тут же обомлела...

Он, тот самый красавец из её сна, расшатывал высоченную елку. Снег осыпался с веток, а он подставлял лицо и смеялся, как мальчишка.

Девушка спустилась на полянку и, скинув покрывало, стала снова Лелей.

- Здравствуй! - побежала она к нему, протягивая руки, - здравствуй! - и почти коснулась его плеч, но парень отшатнулся, отступил от неё. Руки девушки, пылко бросившейся к любимому, повисли в воздухе.

- Кто ты, красавица? – спросил Ветер - Весновей, - ты, видно, обозналась!

Серые глаза плеснули свинцом, а слова ледяными  осколками застряли в её сердце. Как же так? Обозналась... Такой родной и чужой? Что я натворила... Зачем поверила в сон, доверилась чувствам!

Весна - Леля от стыда спрятала в ладонях лицо и бросилась бежать. Не разбирая дороги, куда глаза глядят. 

 Спохватилась лишь, когда озябла вся и промокла. Но возвращаться за сброшенным покрывалом не было сил, и Леля выдернула застрявшее в ветвях орешника пёрышко. Он было такое крохотное, что ей едва удалось обратиться в  воробышка.

Серую птаху на крыльце подобрал Кот, бережно зажав в зубах, занёс в хату и оставил у печи.
- Эй, хозяйка! – обратился он к Бабе Яге, - принимай! – и осветил изумрудными глазами серый комочек на лавке.
- Ой, лихо – беда! – запричитала старая, слезая с полатей, - с кем же встретилась ты, девица?
Уж не Весновей ли тебе сердце поранил? – да принялась расколдовывать внучку.
На бледном личике появились капельки слёз из-под дрожащих ресниц.
- Молчи, молчи деточка! После… - и поднесла к её губам снадобье верное.
 Напоив, укрыла одеялом со своей кровати, теплым ещё, и пошла, разводить огонь в печи. Видно придётся природе обождать, пока Весна силы наберётся. А пока самой надо о хозяйстве позаботиться. Тех же Гусей – Лебедей  на волю выпустить, да к людям поближе переехать.

Скоро ли, долго ли спала Леля – Весна, а как проснулась, так и не вспомнила, что с ней случилось. Только очнувшись, спросила у Бабушки, почему ей сны не приходили? Яга удивленно пожала плечами, да не ответила. Значит, исцелилась её наследница от любви безответной, нечаянной, - подумала. Кряхтя, взобралась на свою лежанку, а внучке попеняла:
- Уж цветам пора распускаться, а у тебя ещё лёд не таял… - да отвернулась к стене, тяжко вздохнув.