Пирожки

 – По ваго…нам! – протяжно и громко прокричал молодой, стройный комдив. Кубари его новенькой гимнастерки, аккуратно прилаженные к воротничку, блеснули в лучах утреннего солнца.

Личный состав наскоро сформированной в области 314-й стрелковой дивизии,  повзводно, стал грузиться в теплушки. Паровоз «Иосиф Сталин» пыхтел и протяжно вздыхал, обдавая бойцов Красной Армии клубами густого пара. Пар поднимался вверх, затуманивая вывеску «Петропавловск», выложенную красным кирпичом на парадной стене маленького, одноэтажного вокзала. 

Старый машинист, в темно-синей форме с чемоданчиком в жилистой руке, прошел к паровозу. Из узкого паровозного окна выглянула кудлатая голова помощника. 

– Михеич, ну что, зеленый дают?

– Теперь, Василий, завсегда зеленый. На запад, без остановки! – машинист вздохнул, его лицо, морщинистое, с въевшейся в него угольной пылью, выразила отеческую печаль. Глаза, красные от недосыпа, глядели вдоль состава на молодежь, шустро запрыгивающую в вагоны. – Нам до Кургана, а им…! И что же это германцу дома-то не сидиться? Холера его возьми!

– Ничего, Михеич, осилим бродягу! – ответил парень.

– Осилим, конечно, осилим, Васька. Утром по репродуктору передали: «Сбито два самолета противника». Ну, давай грузиться! 

– Опять без кочегара?

– А у тебя чего руки отсохли?

– Михеич, третью смену уже вдвоем!

– На Затоне Тараса заберем…– проскрипел Михеич, взялся за поручни и стал подниматься на паровоз. 

Привокзальный репродуктор, смотревший на перрон с высокого деревянного столба черным бумажным глазом, вдруг ожил, из него полилась песня:

«Вставай страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашисткой силой темною 
С проклятою ордой!»…

Из открытого окна кухни ресторана, откуда шел аппетитный дух жареного картофеля, выглянула  молоденькая официантка Люся. Поправив каштановые локоны волос, пряча их за маленькие ушки, она охватила перрон распахнутыми глазами и крикнула в столовый зал:

– Девчата, уже отправляется! Давай пирожки!

– Куда тебе давать-то? Иди к дверям, – ответила ей пожилая женщина, мелькнув в проеме соседнего окна.

– Ой, теть Тань, не успею! Неси сюда.

Девушка перекинула стройные ножки в лаковых туфельках через подоконник и спрыгнула. Сняв фартук и оправив платье, затянутое на талии белым пояском, она приняла от тети Тани тарелку с пирожками, накрытую вафельным полотенцем. Невысокие каблучки «лакировок» уверенно застучали по перрону в направлении молодого комдива.

Паровоз, издав глубокий вздох, дернул состав с места и потащил, пока еще лениво и неуверенно. 

– Товарищ командир! – крикнула она, когда тот уже прыгнул в вагон для комсостава. 

Звук громыхающей из репродуктора песни «Священная война» заглушил голос девушки. 

– Возьмите, товарищ командир! – в отчаянье, повторила Люся, переходя на бег. 

Комдив оглянулся и, увидев бежавшую по перрону молодую, красивую девушку, спрыгнул с вагона. Принимая из девичьих рук пирожки, он поцеловал ее в раскрасневшуюся от волнения и бега щеку, уколов щетиной усов. 

– Это вам от нашего торгового зала, – Люся смущенно потупила взор. – Кушайте, товарищ командир. И других командиров угостите.

– Угощу, девушка, обязательно угощу! – крикнул ей комдив, ловя свободной рукой поручень уходящего вагона.

Воинский состав, стуча колесами об рельсы, стал набирать скорость. Высокая труба «Иосифа Сталина», задымив черной маслянистой копотью, взяла направление на запад.

Люся помахала рукой уходящему составу и с грустью пошла обратно. Легкость, с которой она бежала, отдавая комдиву пирожки, сменилась несвойственной для ее возраста тяжестью, тяжестью войны.  

– А тарелка, полотенце? – спросила тетя Таня из окна,  когда она подошла.

– Уехали вместе с пирожками…

– Теперь высчитают

– Пусть, – девушка обернулась и с грустью поглядела на чернеющий хвост теплушек, уходящего вдаль состава.

– Через двери или опять в окно?

– Через двери, теть Тань. Спешить некуда.

Люся пошла к входным дверям одноэтажного вокзала, а из репродуктора на перрон с силой выбрасывалось многоголосое, басовитое и грозное «пусть…».

«Пусть ярость благородная 
Вскипает, как волна!
Идет война народная,
Священная война»…

Пустые рельсы уходили ниткой туда, где уже второй месяц шла война. Воинский состав, во главе с паровозом «Иосиф Сталин», ухая и скрежеща, растворился в густом, маслянисто-черном дыму. 

Перед тем как войти в двери вокзала, Люся еще раз обернулась и поглядела на запад, куда уезжали и уезжали молодые красивые парни. В глазах печальной девушки, стояло улыбающееся лицо бравого командира Красной армии, а на щеке, как высшая награда Родины, горел колючий, мужской поцелуй. Первый поцелуй в ее жизни.