Правнуки поганые

 …Мы - славяне, славяне!
Славных прадедов великих
Правнуки поганые.
(Т.Г. Шевченко)

- Что творится? - Степан Андреевич уменьшил громкость телевизора и обернулся к внуку. – Ты это видел, Ваня?.. Подонки! Так надругаться над священной памятью!

- Ну что ты так разволновался? Первый раз такое видишь? – попытался успокоить деда Иван.

- Ты прав, внучек, не первый раз вижу. Но всё никак не могу привыкнуть к такой подлости. Как такое может быть? Как этих тварей земля носит?

- Носит, дед, носит. И судя по сюжету, очень даже неплохо носит.

- Как можно было музей заставы Лопатина превратить в пивнушку? В бордель?!! Кто этих подонков воспитывал, где они росли? Передать здание музея и братскую могилу, где покоится прах пятидесяти семи героев пограничников, под увеселительное заведение! Рядом с могилами бойцов тринадцатой заставы полузасыпанные окопы превратились в мусорные свалки: клочки бумаги, пакеты, бутылки!.. С надгробных плит вырваны звезды и лавровые ветви. Цветной металл, видите ли! Да как руки не отсохнут у этих заготовителей металлолома?! Такое в самом кошмарном сне не приснится! А что сделали эти вандалы с мемориалом? Разве это люди? Ты слышал, как оправдывался этот боров из районной Рады? Денег на содержание мемориала не хватает ему! А построить в Сокале, буквально в десяти километрах от заставы Лопатина, помпезный мемориал воинам Украинской Галицкой Армии, а по сути - дивизии «СС Галичина», у него немалые деньги нашлись!

- Дед, не заводись. Всё равно «домашним митингом» ничего не добьёшься.

- Ты прав, Иван. Пока политикой здесь заправляют жёлто-голубые, добиться восстановления справедливости невозможно, - немного успокоившись, примирительно ответил Степан Андреевич. – В школах детям о подвиге лопатинцев уже не говорят, теперь им рассказывают об иных героях. О тех «героях» украинского народа, что с немецким оружием и под немецкими знамёнами воевали со своим же украинским народом. А те, кто сложил головы, защищая народ от нашествия фашисткой чумы, теперь не в почёте. Они теперь – оккупанты.

Степан Андреевич вышел в кухню. Послышался шум воды из крана. «Снова успокоительное пьёт, - подумал Иван. – Угробит себя дед такими переживаниями. Слишком близко к сердцу принимает всё это».

- А ты знаешь, что война началась не в четыре часа утра, как это общепринято думать, а три тридцать? – спросил внука Степан Андреевич, усаживаясь в кресло. – Тринадцатая погранзастава девяностого Владимир-Волынского погранотряда под командованием лейтенанта Лопатина Алексея Васильевича - лишь одна из многих наших застав, которые приняли первый удар гитлеровской армии. И началось это в три часа тридцать минут с артиллерийской подготовки. А далее - одиннадцать суток боёв! Одиннадцать!.. В полном окружении, без помощи извне, без связи!

- Сейчас это трудно себе представить, - ответил Иван.

- Не столь важно это представить, сколь важно об этом знать и помнить, Ваня. – назидательно сказал Степан Андреевич и продолжил: - Атаки противника накатывались одна за другой, иногда переходя в рукопашный бой. Казалось, что им не будет конца. Справа и слева от заставы, вблизи и вдали - движение вражеских танков и орудий, машин с пехотой. И вся эта лавина – на восток, на наших. Туда же летят бомбардировщики со свастикой. И в этом водовороте застава не только жила, но и боролась. Вернувшийся солдат, ранее посланный в комендатуру в город Сокаль,  сообщил, что город занят немцами. Что было делать в таком положении? Отходить? Но приказа отступать не было. И тогда Лопатин принимает решение: «Сражаться! Держать рубеж обороны – Государственная Граница СССР».

- Почти как в Брестской крепости, - задумчиво сказал Иван.

- Да, Ваня, ты это верно подметил. Пограничники Лопатина совершили такой же подвиг, что и защитники Брестской крепости. Только лопатинцев было значительно меньше, и вооружены они были слабее. Можно сказать, что пограничники отстаивали свой рубеж почти что с голыми руками. Лёгкое стрелковое оружие против технически оснащённого, хорошо вооружённого, имеющего боевой опыт противника, да ещё в условиях полного окружения... Артобстрелы и атаки немцев возобновлялись ежедневно, снаряды сотрясали стены. Двухэтажное здание стало одноэтажным. Сплошь в облаках пыли, оно производило впечатление беззащитных руин.

Иногда наступало затишье, и тогда могло показаться, что в развалинах заставы никого не осталось в живых. В один из таких моментов  растерзанный вид здания и мёртвое молчание заинтересовали немецкого генерала, который объезжал свои тылы. За четыре дня далеко ушли немецкие войска, и не думал, наверное, генерал, что здесь, в глубоком тылу он встретит русских с оружием.… Убитого генерала оттащили в баню. А вскоре путь к бане устелили тела вражеских солдат, пытавшихся добраться до генерала и вынести его к своим.

Тем временем над захваченными у генерала картами, где хищные стрелы наступления немецких войск простирались до Урала, склонились пограничники. Они уже понимали, что обречены, что находятся в глубоком тылу противника, что идёт большая война. Но никто из бойцов заставы даже не помышлял о том, чтобы сложить оружие. Чувство долга, честь, патриотизм, ненависть к врагу не позволяли проявить малодушие.

Когда все блокгаузы и доты в опорном пункте заставы были разбиты, пограничники перешли в подвальные помещения и продолжали вести бой. Все они погибли, не отступив ни на шаг… - голос Степана Андреевича дрогнул. Он проглотил подступивший к горлу ком, смахнул набежавшую слезу.

- Прошло много лет со дня подвига пограничников, - продолжил после минутной паузы Степан Андреевич, - но нам всегда казалось, Ваня, что герои будут в памяти народной как пример верности Родине, как образец мужества и отваги. А вышло вон как… И как же так случилось, Иван, ведь славными были ваши прадеды! Откуда только взялись их правнуки поганые?

Москва

2012